Чувства как ярлыки для мыслей

Пока что наилучшим претендентом на эту роль являются чувства. Возможно, из всех мыслей, вовлеченных в это подсознательное соревнование, побеждает та, с которой связано самое сильное чувство[14]. Это предположение вполне может оказаться ошибочным, но в свете того, как естественный отбор «запрограммировал» наш мозг, оно выглядит вполне логичным. В конце концов, чувства отражают то, насколько предметы или события удовлетворяют наши животные интересы. Так что с точки зрения естественного отбора чувства – отличные ярлыки для мыслей, снабжающие их пометками вроде «высокая важность», «средняя важность», «низкая важность». Перед важной презентацией или большой вечеринкой у вас дома, то есть перед событием, которое может сильно повлиять на ваш социальный статус, мысли, связанные с подготовкой, будут очень важны и будут сильно вас тревожить. Но чем больше времени до мероприятия, тем ниже важность подобных мыслей, тем слабее тревога. Если вы поругались с лучшим другом, то попытки понять, что говорить и как поступить, будут куда важнее, чем мысли о том, что вы могли обидеть случайного знакомого, – если ссора с другом вызывает внутреннее смятение, то обида малознакомого человека – лишь легкое беспокойство.

Во всех описанных случаях чувства, связанные с мыслями, тем сильнее, чем эти мысли важнее с точки зрения естественного отбора. Поэтом у, когда ваш мозг оказывается в пассивном режиме, то есть вы не читаете книгу, не говорите ни с кем, не занимаетесь спортом или чем-то еще, ваше сознание захватывают самые «важные» мысли – те, что связаны с самыми мощными чувствами.

Конечно, иногда самые важные мысли, сражающиеся за ваше сознание, не такие уж и важные – в конце концов, в жизни бывают счастливые моменты, когда ничто не требует вашего внимания прямо вот сию секунду. В таких случаях чувства, связанные с мыслью, проникающей в ваше сознание в пассивном режиме, могут быть не слишком сильными. Но я предполагаю, что если вы уделите им достаточно внимания (что гораздо легче делать во время медитации), то, скорее всего, ощутите позитивную или негативную их тональность. Не будь этой связи между чувством и мыслью, последняя вообще не завладела бы вашим вниманием. Чувства, среди прочего, – один из способов для вашего мозга разграничить важность мыслей. А важность (важность с точки зрения естественного отбора, конечно) определяет, какие мысли попадут в сознание.

И вновь хочу подчеркнуть, что в научном сообществе не все согласны с этой теорией. На самом деле даже среди психологов, поддерживающих теорию модульной модели психики в том виде, в каком она описана в этой книге, нет единого мнения о том, как определяются контролирующие модули. Но приведенная выше гипотеза кажется мне самой правдоподобной, поскольку отвечает дарвинистским принципам и перекликается с результатами медитативного самонаблюдения. И пусть отнести эти результаты к научным данным нельзя, они тем не менее служат хорошим подспорьем, когда нужно решить, которая из гипотез заслуживает углубленного изучения.

Конкретно эта гипотеза может помочь и с объяснением прогресса в медитации. Как я уже писал, мне проще беспристрастно наблюдать за своими чувствами, чем за своими мыслями. И я не думаю, что очень сильно отличаюсь в этом от других людей. Многие из тех, кто практикует медитацию, признают, что с чувствами работать легче, чем с мыслями. И если чувства действительно служат клеем, который закрепляет мысли в сознании и заставляет вас, не отдавая себе в этом отчета, считать, будто это вы породили эти мысли, то понятно, почему с чувствами работать легче. Ведь, чтобы растворить этот клей и отстраниться от мыслей, нужно сначала научиться объективно смотреть на чувства.

В самом деле, чтобы что-то начало получаться с мыслями, нужно выработать в себе способность объективно наблюдать даже самые слабые чувства. Вот почему только наиболее продвинутые адепты медитации, на уровне Джозефа Голдстейна, могут похвастаться, что способны ясно и четко видеть, как их мысли приходят и уходят, не увлекая за собой разум.

Гипотеза о том, что чувства, помимо прочего, помогают разуму ранжировать мысли по важности, перекликается с тенденцией, которая в последние десятилетия набирает популярность среди психологов. Ученые перестают говорить об «эмоциональных» и «познавательных» процессах как о разных психических функциях и признают, что они тесно взаимосвязаны между собой. И в этом древний буддизм вновь предвосхитил современную научную мысль.

В знаменитой сутре под названием «Большая проповедь о прекращении страстного желания»[55] Будда говорил, что «умственный объект», включающий в себя и мысли, подобен вкусу или запаху. Если человек «пробует языком вкус», или «обоняет носом запах», или «познает умственный объект умом», то «влечется к нем у, если он приятный» и «питает отторжение, если он неприятный»[56].

