Спасибо Aroneden и Mattock123

1

1

1

- Я думал, что был прав. Что защита моего дома, моей семьи, моего народа-это единственный выбор, который у меня есть. В последней части я был прав: мое рождение в семье Шиба, мое умение обращаться с Занпакуто. В отчаянном состоянии войны у меня не было выбора.

Ичиго вспомнил Кошмар Экскалибура, это было то же самое чувство, когда он был похоронен в чем-то между иллюзией и памятью. Он отличался тем, что смутно ощущал движение своего физического тела. Услышать эхо знакомого безумного смеха, но все это было заглушено воспоминаниями.

- Я сражался так, как будто был прав. Он смотрел на кого-то, кто мог бы быть его черноволосым близнецом. Один из первых держал Занпакуто, не Оружие Души, как раньше, а настоящий клинок, отраженный в Душе пользователя. Сорен Шиба поднял оружие не один, рядом с ним были друзья, семья и она. Женщина, чье лицо было расплывчатым даже в этом воспоминании, возможно, ее лицо было слишком болезненным даже для того, кем стал этот человек. Она была выше его, немного мускулистее, и, как и Ичиго, ее оружие было огромным. Знак того, что она не контролирует свою Духовную Силу. Но это не имело значения, им нужны были тела, война бушевала на небесах.

Ичиго перенесли на место битвы, где крылатые женщины и бессмертные скандинавы прорвались через первые врата Общества Душ. Сорен первым вступил в бой, зеленый, уязвимый, но доведенный до безумных высот страстью к своему дому. Его противниками были люди, которые не уважали себя. Если эйнхерий падал, они возвращались в Валгаллу, или, по крайней мере, так оно и было. Теперь у каждого солдата, у каждого Бога Смерти было оружие, способное разорвать саму Душу. Те, кто умер от этих новых клинков, умерли и были поглощены, взяты в колесо реинкарнации, из которого Общество Душ черпало свое существование. Именно истинная смерть, принесенная зелеными членами этой дивизии, заставила Валькирию приказать отступить. Первый вкус победы, первый вкус смерти товарища. Первая тренировочная площадка, которая превратит Сорена Сибу в человека, способного низвергнуть бога.

Сколько полей сражений промелькнуло перед глазами Ичиго, когда человек эволюционировал, его работа клинком, его Кидо, его скорость, его сила. Все это было с трудом завоевано, с каждым шрамом, с каждой потерей, а потерь было много. Большинство их противников знали, что их ожидает смерть, и норвежцы, как только они были готовы к этой концепции, вернулись с еще большей яростью, более сильной радостью, их эйнхерийцы, казалось, получили искру, которую они упустили.

Это была война, и война, в которой у нового Общества Душ не было никаких шансов победить. Это было только благодаря фанатичной храбрости их народа, грубой силе тех, кого называли Капитанами, и тому факту, что во главе их стоял капитан Гэнрюсай Сигекуни Ямамото. Единственный член Дивизии, который мог сражаться с богами и побеждать, чей огонь сжег самого Гелиоса. Отчаяние росло на отчаянии, Сорен разбудил своего Занпакуто, его возлюбленный сделал то же самое, и бок о бок они сражались. Они сражались и сражались, против бесконечной, неизбежной волны, с единственной слабой надеждой, что у Централа 46, новейшей итерации совета, есть план, что они что-то делают.

Ситуация достигла апогея, когда могущественная армия во главе с самым могущественным богом, Ашурой, напала на само Общество Душ. Весь внешний район покраснел от крови, Врата Ада Общества Душ были открыты, и его обитатели и монстры были выпущены, чтобы сражаться достаточно близко к указанным Воротам. Послали всех, кто мог держать оружие, каждого преступника, монстра и старика, который мог держать клинок. Битва, затопившая разум Ичиго, была апокалипсисом, проявлением отчаяния, когда Пантеон сражался, чтобы уничтожить тех, кто убил их собственного бога, тех, кто осмелился претендовать на то, что им не принадлежало.

Все стало еще хуже, когда Капитаны были отозваны, все до единого, их сила требовалась для последней азартной игры Общества Душ. Им сказали, им всем сказали, что они должны держаться, что если они смогут, то спасение будет уже близко. Конечно, без грубой силы величайших бойцов началась резня, демоны индуистского пантеона с Ашурой во главе, разбитые и разбитые силы Общества Душ не могли сравниться с ними, они не могли даже приблизиться, но все же они держались. Вопреки всему, что у них было, Ичиго переместился в прямую перспективу мужчины, когда безжизненное тело его возлюбленного пролетело мимо него, вся его верхняя половина была поглощена пламенем.

