Насколько странно безусловное?

В буддизме много спорят о том, как именно следует представлять безусловное и нирвану. Существует ли некое трансцендентное метафизическое «пространство», куда вы в некотором смысле отправитесь после полного освобождения? Или все куда более обыденно, и речь идет о свободе от неосознанных реакций на различные раздражители и условия, контролирующие вас? Люди, придерживающиеся натуралистических взглядов на буддизм и не верящие в перерождение, обычно склоняются к менее мистической интерпретации. Конечно, многие из них в принципе не очень любят термин «безусловное» из-за его загадочности. Стивен Бэчелор, давний сторонник «светского» буддизма и автор книги «Что такое буддизм? Как жить по принципам Будды», написал: «Так называемого безусловного не существует, есть лишь возможность не быть обусловленным»[101].

Лично я не стал бы отговаривать даже «светских» буддистов использовать термин «безусловное». Есть некоторая польза в том, чтобы думать о полном освобождении здесь и сейчас как о некой территории – в метафорическом и даже метафизическом смысле. Причем независимо от того, считаете ли вы, что этой территории можно достигнуть в реальности, или используете ее как некий идеал, к которому следует идти всю жизнь.

По моему опыту, можно достигнуть состояния, когда вы будто бы  оказываетесь в особой зоне, в ином пространстве. Когда я позвонил жене после первого медитационного ретрита, она сказала, что я говорю словно совершенно другой человек – еще до того, как я сказал хоть что-нибудь о ретрите, да вообще хоть что-то сколько-нибудь значимое. Сам тон моего голоса звучал иначе, сказала она. И он ей очень понравился, этот новый тон.

Я допускаю, что ее слова скорее касались моего прежнего тона, нежели нового. Несколькими годами ранее, пытаясь объяснить, что ей нравится в моем брате, жена посмотрела на меня и сказала: «Он совсем как ты, только добрый». (Сказав это, она засмеялась, и я счел это хорошим знаком.) Так или иначе, тон моего голоса по-настоящему изменился.

Тон сменился и у мира вокруг меня. Я до такой степени поборол свою зацикленность на себе, что научился смотреть на людей и все вокруг с удовольствием – а ведь раньше и представить себе такого не мог. Я стал более открытым и внезапно полюбил заводить разговоры с незнакомцами. Мир будто сделался более живым, и мы с ним теперь на одной волне.

В территории, где я оказался, было кое-что занятное. Про науку иногда говорят, что она «разочаровывает» в мире, забирает из него магию, разрушая традиционное религиозное видение мира. Логично предположить, что медитативная дисциплина, в определенном смысле призванная подавить влияние чувств на восприятие и воспитать в себе способность объективно смотреть на мир, будет этой тенденции только способствовать. Но Бэчелор отмечает, что практика медитации может, наоборот, заставить вас ощутить очарование мира[102], и я знаю, о чем он говорит. После первого ретрита у меня было ощущение, что я попал в очарованный мир, в место, полное чудес и естественной красоты.

Нет, причинно-следственные связи на этой территории действовали так же, как и везде. Я по-прежнему рефлекторно реагировал на раздражители. Однако прелесть моего нового состояния была еще и в том, что я стал тратить гораздо меньше времени на непосредственные реакции, на то, чтобы откликаться на нажатие моих «кнопок». Зато я стал больше наблюдать и отзываться на окружающий мир более вдумчиво. Наверное, жить в безусловном было бы супер, но и жить просто в менее обусловленном оказалось тоже очень даже здорово.

Теперь вспомните буддистские идеи, о которых мы говорили в этой книге, и попробуйте рассмотреть их с точки зрения обусловленности и причинно-следственных связей. Вы быстро поймете, что в основе всех концепций буддизма лежит очень серьезное отношение к идее обусловленности.

Возьмем хотя бы идею бессамости: то, что мы называем своим «я», находится в постоянном причинно-следственном взаимодействии со всем вокруг. Внешний мир так сильно влияет на внутренний, что впору усомниться, где проходят границы между тем и другим, да и есть ли вообще какое-то «я». Помните, как в той самой сутре о бессамости Будда говорил, что все, что мы считаем частью себя, на самом деле нам неподвластно? Причина, по которой мы не можем управлять собой, по крайней мере пока не освободимся, заключается в том, что все составляющие нашего «я» находятся под контролем внешних сил: они обусловлены.

