Колесо Фортуны» и «Круг царя Соломона»

 

«Коло Фортуны» часто попадается среди статей многочисленных азбуковников, появившихся в русской литературе в XVI–XVII веках. Похоже, что впервые известие о нем встречается в полемическом послании Максима Грека (Михаила Триволиса)[2061]. Гуманист Максим Грек работал в Италии над переводами с греческого, затем иночествовал на Афоне и был послан в Россию для содействия в переводах религиозных книг на церковнославянский язык. Совершенно ясно, что приводимые им описания «Кола» основаны на различных изображениях колеса Фортуны в западноевропейском искусстве того времени. Однако Максим определенно считает название «Коло Фортуны» частью языческих астрологических верований, восходящих к зороастризму, – верований, которые преобладали в античности, а затем развратили и Западную церковь. Максим Грек обвиняет придворного врача‑иноземца Николая Булева {465} в том, что через него эти верования проникли в Россию. Русские азбуковники называют «Коло Фортуны» проклятой астрологической книгой[2062]. Однако эти упоминания «Кола Фортуны» в значительной степени являются аберрацией латинского и греческого топосов и, насколько мне удалось доказать, никак не соотносятся с тем, что действительно существовало в литературе и искусстве Московской Руси.

 

Колесо Фортуны. Русская гравюра Петровского времени

Афанасий Трухменский, гравер и мастер‑серебряник Московской Оружейной палаты {466}

Изображения «Кола Фортуны», либо как символического обозначения непостоянства судьбы, либо как гадательного объекта, вероятно, были привнесены в Россию и на Балканы в виде лубочных картинок или популярных книжечек не ранее XVIII века. Самое раннее изображение «Колеса Фортуны», которое мне довелось увидеть, помещено в конце «Истории Сибирской» С. Ремезова (до 1700 г.) – лицевой летописи о покорении Сибири Ермаком в конце XVI века[2063]. Фигуры, изображенные на «Коле», облачены в русское платье; текст начинается со слов Экклезиаста (1:2): «Суета сует»[2064]. Очевидно, что это изображение не предназначалось для гадания.

 

Круг царя Соломона. Обложка гадательной книжки 1879 г. {467}

Круг с радиальным разделением или делением по спирали известен с древности (в каждом разделе был помещен номер, буква или текст; чтобы выбрать раздел, наугад метали зерно, боб или камешек)[2065]. Круги и спирали («улитки») с цифрами, явно предназначенные для гаданий, встречаются в русских рукописях с XV века. Они сами могли содержать предсказания или отсылали к предсказаниям «оракулов». Народные лубки, содержащие системы гаданий такого типа, были распространены в Европе, где их печатают и поныне. Как уже отмечалось, в России и на Балканах они появились сравнительно поздно и носят на себе явную печать западного заимствования.

 

«Тяжко есть иго на сынех адамлих» – нравоучительная лубочная картинка XVIII в.

(«психомахия» – борьба добродетелей с пороками), с использованием того же иконографического мотива (образ «Атланта») {468}

Лучше других среди гадательных кругов известен «Круг Соломона»; его изображение появлялось в многочисленных вариантах причем обычно на титульном листе был изображен бородатый мужчина, держащий на плечах круг с ликом солнца в центре и расходящимися по часовой стрелке спиралью цифрами от 1 до 100 (или 150). В пояснении под изображением говорилось, что гадающий должен бросить зерно в центр круга и смотреть, на какую цифру оно упадет (поэтому такой тип гадания иногда называли зернометка )[2066]. Число становилось ключом к списку предсказаний, помещенному на страницах гадательной книжки. Как и во множестве других гаданий, предсказания являются на самом деле цитатами из Библии или апокрифов. Неясно, почему в России именно иконография Атланта была соотнесена с царем Соломоном. Ни в одной стране Европы образ Соломона в качестве мага и волшебника не был столь распространен, как в ее православной части или у евреев (см. гл. 10.8). Д.А. Ровинский пишет, что вместе с сонниками гадание по «Кругу Соломона» входило в число излюбленных вечерних развлечений у русских крестьян, купцов и мелких домохозяев XIX века[2067]; по его мнению, текст «Круга» имеет французское происхождение, но точных отсылок автор не приводит. На известной картине В.М. Васнецова «Книжная лавочка» (1876; ныне хранится в Третьяковской галерее) «Круг Соломона» представлен на видном месте среди других народных картинок с иконописными изображениями и апокалиптическими картинами «Страшного суда». «Круг Соломона» продолжали продавать и в XX веке. В ведущем этнографическом журнале в статье, датированной 1907 годом, утверждается, что в Москве по‑прежнему продаются гадательные книжки Соломона, а картинка с солнцем и цифрами появилась даже на конфетных обертках[2068]. Кстати, несколько ранее, в 1899 году, такой же печальный конец постиг «Громник» (см. гл. 14.4.).