Он повернулся лицом к Ашуре, увидел единственную рану на его груди и закричал, это было все, что он мог сделать. Он не мог озвучить беспочвенную угрозу уничтожения. Он мог только сражаться, и он бросился в атаку. Шесть огненных клинков двинулись ему навстречу, и Сорен не осмелился выпустить свой шикай, эта штука была слишком мощной, и когда его тело затуманилось от движения, его Занпакуто отразил только один из огненных клинков. Сориен без тени сомнения знал, что если бы в него попали сразу двое, он был бы мертв.

Так безрассудно он тратил свою силу, едва осмеливаясь остановиться в использовании Шага Вспышки. - Малыш, это все, на что ты способен, - бежать? - Усмехнулся Ашура.

- Твоя женщина была гораздо большим мужчиной, чем ты.

Сорен даже не потрудился обдумать эти слова, не оставил в голове места для насмешки, Он пригнулся под замахом как раз в тот момент, когда волна его людей хлынула, чтобы догнать Полубога, с другими мечами в руках, он издал задыхающийся крик и глубоко вонзил свой клинок в запястье существа. Потекла голубая кровь, и один клинок пламени погас, раздался ужасный звук, когда десятки людей умерли, заживо изжаренные ужасным багровым огнем. Внезапно он, Сорен Шиба, стал единственным, что имело значение для Ашуры. Увидев хоть малейший шанс, он повел тварь вверх и прочь от битвы. Оставив своих приспешников без лидера, совершенно подавляющих, но ненаправленных.

Его люди увидели отверстие, выстраивая свои ряды для последнего боя. Однако он был не быстрее Ашуры, не на дальний выстрел, и она догнала его в небе над Сейрейтеем. Другие клинки больше не были заняты, Сорен чувствовал, как его огромная сила иссякает, когда он так использовал Шаг Вспышки, что в другое время его могли бы назвать Богом Вспышки, если бы только в этот момент его жизни.

Второй порез был сделан на плече Ашуры, третий так близко к шее, что все еще текла кровь, Сорен был застигнут врасплох безвольной рукой, которую он почти отрубил, неожиданная атака недавно восстановленной руки, простой удар, который отбросил его в разрушенную часть Внешнего района, заставив его врезаться в землю достаточно сильно, чтобы оставить кратер.

Сорен вспомнил, как слышал неясные слова, исходившие от Ашуры, когда она неслась за ним, сверкая всеми шестью мечами. У него была только одна последняя игра, которую удавалось делать только Капитанам. Я посмотрел на бога и прорычал эти слова. “Банкай.

Цепь Души вспыхнула и врезалась в Ашуру, и из нее потекла сила, сила настолько огромная, что его собственные запасы Духовной Силы казались каплями в океане. Разница между ним и божеством была настолько велика, что, чтобы сгладить ее, все его тело казалось сделанным из живого пламени. “Что это такое? - Спросил Ашура. - Что ты наделал, малыш?

Сорен ничего не сказал, он просто встал и встретил бога своим мечом, теперь подкрепленным силой, которая могла сокрушить горы, со скоростью, которой он никогда не знал. Клинок встретился с Клинком, и впервые Сорен удержал свой, наконец-то способный блокировать прямой удар, его клинок превратился в размытое стальное пятно. Вспышки искр и рев усилий. Ашура отшатнулся, когда рана на его груди, та самая, что была нанесена любовницей Сорена, снова открылась и на этот раз не зажила. Не тогда, когда клинок питался тем же алым огнем, который приносил гибель всем, к кому прикасался. Битва изменилась для могучего полубога, внезапно он стал смертным, внезапно он стал уязвимым и не мог бежать.

Его собственная сила обернулась против него, Ашура высвободил всю свою ярость, шквал ударов с такой скоростью, что само пространство, казалось, исказилось, огненный клинок вырвался из спины Сорена, и даже когда крик боли вырвался из его рта, клинок его Занпакуто отсек руку, держащую огонь. Он мигнул, и с огромным усилием отлетела еще одна рука. Агония была запредельной, почти такой же всепоглощающей, как боль в сердце Сорена. Вид его возлюбленной запечатлелся в его памяти, он гнал его вперед, а полубог выл от боли. Его собственная сила поддерживала Сорена в живых, заставляла двигаться, даже когда дыра в груди отказывалась заживать.

