Кибуцы в Израиле. (отчёт шестой)

Вид на древнейший в мире город Иерихон

Домики Йитава (интернет-фото)

В автомастерской Йитава. У. Кармиэль в центре (фото, увы, не моё)

Уход и возврат

Палестина конца XIX века являла собой отсталую, Богом забытую провинцию Оттоманской империи. По воспоминаниям, тут когда-то, две тысячи лет назад обретались евреи, но потом разбежались. Почему? Кто ж их разберёт, да и неинтересно это. Вымирающий народ, реликтовый.

Углубившисьже в исторические дебри, замечаешьнекийфеномен: лет уже за триста до новой эры еврейский народ жилне как остальные, на своей территории, авдвух ипостасях. Одна часть хранила верность отечеству, Палестине-Израилю, вторая же – расползалась на все четыре стороны.Странная социальная система: Израиль – центр, и его «филиалы» вокруг.

Дальше по неизвестнойпричине «центр» стал иссякать, а «филиалы» наоборот множиться, разбухать.Века же с пятого уже нашей эры – простокакой-то обвал, в смысле исход по странам, перечислить которые не хватит этой страницы. Бог дунул, евреи разлетелись –всех почему-то потянуло странствовать. В итоге евреи угодили даже в дебри Амазонки.

Были ли причины такого бегства? Разумеется. Но подобные беды, а то и хуже случались и раньше – евреи их успешноодолевали. Кроме того, на чужбину ехали не к лучшей жизни, а подчас к худшей. Зачем? Вопрос, увы, без ответа. У Эволюции, видно, свои планы на всех нас.

Так вне родины минуло почти пятнадцать столетий. К XIX веку на всю Палестинуиудеев осталось несколько тысяч. Святой Землёй поочерёдно владели византийцы, арабы, турки. Именно с прихода арабов основным языком стал арабский, а религией – ислам, сменивший христианство. Неудивительно, пока потомки Моисея трудились по чужбинам – дилерами и маклерами, банкирами и менялами, в Палестине о них забыли.

Но вот настал век девятнадцатый, и в еврейском сознании, вновь по тому же неясному закону, что-то забурлило – растормошилась прапамять. Нашёлся некто – Теодор Херцль, австрийский журналист,кто потребовал: «Евреи, погуляли – хватит, пора домой». Земляки встрепенулись – где это мы? и… на сей раз засобирались.

Чем объяснить, что именно в XIX веке кочевать древнему народу надоело? Полагают, например: в диаспорах евреи не смешивались с местными благодаря религиозной вражде и границам гетто. А тут, в XIX веке религиозность спадала на глазах – причём не только христианская, но и иудейская. Из синагог евреи заспешили в университеты. А раз инструмента сбережения народабольше нет, то впереди –растворение в титульном большинстве. Говоря иначе, конец религии – конец гетто, а нет гетто – нет инации.

Кроме того, с народом, который не сидит дома, а мечется по миру с чемоданом, далеко не всегда приветливо расшаркивались. В иных кругах само слово «еврей»превратилось ужев оскорбление (типа «сволочь»), за которое можно и в мордусхлопотать. Историки же почвеннической школы – просто считали древний народ кем-то вроде инопланетян, засланных на Землю с весьма сомнительной целью.

И вот, в конце XIX века пробные ручейки потекли возрождать великий Израиль – от Нила до Евфрата. Всплыла, однако, досадная мелочь. Палестинские земли, хоть иссушённые и каменистые – но отнюдь не бесхозные. Законные владельцы жили где-то в Стамбуле или Бейруте, и попробуй ещё уговори их продать свои пустоши. Но нашлась другая ключевая фигура – барон Ротшильд, который потихоньку скупал Палестину и дарил евреям-колонистам.

Теперь – краткийисторический экскурс. В 1790-х годах, после второго раздела Польши, Россия, помимо территорий, обрела и некий бонус. А именно, евреев, в изобилии водившихся тогда в Польше. И – нежданно разбогатела наибольшим числом иудеев в мире. Неудивительно, в 1882-м году, в первую алию (массовое возвращение), евреи перебирались именно из Восточной Европы. Во вторую мощную волну – с 1904 года – вновь из России. То есть, в Эрец-Исраэль восходили евреи русскоговорящие, носители русской культуры. Подчеркнём это дважды, прежде чем двинемся дальше.

В начале XIX века евреев на Обетованной прозябало лишь один-два процента. Через сто лет – 11 процентов, а после II Мировой войны – уже целых тридцать три. Утопический план срабатывал – евреи воротились и продолжили с того места, где прервались. Иврит, спавший летаргически, собрали по рукописям иклочкам молитв, что веками наизусть твердили в гетто.

