Критерии отличия слова Бога от слов человеческих

Мы часто слышим словосочетания «слово Божье», «От­кровение Бога», «Божественные Книги», «Божественные Послания», «Священное Писание» и т. п. В языческой среде данные словосочетания прилагают ко всем без разбору сочи­нениям на религиозную тему: и к писаниям пророков Едино­божия (мир им всем), и к писаниям богословов, и к сочине­ниям философов, и к морализаторской литературе. Это объясняется разницей в понимании человеком главного: кого он называет «Богом»? Всемогущего, личного, абсолютно сво­бодного и самодостаточного Творца мироздания или же сверхъестественное существо, «способное» иногда вызвать дождь, зажечь огонь без спичек, заставить «заплакать» дос­ку с религиозной живописью?

Рациональный способ различения человеческого и Боже­ственного требует установить, кто является субъектом, т. е. подлинным автором данного писания. Но, к сожалению, ду­ховное невежество приводит к тому, что человек не прибе-

гает к помощи рассудка и, следуя за бессознательными эмо­циями, часто называет «богом» всё непонятное, скрытое, иррациональное, мистическое, т. е. логически необъяснимое. При таком подходе главным источником Откровения для людей становятся мифы. Мифы как нельзя лучше способст­вуют усилению иррациональной стихии: подсознательных страхов, чувств, доходящих до религиозного экстаза, ощуще­ний связи с неведомой силой и т. п.

Первая трудность в различении Откровения Всевышнего и мифа — в эмоциональной архаике мифа. В мифе происхо­дит свертывание реального времени, его уплотнение, дефраг-ментация, при которой из повествования исчезает много су­щественного и остается только то, что важно для данного мифа и что должно произвести эмоциональное впечатление на воспринимающего. «Во время дно родился бог во плоти и пошел в град такой-то и сказал народу то-то...» События, между которыми проходят часы, дни, месяцы и даже года, сжимаются в один зрительный образ, запечатленный в иеро­глифе, на иконе или воспроизведенный одной стихотворной строкой. Между двумя фактами било множество других событии, несущественных для данного мифа, но важных для объективного понимания ситуации в целом, однако эти собы­тия опущены, умолчены. Например, Евангелие¹ от Иоанна заканчивается словами:

Многое и другое сотворил Иисус; но, если бы писать о том подроб­ но, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг (Библия, Ин. 21: 25).

Эти завершающие слова наглядно показывают, что субъ­ектом послания является человек, который сам решает, что ему выбрать для публикации из большого объема информа­ции, и этим признается факт серьезного сокращения им са­мим (без полномочий на то от Иисуса!) того, что было изве­стно ему об Иисусе (мир ему). Мотив сокращения никак не связан с волеизъявлением Бога: речь идет об экономии весь­ма дорогой кожи, на которой тогда писались религиозные тексты. Ведь из этого, как и из других «канонических» евангелий, полностью выпало детство и юношество Иисуса,

'Евангелие по-гречески — «эвангелион»; в переводе на русский это слово означает: «доброе послание», «добрая (благая) весть».

характер его образования, профессиональная деятельность, образ мыслей, общественный статус и взаимоотношения с другими людьми до 30 лет.

Но главное, мы ничего не знаем о существовании Еванге­лия от пророка Иисуса (мир ему), субъектом которого мог быть Сам Творец! Нет источника, в котором сведения о де­лах Иисуса давались бы в объеме, установленном Самим Творцом, а не дозировались бы человеком, не имеющим средств на покупку пергамента. А значит, речь идет о руко­творном сочинении: назидательном послании, тяготеющем к мифологической повести.

Так мы начинаем иметь дело с мифологическим, дискрет­ным временем, которое при должном уровне эпичности, по­этики, архаики производит эмоционально сильное, «божест­венное» впечатление. Под влиянием нахлынувших от эпиче­ского стиля чувств духовно необразованный человек имеет склонность к тому, чтобы принять человеческие размышления за Откровение, ниспосланное Самим Богом. Поэтому священ­ники многих религий предпочитают намеренно сохранять архаичный стиль, использовать для богослужений древ­ний, малопонятный язык, ибо это создает видимость боль­шей значимости и как бы потусторонности совершаемых действий.

