НЕ ПОДВЕРГАЯСЬ УПРЕКАМ Кивает ли в делах человеческих хоть что-нибудь настолько благоразумноеи осмотрительное, чтобы не оставить лазейки для нападок и брани? Покажи хотьодного, кто избавлен от этой чумы! Самого Христа опозорили и в конце концовпогубили те, кого он пришел спасти; мы еще хорошо отделались, если безтопора над головой, без боязни плетей терпим словесные наскоки. Если тольконе предположить, что древние лучше умели язвить, никогда не было эпохинаглее нашей. Перескажу тебе одну из известных в народе басен, какимистарухи коротают у огня зимние ночи. Старик и сын-подросток шли куда-то, имея на двоих одного, да и тотщедушного, ослика, на котором по очереди облегчали себе тяжесть пути. Когдапоехал родитель, а мальчик шел следом, встречные стали насмешливо говорить:"Вот дышащий на ладан и бесполезный старик, ублажая себя, губит красивогомальчугана". Слез старик и поднял упирающегося сына вместо себя на седло.Встречная толпа зароптала: "Вот ленивый и крепкий мальчишка, потакая своейиспорченности, убивает дряхлого отца". Покраснев, тот заставляет отцаподсесть к себе, и одно четвероногое везет обоих. Но громче ропот прохожих инегодование: малое-де животное задавлено двумя большими! Что делать?Одинаково расстроенные, оба сходят и на своих ногах поспешают за идущимналегке ослом. Однако насмешки жесточе и хохот наглей: двое-де ослов, желаяпоберечь третьего, не берегут себя. "Замечаешь, сын мой, - говорит тогдаотец, - что не выходит сделать так, чтобы одобрили все? Давай вернемся ктому, что было у нас принято в самом начале, а они пускай продолжают болтатьсебе и браниться, как принято у них". Больше ничего тебе не скажу, да и не надо; басня грубая, нодейственная, - Всего доброго. [1353] XVIII 5. БРАТУ ГЕРАРДУ, КАРТЕЗИАНСКОМУ МОНАХУ, О ТОМ, ЧТО КНИГИ УЧЕНЫХ ЛЮДЕЙ ЧАСТО НЕИСПРАВНЕЕ, ЧЕМ У ПРОЧИХ Посылаю тебе с этим письмом обещанную книгу "Исповедей" Августина. Ты,возможно, ожидаешь, что она будет совершенно исправна, раз моя, - настолько,знаю, ты уверен в моем превосходстве над толпой. Но это тебе нашептывает вуши любовь, способная убедить кого угодно в чем угодно; не думай так, брат,не обманывайся и не давай себя обманывать другим; если твоя любовь ко мнеэто тебе внушает, то она лжет; если кто другой, он меня не знает; если тысам так считаешь, я мог бы тебе поверить, - если бы ты меня не любил! Как жетогда быть? В том, что касается меня, верь мне, ведь при всей любви к себеневежество свое я ненавижу и способен вынести себе приговор, держащийсязолотой середины между ненавистью и любовью. Ждешь, какой приговор? Я - покаеще один из многих, хоть и неотступно стараюсь всеми силами стать одним изнемногих; получится - хорошо, значит, я трудился не напрасно; в противномслучае я поднимусь над уровнем толпы хотя бы мерой усилия и направлениемволи. "И когда же, - спросишь, - ты обещаешь себе этого достичь, если до сихпор еще не достиг, при том что уже сейчас ты есть все то, чем смог быть?"Дорогой брат, не бывает возраста, негодного для искания мудрости идобродетели; когда их ни достигнешь, все не поздно, лишь бы достиг. Это обомне. Что скажу о других, кто учен не в благосклонном мнении пристрастныхлюдей, а в глазах неподкупного судьи, - о редкой во все времена, а в наш векредчайшей породе людей? Нет, от них, конечно, тоже никогда не жди всовершенстве исправленных книг: они спешат к более великим и славным вещам.Архитектор не размешивает известь, а велит составить раствор; военачальникне оттачивает мечей, учитель кораблестроения не обтесывает мачту или весла,Апеллес не заготавливал себе доски, Поликлет - слоновую кость, Фидий -мрамор: дело рядового ума приготовить все на потребу благородного. Так же и у нас: одни отглаживают пергамент, другие переписывают книги,третьи их исправляют, четвертые, употреблю простонародное слово, освещают,пятые переплетают и украшают внешнюю оболочку, - избранные умы устремляютсявыше, проносясь над всем низменным. Представь себе, как поля богачей, таккниги ученых людей менее ухожены, чем у прочих: изобилие порождаетбеззаботность, от беззаботности благодушие, от благодушия бездеятельность.Так больные подагрой, боясь малейших спотыканий или помня о них, очищаютдорожки, по которым часто ходят, от самых крошечных камешков, а для здоровыхног и острые булыжники нипочем; так хворые заставляют стеклом всякоеокошечко, а здоровых ласкает и сырой воздух, и ледяное дыхание аквилона;так, наконец, простецы, которых часто приводит в долгое замешательствокакой-нибудь слог или буква, из опасения подобных казусов тщательнейшимобразом исправляют все, чем пренебрегают люди, доверяющие своему гению ипорывающиеся к высшему. Вот что мне хотелось бы сказать обо всем этомвообще. А чего ожидать от этой книги, сам ее облик тебе сразу подскажет: онанова, чиста и не тронута зубами ни одного исправителя. Ее переписал один измоих домочадцев, которого ты в прошлом году видел со мной в стенах твоейобители, - юноша, отличившийся больше почерком, чем талантом. Впрочем, тынайдешь там скорее орфографические промахи, чем важные ошибки; поэтомукое-что, возможно, заставит тебя напрячь свою способность понимания, ноничто не помешает смыслу. Вчитывайся и вдумывайся, эта пылающая книга зажжеттвой дух таким огнем, что он сможет воспламенять остывших. Ты увидишь, какнаш Августин словно мифическая Библида превратился в источник жарких слез.Заклинаю тебя, молись ему, чтобы он просил за меня нашего общего Господа.Что много говорить? У тебя при чтении тоже намокнут глаза, и ты будешь,читая, плакать и, плача, радоваться и скажешь, что поистине в этих строкахтаится огненная речь и "изощренные стрелы сильного с горящими угольями". -Всего тебе доброго. Милан, 25 апреля [1354]
2020-11-19
80