Казалось, Святая Земля – у ног. Не учли лишь малость: палестинские арабы вовсе не восхитились незваным гостям, гулявшим где-то полтора тысячелетия. Эйфория владелатогда умами – считали, видно, что арабы бросятся братьям-семитам на шею, и тем придётся лишь уворачиваться от букетов. На деле Палестину пришлось завоёвывать второй раз.

Коммунизм, оказывается, был построен

Вновь просим у читателя терпения и неторопливости.

Евреи в конце XIX века переживали явный пассионарный взлёт. Говоря иначе –настолько прониклись социальными идеалами, что, во-первых, жертвовалиради них личным благом, а во-вторых, жертвовали с радостью. Неудивительно, евреи неистово социально заактивничали. В России и Германии поучаствовали в революциях, в Палестине с нуля взялись за государство. И если в Европе за неуёмную пассионарность пришлось пострадать, то в Палестине… Впрочем, не будем спешить.

Итак, первые две алии – 1882-го и 1904-го гг. – в основном из России. Той самойРоссии, беременной социализмом и коммунизмом, страны толстовцев и народников.Причём русская и еврейская интеллигенциитак сошлись в социальных взглядах, что дополняли друг друга. И неизвестно ещё, кто кем помыкал в борьбе с «проклятым прошлым», русские или евреи. Историки почвеннической школы – те просто шепнут вам, что ещё чуть, и над Кремлёмнависли бы шестиконечные звёзды, а государственным гимном запели бы «Тумбалалайку».

Так вот, в первую и вторую алии все эти анархисты и утописты, бомбисты и прочие светлые души рванули на Обетованную – строить коммунизм там. Ещё в пути, гуляя по палубам, продолжали яростные споры, начатые в России. Что надлежит трудиться, а не шляться и паразитировать. Делиться, а не копить. Что главная религия – «религия труда». На Святой Земле дебаты эти, приправленныеужеутопизмом библейских пророков,полыхнули просто горючей смесью.

Ещё однумелочь не учли в эйфорических мечтах. Нельзя стать суверенными, не умея себя прокормить. Новую родину предстояло оживить, что-то на нейвырастить. Или, переводя на язык революционеров – мы уже догадались, заполонить колхозами.

Сионистыдостали лопаты,кирки, оголили почву, что ждала, словно дрожащая невеста. Оказалось, невеста-то – не красотка. Где-то каменисто-выжженная, а то и малярийно-болотистая. По законам природы здесь вообще ничего не вырастет, и белый человек выжить тоже не в силах. Затобогатым выдался животный мирПалестины – до 16 000 видов. Правда, одних только комаров – пятнадцать с половиной тысяч. И сквозь ядовитые испаренияи комариную завесусионисты едва различали друг друга.

Любителей неспешных прогулок по библейским местам сдуло в первые же дни. К тем, кто остался, родина подступила иначе. Холера, неандертальский тиф, какая-то дочеловеческая неизлечимая пакость тысячами косила начитанных мальчиков в очках и девочек в пелеринках.[21]В итогевыжили отборные,готовые сражаться хоть в одиночку.Так, за считанные годы на смену европейскому еврею, запуганному и затюканному, пришёл человек отважный, способный воевать и трудиться.

В 1909-1910-м годах открыли первый колхоз – заметим, лет на десятьраньше старшего брата-СССР. А вскореостровки светлого будущего расплодились десятками, сотнями, и… таки-да, накормили всех. Палестина признала новых хозяев и обернуласьв цветущий сад. Наливались виноградные лозы, коровы истекали озёрами молока.

Назывались еврейские колхозы, конечно, не колхозами, а кибуцами, что в переводе «община». Именно кибуцами евреи пядь за пядью столбили спорные земли, колонизировали заново Страну.

Как видим, Палестина – а с 1948-го года страна Израиль, и СССР –почти братья-близнецы, дети одного корня. Когда-то нетерпимое ожиданиеправедного мира выплеснуло в русскую революцию евреев, а тезатем перенесли мятежный факел на новую родину. Немудрено, обе страны – СССР и Израиль годов до 1950-60-х двигались идеологически параллельно. Сотрудничество длилосьвплоть до арабо-израильских войн.

Правда, Израиль назовём социалистическим с оговоркой. Социалистическое там – лишь сельское хозяйство. Но его,не забудем, сионисты почитали фундаментомдержавы.