Христианское Евангелие от Луки начинается так:

Как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях, как передали нам то бывшие с само­го начала очевидцами и служителями Слова; то рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твердое описание того уче­ния, в котором ты был наставлен (Библия, Лк. 1: 1 — 4).

Из данного текста очевидным образом следует, что субъ­ектом этого «доброго послания» изначально является не Бог, а человек, причем не очевидец, а передающий одно из многих описаний учения с чужих слов. Цель послания также чисто человеческая — автору «рассудилось» утвердить своего уче­ника в ранее полученных знаниях. Глагол «передали» как нельзя лучше показывает, что речь идет о том, что сами хри­стиане называют преданием.

Вторая трудность — в установлении достоверности перво­источника. Немаловажным является достоверность текста первоисточника. Так, Иисус (мир ему) проповедовал среди

 

30

31

своих соотечественников на арамейском языке, представля­ющем диалект древнеарабского языка. Поэтому все перво­начальные сказания о его жизни и поучениях, включая Еван­гелие от Матфея, были составлены и записаны на арамей­ском языке. Позднее, когда иудеи, вошедшие в секту назореев, решили начать проповедь и для гоев (не евреев), они ста­ли делать переводы на обиходный греческий язык, совер­шенно не приспособленный для выражения истин монотеиз­ма, а последующие евангельские версии стали сразу излагать на греческом языке.

Греческий язык образца I века н. э. — это язык, воспевав­ший культ плоти, красиво передававший внешность и носив­ший во многом приземленный характер, но не приспособлен­ный для описания важнейших понятий Единобожия. Так, например, арамейское словосочетание «сын Божий» выража­ло отношение человека к Богу по аналогии отношения сына к своему отцу в эпоху патриархата, т. е. безоговорочное под­чинение воле отца, послушание ему.

На арамейском языке «сыны Божий» — это еще и назва­ние ангелов, духовных существ (см., напр.: Библия, Иов. 38: 7, где «сыны Божий» ликовали при творении мира еще до сотворения человека), которые также беспрекословно подчи­нились своему Создателю. Таким образом, «сын Божий» — это идиома древнего языка, так же как и «рука Бога» (то есть «сила Бога»), и ни о каком природном или телесном рожде­нии от Бога в словоупотреблении иудеев речи не идет и в принципе идти не может, как не идет речи о материальной «руке» или «мышце» Бога.

И даже в написанном по-гречески Евангелии от Иоанна, автором которого является иудей, «чадами Бога», которые «родились от Бога», именуются все «принявшие Бога»:

А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения пло­ти, ни от хотения мужа, но от Бога родились (Библия, Ин. 1: 12 — 13).

Так же «чадами Бога» и своими «родственниками» Иисус [мир ему) называет и всех тех, кто будет исполнять волю Са­мого Бога, кто будет покорным Ему (по-арабски: «мусли­мом»¹):

¹ Муслим — букв.: «тот, кто заключил мир» с Богом, принял все условия мирного договора.

32

<...> кто будет исполнять волю Отца моего небесного, тот мне брат, и сестра, и матерь (Библия, Мф. 12: 50).

<...> матерь моя и братья мои суть слушающие слово Божие и исполняющие его (Библия, Лк. 8: 21).

Более того, в самом Новом Завете многократно упомина­ется о том, что конечная цель посланнической миссии Иису­са — сделать людей «сынами Бога», добиться всеобщего «усы­новления Богу». В Послании к Ефесянам говорится:

Благословен Бог и Отец господа нашего Иисуса Христа, благосло­вивший нас во Христе всяким духовным благословением в Небесах, так как Он избрал нас в нем прежде создания мира <...> предопре­делив усыновить нас Себе чрез Иисуса Христа, по благоволению воли Своей <...> (Библия, Еф. 1: 3 — 5).