Внезапно это были четыре клинка на одном, Сорен танцевал в их вспышках, его меч двигался как поэзия. Блокируя, уклоняясь, шаг за шагом отталкивая тварь назад, заставляя ее плакать при каждом порезе. Он видел страх в глазах божества, видел его нерешительность, его внезапно оборвавшуюся бессмертную жизнь, когда муравей начал рвать его на куски. Он перестал говорить, перестал терять время, два его огненных меча вспыхнули, когда он двумя руками схватился за последнего, и тогда началась настоящая бойня. Разбитые дома, окровавленные тела начали лететь, когда клинок столкнулся с клинком. Дым поднимался только для того, чтобы быть разорванным на части высвободившимися титаническими силами. Они оба начали тяжело дышать, оба чувствовали, как сила угасает, когда ее расходуют беззаботно. Каждая секунда ослабляла их обоих, но один знал, как с этим справиться, а другой-нет.

Сорен был весь в крови от битвы, его грудь была покрыта волдырями от ожога, и все же голубая кровь нескончаемым потоком текла из Ашуры, когда ее дыхание стало затрудненным. Усталость, должно быть, была новой вещью для божества, но для Сорена она была старым другом. Когда оба их клинка рубили и рубили, когда сила, которую он крал, превращалась в ничто, когда его собственная смерть приближалась к моменту окончания битвы, Сорен чувствовал только Решимость. Решимость защитить свой дом, если бы вся его жизнь была потрачена на то, чтобы купить ему хотя бы одну лишнюю секунду. Единственный миг, в течение которого его мир будет существовать, даже без него. Его крик присоединился к крику ашуры, когда они вонзили свои клинки друг в друга. После этого ни один из них не пошевелился, так как сила, которая поддерживала в них жизнь, начала мерцать. И тут в воздух взмыл столб света: Рейши, такой плотный, такой мощный, что мог принадлежать только богу.

Память, казалось, дала сбой и оборвалась, прежде чем Ичиго увидел, что было дальше. - Извини, - сказал чей-то голос, - но от меня почти ничего не осталось, по крайней мере, от того человека, которым я был.

Ичиго повернулся к своему черноволосому двойнику. “Сорен? - Сказал он.

- То, что осталось от человека, который сражался за Общество Душ до последнего вздоха. То немногое, что спряталось от Пустоты, которой я стал.

Ичиго чувствовал это сейчас, он мог освободиться от этих воспоминаний, но его Пустота, казалось, держала все под контролем. - Я завидую тебе, завидую тому, что ты, кажется, пришел к взаимопониманию со своей Пустотой. У меня не осталось воли после Великой Разлуки, я просто надеялся умереть полностью”.

- Я понимаю, - сказал Ичиго, - Если все мои близкие умрут… Я не знаю, что бы я сделал, я не знаю, что я собираюсь сделать с Обществом Душ за то, что вызвало это”. Слова были резкими, наполненными такой темной яростью, что она могла бы поглотить солнце. - У меня не было времени думать, я знаю только, что они напали на моих сестер, они почти убили их, их люди разрушили мой дом.

- Я знаю, - сказал Сорен, - мне тоже пришлось пережить твои воспоминания. Пустота искала слабость, но я просто хотел понять. Я умоляю тебя хотя бы выслушать свою женщину, ту, которая пришла сюда за тобой. Если ты, по крайней мере, сделаешь это, я отдам тебе все, что у меня осталось, мои воспоминания, мое обучение, все до тех пор, пока это может купить мой дом на одну секунду.

Ичиго оскалил зубы, в его душе тлел огонь. - Что ты знаешь такого, чего не знаю я?

- Ничего, я просто знаю, что Рукия, хотя и более лояльна к тебе, тоже любит свой дом. Ты выслушаешь ее?

”Я бы все равно это сделал.

- Тогда умоляю тебя, запомни тех, кто, как ты знаешь, твои друзья, тех, кто никогда не согласился бы с тем, что произошло. Послушай ее историю, какой бы она ни была, не разрушай мой мир в гневе. Если вы должны это сделать, делайте это холодно. Делай это, когда точно знаешь, что делаешь.