Через несколько глав мы увидим, как взаимосвязь эмоций и познания помогает понять одно из самых безумных буддистских предположений, заключающееся в том, что воспринимаемые нами объекты внешнего мира (деревья, самолеты, камни) не существуют. По крайней мере в привычном для нас смысле этого слова. И как станет ясно уже в следующей главе, это взаимопроникновение эмоций и познания поможет нам разрешить головоломку, о которой я упоминал ранее: если нет никакой самости, то что же движет тем, что мы привыкли называть самоконтролем? Кстати, а что такое самоконтроль с точки зрения буддистской философии?

Глава 9

Самоконтроль

Шотландский философ Дэвид Юм в XVIII столетии написал, что разум «есть и должен быть только рабом страстей»[57]. Если бы под страстями Юм понимал то, что сегодня понимаем мы, тут и говорить было бы не о чем: очевидно, что, когда мы захвачены сильными чувствами, вроде похоти или мести, нами управляет отнюдь не разум. Но для Юма «страсти» означали чувства в широком смысле слова. Он имел в виду, что, несмотря на важную роль рационального в человеческой мотивации, решения в большинстве своем все равно основываются на чувствах. Опираясь на чувства, мы решаем что-либо делать или не делать.

Что же натолкнуло Юма на эту мысль? Скорее всего, наблюдения за работой собственного разума. В определенном смысле Юм практиковал осознанность задолго до того, как это стало модно. Он вообще был довольно восточным для западного философа. Некоторые из его взглядов странным образом совпадают с буддистским мировоззрением – например, аргументы Юма в пользу отсутствия «я»[58]. Отдельные ученые предполагают, что это не совпадение и, возможно, Юму удалось каким-то образом познакомиться с буддистскими идеями, пусть в те времена они еще толком не распространились за пределами Азии. И уж точно идея о том, что чувства управляют нами в большей степени, чем мы привыкли думать, – совершенно буддистская по духу.

Спустя четверть тысячелетия с тех пор, как Юм в своих идеях догнал буддизм, наука подтверждает идеи Юма. Существуют инструменты, способные подключиться к механизмам нашей мотивации и отследить, какие части нашего мозга активны в моменты принятия решений. И идеи Юма об отношениях разума и чувств, долгое время казавшиеся радикальными, теперь обретают экспериментальные доказательства.

Давайте рассмотрим, как мы принимаем конкретное решение – покупать или не покупать что-либо. Очень хочется думать, что подобный выбор мы совершаем взвешенно. Вы смотрите на товар и его цен у, а затем задаете себе несколько вопросов. Как часто вы будете использовать этот продукт? Сильно ли покупка ударит по бюджету? Что еще можно было бы купить на эти деньги? Ответив на них, вы спокойно взвешиваете все «за» и «против», после чего принимаете решение, правда?

Вот только, согласно данным эксперимента когнитивных психологов из Стэнфорда, университета Карнеги-Меллон и Массачусетского технологического института, это взвешивание проходит не так уж спокойно и беспристрастно. Испытуемым выдавали реальные деньги и предлагали купить ряд товаров – беспроводные наушники, электрическую зубную щетку, диск с фильмом из серии «Звездные войны» и тому подобное. Головной мозг каждого из них сканировался в тот момент, когда участник эксперимента видел товар, а затем – его цену. Оказалось, что исследователи могут достаточно точно предсказать, что именно купит тот или иной испытуемый, просто наблюдая за тем, какие доли головного мозга активизируются в большей степени, а какие – в меньшей. Ни одна из них не была связана с рациональным обдумыванием, напротив, большинство из них были связаны с чувствами – например, прилежащее ядро, которое отвечает за удовольствие и активизируется, когда человек ожидает вознаграждения или видит то, что ему нравится. Чем активнее было прилежащее ядро в тот момент, когда испытуемый смотрел на товар, тем выше была вероятность, что он купит именно это. Островковая доля головного мозга, в свою очередь, становится особенно активной, когда люди ожидают боли или других неприятностей. И, если островковая доля активизировалась при взгляде на цен у, это чаще всего предвещало, что испытуемый не купит показанный ему продукт[59].

Этот эксперимент предполагает, что, каким бы рациональным, едва ли не механическим, ни казалось действие по взвешиванию плюсов и минусов конкретной покупки, на самом деле за ним стоит состязание конфликтующих чувств. Даже фактор цены, количественное значение, которое можно легко ввести в компьютерный алгоритм по принятию решений, выражается в чувстве отвращения. И победит то чувство, которое окажется сильнее, будь то отвращение или влечение. Конечно, чувства могут быть подпитаны разумом.

Если вы напомните себе, что прошлую электрическую зубную щетку так ни разу и не использовали, а значит, и новую, скорее всего, постигнет та же судьба, ничего особенного привлекательного в такой покупке вы не увидите. Если же вы вспомните, что двадцать долларов за щетку – это меньше, чем вы в прошлую пятницу потратили на ужин, отвращение к цене (и активность островковой дол и) может ослабнуть.