Было бы безумно предположить, что «всеобщее усынов­ление» свидетельствует о тождественности всех праведных людей Творцу! Приведенный текст опровергает также и обычные ссылки христианских учебников на то, что доказа­тельством божественности природы Иисуса является то, что он существовал еще «до создания мира», ибо «до создания мира» все люди избраны и предопределены к «усыновлению»!

Ссылаются и на то, что Иисус говорит: «Я и Отец — одно» (Библия, Ин. 10: 30), однако из контекста следует, что речь идет только о единстве цели, но не о единстве природы и даже не об одной воле, а о добровольном и полном подчине­нии Иисусом своей воли воле Бога. Иисус сказал:

<...> верующий в меня не в меня верует, но в Пославшего меня (Библия, Ин. 12; 44).

Далее Иисус говорит:

<..> да будут все едино, как Ты, Отче, во мне, и я в Тебе, гак и они да будут в нас едино (Библия, Ин. 17: 21).

Не означают же эти слова о единстве всех апостолов и всех верующих с Иисусом и с Богом, что все они перестанут быть самостоятельными существами и превратятся в одно­го божественного субъекта!

По всему тексту Нового Завета говорится, что Бог Отец посылает Иисуса спасать людей: но как могут быть одним существом Пославший и исполняющий Его волю посланник? Если Бог «благоволил» Иисусу, значит, у них разная воля. Сам Иисус говорит:

33

2 А. В. Полосин

<...> не ищу моей воли, но воли пославшего меня Отца (Библия, Ин. 5: 30).

В Гефсиманском саду Иисус молится Богу: Отче! О, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо меня! Впрочем, не моя воля, но Твоя да будет (Библия, Лк. 22: 42).

Когда Иисус говорит: «"Иду к Отцу"; ибо Отец мой более меня» (Библия, Ин. 14: 28), неужели кто-то считает, что в Боге существуют разные уровни всемогущества?!

Апостол Павел не менее ясно обозначил подчиненность Иисуса Единственному Творцу:

<...> всякому мужу глава — Христос, жене глава — муж, а Христу глава — Бог (Библия, 1 Кор. 11: 3).

Когда же всё покорит Ему, тогда и сам сын покорится Покорив­шему всё Ему, да будет Бог всё во всем (Библия, 1 Кор. 15: 28).

Следует иметь в виду и то, что слова «сын Божий» и «сын человеческий» написаны по-гречески без заглавных букв. Заглавными их сделали в средневековье люди, очевидно, полагавшие себя выше апостолов, создававших эти тексты, и потому решившие, что имеют право исправлять то, что сами же именовали «словом Божиим». Ведь когда в священном тексте первая буква слова становится заглавной, например, «Свет», то это уже не просто «свет», а атрибут Божества, т. е. налицо изменение смыслового содержания текста. Таким образом, именование Иисуса (мир ему) «сыном Божиим» ни­как не может свидетельствовать об отождествлении его с Бо­гом, и те, кто в средневековье стали писать слово «сын» с заглавной буквы, видимо, хорошо это понимали, и именно поэтому пошли на такое вмешательство в текст.

Следовательно, даже в переведенном и отредактирован­ном тексте Нового Завета нетрудно усмотреть иносказатель­ность словосочетания «рождение от Бога». Переносный духов­ный смысл этого выражения обозначает по аналогии послушание сына отцу и принятие сыном воли отца. Поэтому, когда в Новом Завете об Иисусе говорится как о «сыне Божи-ем и сыне человеческом», это означает лишь то, что он — че­ловек, признающий Бога своим духовным Отцом, вверяющий Богу всего себя. Говоря иначе, перед нами ангел по духу с плотью человека. Но ангел — не Бог, он сотворен, как и чело­век. Иисус — один из величайших пророков, который вверил всего себя Богу, т. е., говоря по-арабски, стал его «муслимом». 34

Однако в среде не знавших Моисеева закона язычников сочетание «сын Божий» при буквальном переводе на грече­ский язык стало восприниматься дословно и вполне матери­ально, по аналогии с богами-олимпийцами: «сын, зачатый и рожденный богом или богиней» — например, Афродита ро­дилась в мысли Зевса и вышла из его головы как богиня мудрости.