Ичиго сжал кулак. - И как твои воспоминания могут стоить так дорого, чтобы я отрицал то, что чувствую, что горит в моем сердце?

- Потому что это воспоминания Защитника, и ты, как никто другой, уважаешь это.

Ичиго вздрогнул, а когда открыл глаза, они горели желтым. - Я обещаю, как один Защитник другому, что если я сделаю то, что хочу, то это будет холодно, это будет с мыслью.

Сорен Шиба, его далекий предок, протянул руку. - Спасибо, внук.

У него не было ответа на это, когда он схватил руку воспоминания, и оно затопило его, его тело отреагировало так, как будто его обучили смертельной войне, дюжина Кидо, некоторые безымянные, некоторые больше не существовавшие, поселились в его голове. Но самое главное, что Сорен мог сделать с Банкаем, его последней силой и козырной картой Васто Лорда.

1

Когда Ичиго открыл глаза и снова обрел контроль над своим телом, переход был плавным, он не знал, как они оказались на вершине здания прямо сейчас, но это не имело значения. Васто Лорд стоял напротив него, рана, такая глубокая, что почти разрезала его пополам, пузырилась этой белой субстанцией, та же самая белая гадость пузырилась из шеи Ичиго там, где она была рассечена. Его общая мощь падала, поскольку банкаи Васто Лорда заставляли их сохранять равновесие. - Присоединяйся ко мне, - сказал мужчина.

- Почти уверен, что он велел тебе идти к черту. - ответил Ичиго.

Существо, называвшее себя Сореном, наклонило голову. “Ты вернулся”. Ичиго почувствовал, как воспоминания пытаются нахлынуть на него, но теперь, когда он знал, что искать, было просто отмахнуться от них. Он принял двуручную стойку, и что-то в его отсутствии напряжения, казалось, заставило Васто Лорда нервничать. Ичиго выдохнул, теперь уже далеко от вулкана своих глубочайших эмоций. Конечно, он ненавидел существо перед собой, ненавидел его за то, что он существовал и привел своих монстров в Каракуру. Но они никогда бы там не оказались, если бы не одетые в черное придурки, а это не имело значения. Существо, в которое превратился Сорен, должно было умереть, - Сделай вдох и расслабься, - прошептал Ичиго, - Встань, оставь все, что у тебя есть. Он сделал вдох, и с выдохом из его дыхания потекла белая сила. - Почувствуй, как внутри нарастает сила. Его тело напряглось, дыхание стало таким, как никогда раньше, естественным, легким, как будто он всегда так делал.

Послышались шаги, когда Васто Лорд сократил расстояние, Ичиго двигал своим клинком в серии простых блоков и отклонений, в конце концов, он знал работу клинка существа так же хорошо, как и свою собственную. Вспышки золотых и красных искр падали вокруг них, когда он парировал, забирая глаз существа, блокировал мощный замах и набросился с простым ударом, чтобы отбросить существо назад, и последующей атакой, прежде чем он смог полностью исцелиться. На самом деле это было просто, просто ему потребовалась целая жизнь, ну, чтобы быть этим существом. Каждый тяжелый бой был уроком, мучительным ощущением измученного тела, которое все еще двигалось, все еще сражалось.

Белые дуги следовали за его клинком, как чернила, и хотя их сила и мощь были равны, их мастерство отличалось, и у Ичиго было Дыхание, этот и еще один козырь. Слабый, но прямая атака с ним все равно была бы бессмысленна, она была основана на его воображении, на том, что он мог сделать с небольшой, но полезной силой. “Что это такое? Пустота шептала, когда его удары отражались каждый по очереди, независимо от того, насколько они были быстры или хитры. - Ты затолкал меня в свои воспоминания о войне, какого черта ты ожидал?

Это, казалось, застало монстра врасплох, и Ичиго убрал руку с плеча, его клинок скользнул по Йерро Васто Лорда, как по маслу. Пустота зашипела, и его клинок пролетел по воздуху к другой руке, когда он нанес серию жестоких ударов, ни один из которых не нашел своей цели. Там, где была его рука, ее заменила масса белой пены, его регенерация отчаянно пыталась вырастить новую руку за считанные секунды. Ичиго разбил его ударом. Удерживая давление, они оба вышли из здания и упали на землю. Ичиго старался ломать руку каждый раз, когда она пыталась восстановиться. Сорен сражался двумя руками, ему приходилось сражаться с существами, с которыми он сталкивался на войне, что, в свою очередь, означало, что одноручное оружие просто не обладало таким же мастерством.

