И.В. Огурцов у могилы генерал-лейтенанта А.И. Деникина. Нью-Джерси, 1988 г.

Глава XVII
«РЕАБИЛИТАЦИИ НЕ ПОДЛЕЖАТ»

Преодолеть большевизм новый буржуй не сможет: он не противоположен, он соутробен ему; он тот же большевик, - только меньшего масштаба, он хуже большевика - он осадок большевизма.

 

Ф.А. Степун

 

Осенью 1991 года в РСФСР началась новая кампания по реабилитации бывших политзаключённых. В соответствии с подписанным Ельциным законом «О реабилитации жертв политических репрессий», таковой подлежали все, кто был репрессирован за антисоветскую агитацию и пропаганду, «государственные и иные преступления» по политическим мотивам270.

Назвать этот юридический акт последовательным нельзя: формально репрессии тоталитарного режима в тексте закона вроде бы и «осуждались», но люди, которые против этого режима боролись, особенно с оружием в руках, вопреки логике, продолжали считаться преступниками и реабилитации не подлежали...

Тут-то и начались «странности» в отношении членов ВСХСОН. В пылу массовой реабилитации, коснувшейся сотен тысяч людей, прокуратура С.-Петербурга автоматически реабилитировала троих социал-христиан, осуждённых в 1968 году на процессе семнадцати. Но вскоре «демократические» власти спохватились и... справки о реабилитации у них отобрали...271

Ещё сложнее дело обстояло с теми, кто был осуждён на процессе руководителей ВСХСОН. Вместо автоматической реабилитации их материалы были почему-то переданы в Генеральную прокуратуру РФ, а оттуда - в Верховный Суд, который ещё раз рассмотрел дело.

Но ведь в свободной (как утверждали из Кремля!) стране сама постановка вопроса о реабилитации борцов с тоталитаризмом - абсурдна. Возвращаться к политическим процессам советского времени следовало не для этого, а для того, чтобы выявить и осудить преступников, непосредственно виновных в репрессиях - как против невинных людей, так и против участников сопротивления.

28 декабря 1992 года Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации по заключению первого заместителя Генерального прокурора РФ признала, что руководители ВСХСОН «осуждены обоснованно и не подлежат реабилитации»!

Это было настоящим потрясением и откровением для российской общественности: высший судебный орган якобы «демократической» страны открыто встал на защиту тоталитарного режима и его карателей, вслед за ними объявив патриотов-антикоммунистов - преступниками.

Только в начале февраля 1994 года, после череды скандальных пресс-конференций и статей в прессе272, рядовых членов ВСХСОН «реабилитировали». Но руководителей организации реабилитация так и не коснулась.

И.В. Огурцов так прокомментировал эту ситуацию: «Если власть предержащие продолжают считать 64-ю статью сохраняющей силу, то я горжусь тем, что был осужден по такому её пункту [пункта «а» - И.И.]. 64-я статья содержит обвинения, по которым можно осудить и вчерашнее руководство СССР, и нынешних руководителей РФ. Это: первое - покушение на территориальную целостность страны; второе - подрыв обороноспособности; третье - разглашение государственных тайн; и четвёртое - террор против государственных органов (как тут не вспомнить, например, октябрь 1993 года!) Все эти пункты - ваши, господа коммунисты и «демократы»!.. Ну а оставшийся - «заговор с целью захвата власти» - наш. Мы с гордостью оставляем его себе. Правда, тогда получается, что деятельность ВСХСОН была не чем иным, как попыткой пресечения вашей, господа коммунисты и «демократы», государственной измены!»273

История с нереабилитацией ВСХСОН на этом не закончилась. 20 ноября 1996 года Президиум Верховного Суда РФ во второй раз постановил приговор 1967 года по делу Огурцова, Садо, Вагина, Аверичкина «оставить без изменений»274. И в дополнение вынес анекдотическое решение: исключить из текста приговора обвинение... в чтении, размножении и распространении философских, религиозных и исторических сочинений (все эти сочинения свободно продавались в российских книжных магазинах с начала 1990-х...)

Таким образом, Верховный Суд РФ дважды (!) подтвердил правомочность репрессивных действий тоталитаризма и дважды отказывал в реабилитации жертвам террористического режима - уникальный случай в истории. Более того, «демократическим» судом были узаконены все нарушения и противоправные действия, допущенные коммунистическими карательными органами по делу ВСХСОН, в частности, неправомерное разделение организации на две части.

