Может Ли Семантика Быть Нашим Проводником?

Основная мотивация для многих (формальных) теорий свойств проистекает из стремления
разработать новую основу для семантики естественного языка. Существуют различные
семантические явления, которые, по-видимому, требуют постулирования свойств. В частности,
свойства требуются для анализа предикативных выражений.

Идея о том, что семантика обеспечивает фундаментальную основу для проверки
теории свойств, основана на предположении, что свойства являются семантическими
аналогами выражений естественного языка. Так, например,
предложение John runs говорит о Джоне, что он имеет или создает экземпляр свойства
running. ([7]: 261)

Другими явлениями, которые, по-видимому, подразумевают существование свойств, являются самоинстанциация,
интенсиональность—свойства постулируются для того, чтобы получить прямые условия замещения
в интенсиональных контекстах—и квантификация.

Хотя вышеизложенная точка зрения имеет некоторое обоснование, с философской точки
зрения недостаточно просто постулировать существование определенного рода сущностей,
прикрепить к ним ярлык "свойство" и соотнести их с языковыми выражениями.
Необходимо дать полное представление о том, что представляют собой эти сущности, и, в частности,
как и в каком смысле они выступают в качестве семантических объектов. В конце концов,
с языковыми выражениями можно связать много разных вещей. Существенным вопросом является то, что делает
эту ассоциацию семантической.

Чтобы получить первое впечатление от всей этой проблемы, давайте кратко рассмотрим
семантику для модальных языков. Существует широкое согласие в том, что возможная мировая семантика
имеет некоторые преимущества перед своим алгебраическим конкурентом. Само собой разумеется, что
последняя образует важный математический инструмент для исследования модальных языков и
логик, но следует задаться вопросом, образует ли она объяснительную теорию значения
, которая помогает более правильно понимать модальный разговор. Например, неясно, какие
гомоморфизмы между синтаксическими и семантическими алгебрами отличаются от других
виды гомоморфизмов и то, что квалифицирует семантические алгебры как объекты, которые придают
смысл языковым выражениям.

Ситуация с возможной мировой семантикой несколько иная. Прежде всего, его
составляющие, то есть возможные миры и индивиды, образуют подходящую основу для интуитивных
интерпретаций: многие привлекательные философские объяснения были сформулированы в
терминах возможных миров. Как следствие, такие понятия, как” истина в мире", приобретают
статус чего-то значимого для нас. То, что мы обоснованно рассматриваем отношение
модельно-теоретического следствия как экспликацию нашего неформального понятия
правильного рассуждения, предполагает именно такую осмысленность. (Что это должно быть принято с
некоторую осторожность проявила и Эчемендия. Однако такие философы, как Льюис, Плантинга
и другие, все еще не были удовлетворены. То, что они пытались сделать,-это разработать полноценную
теорию возможных миров. Хотя у меня есть некоторые оговорки в отношении всей
дискуссии, я согласен с основополагающим методологическим принципом: возможные миры являются

602

H. Sturm

объяснительные цели могут быть удовлетворены только в том случае, если у нас есть ясное понимание того, что
они собой представляют.

Если перейти к свойствам, то их рассмотрение показывает, что недостаточно использовать
определенные структуры для интерпретации некоторого заданного языка и вызова некоторых элементов из этих
структур свойств. Если свойства должны выполнять объяснительную работу, нужно добавить теорию
, которая дает по крайней мере некоторую информацию о том, какой должна быть их природа.

Причем для характеристики их природы не исчерпывается описанием формальных признаков

они должны иметь, чтобы выполнять свои роли в качестве означающих объектов. Например, нам
нужен анализ широко принятого факта, что область свойств
снабжена своего рода алгебраической структурой, подобной той, которая лежит в основе коллекции
предикатов. В остальном Куайн был прав, и свойства-это не что иное, как таинственные
тени языковых выражений.

