Роман “Консуэло” Жорж Санд, “Собор Парижской Богоматери” Виктора Гюго, “Кармен” Проспера Мериме, “Три мушкетера” Александра Дюма,

некоторые романы Оноре де Бальзака, например, “Шагреневая кожа”, “Парижские тайны” и “Матильда” Эжена Сю, драма “Чаттертон” поэта и писателя Альфреда де Виньи, а также поэзия Теофиля Готье и Альфреда де Мюссе.

В Англии это:

“Путешествие Чайльд-Гарольда” Джорджа Байрона, ”Айвенго” Вальтера Скотта, поэмы “Королева Маб”, “Лаон и Цитна” Перси Шелли, “Легенда о Франкенштейне” Мэри Шелли,

Поэма “Изабелла” Джона Китса, творчество поэтов “озерной школы” – Уильяма Водсворда, Сэмюэла Кольриджа и Роберта Саути.

В Германии это:

“Разбойники” Фридриха Шиллера, иенские романтики: Новалис , братья Август Вильгельм и Фридрих Шлегели, сказки Вильгельма и Якоба Гриммов, сказки и романы Эрнста Теодора Амадея Гофмана, “Фауст” Иоганна Вольфганга Гете, поэзия Генриха Гейне, в том числе “Романсеро”, поэма “Гиперион” Фридриха Гельдерлина.

 

В Америке это:

 

Рассказ “Падении дома Ашеров” Эдгара Аллана По , “Моби Дик, или Белый кит” Генри Мелвилла, “Легенда о Гайавате” Генри Лонгфелло, поэма “Листья травы” Уолта Уитмена,

Роман “Последний из могикан” Фенимора Купера, “Уолден, или Жизнь в лесу” Генри Торо, рассказ “Погребение Роджера Мэлвина” Натаниэла Готорна, эссе “Природа” Ральфа Эмерсона.

В России это:

“Ундина”, “Спящая царевна”, “Сказка о царе Берендее”, “Шильонский узник” Василия Жуковского, “Ночь перед Рождеством” Николая Гоголя,

“Евгений Онегин” и “Пиковая дама” Александра Пушкина, “Героя нашего времени” Михаила Лермонтова.

Для нас романтизм, повторюсь, интересен тем, что он стал разрабатывать в художественной форме философию пессимизма. Далеко не все романтики испытывали сочувствие к этой философии, скажем, ранние романтики вообще были настроены оптимистично. Однако позднее пессимистические нотки можно обнаружить в произведениях многих романтиков. Именно в связи с этим говорят о теме “мировой скорби” в литературе романтизма.

Сам термин “мировая скорбь” ( Weltschmerz ) был введен в оборот немецким писателем Жаном Полем в романе “Зелина, или Бессмертие души” (1810). Он был использован им для обозначения пессимизма Джорджа Байрона. Здесь имеется в виду стенания английского поэта-романтика по поводу одиночества человека-творца, трагичности его существования и обилия зла, присутствующего в нашем мире.

Стоит, однако, иметь в виду, что в случае Джорджа Байрона “мировая скорби” стала в числе прочего результатом некоторых чисто личных причин. Байрон родился хромым, и это его огорчало. Кроме того, в подростковом возрасте его тяготило то, что его семья пребывала в бедности. Позднее его неприязнь стала вызывать нравы “светского общества”, в которое он никак не мог встроиться и которое он всячески эпатировал, в том числе своими связями с мужчинами. Вернувшись из своего первого путешествия по странам Европы и Востока, Байрон похоронил свою мать, двух близких друзей и любимую женщину. Женившись, он обнаружил за фасадом добродетелей супруги лицемерие и ограниченность.

Кроме того, Байрон болезненно реагировал на факты страданий низших классов английского общество. В частности, его первая речь как лорда в английском парламенте была посвящена защите рабочих-луддитов.

В результате Байрон разочаровался и в обществе, и в человеке. Итогом всего этого стала его “мировая скорбь”. При этом она не замыкалась на критике “светского общества”, а была поднята на уровень метафизической установки. Об этом свидетельствует, в частности, следующее высказывание английского поэта:

“Наша жизнь есть ошибка природы; она не находится в гармонии с миром; это — суровый приговор, неизгладимая печать греха, необъятный upas , ядовитое древо, всеиссушающее древо. Корень его земля; лисья и ветви — небеса, которые сыплют на человека, как росу, болезни, смерть, рабство, все свои бичи, все бедствия, которые мы видим, и, что еще хуже, бедствия, которые мы не видим, которые неотразимо проникают в душу и наполняют ее вечно новыми терзаниями” (Селли Дж Пессимизм: История и критика. СПб., 1893, с. 16).

Поэт-романтик Джакомо Леопарди, которого иногда называли итальянским Байроном, несмотря на напряженное интеллектуальное творчество, влачил жалкое существование. В отличие от него Байрон нашел выход в революционной активности. Во время путешествия по Италии он связался с карбонариями, борющимися против властей Австрии. Затем он примкнул к греческим мятежникам, восставшим против турецкого порабощения. Он снабжал их своими деньгами. Увы, умер он не в бою, а от лихорадки в лагере повстанцев, однако от этого его жизнь не стала менее яркой.

Однако распространенность темы “мировой скорби” среди романтиков требует все же какого-то более общего объяснения помимо соображений личного характера. Одна из причин уже называлась — это провал ожиданий, связанных с Великой Французской Революцией, и кризис проекта Просвещения вообще. Однако помимо такого рода культурлогичских причин здесь, по-видимому, были также некие причины внутреннего порядка.

Возможно, одной из них был повышенный идеализм романтиков. Это, судя по всему, был идеализм особого рода, ведь парадигма классицизма, которая предшествовала романтизму, тоже была замешана на идеализме. Игорь Вершинин и Владимир Луков в книге “Предромантизм и романтизм” (Самара, 2011, с. 70) в связи с этим пишут о том, что идеализм классицизма был как бы соразмерен человеку и потому достижим. Между тем, в предромантизме и романтизме в отличие от классицизма сложился ощущение глубокого разрыва между идеалом и реальностью. В связи с этим авторы пишут о “романтическом двоемирии” — идеалу, бесконечному и совершенному, прекрасному и таинственному противостояла действительность, зыбкая и пошлая.

Герои литературы романтиков не редко ставили перед собой явно непосильные задачи, и это обстоятельство не могло не аукнуться позже, не могло не породить из себя пессимизм. Однако я так и не понял, почему в романтизме сложился именно такой тип идеализма. Периодизация и классификация движений в культуре — это еще посильная задача. Что ж касается выявления глубинных причин их становления и упадка — это порой задача непосильная даже для специалистов-культурологов.

Если же вернуться к романтикам, то их не устраивали также буржуазные порядки сами по себе. Отвращение у них вызывала пошлая действительность, которая победила в результате усилий героев буржуазных революций XVIII – XIX веков. В связи с этим можно было бы привести множество высказываний романтиков по поводу “скромного обаяния буржуазии”.

В лице романтиков мы имеем дело также с отказом от веры в человека, свойственной эпохе Просвещения. Замечу в связи с этим то, что еще на заре Просвещения желчный сатирик Джонатан Свифт сомневался в осуществимости просвещенческих идеалов. Ко всему этому присоединилась также традиционная озабоченность мыслящих людей экзистенциальными проблемами. В связи с этим можно выделить целый ряд пессимистичных тем, разрабатываемых писателями и поэтами-романтиками: