Speech acts expressing surprise in the Russian language.

The verb «удивляться» meets all the requirements for being the nomination of speech intentions. Moreover, this is a classic performative, as uttering a phrase, containing the given verb in the first person singular of the present tense, is equivalent to the implementation of the speech act. A distinctive feature of performative verbs of surprise lies in the fact that apart from performing an action, they also reflect the emotional reaction of the speaker:

– А у него гонора нет. Он ужасно переживает из-за этого. Взрыв в ночном ресторане с казино – не раскрыт. А ему так хочется, чтобы у него хоть что-то получилось.

– Господи, Таня, я удивляюсь вам откуда вы все это знаете? Вы же разговаривали минут десять от силы. [Александра Маринина «Черный список»]

– Ну, давай рассказывай, как там все было. С кем познакомилась, какие они, чем вы там занимались.

– Я удивляюсь, тебе что, правда интересно? [Александра Маринина «Благие намерения»]

The analyzed examples showed that there are several performative verbs which have the same intentional meaning: дивиться, изумиться, поразиться. The comparison of dictionary definitions [Ожегов, Шведова 1949] showed that they differ in the intensity of expressing surprise. «Поразиться» and «изумляться» are more intense than «дивиться», «удивляться». The frequency of their occurrence is presented in the table.

Table 1. Frequency of occurrence of performative verbs in the Russian language.

Verb	Number of usages	Frequency of occurrence %
Дивиться Изумляться Поразиться Удивляться		2 % 5% 43% 50%
Total number of usages

The results show that in the Russian language, the performatives of surprise of different intensity are used in the same proportion.

Among the analyzed speech acts, there were 30 examples of institutional ones. As this kind of speech act is used to express stereotypical reaction imposed by etiquette, they do not require any response from the interlocutor. The analysis allowed us to single out certain recurring structural models: exclamatory pronoun + noun («Какая встреча!», «Какими судьбами!», «Какой сюрприз»), pronoun + I + verb in the first person singular («Кого я вижу!»), infinitive + adverb («Подумать только!»). The use of institutional speech acts are influenced by extralinguistic factors. The following examples show that this kind of speech act is used by the speaker when meeting familiar people in unexpected places:

– Здравствуйте, Владислав Николаевич!

– Какая встреча! Это ведь сама Татьяна Томилина! [Александра Маринина «Черный список»]

- Владислав Константинович! Какими судьбами?

- Андрей Анатаольевич! Это вы! [Татьяна Устинова «Близкие люди»]

Another situation of expressing institutional speech act of surprise is when the speaker expresses his irony, sarcasm at the information produced by interlocutor:

- Меня снова вызывают в суд. Видимо, взятка не спасла ситуации.

- Не спасла! Подумать только! [Александа Маринина «Черный список»]

Thus, the speaker is not really surprised, he/she only demonstrates his/her attitude to the outcome of events.

In the process of analysis, there were found around 20 speech acts of requestives in the Russian language, which were characterized by the use of negative syntactic structures, for instance: infinitive + negative particle + verb, adverb + particle + negative particle + verb («Быть этого не может!», «Поверить не могу» «Это невозможно!», «Никогда бы не подумал»). The speech act of requestive is characterized by the intention of the surprised speaker to express his criticism, disagreement with the interlocutor:

– Ты все понимаешь, – он мягко обнял ее за плечи, – просто я ей заплатил, чтобы она никому не звонила.

– Ты?! Заплатил? – изумилась Тамара. – Быть этого не может! Мы же вместе пришли и вместе ушли, и ты никуда не отлучался. Когда же ты успел? [Александра Маринина «Благие намерения»]

In certain cases, the speaker even supports the interlocutor:

- Представляете, мой родной брат обокрал меня!

- Никогда бы не подумал! [Татьяна Устинова «Одна тень на двоих»]

These intentions are achieved by expressing the speaker’s distrust to the new information.

As for non-directive speech acts, surprise is represented by expressives. This kind of speech act indicates addressee’s emotional and psychological state, without impelling the addresser to act. It should be noted that expressives are characterized by the use of emotive lexis of informal character. For instance, such verbs as «обалдеть», «ошалеть», «одуреть» express high intensity of surprise experienced by the speaker:

– Таня, – позвал я вполголоса. Перегородки между кабинками были чуть выше человеческого роста, и я не сомневался, что она меня услышит.

– Ау, – тут же откликнулась она.

– Как костюм?

– Обалдеть! [Александра Маринина «Черный список»]

- Кстати, я сегодня банку растворимого урвала в магазине, возьми завтра на работу.

– Да ну? Ошалеть! – удивился он. – Такой дефицит! Тебе повезло. [Александра Маринина «Благие намерения»]

Such nouns as «загадка», «сенсация», «сюрприз» used in the recurring syntactic structure «exclamatory particle + particle + noun» («Вот это сюрприз!») or independently («Сенсация!») represent another group of expresssives.

An informal intensifying adverb “неужели” indicates a person’s surprise and at the same time requests confirmation of the new information:

- Завтра закрытие, и уже сегодня начинают съезжаться журналисты, и я должен их всех встретить и обеспечить аккредитацию, при этом проследить, чтобы ее не прошли те, кого мы не любим.

– Да здесь же их полно, – удивился я. – Неужели в России остался хоть один журналист, которого здесь нет? [Александра Маринина «Черный список»]

Я спустился и сел рядом с ним.

– Что стряслось?

– Бабаяна нашли, – тихо ответил он. – На заброшенной стройке.

– Что он там делал? – удивился я.

– Лежал.

- Неужели он там лежал живой? [Александра Маринина «Черный список»]

This particle indicates a person’s surprise at the new information and at the same time shows his doubts about this new information.

Expressives are also represented by interjections of euphemistic character: «О Боже мой!», «Господи», «Боже правый», «Черт возьми», «Черт подери»:

Кому ты сказал по телефону, что должен меня изолировать, что я не совсем дурак, что ты ничего не можешь поделать, только прирезать меня, как Головко, а вообще, постараешься обойтись без членовредительства? Кому, Илья?

- Черт возьми, - сказал Весник с изумлением, - откуда ты узнал?! Откуда?

- Слышал. [Татьяна Устинова “Саквояж со светлым будущим”]

Although nowadays these expressions are trite lexical markers of surprise, in older times they used to be a calling out to god in times of pain and suffering. For a very long time, they were used as an oath, when people begged God for his assistance in difficult situations. Thus, etymologically these informal interjections are of euphemistic character. Euphemisms substitute a mild or vague expression for one that is considered to be offensive or harsh. They often come into play with words concerned with religion. Today, the religious significance is not clearly intended, as people use it as a way of expressing surprise be it positive or negative. However, subconsciously they still refer to God when they face something unexpected or unusual. Thus we can conclude that surprise is associated with both positive and negative experiences.

Schematically, the analysis of speech acts expressing surprise in the Russian language is presented in the diagram.

Diagram 1.

Thus, the diagram shows that the most frequently used speech act of surprise in the Russian language is expressive. It can be explained by the fact, that Russian culture is defined as a collectivist one, which means that people of this culture like to be in tight communities. The representatives of such a culture readily express their emotions, because it is accepted and even imposed by cultural norms.

However, it should be noted, that Russian people are emotional, friendly and generous only towards their friends and relatives. Thus, when it comes to interacting with strangers, they are usually cold, uptight and reserved. This explains the frequency of use of institutional speech acts expressing surprise imposed by etiquette. These distinctive features of Russian cultures are influenced by historical facts. In the 1930’s, Russian society was devoid of political freedoms and people could not say and write what they were thinking. Thus, subconsciously people are still afraid to exchange confidences with unfamiliar people. So, they choose to express surprise by clichéd phrases.