Безусловно, существует весьма естественный ответ на вышеуказанные соображения, который
полностью соответствует обычной практике, как это было описано в разделе 5.
Свойства постулируются для того, чтобы объяснить и проанализировать определенные явления. Таким
образом, они вводятся на чисто теоретических основаниях, подобных теоретическим сущностям в
естественных науках, таким как атомы, поля и кварки. Поэтому мы не будем касаться вопроса о
необходимости некоторой характеристики этих сущностей независимо от теоретических ролей, которые они
должны играть. В первом ответе на этот аргумент я хотел бы отметить важное
асимметрии между свойствами, с одной стороны, и теоретическими сущностями в
физике или химии-с другой.

Во-первых, хотя теоретические сущности в науке постулируются на теоретических основаниях,
существуют эмпирические явления, которые дают основания для их постулирования, и мы обычно
имеем эмпирические процедуры и эксперименты, которые связывают эти сущности с эмпирическими
ситуациями. Следует признать, что эти корреляции могут быть весьма косвенными и весьма
сложными. Тем не менее, они помогают нам подтвердить существование теоретических сущностей
с помощью эмпирических данных, а следовательно, в более широком смысле, существование теоретических сущностей
может рассматриваться как эмпирический случай. Свойства же, напротив, устанавливаются посредством
априорного рассуждения, по крайней мере, до тех пор, пока их существование основано на чисто семантических
соображениях.

Во-вторых, разумно рассматривать различие между теоретическими и
наблюдаемыми сущностями в науке как нечто гибкое, способное изменяться с течением
времени. В результате научно-технического прогресса субъекты
, которые были постулированы на чисто теоретических основаниях, становятся наблюдаемыми.

В-третьих, хотя теоретические сущности могут существенно отличаться от наблюдаемых объектов
, по своим основным онтологическим признакам они сходны. Теоретические
сущности принадлежат к той же онтологической категории, что и наблюдаемые объекты; они
конкретны и, следовательно, являются частью пространственно-временной системы нашего мира. Напротив, свойства
—это абстрактные объекты, и поэтому, согласно общепринятой в семантике точке зрения, они
не находятся в пространстве и времени.

Для семантика существуют, в принципе, два различных способа ответа на
вышеприведенные аргументы. Она может либо оспорить эти рассуждения, либо усомниться в том, что они имеют
какое-либо отношение к обсуждаемому вопросу. Давайте начнем с первой альтернативы. IT

Наша концепция свойств

603

вероятно, довольно трудно представить себе разумную позицию, которая
полностью отрицает дисаналогию, но философы, такие как Дэвид Армстронг, по-видимому, очень близки к этому. По
крайней мере, они пытались сделать их менее резкими, утверждая, что свойства—или универсалии
в случае Армстронга—являются частью нашего естественного мира и что их существование может
быть установлено только эмпирическими средствами:

Какие свойства и отношения существуют в этом мире-решать вам самим.

тотальная наука, то есть совокупность всех исследований природы вещей.
([3]: 8)

Я должен признаться, что у меня есть некоторые оговорки в отношении позиции Армстронга,
но они не должны касаться нас здесь. Единственное, что важно, - это то, что его позицию
не поддерживает семантик. Совсем наоборот! Поскольку семантика в значительной степени
является априорным делом, естественность свойств показывает, согласно Армстронгу, что
свойства-это прежде всего сущности, которые постулируются по причинам, не
зависящим от семантических соображений.

Более перспективной для семантика представляется вторая альтернатива. Допустим
, что это дезаналогия, но сомневаюсь в ее актуальности. Что важно в отношении свойств
и что оправдывает аналогию с теоретическими сущностями, так это чистый факт, что свойства
помогают объяснить ряд вещей. Нет никаких априорных оснований считать, что такие
объяснители должны принадлежать к категории конкретных объектов.