У старообрядцев Забайкалья «Круг Соломона» был включен в более древнюю местную заговорную традицию; перед гаданием там заклинают: «Царь Соломон, скажи мне всю правду»[2069]. Один из вариантов «Круга Соломона» известен под названием «Новейший карточный оракул». В нем вместо цифр помещены пары игральных карт, в круг бросают зернышко, а предсказания имеют вид рифмованных двустиший[2070].

Д.А. Ровинский, видимо, считал, что лубочные картинки с «Колесом Фортуны», имевшие исключительно морализаторский характер и основанные на западноевропейской традиции, также {469} использовались для гаданий. Опубликованный в его книге лубок имеет подпись «Коло, гадательное колесо». Д.А. Ровинский не приводит доказательств, но он превосходно знал предмет, о котором писал[2071]. Проблема несколько усложняется тем, что по меньшей мере одна литография (1883 года) из тех, которые обычно именовались «Круг Соломона», появилась под названием «Круг счастья», а фигура бородатого мужчины на ней имеет подпись «чародей». Другой сходный лубок начала XVIII века, вероятно скопированный с французского оригинала, содержит любовный оракул, состоящий из двенадцати картинок, и круг с тридцатью разделами для выбора наугад[2072].

Гадательные книги этого типа обычно анонимны и безосновательно приписываются античным или библейским мудрецам. Один удивительный любовный оракул XVIII века – «Любовная гадательная книжка» – написан поэтом Александром Сумароковым, более известным своими драматическими произведениями и хвалебными одами. Сумароков выбрал 66 двустиший из собственных трагедий, разделив их на 6 глав. Он призвал своих любезных читателей доставить себе удовольствие и выяснить, везет ли им в любви; следовало бросить кости, чтобы узнать таким образом номера главы и стиха[2073]. Эта гадательная книжка, насколько я могу судить, отнюдь не предназначалась ни крестьянам, ни мелким торговцам.

За исключением маленькой книги Сумарокова, все описываемые здесь книжицы и лубки очень похожи на те, которые продавались по всей Западной Европе. Но есть и одно отличие: альманахи, включавшие как календарные, так и прогностические статьи и составлявшие значительную долю западной продукции такого рода (и до настоящего времени в поразительных количествах издаваемые в Великобритании[2074]), были гораздо менее распространены в России. Возможно, такое положение сложилось по той причине, что согласно указам 1739 и 1780 годов разрешалось покупать только альманахи, изданные Императорской Академией наук, которая в 1800 и 1830 годах получила исключительное право на их издание (оно было отменено лишь в 1865 году). Прибыль от издания альманахов была потенциально весьма значительной. Право на публикацию альманахов в Англии XVII века даже послужило основанием для ожесточенной тяжбы между гильдией книготорговцев, защищавшей принадлежавшую ей королевскую монополию, и университетскими издательствами Оксфорда и Кембриджа (ситуация, по существу противоположная той, которая позднее имела место в {470} России)[2075]. Гадательная составляющая русских альманахов во второй половине XVIII века была сравнительно невелика по сравнению с альманахами английскими – возможно, из‑за того, что русские альманахи издавались академией. Кроме того, в России гадательные книги описанных типов, равно как и сонники (см. гл. 6.1.), нередко печатали в типографиях, находившихся под контролем государства (например, в типографии Московского университета или различных кадетских или военных школ), хотя формально обращение к этим книгам было запрещено законом.

 

Игральные карты

 

Игральные карты, без сомнения, были известны в Московском государстве с конца XVI века: слово карты впервые зафиксировано в 1599 году в рукописном словаре английского доктора Марка Ридли[2076] (он создал его, будучи придворным медиком в Москве). Самое раннее появление карточной терминологии (в большинстве случаев немецкого, отчасти чешского и польского происхождения, проникавшей в Россию через Украину) можно обнаружить в русско‑английском глоссарии Ричарда Джеймса, капеллана при посольстве сэра Д. Диггса в 1618 году[2077]. Эти источники не упомянуты в современном словаре древнерусского языка, который, однако, цитирует «Историю о великом князе московском» Андрея Курбского: он писал (XVI век) о западных монархах, которые готовы «все целые нощи истребляти над картами седяще и над прочими бесовскими бреднями»[2078].