Прямая демократия

Занятно: марксистские заветы воплощались в кибуцах куда бескомпромиссней, чем в колхозах большого брата-СССР. Мировоззренческие споры перерастали в расколы, а там – идраки стенка на стенку. Первого мая – разгуливали с портретомИльича, затянув Интернационал. Когда умер Сталин, рыдали, что долетало до СССР.

Цель манила и впрямь громадная: общество истинного равенства, где – впервые в истории, никто никого не эксплуатирует и не гнобит. Базовый принцип кибуцного социализма: «или всем– или никому». Поэтому обобществили сразу всё: землю и политические взгляды, коров и чайники на кухне.Всё, как учил кумир Бакунин, который успел за это посидеть чуть ли ни во всех тюрьмах Европы. Разве что жёны личные, зато дети – уже общие.А иначе –духовная пустота, пагубная страсть к излишествам.

Разумеется, такую важность как воспитание потомстванельзя поручатькаким-то родителям. Детей поэтому сразу из роддома сдавали в детдом, а там одевали одинаково,кормили чуть ли не из автопоилки. Родителям доверяли лишь убаюкать чадо на ночь, если оно вас, конечно, узнает. А потом – все вон, пожалуйста,нечего мешать счастливому детству.

Зато «инкубаторная» молодёжь и впрямь вырастала этакими суперевреями, убеждёнными, что махать киркой без хоровой песни – измена социализму. Хуже, разве что обедать дома, а не в общей столовой.

Все работы – трудные и не очень, престижные и грязные выполняли вкруговую, чтобы никому не обидно и чтобы без эксплуатации. Скажем, если прекрасная половина сегодня – грузчицы в каменоломнях, мужчин бросали гладить бельё. Трудовой устав согласился лишь на одну поблажку–наспец-питание для «беременных товарищей».Даже отъявленные феминистки не мечтали о таком счастье.

Решали все дела прямой демократией. Высшая власть, мы уже догадались – Общее собрание, которое планировало, расходовало, принимало новичков. Решали – большинством, без «буржуазных» пережитков типа компромиссной демократии. То есть, мыслили по старинке – «нанести противникупоражение». Раз в год, подсчитав прибыль, прикидывали, сколько закупить униформы или чего для дома. В итоге, из раздаточного пунктавсе выходили в калошах одного размера, и по Святой земле разнеслась поговорка: «Что ж вы одеты-то, как кибуцник?»Даже «кремлевский мечтатель» в далёкой северной стране о таком не грезил.

Старший по кибуцу – кибуцный секретарь – должность выборная, сменяемая тоже вкруговую. В кибуцах ведь помнили о мине замедленного действия: управленцы, всякие там боссы, патроны только и ждут, чтоб обособиться в элитную касту. А кастовость вдребезги разнесёт равноправие, завоёванное с таким трудом. Поэтому сегодня ты тракторист, завтра секретарь, а потом–кастрюли мой.

Конечно, не сказать, что новички-руководители блистали эффективностью. Но что-то положительное в смене должностей виднелось: в долгосрочной перспективе процент умных рос, а это куда важней сиюминутных выгод.

Как видим, в сионских трудовых утопияхк светлому завтра стремилисьне из-под палки, а реальным народотворчеством. Предавались социальному зодчеству, зрели этически. Конечно,будемреалистами, расцветали не так пышно, как в консенсусных демократиях –кибуцное большинство всё жедавило. Зато и не так чахло, как в тоталитарных представительных демократиях.

Идеологический кризис

Пионерская смесь бескомпромиссности и безумия длилась годов до 1960-70-х. Дальше прояснилось: государство Израиль обустроено и укреплено. Великийзамыселсвершён, так что геройств – довольно. И оголтелый коллективизм уступил индивидуализму.

Если первые мечтатели и донкихоты жертвовали за социализм кровью, то дети росли в социализме уже по инерции. А внуки – просто разбазарили этическийкапитал, не заметив. Блеск лёгких заработков и опасныхсоблазнов манил куда сильней «религии труда» и идейных баталий в общих столовых. Всем хотелось не быть лучше, а жить лучше.

Родители, памятуя о счастливом детстве в «инкубаторах социализма», напрочь зареклись отдавать туда детей. Ротация руководства, конечно, оздоровляла этически, но добивала всякую конкурентоспособность. А тут ещё глобальная конфронтация «социализма» и «капитализма». Израиль, как американский сателлит, подыграл США, а его двоюродных братьев-арабов прикрыл СССР. И вот, с 1970-х все эти герои серпа и молота, рыцари мотыги и плуга – просто кость в горле проамериканского Израиля, несуразная ошибка природы. Что делать с ними? Да прекратить госпротекцию и забыть.И в 1980-е «островки коммунизма», брошенные на произвол, благополучно обанкротились.