Принимая этот пункт как само собой разумеющееся, задача семантика состоит в том, чтобы убедить нас в том, что
именно свойства нам действительно нужны, а не какие-то другие абстрактные сущности.
На это приглашение у семантика опять есть два разных ответа. Она может либо принять
его и привести некоторые доводы в пользу свойств, либо отвергнуть его как нечто второстепенное,
поскольку свойства определяются как те сущности, которые выполняют определенные роли.

Давайте сначала рассмотрим первую альтернативу. Почему мы должны предпочесть свойства? Наиболее
естественный ответ относится к их принципу индивидуации. Свойства являются более мелкозернистыми
, чем наборы, и даже более мелкозернистыми, чем модализированные наборы, например наборы Льюиса
possibilia. Два свойства могут быть обязательно коэкстенсиональными, не будучи идентичными.
Это позволяет нам проводить больше различий в пределах области означающих объектов, и именно
эти различия нам, по-видимому, и нужны. Лучший пример вытекает из
анализа интенсиональности: задача состоит в том, чтобы найти смысловые объекты, которые поставляют правильный
условия замены для предложений с интенсионалами.

Для иллюстрации, возможно, будет полезно описать структуру проблемы

в некотором схематичном виде. Дана некоторая коллекция

из предложений, которые мы ищем

отношение эквивалентности

∼ на множестве выражений, происходящих в

такие что

ϕ(θ

2

)

следует из

ϕ(θ

1

) при условии, что θ

1

∼ θ

2

, где

∼ определяется посредством:

отношение равенства между объектами значения, соотнесенными с

θ

я

's. претензия

является то, что для интенсиональных предложений свойства являются подходящими объектами значения.

Мы должны очень скептически относиться к этому заявлению. То, что мы действительно нуждаемся
в таких тонкозернистых сущностях, отнюдь не самоочевидно. Чтобы увидеть это, давайте немного остановимся
на этом моменте. Согласно общепринятой практике, мы можем различать два вида
интенсиональных контекстов, модальные контексты и интенциональные контексты, такие как пропозициональные контексты

604

H. Sturm

отношения. Для модальных контекстов свойства не требуются; это было замечено
различными авторами. Мы можем, например, работать с возможными мирами и обычными множествами.

А как насчет намеренных контекстов, скажем, контекстов веры? Здесь много философов и

лингвисты утверждают, что такие мелкозернистые объекты, как свойства и пропозиции, являются
незаменимыми.

Однако ситуация не столь ясна. Во многих случаях суждение о том, что свойства
необходимы, основывается на переоценке сферы охвата семантики. Что мы
можем ожидать от семантики, так это то, что она описывает или эксплицирует нашу концепцию правильного
рассуждения. Это может сказать нам, что если кто-то верит

ϕ тогда, под таким-то и таким-то

условия, в которые он также должен верить

ψ, или, если он привержен ϕ, он также привержен

Для

ψ. Чего семантика не может сделать, так это описать то, во что люди действительно верят или думают.

Но именно последнее часто предполагается, когда кто-то спорит из-за мелкозернистости.

С другой стороны, “часто” не означает “всегда”. Так как же быть с теми случаями, которые
не упираются в вышеприведенную путаницу? Ну, я совершенно уверен, что таких случаев нет.
Существуют убедительные доказательства того, что свойства всегда можно
заменить другими сущностями. Однако подробное доказательство этого утверждения выходит за рамки
настоящего документа. Вместо этого я попытаюсь довести эту точку зрения до сведения еще двух аргументов:

Во-первых, даже если бы было желательно иметь правильное понятие о мелкозернистости,
справедливо будет сказать, что в настоящее время ее нет и в помине. То, что мы наблюдаем, - это следующая
дилемма: либо предлагаемое решение не имеет успеха, либо оно слишком
близко подталкивает свойства к лингвистическим выражениям, так что, опять же, они являются не более чем бесполезными дубликатами
последних. В качестве поучительного примера рассмотрим вторую концепцию
свойств Билера.