И помните, как Будда сделал акцент на непостоянстве всего, из чего якобы состоит наша самость? Мысли, эмоции, отношения постоянно возникают и угасают в нас, и это – следствие вечной перемены сил, которые действуют на нас и запускают внутри нас цепные реакции. То, что находится внутри нас, подвержено влиянию внешних причин и условий – когда меняются условия, меняется и судьба всех обусловленных ими вещей. А условия меняются практически все время.

Можно сказать, что успехи в медитации измеряются тем, насколько хорошо вы научились осознавать причины своих мыслей и чувств, то, как управляют вами внешние силы, и насколько вы отдаете себе отчет, что ключевое звено этой манипуляции располагается там, где чувства ведут к танхе, к желанию получить приятное и избежать неприятного. Именно здесь осознанность позволяет вмешаться в этот процесс.

Может быть, мне следовало сделать сноску после слова «осознанность». Речь не об абстрактном, теоретическом понимании причинно-следственных связей – речь об эмпирическом понимании, которое нужно тщательно взращивать в себе, о глубоком осознании, способном избавить вас от власти этих связей.

Тем не менее это эмпирическое понимание идет рука об руку с теоретическим осмыслением в рамках буддистской философии. Невозможно достичь успехов в медитации без глубокого понимания того, как ваши чувства, если их не контролировать, формируют ваше восприятие, мысли и поведение. И без осознания того, что именно в вашей жизни запускает те или иные процессы, активируя определенные чувства. Буддистское просветление имеет нечто общее с западным просвещением – и то и другое помогает разобраться в причинах происходящего.

Всему этому противостоит расхожий стереотип о медитации осознанности. Многие люди думают, что это мутное мистическое занятие, вредное для рационального восприятия мира. Якобы смысл медитации в том, чтобы «войти в контакт со своими чувствами» и «отказаться от суждений». Да, в медитации осознанности есть и это. Она может позволить вам испытывать ваши чувства, будь то гнев, любовь, печаль, радость, на другом уровне, с ясным видением их текстуры, даже скорее с ощущением их текстуры, которого не было у вас прежде. И да, это становится возможным потом у, что вы в определенном смысле отказываетесь от суждений: не лепите бездумно на свои чувства ярлыки «плохое» и «хорошее», не пытаетесь избежать их, но и не стремитесь принять. Так вы остаетесь рядом с ними, но не теряетесь в них; вы можете сосредоточиться на том, как именно ваши чувства ощущаются.

Однако все это вы делаете не для того, чтобы отказаться от рационального восприятия, а напротив, для того чтобы полнее использовать свой разум: вы сможете анализировать свои чувства на основе более достоверных данных о них, а после решать, какие из них годятся, чтобы послужить маяками на вашем пути. Так что «отказаться от суждений» – значит не давать вашим чувствам выносить суждения за вас. А «войти в контакт со своими чувствами» означает не подчиняться им слепо, когда они толкают вас в ту или иную сторону. Овладев обоими этими методами, вы можете реагировать на окружающий мир, руководствуясь максимально ясным его видением.

В основе всей этой грандиозной затеи лежит механистический взгляд на устройство разума. Идея в том, чтобы полностью прочувствовать механизмы, управляющие разумом, и использовать их понимание для того, чтобы перестроить весь процесс, всю заложенную в нас «программу», радикально изменив реакцию разума на внешние раздражители. Конечно, даже если вам это удастся, вы не войдете в «безусловное» и не сможете в прямом смысле сбежать из мира причинно-следственных связей. Однако самолеты ведь не отрицают закон всемирного тяготения, но это не мешает им летать.

Мне бы не хотелось преувеличивать возможные параллели между просветлением и просвещением. Буддистская философия и современная наука пользуются разными методами исследования и разными стандартами доказательств. Но в последнее время две эти традиции стали достаточно плодотворно взаимодействовать. Теперь у нас есть исследования о физиологических и психологических эффектах медитации, снимки мозга медитирующих и многое другое.

Однако самое важное взаимодействие, я думаю, началось еще в середине XIX века, когда появилась теория естественного отбора. Более двух тысячелетий буддизм изучал то, как человеческий разум запрограммирован реагировать на свое окружение, и то, как именно работает «обусловленность». С появлением теории Дарвина мы поняли, откуда взялась эта заложенная в нас программа. И на протяжении следующих полутора столетий, по мере того как теория Дарвина созревала и обретала все новые доказательства, у нас складывалось все более ясное и четкое представление о деталях этого программирования. Думаю, все это дает нам возможность взглянуть на нирвану с новой точки зрения и выдвинуть новые аргументы в защиту фундаментальной ценности буддистского просветления. Об этом и поговорим в следующей главе.

Глава 15