Ичиго продолжал двигаться вперед, неудержимый, неумолимый, его бумажно-белое лицо было маской спокойствия, желтые глаза, казалось, тускло светились. Он не оставил своему противнику ни выбора, ни вариантов, ни пути к победе. По крайней мере, при нынешнем положении вещей он надеялся, что этого будет достаточно, что Лощина разыграет козырную карту его Банкая, прежде чем у него иссякнет достаточно сил, чтобы сделать то, что было необходимо дальше.

Оба почувствовали это, когда исчез еще один из Васто-Лордов, оба почувствовали, как существо рванулось в пустоту, спасаясь от тех, кто собирался его убить. Его сердце дрогнуло, когда он почувствовал, что Конеко следует за ним. "нет!” Он закричал, но был уже слишком далеко, когда пустота сомкнулась. Его отвлечение стоило ему того, когда Лорд смог закончить отращивать руку, чтобы схватиться обеими руками за меч. В то же время проявилась новая сила, сила Пустоты, смешанная с чем-то совершенно другим, и с новыми воспоминаниями в голове Ичиго узнал ее.

“Каким образом? - Прошептал он, глядя на существо, которое было Сореном. - А, похоже, Ашура относится к этому серьезно, я не думал, что это возможно. Ичиго видел его ухмылку. - Я думаю, ты видел его в моих воспоминаниях, мы были связаны, когда миры разделились, теперь он не принадлежит ни одному из них и является моим монстром, чтобы контролировать его.

Их клинки столкнулись, и хотя Ичиго все еще мог видеть его движения, существо стало мудрее, больше никаких тотальных атак, они оба сражались так, как будто отражали друг друга миллион раз. Но даже здесь Ичиго рвался вперед, его Дыхание помогало сосредоточиться, в то время как разум кричал, что он должен пойти и помочь. Они нуждались в нем... Даже если те, кто сражался с Ашурой, были одними из самых могущественных людей, которых он знал. В какой момент Защитник должен доверять другим, чтобы защитить себя?

Он должен был верить в Сону и ее народ, в Серафолл, в своего Отца, это был его единственный выбор. Ему нужно, чтобы эта борьба закончилась, нужно, чтобы она закончилась сейчас. Он увидел шанс, когда они приблизились и проехали мимо брошенной машины, разорванной каким-то существом с когтями. Из-под него потекла струйка бензина, Ичиго сцепил клинки с Сореном и заставил его отступить, доверяя своей памяти об этом человеке. В том, как он действовал, в том, как он боролся, когда они расстались, оба прыгнули назад к пределу цепи. Простой способ перезагрузки, он прижал Сорена спиной к машине, и Ичиго прошептал простое слово. Маленький белый круг силы вспыхнул над струйкой газа, выпустив единственную искру. Мир стал красным, когда машина вспыхнула, не причинив никакого вреда, но, швырнув Сорена вперед, Ичиго уже начал движение, прежде чем искра упала. Его тело опустилось, белые чернила последовали за его мечом, когда он двинулся вперед со всей скоростью, на которую был способен. Сорен видел, что он приближается, но он был беспомощен, лезвие сверкнуло у его шеи, и он сделал единственное, что мог сделать. - Sukēru-jō no yubi (Палец на весах).

Это был последний обман, цепи высасывали энергию из них обоих и смешивали силы, пока они не взорвались. Взрыв, конечно, начался с его стороны, и большая часть целого блока Каракуры исчезла, когда цепь, наконец, освободилась, и его пронесло сквозь все, что осталось стоять. Это было больно, действительно больно, и хотя его сила уменьшилась, она все равно исцелила его. Но для Васто Лорда он исцелялся быстрее, появляясь перед Ичиго в полном облике силы, Полой маске, зашитой дыре. Ичиго едва успел убрать клинок, как его швырнуло в небо.