Итак, чем же кончился израильский социализм? Настал срок, кибуцноебратство идеологически выдохлось, увяло. Трудовые общины, потеряв господдержку, разорились, а выжившие– пропитались духом бизнеса, где главное не свобода, равенство, братство, а прибыль, барыш, маржа.Как гласит восточная мудрость, «первое поколение создает ценности, второе охраняет, третье – проматывает».

Каждый теперь выживал, как умел. Кибуцные поля заполонили гастарбайтеры, а сами наследники Толстого выродились в их надсмотрщиков. Иные понастроили на своих нивах отелей, сдавали почасово номера с зеркальными потолками, и стригли купоны.

Сегодняшние слухи противоречивы. Одни утверждают: «миниатюрный социализм», слава Богу, канул в лету – забудьте. Другие, что кибуцы, да, мутировали, но прямая демократия выжила. Кибуцники, хоть и прячутся по подпольям, зато блистаюттам этически.

Словом, вновь придётся вставать с дивана и ехать, разбираться самостоятельно.

Израиль

Я прибыл на Обетованную со всеми стереотипами о евреях, которые слишком известны в России, чтобы их повторять.

Южный Тель-Авив встретил бетонными коробками в 3-4 этажа. На окнах бельишко, вперемешку– израильские флаги. Бродит богоизбранный народ, сионские мудрецы, ещё какие-то христопродавцы. Плетут себе сети, в которых какой уж век беспомощно барахтается весь мир.

Каждый пятачок охранялис какой-то стрелялкой. Здесь же постоянно полувойна.Изобильный рынок Яффо предлагал всё, что душе угодно: халву с ванилью, политую шоколадом, фалафель, бурекасы. Издания:«Царь Ирод» в картинках, «Третий Рейх против Третьего храма» – вплоть до иконы Путина.

Под вывеской «Дантист Святослав Шнеерсон» играли в нарды. Говорилипри этом все разом, полагая, видно: тот прав – кто больше шумит. Кто-то беседовал с пятого этажа на первый, да так, что пищала автосигнализация.

Однако довольно любоваться их бетонно-кубической архитектурой – я ведь не сказал, нас пригласили в кибуц под названием Бейт а-Эмек. Впереди – демократия в афинском стиле, беспощадные диспуты, а может, инераскаявшиеся старые коммунисты.

Уплывавшие вдаль библейские пейзажинастроили на мудрую беседу:

– Как приятно – всюду родная речь, – заметиля скучающему попутчику. – Словно в южнорусской провинции.

– Здесь же в прямом смысле «на четверть бывший наш народ». А всего ашкеназов – половина.

Выяснилось: израильское население, даже исключая палестинских арабов, отнюдь не моноэтнично. Евреи сбрелись– более ста национальностей, полный этническийвинегрет. Усвоивших западную культуру, называют ашкенази. Репатриантов же из Азии-Африки – сефарды. Выглядят эти сефарды, как «чурики» на московских рынках; манеры и кругозор примерно те же. Евреи ведь впитали ту культуру, в которой жили.

Самая большая ашкеназская община – «русим». Даже нынешний президент – Шимон Перес из России, и слегка понимает по-русски. На втором месте сефарды из Марокко. Или – «маррокань», как нарекла их самая большая община. Любимая тема евреев-ашкенази: до чего же трудно пробиться сквозь родственные кланы и восточный менталитет сефардов.

– Я в Петах-Тиквев «эфиопском» доме жил, – скривил усмешку попутчик. – Так многие вообще не знали даже номер своей квартиры.

…Ностальгия? – о чём вы?Для меня сейчас, скажем, питерцы – вообще«герои Арктики».Жить надо дома. Знаете ведь поговорку: что на чужбине еврею хорошо, то ему потом же – и плохо.

Жизнь кипит, – увлёкся попутчик. – Младшую дочку, вот, в армию забрили. Зато старшая месяц как дембельнулась.

– Как представлю, что моя дочь должна нюхать пыль в казарме, а то и воевать, – ужаснулся я, – жаль и врагов, и своих становится.

– А у нас при знакомстве, напротив, девушек спрашивают: «В какой дивизии служили?» Инвалиды на костылях – и те служат.

Оказалось, после школы юношей мобилизуют на три года, девушек – на два. Никто не утверждает, как у нас, что болен чуть ли не на все части тела. Идёт такой в кипе, автомат почти волочится – смотреть удовольствие.

Ещё выяснилось, в Израиле трудновато русскоязычным гуманитариям и прочим интеллигентам широкого профиля – тем, комунужна высокодуховная среда. Поэтому задерживаются далеко не все. Либо возвращаются в страну исхода, либо –в Европу, Америку.

