so, I poison myself again, again

Бэкхену хочется взять и обнять Сехуна, потрепать его по уже давно не детским щечкам и похлопать по попе, потому что это было его любимым занятием во все времена. Сехун вырос, но вот мацать его за попец Бэкхен все равно любил.

— И как мой рассказ поможет особо трудным твоим моментам? — парень смеется, потрепав младшего по волосам. — Что конкретно ты хочешь знать?

Сехун уже чувствует вкус победы на своих губах.

— Вообще, все. Историю с пролитым кофе и поцелуем по пьяни я уже знаю. Мне интересно, как все сложилось потом.

Бэкхен, замявшись, глядит на младшего, потом на Хичоля, потом снова младшего и, виновато улыбнувшись Чолю, берет Сехуна за руку и отводит на безопасное расстояние.

— Я понимаю твою заинтересованность, но Сехун, не мог бы ты спросить об этом чуть позже, когда я буду действительно свободен?

— Нет, — О мотает головой и говорит тоном, не терпящим возражений. — Я хочу сейчас. Что, за десять минут не управишься, хен?

И пусть Боженька даст ему силы терпеть этого наглеца и дальше.

— Я был молод и горяч, дома все время зад отсиживать не хотелось, и я поперся вместе с энергичным Чондэ заполнять свою волонтерскую книжку в различных организациях, — говорит Бен, слегка улыбаясь. — Митинги, парады, помощь престарелым, уборка территорий… я был везде, где только можно было. Но в детский дом идти отказывался, потому что…

— Бэкхен, ты скоро?

— Потому что сам приемный, — Бэкхен машет ему рукой, мол, уже почти закончил. — Он там с детьми возился, нянечкам помогал, ну я начал тоже, потому что Ким таскал меня за собой везде. Мне невыносимо было смотреть на этих маленьких созданий, которых бросили. Они ведь совсем не виноваты в том, что остались одни. Ну я и проникся симпатией к этому месту. И к Чанелю тоже, потому что работали на одном этаже. Ну это я так вижу. Из уст Чанеля эта история может быть совсем другой, — Бэкхен смеется. — Все, конец.

А вдруг у Чанеля вообще другая история и причина? После слов Бэкхена вся миссия «воссоздать место влюбленности» внезапным образом крошится. И это всего лишь из-за одного «из уст Чанеля эта история может быть совсем другой». Девять слов и уже такое разочарование. Эта игра становится все непроходимое.

— Как-то у вас все не очень-то романтично вышло, — хоть Сехун и говорит шепотом, Бэкхен его всяко слышит, поэтому парень поспешно извиняется. — Я просто думал, что у вас было что-то очень личное, что вы так это скрывали.

И скорее всего, сейчас из уст О это звучит грубо, но вот такой он человек, ничего не попишешь.

— Спасибо за рассказ, хен. Теперь с теплыми воспоминаниями буду проходить мимо детских домов, — с улыбкой говорит, после чего крепко обнимает Бэкхена и ретируется от него и Хичоля в иное направление. Странно? Безусловно.

— Все пропало! — кричит Сехун в трубку, созвав всех в конференцию. — Все пропало!

— Да угомонись ты, — цыкает Минсок. — Я пытался спросить, но он сказал, что занят. Ничего нового.

— Сехун, боюсь, мы ни чем не сможем им помочь, — Кенсу качает головой, глядя на Чонина. — Если они сами не хотят, то мы ничего не сможем сделать. Создать атмосферу детского дома? Глупости. Я более чем уверен, что Чанель не стал бы предлагать ему встречаться среди сотен брошенных детей. Пак дурак, конечно, но не на столько.

— Хэллоуин, — бросает Исин, а все остальные замолкают.

— Что?

— Хэллоуин, — повторяет он взволнованно. — Помните, ту вечеринку, ТУ вечеринку? Дом, полный ведьм, привидений, вампиров, шлюховатых медсестер и вообще всего такого?

— Ты откуда слов так понабрался, Исин? — возмущается Чондэ.

— Просто вспомните, кто стал королем и королевой, — выдыхает китаец, а остальные замолкают.

— Вот же блять! — ругается Чонин, на что До шикает и пихает того в ребра своими пальцами. — Вот же…

— Вы вспомните, во что они одеты были, — хрюкает Сехун. — Нет, вы только вспомните.

— Исин-а, ты думаешь, что они встречаться после этого начали? — Чондэ недоверчиво качает головой. — Мало верится, если честно.

— Но они вместе ушли, — пытается вспомнить подробности того вечера младший. — Это уже о многом говорит.

— Но не говорит о том, что они начали встречаться на этом празднике, — качает головой Минсок. — Мы в тупике.