Вместо того чтобы призвать свою Духовную Силу, он потянулся к своей Дьявольской стороне и позволил своим крыльям вспыхнуть. Конечно, это были странные крылья полу-Квинси, сделанные из голубых энергетических шестерен, но они задерживали его движение, спасая от усилий остановить себя с помощью необходимой силы. Раздался звук статических помех и вой Пустоты, когда Васто Лорд появился перед ним, чтобы обрушить свой Костяной клинок, как дубину. Ичиго сделал простой поворот, позволив удару пройти мимо него, и поднял свой клинок от низкого гарды к восходящему удару. Он недооценил собственную усталость, и вместо того, чтобы разрубить тварь пополам, отлетела только нога, издав крик боли и еще одно размытое движение, в одно мгновение унесшее Лощину на сотню ярдов. Ичиго посмотрел на свою ногу, которая пузырилась белым, но заживала далеко не так быстро, на самом деле казалось, что это займет не меньше часа.

Но Ичиго не позволил себе ни насмешки, ни слова, он знал, что сейчас произойдет, когда или если это существо почувствует себя загнанным в угол. Они оба дышали, каждый жадно глотал воздух. - Похоже, вы держите его на веревке, мастер. Рядом с ним появилась Мори, ее одежда была немного разорвана, и она была вся в крови. Ичиго моргнул и рискнул взглянуть вниз, чтобы увидеть, как Рукия расправляется с несколькими одетыми в черное нападающими, ее клинок горит фиолетовым огнем, который опаляет саму Душу.

- Отойди, - прошептал Он, - это еще не конец.

Служанка улыбнулась и подняла тонкий палец, и вокруг него появились сотни кунаев, сотни и сотни, каждый из которых светился разными элементами. - Я пришел не сражаться, мой господин, я пришел навести порядок.

Сорен огляделся, оскалив зубы, и бросился вперед, Ичиго почувствовал искру нового всплеска силы, когда одна из его уз попала в прямую опасность и снова встретилась с замыкающими клинками Васто Лорда. Мори сделала жест пальцем, и дюжина кунаев метнулась вперед, зигзагообразно изгибаясь и совсем не следуя ньютоновской физике. Сорен пытался использовать его как щит и держался рядом, но что бы ни делала Мори, она была точна до миллиметра. Кунаи лязгнули о железную кожу Лощины, и он рассмеялся, когда они ничего не сделали. Так было до тех пор, пока они не начали вращаться, как маленькие сверла. - Ненавижу дьяволов. Сорен зашипел, отбросил Ичиго назад и выпустил серию маленьких красных Бала-взрывов. Мори без труда избегал их всех, двигаясь скорее как ниндзя, чем как Служанка.

Ичиго не дал ему продвинуться дальше, воспользовавшись отсутствием ноги, чтобы отбросить его назад, пытаясь нанести смертельный удар. Позади него, поддерживая его, стояла его личная служанка, используя сотни кунаев, как швейные иглы. Более того, Рукия уже почти закончила свою работу и однажды присоединилась к ней… Он двинулся вперед, когда они оба почувствовали это. Он, по крайней мере, знал, что это такое, но грубая сила… Это была Орихиме в масштабах, которых он никогда раньше не испытывал, сила, которая, возможно, даже на мгновение поднялась так высоко, что он перестал ее чувствовать.

Мгновение спустя он исчез, но исчез и Ашура Васто Лорд, он повернулся, чтобы посмотреть на существо, которое когда-то было Сореном. - Я думаю, что все, - сказал Он, - даже твой последний союзник ушел, и тебе тоже пора уходить. Я не буду преследовать тебя...

Какое-то мгновение он надеялся, что это сработает, но не знал, хватит ли у него сил остановить то, что последовало дальше. Существо не ответило, если не считать размытых помех. "Блядь!" Он зарычал и рванулся вверх, подгоняемый крыльями, своей силой, когда взмыл ввысь. - Блять, Блять.

Он увидел Васто Лорда с поднятым к небу пальцем и всю силу, всю энергию в воздухе, всех Рейши убитых, истощенных, каждую частицу силы, которую Ичиго сам израсходовал и потерял. Все это собралось в Васто Лорде, оставив воздух почти выжженным из-за отсутствия Духовного Давления. Ичиго собрал то, что осталось от его силы в ответ, когда большой шар тьмы собрался над его врагом, он начал сжиматься, жадно пожирая всю силу с бесконечным голодом. Это была, пожалуй, самая страшная способность, которую Ичиго когда-либо видел, казалось, что ее невозможно остановить.