«Постановление Верховного Суда РФ от 20.11.1996, - написал по этому поводу независимый русский альманах «Вече», - не является каким-то «недосмотром» или «упущением» нынешней российской «демократической Фемиды», но верно отражает дух и направление юриспруденции, в своих основах остающейся верной заповедям Дзержинского и Вышинского... Верховный Суд РФ счёл необходимым и нашёл время заняться «пересмотром» дела руководителей ВСХСОН только для того, чтобы ещё раз подтвердить приговор 1967 года, вынесенный коллегами и несомненными единомышленниками членов этого Суда...»275

Факт повторного осуждения в Российской Федерации руководителей ВСХСОН стал той лакмусовой бумажкой, которая наглядно продемонстрировала, какие силы под маской демократии стоят у руля власти...

Но если для правящей элиты РФ руководители социал-христианского подполья остались «преступниками», то совсем иную оценку ВСХСОН дали люди, которые ещё в 1917-1922 годах встали на защиту Веры и Отечества и вслед за одним из своих командиров, генералом А.В. Турклом, говорили: «Мы понимали, что дерёмся за Россию, за саму душу нашего народа и что драться надо. Мы уже тогда понимали, какими казнями, каким мучительством и душегубством обернётся окаянная советчина для нашего обманутого народа. Мы точно уже тогда предвидели Соловки и архангельские лагеря для рабов, волжский голод и террор, разорение, колхозную каторгу, все бесчеловечные советские злодеяния над русскими... Мы все одинаково понимали, что большевизм не политика, а беспощадное истребление самих основ России, истребление в России Бога, человека и его свободы...»276

В конце девяностых, в эмиграции, здравствующие участники Белого движения*49 приняли решение отметить заслуги своих соотечественников в России, внесших вклад в борьбу за освобождение страны от коммунизма и его наследия, медалями «В память 80-летия Белой борьбы». И одними из первых в списке представленных к этой награде значились имена Игоря Огурцова и группы его соратников.

Отвечая ветеранам Белого движения на оказанную честь, один из членов ВСХСОН, востоковед и поэт Игорь Сергеевич Клочков, напишет:

Когда восстала ваша рать святая,
Нас не было, но вслед за вами мы
Пошли в неравный бой за честь страны...
Гордимся тем, что к белокрылой стае -
Нет, не приравнены, но причтены.

 

Так называемая «новая Россия» осталась органически враждебной России Исторической. В порочной системе, выстроенной партноменклатурой и КГБ из старых кирпичей разобранного ими Советского Союза, не было места ни для вчерашних диссидентов, ни для подлинных демократов и патриотов... Не было его и для социал-христиан, все идеи которых прямо противоречили планам «новых хозяев»...

Напротив, деятельность компартии не только не попала под запрет, но и стала неотъемлемой составляющей системы красного капитализма. Уже в марте 1993 года партия, беспрепятственно восстановленная под изменённым названием - Коммунистическая Партия Российской Федерации (КПРФ) - была официально зарегистрирована, и коммунисты заняли место одной из главнейших парламентских фракций.

Звучит парадоксально, но крайне непопулярный в России псевдодемократический режим во многом оказался обязан своим существованием именно КПРФ и её лидерам.

Считается, что КПРФ «боролась» с Ельциным и «борется» с его преемниками. Отчасти это так: старая внутрипартийная борьба между догматиками и ревизионистами не утихла, хотя и стала проявляться уже в иных формах. Даже кровавые московские события октября 1993 года, по сути, явились одним из проявлений этой борьбы (разумеется, право подставлять лбы под пули партийная бюрократия и в тот раз предоставила народу и армии). Но на деле коммунисты и новоявленные «демократы» оказались жизненно необходимы друг для друга.

«Демократический» режим нуждался в КПРФ и ей подобных группировках в качестве образцово-показательного пугала, коим можно до полусмерти стращать избирателей во время выборов: большинство россиян, на собственной шкуре испытавших «прелести» коммунистического правления, и сегодня готовы проголосовать за кого угодно, лишь бы не допустить возвращения компартии к власти.