Израиль вовсе не отказывает в работе: нужны мойщики, водилы, подметалы, специалисты «свободная касса». Так что максимум, чего достигли многие гуманитарии – отслужили в израильской армии. А талант ведь, как говорят, мучает, если его не раскрывать.

Бейт а-Эмек

В стране Израиля всё близко – вскоре автобус, свернув с шоссе, пополз на первой скорости и уткнулся в ворота. Мы-таки приехали. Шалём!

Кибуц Бейт а-Эмек, как и прочие коммуны, претерпел в 1970-80-е идеологический шок. Но Бейт а-Эмек уцелел – понастроилна своих полях коттеджей, сдаёт и стрижёт аренднуюплату. Проживают в коттеджах и семьи из России –что-то типа «русской» колонии. А значит, решил я, русские, возможно, сплотились со старыми кибуцниками. В надежде окунуться в общекибуцную среду я и прибыл сюда.

Бейт а-Эмек, как и положено кибуцу,разбит на три сектора: жилые дома, поля-плантации и сердце коммуны – общественный центр с актовымзалом, магазином, общей столовой, школой танцев.Жилая частьс виду– пансионат: одно- двухэтажные дома, обильные сады, мелкие цеха. Под открытым небом музей первопроходцев: ржавые серпы, огрызок трубы, закопчённая лампа «времён Второго храма». Землистого цвета плакат: «Не меч воина покорил Страну, а плуг земледельца».

Поселился я в Бейт а-Эмеке в семье Лёни Шифриса и жены Люси, которые перебрались сюда недавно,в конце 2000-х. Из соседей захаживал Борис Зайцер – уже в летах, в Израиле с начала 1990-х.

Интеллигентские залысины ивиртуозные матерные деепричастия выдавали в Лёне гуманитария. Оказалось– филолог-структуралист, специалист по французской литературе.

В России 90-х филологов не сильно ценили. Лёня побизнесовал чуть, пока не обнаружил себя в долгах. Израиль, как я понял, казалсяволшебной страной за старым холстом, как в каморке папы Карло.

Постоянной работы Лёня не нашёл, впрочем и не искал.Вёл утренники в домах престарелых, питался тем, что принесёт с презентаций. Украшал собой диван, пока хандра не стала главным занятием. Однако израильские власти репатриантов не бросают, а посильно поддерживают. Так Лёня попал в Бейт а-Эмек.

Времени– предостаточно. Лёня разгуливал с четырёхлетним сыном по плантациям, насвистывая целые симфонии. А заодно – показывая окрестности мне.

– Я когда ехал в Страну, – откровенничал он, – думал, каждый третий, если не Эйнштейн, то хотя бы Лев Ландау. Будем вечера поэзии на кухне устраивать, задушевные беседы о квантовой физике.

Однако штампы о евреях, как людях с двумя высшими образованиями, плюс музыкальной школой разбились о реальность.

– Это вообще не евреи в нашем понимании, – Лёня подождал, пока сынокрасковыряет в травечто-то занятное. – В России ведь как, если не пьяный, не нахамил – точно еврей. А здесь этих израильтян… Бедуины, филистимляне, карфагеняне, вавилоняне, ассирийцы, – загибал он пальцы, – ещё какие-то наглые типы с восточной ментальностью. Юрий Лотманбы с такими за один стол точно не сел.

Я тебе так скажу, – Лёня огляделся. – Израиль –прекрасная страна. Но… слишком много евреев.

– А сейчас чем занимаешься?

– Понятия не имею, – признался Лёня.

Сосед наш Борис Зайцер, как сказано, заходил частенько. Судя по всему, Борис серьёзно травмирован «развитым социализмом». На Святую Землю пытался въехать ещё из СССР, за что даже лечился в санаториях для, скажем так, не совсем душевно здоровых.

– Попадал ли я в дурдом? – переспросил Зайцер при первой встрече. – Да я практически жил там.

…Мы прибыли сюда с двумя чемоданами и пустыми карманами, и поначалу я питался своей страной. Ел и пил Израиль, а тот мне давал силы. В России я кое-что достиг как врач-проктолог. А тут сначала – что ж, ассистировал на брит-милле, это обрезание младенцев. Но, знаешь, когда с помощью Израиля я первый раз купил жене букет, понял – игра стоила свеч.

Потом Борис устроился проктологом, рос в карьере. Манипулировал пациентами так ловко – это утверждает Лёня, словно показывал кукольный театр.

Теперь власти платят Борису заслуженную пенсию, и тот коротает досуг в Бейт а-Эмеке.