В некотором смысле, это было так же опасно, как и сами сражающиеся, но с ним, Рукией, Пятью Владыками Васто, его Отцом, Киске, Йоруичи, Орихиме и Тацуки из всех людей. Со всей силой, которую все излучали, Всемогущий Серо, величайшее творение Существа, которым был Сорен Шиба, оправдывал свое имя. Черная сфера превратилась в алую звезду, приняв ужасающий извращенный аспект Божественности. Он также мерцал золотым светом, точно так же, как и его сила, намек на то, что его сила украдена, и все же делает атаку намного больше, чем сумма ее частей.

Он недооценил, насколько мощной будет эта атака, но это не меняло того, что он должен был сделать. Подняв руку, он высвободил свою силу, все, что у него осталось, и в небе над Каракурой образовался золотой щит, огромный круг, Ангельские руны, Дьявольские письмена, знаки Кидо, в центре которого образовался смешанный символ Креста Куинси, Розы Гремори и ожерелья Ситри.

Сорен ничего не сказал, он даже не назвал свою атаку, он просто указал вниз шаром размером с мрамор, расплавленной каплей алого пламени, и позволил ей упасть. Ему не нужно было вооружать его, ему не нужно было даже делать это быстро, любой в пределах его досягаемости не смог бы выбраться из него. Ичиго дотянулся до самых глубин своей Души, взял эти последние искры и влил их в щит.

В тот момент, когда капля ударилась, ему показалось, что он вполне мог умереть от шока, когда вспыхнула огненная звезда, во много раз больше самой Каракуры, и все, что находилось за пределами его щита, превратилось в стекло. Его разум взорвался звездами, когда худшая боль, которую он когда-либо испытывал, пронзила его тело, когда он закричал и схватился за щит. Он чувствовал, как другие вокруг города добавляют к нему, щиты льда и воды, Разрушения и силы, все это снимало с него крошечную часть бремени, но прошло всего три секунды, и его тело начало тлеть. Он испустил свой страдальческий вой к звездам над головой, он почувствовал это, когда Мори появилась рядом с ним, добавляя то немногое, что могла, но он не мог удержать, он не мог удержать!

1

Рукия не знала, что произошло, когда последний из Гвардейцев Смерти упал с ее клинка, небо превратилось в огонь. Она впитала все это, вид ее Ичиго, сдерживающего это, ощущение того, насколько он был пуст, вся его огромная, кажущаяся бесконечной, сила ушла, израсходованная в этой глупой битве. Ей следовало бы запаниковать, но, возможно, недели хандры, боль, которую она перенесла из-за предательства, закалили ее волю. И хотя, возможно, то, что приходило на ум, было не самой лучшей идеей по определенным стандартам, если вы доверяли силе мальчика, который преодолел все остальное до него… это было очень просто.

Она бросилась вверх, к нему, туда, где ей нужно было быть, туда, где она хотела быть, его тело дымилось, казалось, вот-вот развалится на части. Она понятия не имела, как он держит щит сейчас, когда у него больше нет силы, чтобы послать ее. Она схватила его, не заботясь о том, что его кожа казалась расплавленным свинцом. - Ичиго, - прошептала она, - ты должен бороться, ты должен делать то, что ты всегда делал, я знаю, что ты можешь. Вы не просто боретесь за всех нас, есть еще один человек, за которого вы боретесь здесь, сегодня. Она открыла маленький контейнер, который не давал никому почувствовать, что находится внутри.

Она почувствовала, как он напрягся, его глаза расширились от шока, она открыла рот, чтобы заговорить снова, но в этом не было необходимости, его тело содрогнулось от такого первобытного крика, как будто его разум только что отключился. Была ужасная секунда, когда казалось, что из его тела ничего не исходит, но затем, словно прорвало плотину, сила хлынула из пересохшего источника. Как она видела сотни раз, его сила росла, а Душа росла. Его крик эхом отозвался в пылающем небе, когда его тело перестало тлеть. Но сейчас ее беспокоило то, что она знала эту силу, и она не принадлежала Куросаки Ичиго.

1

Айзен Сосуке почувствовал это, когда Ичиго Куросаки связался с ним. Это была маленькая, простая вещь, хотя расположение метки было... довольно интересным. У него возникло искушение просто попытаться сбежать прямо сейчас, вытащить Куросаки и активировать силу вслепую, чтобы посмотреть, что произойдет. Но нет, даже изменившись, и эта связь была доказательством этого, он все еще был Айзеном Сосуке. Он сделал мальчика своим другом, и это чувство должно было идти обоими путями. Поэтому он закрыл глаза и сосредоточился на этой связи, вбирая в себя всю информацию, какую только мог, за мгновение до того, как это произошло. Он чувствовал опасность, боль, страх, волю, которые привели мальчика к краю пропасти. Он сдерживал огромный вес и тянулся к власти, связываясь со всеми, с кем мог, когда его инстинкты брали верх. Айзен улыбнулся. ”Не беспокойтесь, мой друг. Охранники вокруг него беспокойно зашевелились, услышав его искаженные слова, но это не имело значения. Его друг мог слышать их, и это было все, что нужно.