Во-вторых, предположим, что есть шанс улучшить наше положение, найдя подходящее
понятие мелкозернистости—хотя я убежден, что этого не произойдет—почему
это должно что-то доказывать в пользу свойств? В конце концов, мы всегда можем взять
теоретико-множественную модель, которая способна выполнять свойства ролей, для которых были назначены свойства.
Поскольку, согласно учению семантика, все, что мы знаем о свойствах-это их
структурные особенности, нет никакого способа отличить их от теоретико-множественных сущностей, которые
несут ту же самую структуру.

Действительно, семантик возражает, быстро добавляя, что нет никаких оснований для
проведения такого различия. Взяв второй маршрут сверху, она идентифицирует свойства
с любыми видами объектов, которые оснащены именно теми функциями, которые необходимы для того, чтобы сделать
их подходящими для ее целей. И, по ее мнению, это все, что можно сказать
об их природе.

Здесь мы подошли к тому, что вряд ли можно убедительно аргументировать
против позиции семантика, не давая детального описания методологии
референциальной семантики, что, конечно, не может быть сделано в
статье на двадцать страниц, но потребует целую книгу или две. Поэтому я вынужден довольствоваться несколькими
очень общими замечаниями.

Первый повторяет пункт, который уже был сделан несколько раз до этого. На
мой взгляд, ошибочно рассматривать свойства как абстрактные сущности, которые были
постулированы исключительно в теоретических целях. При этом игнорируется важное различие

Наша концепция свойств

605

между свойствами и произвольными формальными сущностями. Это не случайно, что свойства
называются свойствами, и что они стоят в центре нашего внимания. Мы не должны
отказываться от идеи, что они являются частью нашего явного образа мира, по крайней мере, нет, если мы
принимаем их за сущности, которые заполняют объяснительные цели в философии.

Второй момент возвращает нас к началу этого раздела: чтобы
понять, что такое свойства, нам нужно четкое представление об их роли как означающих
объектов и о том, как им удается ее выполнять. Но это влечет за собой ответы на
следующие вопросы:

• Как это происходит, что свойства коррелируют с лингвистическими выражениями-

сионс?

• Что делает эту корреляцию семантической?

• Как это связано с нашей способностью понимать язык?

Трудно представить себе, как успешный анализ этих проблем мог бы основываться на чисто
инструментальной точке зрения, подобной той, которую, по-видимому, принимает наш семантик.

Если читатель все еще не убежден, я должен разыграть свой последний козырь, вернувшись
к исходной точке нашего исследования. Из парадокса Рассела мы узнали, что
простая корреляция между языковыми выражениями и свойствами, которая отражается
принципом понимания, не может иметь места без исключений. Таким образом, вопрос, который
также вдохновил эту статью, сводится к тому, какие выражения коррелируют со свойствами.
Рассел однажды написал где-то, что то, что является правдой, не является тем, что может быть решено
полицией, и это, безусловно, относится и к существованию собственности. Так что...
разумное решение парадокса не может быть получено с помощью чистого условия, но должно
быть частью существенного учета свойств. Эта максима была сформулирована в конце
раздела 3.

Семантик, который придерживается взгляда, согласно которому свойства-это всего лишь
сущности, постулируемые теоретически в рамках семантики, и который
сводит их природу к их роли в качестве денотатов языковых единиц, не имеет под
рукой никаких инструментов, которые позволили бы ей реализовать вышеуказанную Максиму. В итоге она сталкивается
с различными формальными решениями, но не в состоянии оценить их на основании каких
-то неформальных критериев.

Это замечание завершает дискуссию о связи между свойствами и семантикой.
Я надеюсь, что накопил достаточно доказательств для отрицательного ответа на первый вопрос
из конца раздела 5, и, следовательно, что я доказал первый основной тезис этой
статьи. Семантика не дает нам правильного представления о том, что такое свойства. Последнее
также подразумевает отрицательный ответ на второй вопрос из раздела 5. Чтобы найти
подходящие условия для существенного решения парадокса Рассела, мы должны смотреть
за пределы семантики.

606

H. Sturm