Со своей стороны Ельцин и его преемники (партийные ревизионисты) послужили щитом, который прикрыл компартию и её лидеров (партийных догматиков) - активных и ушедших в тень - от грозящего им суда - «Второго Нюрнбергского трибунала». В 1996 году, отвечая на постоянно звучавшие вопросы россиян, почему же в РФ не осуждены преступления против человечности, почему вчерашнее партфункционеры продолжают занимать высокие государственные посты, почему, наконец, так и не запрещена деятельность компартии, Ельцин на всю страну, путано и цинично, отговаривался: «Я не пошёл на это. И не жалею. Конституционный Суд по делу КПСС мы не стали превращать в Нюрнбергский трибунал, хотя фактов и страшных свидетельств было достаточно. Мы, по сути, защитили честных и рядовых коммунистов, защитили право граждан на объединение...»277

Вожди коммунистов и «демократов» прекрасно ужились в «обновлённой России», в течение многих лет разыгрывая спектакли «борьбы» и при этом беззастенчиво питаясь из одной государственной кормушки. «Выборы без выбора» и «выборы меньшего зла» - стали главными атрибутами избирательной системы в РФ и многих других частях расчленённой страны, основными технологиями президентских и парламентских избирательных кампаний на постсоветском пространстве.

Правда, в первое десятилетие своего существования советско-коммунистический «капитализм» в угоду Западу был вынужден усиленно демонстрировать свою демократичность и наличие в стране широкой палитры политических партий. Демонстрировал... Но в условиях свершившегося перехвата и удушения освободительного движения, всякое партийное строительство являлось фикцией. Крылатое выражение Виктора Черномырдина «Какую партию мы ни пытаемся создать, всё равно получается КПСС!» точно характеризовало ситуацию. А о том, как партийная бюрократия и чекисты фабрикуют фиктивные политические партии - на любой вкус и цвет! - выше уже было сказано.

Лишь поначалу, в перестроечном хаосе, в «большую политику» сумело пробиться некоторое число независимых людей, не причастных к партийно-комсомольским кругам и КГБ и стремившихся противостоять им. Но партийная бюрократия постепенно выдавила всех их из властных структур. Слабых духом - купила и присовокупила к «своим». Несогласные и упрямые - пали жертвами убийств, как депутат Галина Старовойтова и генерал Лев Рохлин, или погибли в странных, удивительно своевременных для обитателей Кремля авиационных и автомобильных катастрофах, подобно красноярскому губернатору Александру Лебедю или лидеру Христианско-демократического союза (ХДС) Виталию Савицкому*50... Впрочем, о жертвах политических убийств в РФ можно написать отдельную книгу: одно их перечисление заняло бы немало места. Всех этих людей - таких разных, с непохожими политическими взглядами - объединяло одно: они оказались весьма неудобными и опасными для правящей корпорации...

Со временем корпорация КГБ-ФСБ, потеснив ельцинский «второй эшелон» партноменклатуры, уже не скрываясь, встала у руля власти - под рукоплескания своих электората и средств массовой информации (вот когда вновь пригодилась и в полную силу сработала агентура). Объясняя политический феномен «возвращения» КГБ, директор Центра философских исследований Института философии Российской Академии Наук Александр Сергеевич Панарин констатировал: «Если большая часть приватизированной собственности принадлежит сотрудникам спецслужб, то, следовательно, и верховная политическая власть должна быть представлена, списочно и поимённо, ими же. В этом и состоит “феномен Путина”»278.

Чекистский клан настолько укрепился на новых позициях, что целиком изменил «под себя» всю политическую систему, превратив и без того неказистые «демократические» процедуры в пустую формальность. И граждане РФ окончательно лишились возможности выражать свою гражданскую волю и хоть как-то влиять на судьбу собственной страны...

Могли ли честные люди участвовать в таких «выборах»? Участвовать - могли. А вот реально прийти во власть или влиять на принимаемые ею решения - нет. Сами чекисты сегодня признаются: «...Откровенные люди, как правило, проигрывают выборы. Им позволяют участвовать в этих политических гонках лишь для того, чтобы своим участием они создавали иллюзию демократических выборов»279.

Такое декоративное использование не могло быть приемлемо для ВСХСОН, как и для многих честных людей в России и Русском Зарубежье. Пожалуй, именно в этом - главная причина отказа социал-христиан от возрождения своей организации в качестве субъекта формального политического процесса в РФ. В стране чекистского капитализма для людей совести и чести официальная политическая деятельность оказалась невозможна. Те, кто мыслил и жил не по лжи, это поняли.