1

В подвалах сознания Ичиго все было заперто в ужасе, страхе, надежде на то, что он почувствовал, на то, что он защищал, боясь, что снова проиграет. Что именно он будет ответственен за вторую смерть, эхом отдавались слова, но не его собственные. - Не волнуйся, мой друг, я с тобой, возьми мою силу, возьми все.

И из его тела, его новейшая сила связи вырвалась с достаточной силой, чтобы наполнить его Душу до краев, внезапно он увидел мысленным взором Айзена Сосуке, стоящего рядом с ним с поднятой рукой, разделяя с ним бремя. Айзен чувствовал его эмоции, и поскольку он был его другом, он отдавал, отдавал охотно, всего себя, потому что это было то, что Ичиго Куросаки сделал бы для друга.

1

Каждый человек в Каракуре чувствовал эту новую силу, и те, кто знал ее, те, кто боролся с ней, дрожали от страха. Потому что в этот момент они почувствовали, откуда она исходит и из кого вытекает.

1

Ичиго высвободил все и даже больше, он и Айзен, их силы объединились, они держались, они держались против силы, которая могла бы сломать континент. Они оба закричали, и щит снова трансформировался, когда слова Кидо вплелись в его субстанцию, каждый из которых создавал небольшой новый слой защиты. Мир над ними содрогнулся, ткань реальности разорвалась в Пустоту, но ничто не могло выйти из нее, когда багровый огонь потек в эти трещины. Это был первый признак того, что они побеждают, так как сила от атаки истекала кровью. Это был не Уэко Мундо, мир не был создан для того, чтобы подчиняться такой власти. Вокруг Каракуры распространились разрушения, так как сила Всемогущего Серо была притуплена, осколки летели в землю, застекляя целые районы, убивая бог знает скольких.

Ичиго закричал, Айзен закричал, и что-то новое появилось на алой звезде, линии синего света поднялись вверх от щита, заразили его и рассеяли. Ноша становилась все легче и легче по мере того, как сила теряла форму и текла вниз и по щиту, как река лавы, ни одна капля не попала в Каракуа, но к тому времени, когда она закончилась, миля земли вокруг города превратилась в стекло.

Когда сила исчезла, исчез и щит, и его видение Айзена. Ичиго просто парил там, любое движение заставило бы его упасть. Черт, если бы не Рукия, поддерживающая его, это было бы так.-Р-Рукия, - выдохнул он, его слова звучали так, словно исходили из обожженного горла, “Н-как?

- Нет времени, - прошептала она, указывая вверх. - Еще не все кончено.

Ичиго поднял глаза и увидел, что Сорен парит там, глядя на них, на него, не веря своим ушам, словно не в силах понять, что только что произошло. Сила Айзена все еще горела в нем, воздух вокруг него был выжжен и очищен от любой силы, а это означало, что Сорен не сможет использовать этот трюк снова. Однако он просто не мог заставить свое тело двигаться.

Послышался звук Быстрых Шагов, в воздухе появилось размытое пятно, Ичиго моргнул и обнаружил, что смотрит на широкую спину. Его отец Иссин Куросаки ничего не сказал, он просто посмотрел на сумку, которую открыла Рукия. ”Его оболочка, она внутри него.

Иссин кивнул, его тело на мгновение задрожало, Духовное Давление росло, пока он пытался держать свои эмоции под контролем. - Сынок, - сказал он наконец, - позволь этому старику взять на себя одну из этих нош. Ичиго испустил прерывистый вздох, все, что он смог сделать, это кивнуть головой.

Иссин Куросаки посмотрел на Васто Лорда, летящего к нему. Мужчина, Отец, смотрел на чудовище, на сына, на дочерей, на жену. Все уязвимы, этого нельзя допустить, этого нельзя допустить. Он произнес единственное слово, которое имело значение, единственное, которое он мог произнести.

“Банкай.

1

1

1