После исхода иудеев из Израиля и краха иудеохристиан-ства удаление христианской жизни от ее иудейского моноте­истического первоисточника стало необратимым. И соедине­ние словосочетания «сын Божий» со словосочетанием «сын человеческий» послужило для греков и римлян основанием провозгласить Иисуса «богочеловеком», т. е. говорить о бо-говоплощении, низведении бога в материю, на землю — анало­гично Гераклу, сыну бога отца Зевса и земной женщины Данаи.

Таким образом, перевод на другой язык, утрата первоис­точников и отрыв от монотеистической традиции привели к непоправимым искажениям самой веры. Огосударствленная императором-язычником Константином в IV веке Римская христианская церковь запретила как «неканонические» все подлинные, арамейские, тексты евангелий I века н. э., так как оригинальные тексты не давали никаких оснований для обожествления Иисуса (мир ему) и поклонения ему по образ­цу греко-римских воплощенных богов, «сынов божиих» и г. п. В эпоху борьбы с инаковерием не уцелел и арамейский оригинал Евангелия от Матфея.

Если путем обратного перевода попытаться восстановить отдельные фрагменты евангельских текстов на арамейском языке и сопоставить их с арабским языком, то перед нами возникнет интересная картина. Католический священник, профессор Давид Бенджамин Кельдани Б. Д., принявший ислам с именем Абдуль-Ахад Даууд Б. Д., хорошо знавший древние языки ближневосточного региона, проанализировал знаменитую евангельскую песнь ангелов при рождении Иисуса (мир ему)¹:

Слава в вышних Богу,

И на земле — мир,

В человеках — благоволение!

(Библия, Лк. 2: 14)

¹ См.: Даууд Абдуль-Ахад Б. Д. С. 126 - 134.

 

2*

35

На арамейском «Бог» звучит как «Элох» (по-арабски это слово читается как «Аллах»), поэтому первая строка ангель­ской песни должна звучать: «Слава Всевышнему Элоху» или «Слава Всевышнему Аллаху!» («Альхамдулиллях!»). Во вто­рой строке речь идет о мире на земле. «Мир» по-арамей­ски — «шалом», в арабском произношении — «салям». Одна­ко ангелы — посланники Бога — ведут речь явно не о социаль­но-политическом мире, которого не было, нет и не будет до конца света, а значит, они имеют в виду другой, реально до­стижимый здесь и сейчас мир — мир человека с Богом. Ведь грех — это отпадение человека от Бога, нарушение Его зако­на, т. е. вражда против Законодателя. «Шалом» человека с Элохом или «салям с Аллахом» — это по-арабски «ислам», а фраза в целом должна звучать: «Да будет на земле ислам!» В третьей строке речь идет о «доброй (благой) воле» че­ловека. Какой? Поскольку в короткой песне нет других уточ­нений, «благость» воли должна определяться тем, что сказа­но раньше, т. е. о мире с Богом, а значит, речь идет о благой воле человека принять предложенный Всевышним Аллахом мир. Как уже говорилось выше, человек, заключивший мир с Богом, называется по-арабски «муслим» — в русском произ­ношении «мусульманин». Поэтому третья строка должна чи­таться так: «И да будут люди муслимами (мусульманами)!» Совершенно очевидно, насколько греческий перевод вы­холостил духовную составляющую ангельской песни, оста­вив лишь пустое по содержанию, хотя и красивое по форме славословие. Реконструкция древнего языка позволяет вос­произвести смысл Послания Всевышнего, данного через ан­гелов, с большой степенью достоверности, но — увы! — не аб­солютно точно: подлинные тексты I века н. э., связанные с де­лами и словами Иисуса (мир ему), не сохранились.