С мая 1994-го Александр Исаевич Солженицын вновь работал в России. В глазах народа он уже давно был больше, чем писателем. И люди, уставшие от бесконечного вранья правителей, обращали взоры к тому, кого считали Совестью Нации. Авторитет автора «Архипелага ГУЛАГ» в народе был столь высок, что представители высшего руководства РФ для поднятия собственной популярности искали любого случая публично показаться рядом с живым классиком литературы. Но к голосу великого писателя правители «России новой» не прислушивались... Да, иногда они его слушали (было даже и с трибуны Государственной Думы), да, порою картинно кивали, позируя рядом с Солженицыным перед объективами теле- и фотокамер, но даже и в эти минуты не слышали - призывные слова писателя были монологом в пустоту...

А читатели звали Солженицына в политику. Ему писали письма, направляли обращения с просьбой дать согласие избираться на пост президента страны280. Но Александр Исаевич упорно в политику не шёл. Это не было уклонением от борьбы. Как большой писатель, он не мог не понять, что пытаться встраиваться в систему - значит играть ей на руку, стать соучастником преступлений против своего народа. К антинациональной криминально-бюрократической системе нельзя подлаживаться, её нельзя «улучшить» своим участием, её нужно только сломать. А сделать это по силам лишь самому народу. И долг национального писателя - дать народу для этого правильные ориентиры.

Точно так же отказались от роли статистов и декоративной ширмы в политических комбинациях неосоветского режима и некоторые другие выдающиеся деятели России, оставшись в идейной оппозиции, уйдя в просветительскую, научную или благотворительную деятельность. Быть может, поэтому глава социал-христиан Игорь Вячеславович Огурцов в середине кризисных 1990-х основал и возглавил Санкт-Петербургский благотворительный фонд «Милосердие» - православную общественную организацию, принципом работы которой стало добровольное безвозмездное участие в оказании помощи наиболее нуждающимся людям, без различия их национальности или религиозной принадлежности.

Возвращаясь из эмиграции, И.В. Огурцов не предполагал, что на Родине ему предстоит заняться благотворительностью. Но бедственное положение рядовых российских больниц, в которых при «демократическом» режиме не стало не только лекарств и нормального питания, но часто даже наркоза и перевязочных материалов для оперируемых, заставило его отложить многие дела и прибегнуть к своим связям за рубежом - для оказания помощи, прежде всего - лекарствами, самым социально незащищённым людям.

В этом не было и тени саморекламы: включение Игоря Огурцова в дело помощи соотечественникам, оказавшимся в крайней беде и нужде, естественно вытекало из христианского мировоззрения ВСХСОН и из личной жизненной позиции лидера социал-христиан. Он видел, что в сложившейся политической и экономической ситуации реальная поддержка конкретных людей во сто крат важнее и нужнее расцветающей в РФ игры в «политику»...

Пока политики дрались за места у государственной кормушки, пока чиновники набивали карманы, а «бизнесмены» захватывали собственность и вывозили за рубеж капиталы, основанный И.В. Огурцовым благотворительный фонд, не обладая никакими капиталами, кроме имени своего президента-основателя, сумел оказать практическую помощь десяткам тысяч (!) больных и малоимущих людей, брошенных на произвол судьбы руководителями страны.

Это позднее о необходимости благотворительности заговорят на кремлёвском уровне, позднее среди разбогатевших на приватизационных захватах «новых русских» благотворительность станет своеобразной модой и... ловким способом ухода от уплаты налогов. Но в те, наиболее тяжёлые для народа, девяностые годы ничего подобного ещё не было. Тогда гуманитарная помощь в Россию поступала из-за границы: частично - в силу межгосударственных договорённостей, частично - трудами РПЦЗ и русской Белой эмиграции (отнюдь не богатых), а также благодаря различным религиозным организациям, да таким немногочисленным подвижникам, как Игорь Огурцов.

В «лихие девяностые» по линии фонда «Милосердие» в Российскую Федерацию и Белоруссию были доставлены тонны дефицитных лекарств, которые направлялись самым обездоленным, в первую очередь - в больницы, госпитали и тюрьмы. Руководимый Игорем Огурцовым фонд оказывал поддержку продуктами питания, одеждой и медикаментами малоимущим семьям, старикам, детским домам, домам ребёнка, инвалидам... Фонд «Милосердие» помогал раненным в Чечне российским солдатам и семьям погибших (доходило до того, что в начале XXI века даже в столичных военных госпиталях остро не хватало обыкновенных костылей, и фонд на свои средства закупал их для раненых воинов...)