Отношение к картам было враждебное, очень быстро они стали ассоциироваться с распутным образом жизни. Несмотря на это, доля игральных карт, поставляемых через северные порты (и, наиболее вероятно, в большинстве своем из Англии), достигает значительных размеров в русском импорте XVII века[2079]. Русские государи в своем отношении к народным порокам балансировали между Богом и мамоной: спиртные напитки были доходной царской монополией с XVI века; курение табака в различное время являлось то преступлением, заслуживающим смертной казни, то источником пополнения казны через выдачу годовых патентов; осуждаемые шахматы и шашки в XVII веке можно обнаружить даже в царицыных покоях[2080]. В 1667 году царь Алексей Михайлович, соблазнившись выгодой от продажи разрешений на торговлю игральными картами {471} и зернью, почувствовал необходимость в следующем году эти разрешения отменить. Причиной, возможно, послужило то, что не было никакой возможности отличить карты для игры от карт для гадания (если, конечно, тогда в России карты использовали для гадания), а также то, что игры как таковые постоянно обличала церковь – как занятия языческие, «эллинские» и греховные.

К XVIII веку моральное порицание карт ослабевает (хотя порицание азартных игр остается в силе)[2081], причем духовенство приобретает репутацию самых отъявленных картежников, а Московский воспитательный дом, одно из просветительских начинаний Екатерины II, частично существует за счет налогов с продажи карт, включая карты для гадания, которые выпускала Ивановская фабрика[2082]. Весьма любопытно, что первое известие о карточном гадании относится в России к 1765 году: гадалкой оказалась русская крепостная девушка, которая была куплена известным авантюристом Джакомо Казановой и стала его наложницей. Авторы достаточно авторитетного труда об оккультизме специальной гадательной колоде карт Таро «A Wicked Pack of Cards» («Нечестивая карточная колода») удивлены тем, что неграмотная русская крестьянка практиковала карточное гадание этого типа, тогда как всемирно известный Казанова, оставивший об этом свидетельство в своих мемуарах, кажется, был с ним незнаком[2083]. Действительно, описанное свидетельство весьма загадочно: до конца не ясно, была ли девица на самом деле русской (Казанова, который сам придумал ей новое имя, называет ее Заирой) и к тому же крестьянкой[2084].

По крайней мере девять книг о карточной игре были опубликованы в России в течение XVIII века[2085], включая две версии знаменитой книги Хойла о висте[2086] и два руководства по гаданию на картах: «Верный и легчайший способ отгадывать на картах» (СПб., 1782) и «Открытое таинство картами гадать» (перевод с немецкого, Москва, 1795)[2087]. Некоторые книги, посвященные развлечениям и предсказаниям судьбы, также содержали разделы о карточных гаданиях.

Если судить по названиям, то с 1760 года среди различных социальных слоев вместе с другими видами развлекательной литературы (в особенности переводной беллетристики) возрастает популярность карточных и прочих игр, так же как и книг о них; научных и иных фокусов; предсказаний судьбы по картам и т.п. Это свидетельствует об изменении нравов российского общества. Досуг, полусерьезное {472} времяпрепровождение стало значимым, средние горожане и помещики в своих имениях начали развлекаться так же, как развлекались люди в других частях Европы. Серьезность, с которой относились к карточным и иным предсказаниям, конечно, зависела от человека. Однако следует отметить, что в начале XIX века статс‑секретарь Александра I (впоследствии, в 1828–1831 годах, президент временного правительства независимой Греции), грек, получивший образование в Италии, граф И. Каподистрия обращался к девяностопятилетней финской гадалке за предсказанием судьбы по картам и по кофейной гуще[2088]. Гадание по картам, очевидно, серьезно воспринимали и русские масоны, для которых оно являлось одним из секретов их ремесла[2089]. Один исследователь приводит серьезные свидетельства в пользу того, что в основу повести А.С. Пушкина «Пиковая дама» (1834) положены масонские занятия картами и нумерологией[2090]. Уже отмечалось (гл. 4.3), что Пушкин и сам был не чужд гаданиям.