Мусульмане получили достоверное знание о смысле бла-говестия Иисуса через следующего за ним Пророка Мухам-мада (мир ему) и в соответствии с предсказанием самого Иисуса в Евангелии от Иоанна (Библия, Ин. 14: 26 — об этом см. ниже, в п. 1.3). Поэтому вызывают глубокое сочувствие те, кто считает единственным источником Откровения свод «добрых посланий» I века н. э., сохранившихся исключитель­но либо в грекоязычном пересказе, либо в греческом пере­воде и названных «каноническими» лишь по воле императо­ра-язычника и по решению арифметического большинства служителей культа на церковном собрании.

36

Третья трудность — в отличении подлинного Божествен­ного Послания от ложного, человеческого, умышленно вы­даваемого за Божественное. Во избежание ошибки принятия человеческих суждений за волю Единственного Творца необ­ходимо всегда руководствоваться следующими критериями отличия подлинного пророчества от лжепророчества:

• Всеведущий Бог дает Свое Откровение только избран­ному Им Самим пророку;

• избранный Аллахом пророк никогда не знает наперед того, что будет открыто;

• пророк лишь передает тот смысл, который ему открыт Аллахом;

• слова и повеления Творца предваряются Его Собствен­ным свидетельством о том, что это — Его Откровение; про­рок своею жизнью ручается и свидетельствует: «Было ко мне слово Господне: "Иди и скажи им"»;

• слова Всевышнего не могут противоречить самим себе;

• всякое последующее Откровение через пророка под­тверждает подлинность предыдущих пророческих посланий и не противоречит им в той части, где говорится о вечном, неизменяемом и Единственном Творце;

• достоверным текстом Откровения является только тот записанный текст, который не подвергался никаким измене­ниям без прямого и достоверного свидетельства об этом Самого Бога через Его последующее Откровение.

Ответственность человека, свидетельствующего о ниспо­слании ему Послания Бога, очень велика: умышленная ложь о воле Творца вселенной — лжепророчество — приводит к духовной и физической гибели людей и целых народов. Если сегодня кто-то верит в «пророческую» миссию христианско­го священника или церкви в целом, то он должен признать и всю полноту ответственности священника или церкви за точное соответствие всех слов, возглашаемых от имени Бога (вплоть до мелочей), критериям пророчества.

Но никакая возвышенная поэтическая речь, никакой эпос не должны создавать впечатления и не вправе рассматри­ваться в качестве послания Всемогущего Бога, если не соблю­дены вышеуказанные критерии. Всемогущий Аллах — един­ственный Субъект Откровения!

Исходя из того, к кому обращено Послание Творца, Его Откровение может быть:

• общим для всего человечества — таковыми являются

37

повеления Всевышнего Аллаха через Его посланников, адре­сованные всем людям и всем народам без исключения. Об­щим Откровением являются, например, заповедь Единобо­жия и запрет на уподобление Всемогущего Творца каким-либо тварным существам и предметам посредством соответ­ствующих изображений;

• частным — таковыми являются повеления или знамения Всевышнего Аллаха для отдельных народов или социальных групп, например, повеление израильскому народу через про­роков Исаию, Иеремию, Иисуса и др. (мир им) покаяться в многобожии и выполнять заповеди, данные через Моисея (мир ему);

• индивидуальным — таковыми являются повеления или знамения свыше для отдельного человека. Они могут иметь самые разные формы соответственно индивидуальности каждого человека и специфике ситуации. О призвании про­роков на их служение немало рассказывается и в Библии, и в Коране.

Частные и индивидуальные откровения не могут противо­речить общему Откровению, но лишь конкретизируют его применительно к той или иной жизненной ситуации, контек­сту, судьбам разных народов и людей, устанавливают чью-либо особую миссию. Индивидуальное откровение, как пра­вило, является призывом Аллаха к человеку исправить свою жизнь и начать свое служение вечным целям. Всё, о чем не говорится в Откровении и что может противоречить моно­теизму, является ложью, и Всевышний прямо сказал об этом Своему Пророку:

Но если станут принуждать они тебя

Мне в сотоварищи призвать такое,

О чем ты знания [из Божьих Откровений] не имеешь,

Не повинуйся [в этом деле] им.

(Коран, 29: 7)