«Конечно, - признает И.В. Огурцов, - никакая благотворительная деятельность не может сегодня решить и тысячной доли наболевших российских проблем, сколько бы мы эту деятельность ни расширяли. Ключ решения проблем - не в благотворительности. Тем не менее сегодня, когда страна находится в полуобморочном состоянии после долгих десятилетий физического и духовного геноцида, и такая работа сможет смягчить тяжесть переходного периода для какой-то небольшой, особенно бедствующей части народа»281.

Судьба Игоря Вячеславовича Огурцова и других социал-христиан в 1990-е и 2000-е годы - едва ли не лучшая иллюстрация к политической характеристике установившегося в стране режима. Абсолютное большинство членов Социал-Христианского Союза в эпоху Ельцина и Путина осталось далеко в стороне от формальной политики... Их выдающиеся опыт, знания и потенциал служения остались невостребованными в «новой России»... Да и не могли быть востребованы, ибо были для неё чужды.

Мы не встретим участников ВСХСОН в рядах бесчисленных и безликих «российских» политических партий, не найдём их имён среди «пропиаренной», но одинаково-серой массы депутатов, глав администраций, мэров, губернаторов, министров... Недолгое (2006-2008 гг.) пребывание Л.И. Бородина в составе Общественной Палаты РФ - никакими властными полномочиями не наделённой - лишь исключение, подчеркивающее это правило.

В то же время многие бывшие подпольщики и кандидаты ВСХСОН заняли видное место в научной, культурной или общественной жизни России и Русского Зарубежья.

Так, Михаил Юханович Садо посвятил себя преподавательской и национально-просветительской работе. Знаток древних языков, он с 1980 по 2001 годы преподавал в Санкт-Петербургской Духовной Академии, за это время подготовил почти четыреста священников.

К политической деятельности, после освобождения из заключения и со «строек народного хозяйства» М.Ю. Садо более не возвращался. Но с конца семидесятых годов активно занялся общественной работой: он стал инициатором ассирийского национально-культурного движения в Советском Союзе, по его инициативе в Северной столице России была основана частная ассирийская школа просвещения, а в начале 1980-х проведены в Москве и Ленинграде первые всесоюзные фестивали-слёты ассирийской интеллигенции. Михаил Юханович - один из создателей памятника «Ассирийцам Ленинграда, безвинно расстрелянным и замученным в ГУЛАГе в годы сталинских репрессий», торжественно открытого 27 августа 2000 года на Левашовском мемориальном кладбище под Петербургом - месте массовых захоронений десятков тысяч жертв НКВД-КГБ...*51

Садо ушёл из жизни в августе 2010 года, в возрасте семидесяти шести лет. А вскоре на здании школы в селе Урмия Краснодарского края, по инициативе ассирийской общественности, была установлена мемориальная доска с надписями на русском и ассирийском языках:

«В этой школе в 1944-1946 гг. учился

Садо Михаил Юханович (1934 - 2010),

общественный и политический деятель

России, видный ассирийский просветитель

и востоковед».

И в самом факте появления этой памятной доски, как и во многом, что связано с ВСХСОН, есть своеобразная уникальность: возможно ли ещё в каком-нибудь уголке мира, кроме как на бескрайних развалинах Советского Союза, чтобы народ воздвигал мемориальные доски тем, кого правители страны и действующие в ней законы признают «преступниками»?

Леонид Иванович Бородин в 1987 году вышел из заключения в связи с начавшимся массовым освобождением политзаключённых. Все предложения баллотироваться в депутаты, возглавлять политические партии отклонил, объясняя это решение бесперспективностью партийного пути в сложившейся политической ситуации282.

В 1992 году Л.И. Бородин стал главным редактором «толстого» литературного журнала «Москва», приняв бразды правления редакцией в трудное время, когда тиражи всех литературно-художественных изданий стали катастрофически падать, и многие из них, оказались на грани закрытия. Но Бородин сумел удержать журнал на плаву. С его приходом «Москва» (в советскую эпоху - печатный орган Союза писателей РСФСР и его Московского отделения) получает подзаголовок «Журнал русской культуры» и соответствующее идейное направление. На страницах «Москвы» появляется постоянная рубрика «Домашняя церковь». Бородин пытается привлекать к сотрудничеству талантливых авторов национально-православного направления - писателей, поэтов, публицистов, философов... Впоследствии имена некоторых из них стали широко известны российским читателям именно благодаря публикациям в «Москве». Влияние этого журнала на формирование христианского и патриотического мировоззрения вынуждены были признать даже те, кто олицетворял собою «другую сторону баррикады»...