Карты Таро, известные в России по меньшей мере по одной публикации, кажется, не оказали здесь существенного влияния[2091]. Правда, Папюс (Gerard d'Encausse – Жерар Д'Анкосс, – оккультист, глава возрожденного в конце XIX века ордена мартинистов и один из главных пропагандистов Таро и мифа об их древнем происхождении) посещал Россию и имел здесь последователей[2092]. Между тем основные словари, включая словарь В.И. Даля, не содержат статей о Таро.

 

Геомантия

 

Введение

 

Термин «геомантия» (греч. «гадание по земле») может иметь несколько значений. Два из них относятся к способам гадания, известным в России. Первый – гадание по землетрясениям, известен с XIV века в южнославянском переводе греческого «Σεομολόγιον», которая встречается как часть гадательного текста, посвященного истолкованию ударов грома («Громник», или «Громовник», греч. «Бронтологион»; см. гл. 14). Второй, более широко распространенный способ, о котором пойдет речь ниже, основан на истолковании рядов точек, проставленных без счета, первоначально на песке, а в дальнейшем и на других поверхностях. Возможно, подобные гадания применялись славянами в дописьменную эпоху; болгарский монах X века черноризец Храбр в сочинении, посвященном созданию славянской азбуки, писал: «Прежде убо словене не имеху книг, но чрътами и резами (точками и черточками?) чьтеху и гатааху (считали и гадали) погани суще». Саксон Грамматик спустя два столетия упоминает о подобном гадании у балтийских славян[2093].

Геомантия в точном смысле (насколько можно судить по имеющимся источникам) имеет арабское происхождение. Она была известна в Северной Африке по крайней мере с IX века; древнейшие дошедшие до нас руководства датируются начиная с XII века. Затем они переходят в средневековую книжную традицию и практически употребляются у евреев[2094]; а греческие и латинские переводы и переработки, в свою очередь, порождают вереницу родственных текстов на разных языках[2095].

Арабское название этого способа гадания – raml , что значит песок; отсюда и средневековое греческое название геомантии – ραβούλιον, ράμπλιον и другие, восходящие, как и само гадание, к арабскому источнику. В новейших работах на данную тему доказывается принципиальное тождество данного способа гадания с русскими рафлями. Ряд исследователей склоняются к тому, чтобы отказаться от более простой и пока самой удачной этимологии русского {484} термина от средневекового латинского raffla («игра или гадание с использованием игральных костей»[2096]; ср. англ. raffle – «лотерея»), предлагавшейся в старых русских работах А.Н. Пыпиным и А.Н. Веселовским[2097]. В данном случае существенно, что греческое слово ράμπλιον, арабское raml , русское рафли и латинское geomantia соответствуют одному способу гадания, а западноевропейские термины raffla, rafle, raffle – другому (при этом то, что названия могли «перекочевывать» от одной гадательной практики к другой, совершенно неоспоримо). В настоящее время окончательно установлено, что геомантические тексты бытовали на Руси и были известны под названием рафли. Термин имеет общее происхождение с арабским и греческим названием гадания, однако конкретный источник его проникновения в русскую книжность остается проблематичным.

 

Страницы из арабской геомантической рукописи (Национальная библиотека в Париже, Ms. Arabe 2631, fol. 64v., 65r.)

Слово рафли не встречается в ранних индексах ложных книг[2098] и впервые появляется в списках запретных книг и практик в двух памятниках XVI века – «Домострое» и «Стоглаве». «Домострой» осуждает «чарование и волхвование и наузы, звездочетье, рафли, алманахи, чернокнижье, воронограй, шестокрыл, стрелки громовные, топорки, усовники, днокамение, кости волшебные...»[2099]. «Стоглав» – это {485} материалы созванного молодым Иваном Грозным в 1551 году церковного собора, осуждающего «злые ереси» (как обычно, в списках такого рода не всегда ясно, идет ли речь о книгах или о распространенных суеверных практиках): «рафли, шестокрыл, воронограй, острономии, зодеи, алманах, звездочетьи, аристотель, аристотелевы врата и иныя составы мудрости еретическия»[2100] (о «Домострое» и «Стоглаве» см. гл. 1.6.).

Лишь недавно удалось точно установить, что представляли собой древнерусские рафли. Действительно, сочинение, первоначально опубликованное как «Рафли» (хотя это слово отсутствовало в заглавии и тексте)[2101], – не геомантическое и представляет собой совсем другое гадание, основанное на одновременном метании трех игральных костей (оно описано в гл. 11.10).