В начала 2000-х пришло признание литературных трудов Леонида Ивановича. О Бородине, произведения которого не печатали в Советском Союзе - да ведь и писателем его в той стране признавать отказывались! - заговорили как о крупном явлении в русской литературе. Он становится лауреатом многих российских и иностранных литературных премий, в том числе Литературной премии Александра Солженицына - «за творчество, в котором испытания российской жизни переданы с редкой нравственной чистотой и чувством трагизма; за последовательное мужество в поисках правды». Его произведения переводят на все основные иностранные языки, его имя всё чаще и увереннее ставят в один ряд с именами выдающихся русских писателей. В 2013 году в свет вышло первое собрание его сочинений - в семи томах. Увы, посмертное... Леонид Бородин ушёл из жизни 24 ноября 2011 года - при почти полном молчании со стороны средств массовой информации, даже вскользь не упомянувших о его кончине: для правящего режима русский писатель и патриот так и остался «безнадёжно инородным существом»...

«Леонид Бородин был не разрушитель, а защитник здоровых, разумных устоев. Классический, образцовый, как из хрестоматии, государственник по основному своему призванию, - пишет литературный критик Юрий Архипов. - Писатели такого стояния за идею, такого тождества мысли и жизни не только в советской, но и в мировой литературе XX века - наперечёт. Лоуренс Аравийский, Андре Мальро, Эрнст Юнгер... Кого ещё вспомнить?

Разве что любимого поэта Леонида Бородина - Николая Гумилёва. Ни в чём никакой расплывчатости, приблизительности, никакого двоедушия и лукавства в помыслах - ни перед читателем, ни перед собой. Ни перед Богом...

Горько думать, что и кончина писателя прошла почти незамеченной. Во всяком случае, не отозвалась эхом скорбной боли в народных толщах. Когда-то Некрасова хоронила, стеная и плача, вся Россия. Бородин, писатель по меньшей мере такого же значения и веса, ушёл как частное лицо, каких в России без счёта... Что ж, за русской смутой всегда следовало опамятование. Произойдёт оно и в отношении Бородина...»283

Нельзя не упомянуть о вкладе бывших подпольщиков ВСХСОН в развитие отечественной науки, в частности, востоковедения. Среди членов и кандидатов Социал-Христианского Союза, чьи имена сегодня известны и пользуются уважением в научном мире, можно назвать ассириолога Игоря Сергеевича Клочкова, тибетолога Бронислава Ивановича Кузнецова, африканиста Вячеслава Михайловича Платонова.

Но если научная карьера И.С. Клочкова и Б.И. Кузнецова складывалась без особых препятствий со стороны партийных структур и КГБ (первого чекисты не отправили за решётку из-за отсутствия доказательств его активной деятельности в подполье, второго - и вовсе не смогли «вычислить»), то совсем иначе сложилась судьба В.М. Платонова...

Сферой научных интересов Вячеслава Михайловича был христианский Восток, эфиопская филология. После возвращения из лагеря и ссылки ему было запрещено заниматься научной и преподавательской деятельностью. На хлеб учёный зарабатывал покраской корабельных трюмов на судостроительном заводе. Лишь благодаря хлопотам заведующего кафедрой африканистики восточного факультета ЛГУ Дмитрия Алексеевича Ольдерогге ему удалось поступить на работу в отдел литературы стран Азии и Африки Государственной Публичной библиотеки им. М.Е. Салтыкова-Щедрина284. Там Вячеслав Михайлович мог заниматься исследованиями эфиопских рукописей. Но возвращение бывшего политзаключённого к нормальной академической деятельности было тернистым... Публиковать труды на страницах научных журналов «неблагонадёжному» учёному, конечно, не позволяли. Приходилось искать обходные пути, пробиваться в издания научных обществ (контроль в них был слабее) или печататься в малотиражных ротапринтных изданиях Публичной библиотеки.

В начале 1990-х В.М. Платонов был «реабилитирован» и только после этого смог вернуться в качестве преподавателя в стены Санкт-Петербургского Университета, где стал вести спецкурсы по эфиопской рукописной книге и староамхарскому языку. Защищать кандидатскую диссертацию, подготовленную ещё до ареста, он принципиально отказывался (истинная цена многих диссертаций - кандидатских и докторских - полученных как в советское, так и постсоветское время, сегодня хорошо известна...). Но формальное отсутствие учёной степени не мешало Вячеславу Михайловичу быть признанным среди африканистов - крупнейшим специалистом в своей области...

Имена членов и кандидатов Союза Освобождения Народа можно встретить среди талантливых артистов и режиссёров (Александр Чирков, Владимир Шестаков), литераторов (Анатолий Сударев), изобретателей (Ольгерт Забак), учёных (химик Лев Гонобоблев, физик Дмитрий Фредерикс)... Из-за причастности к антикоммунистическому сопротивлению у многих из них профессиональная карьера складывалась очень непросто...

Так бывший кандидат ВСХСОН, потомственный учёный-физик Дмитрий Всеволодович Фредерикс после расправы над социал-христианским подпольем был вынужден около двадцати лет работать на железной дороге - сначала простым механиком и начальником железнодорожной рефрижераторной станции, затем преподавателем в дорожно-технической школе. Лишь во время перестройки он получил возможность вернуться к своей специальности - физике, но уже в качестве педагога: в 1987 году Д.В. Фредерикс стал одним из основателей и преподавателем Лицея «Физико-техническая школа» (ФТШ) при Физико-техническом институте им. А.Ф. Иоффе Российской Академии Наук. В 1992 году он был удостоен Корчаковской премии ФТШ, в 2001-м стал стипендиатом Алфёровского фонда...

Зигзаги человеческих судеб... Типичные биографии талантливых и жертвенных сыновей своего народа, изломанные системой. Подобным трагическим образом сложились и судьбы большинства участников ВСХСОН в России. А в эмиграции?

Евгений Александрович Вагин, один из немногих социал-христиан и кандидатов организации, уехавших из СССР, к началу 1990-х входил в число самых известных публицистов Русского Зарубежья. Его статьи публиковались во всех газетах русской эмиграции, начиная с монархической буэнос-айресской «Нашей Страны» и парижской «Русской мысли» до сан-францисской «Русской жизни», австралийского «Единения» и нью-йоркского «Нового русского слова», где Евгений Александрович несколько лет вел рубрику «Письма из Рима». Статьи и интервью Вагина, посвящённые главным образом религиозной ситуации в России, печатались и во многих иностранных изданиях.

Хорошо изучив за годы эмиграции жизнь на Западе, признавая его достижения в плане уровня благосостояния населения, Е.А. Вагин одновременно воочию наблюдал самогубительные антихристианские тенденции современного западного мира и не раз повторял, что категорически не желал бы России перенесения такого образца на её почву. Как и другие члены ВСХСОН, он резко отрицательно отнёсся к трансформации коммунистической системы в систему формальной «демократии».

В 1990-е, не получив ни реабилитации, ни российского гражданства, Вагин неоднократно приезжал на Родину, где участвовал в съездах бывших политзаключённых, встречался с идейными лидерами тех общественно-политических сил, которые после крушения КПСС провозглашали себя поборниками русских национальных интересов. Впоследствии Евгений Александрович признается, что тогда, в начале девяностых, ему хотелось верить в единство духа с движением, нарождавшимся в РФ под патриотическими лозунгами, хотелось видеть в нём «свидетельство пробуждения здоровых сил». Но с течением времени становилось всё очевиднее, что здоровое начало этого «патриотического» движения ослабевало, верх в нём брали худшие элементы, чуждые подлинным ценностям русского народа и объединявшиеся вокруг противоположного полюса - утраченных «ценностей» советской России...285

Он будет возвращаться в Италию, с каждым разом всё более разочаровываясь в происходящим на Родине. «Это катастрофично во всех отношениях»286, - напишет Е.А. Вагин в конце 1990-х, как бы поставив безнадёжный диагноз всему тому идейно-политическому течению, которое годами вызревало и плёскалось на станицах прохановской газеты «Завтра» и журнала «Наш современник», пока, наконец, окончательно не застыло мертвящим неосталинистским болотом.

Увы, движение системных патриотов, зародившееся в Советском Союзе приблизительно в одно время с ВСХСОН, так и не смогло сбросить с себя идеологических пут советчины, когда-то представлявшихся кое-кому лишь «вынужденными» и временными. Напротив, после самоустранения КПСС вчерашние системные патриоты всё более и более скатывались в сторону советского «патриотизма». А в начале 2010-х явственно обозначилась смычка части системных патриотов с очередной правящей «системой» - чекистско-олигархической... Причём подобное произошло не только с узким кругом завсегдатаев редакций совпатриотических изданий - теми, кто в эпоху социализма персонально принадлежал к партийной номенклатуре или входил в её окружение... (Заметим, что идейно-политическое «полевение» испытала и значительная часть либерально-демократической оппозиции, пошедшая после 2000 года на тактический союз с левацкими группировками.)

Несомненно, реанимация в общественно-политическом сознании неосталинизма и национал-большевизма, произошедшая в конце XX - начале XXI веков - не что иное, как ответная реакцией некоторой части обманутого, политически дезориентированного населения на антинациональную, грабительскую политику псевдодемократических нуворишей, следствие разочарования, которое народ испытал после августа 1991-го. Но дело не только в этом...

Нужно помнить, что коммунистическая партия являлась своеобразной тоталитарной сектой. И многомиллионную общность так называемых «советских людей», несомненно, можно признать коллективной жертвой красных сектантов. «Как это ни больно, - писал Евгений Вагин, - и не оскорбительно для нашего национального самолюбия, огромное большинство было превращено в некое подобие человеческих автоматов, с чётко отработанными реакциями и рефлексами. Советский человек - это страшная, чудовищная реальность, самое жуткое порождение советского строя, коммунистической тоталитарной системы»287.

А ведь хорошо известно, что жертвам, сумевшим вырваться из-под влияния тоталитарных сект, чрезвычайно трудно самостоятельно вернуться к нормальной жизни. И если для таких людей в наше время создаются специальные реабилитационные центры, то какую же титаническую по масштабам работу следовало провести по реабилитации - исцелению сознания - миллионов жертв коммунистического зомбирования?.. Не зря крупнейший военный теоретик Русского Зарубежья генерал-лейтенант, профессор Н.Н. Головин предупреждал, что просвещение русских масс после того одичания, которое внёс в них большевизм, потребует длительного периода времени и соответствующей работы288.

Увы, ни времени, ни спасительного «курса реабилитации» Россия не получила: те, кто пришёл на смену КПСС, оказались заинтересованы в обратном, ибо именно в консервации советчины видели они своё личное оправдание и спасение.

Сегодня, для того чтобы выстоять и прийти к достойной жизни, народ России должен решить целый комплекс стоящих перед ним исторических задач. Но, прежде всего, ключевую для себя задачу - покончить с коммунистическим наследием. Ведь для России оно ещё не стало прошлым. Преступные теория и практика коммунизма не осуждены, его разлагающие последствия по сей день остаются главным препятствием на пути нормального развития во всех сферах жизни страны - политической, экономической, социальной... Без осознания этого - не придти к покаянию, а без деятельного покаяния - не будет и возрождения.

Именно поэтому Игорь Огурцов и его соратники считали первой и важнейшей своей задачей - внутреннее освобождение от большевизма.

«Для каждого из нас, - писал Евгений Вагин, - “школа ВСХСОН” - включая последовавший лагерь - была прекрасной школой служения России: исторической, православной, вечной...

К нам никак не относится эффектная, но бессмысленная фраза - “метили в коммунизм, а попали в Россию”: да, мы сознательно и целенаправленно “метили” в поработивший нашу родину интернациональный коммунизм, мы и сейчас не верим, будто спасти её будущее способен провокационный по своей сути “национал-большевизм”. Для нас речь шла об освобождении народа, великого народа, цвет которого уничтожила банда преступников, разрушившая основы тысячелетней российской державы. Наша борьба - естественное продолжение никогда не прекращающегося народного протеста - была прервана в самом начале, но в каждом из нас продолжал быть живым тот идеал Святой Руси, который подвиг нас на борьбу и который сейчас, как никогда, должен сплотить все возрождающиеся национальные силы в нашей стране»289.

УРОКИ ИСТОРИИ (Послесловие)

Мы входим в Новую Россию XXI века не побеждёнными, а победителями...

 

В.Ф. Ивойлов, член ВСХСОН

 

Современники, историки, публицисты по-разному оценивали и оценивают роль и значение ВСХСОН в антикоммунистическом движении и истории России.

И по сей день некоторые специалисты автоматически причисляют социал-христиан к диссидентскому дви