— Ну да… Как-то слабо верится, что после того случая они решили связать себя отношениями.

— Только проблема в том, что до Хэллоуина еще о-го-го сколько, — цыкнув, рушит всем мечты Чондэ.

— Погодите, погодите… — а у Сехуна, кажется, появилась мысль. И чем быстрее она начала развиваться, тем шире у парня становилась улыбка. — А вам не кажется, что все лучше, чем можно было представить? Нам необязательно знать подробности, ведь и так все есть! — внезапно Се хлопает в ладоши и, вроде бы, начинает заходиться в радостной истерике.

— Что ты имеешь в виду, Хунни? — Исин лишь хлопает глазами. Впрочем, как и остальные, что до кучи потом начинают хмуриться. Работает мысль, работает.

— Ну смотрите. Пак сейчас работает официантом, правильно?

— То есть, ты хочешь сказать, что можно привести Бэка в кафе и как-нибудь подставить Чанеля так, чтобы он вылил заказ на него, я правильно понял? — Чондэ догадывается первый.

— Да, да, да!

— А после кафе была вечеринка. Буквально через неделю. День рождения Чондэ, — Чонин щелкает пальцами.

— И 31 октября сразу же Хэллоуин.

— Да-а-а-а! Вы поняли, поняли?! — Сехун практически прыгает от радости, потому что наконец-таки смог понять эту чертову загадку, и сейчас его буквально распирает от такой удачи. — Я чертов гений!

— Но подожди. Мы не можем ручаться за то, что все будет также, — постепенно Сюмин начинает портить малину.

— Скорее всего, можем. Изначально они друг друга не возлюбили после того случая, а Пак даже отказывался появляться в кафе. Скорее всего, Бэк поведет себя также. А мой день рождения — сущий пустяк. Им только надо напиться и в нужное время свестись. Подработку я возьму на себя, а Хэллоуин самая простая часть.

— Черт возьми, все было так просто!

***

— Что насчет завтра? — интересуется Хичоль, допивая остатки колы. — Или устал уже от меня? — хитро прищуривается.

Бэкхен слабо улыбается и прячет свое лицо в огромном молочном коктейле: пьет его нарочно медленно, в это время раздумывая над ответом.

— Не устал, но мне бы хотелось посидеть дома, позалипать в компьютер, поваляться в кровати…

— Мы могли бы вместе…

— Что?

— Позалипать в компьютер, — Хичоль поспешно опускает взгляд. — Бэк, я не знаю, как мне действовать в твоем случае. Как действовал твой парень?

— У него спроси, — смеется Бэкхен, собирая свои вещи. — Ну все, до скорого. Надеюсь, ты научился хоть чему-нибудь, а то все мои уроки напрасны. Пока, — и, помахав тому ладошкой, Бэкхен убегает из ресторана в сторону метро.

И кто же знал, что Чоль воспримет эти слова всерьез.

***

И только заканчивается разговор с друзьями, как Сехуну звонит кто-то еще. На радостях он думает, что это Чанель или Бэкхен, но на деле…

— Привет, Се. Ты не мог бы дать мне контакты Чанеля? — Хичоль откуда не ждали. Парень заставляет подвиснуть другого на добрые несколько секунд, а потом резко отбросить телефон и взвизгнуть.

— Йа-а-а-ай, Хичоль! — Сехун ну напрочь забывает о том, что в этой мини-игрушке существует еще один персонаж, и ведь совсем не нейтральный! — Я чертов дурак, — гений сменяется на оскорбление, а у О волосы дыбом. Ну как он мог забыть? Просто — ка-а-а-ак? — Бли-и-ин. Ну Хичоль тут не в тему, — и видимо, придется все обдумывать снова и сваливать на кого-нибудь пятикурсника. А еще лучше просто увести от него Бэкхена.

***

— Кто это?

Вообще, у Чанеля телефон всегда стоит на беззвучном режиме и он пропускает мимо ушей абсолютно все звонки, однако сегодня мобильный по какой-то странной случайности стоит на полном звуке. Но как говорится, случайности не случайны.

— Хичоль? Какой Хичоль? — непонимающе спрашивает Пак, когда снимает трубку и отвлекается от бродяжничества в интернете, позже припоминая, что где-то он это имя слышал.

«Бэкхен. Его парень», — или знакомый — Чанель не знает и вряд ли хочет, но вскоре узнается, что Хичоль только собирается становиться парнем Бэкхена и для этого звонит Паку, чтобы кое-что спросить. «Ах вот оно как… Вот и повеселимся», — хотя в планы это совсем не входило.

— Что он любит? Какие фрукты, овощи, ягоды? А шоколад какой? Снэки ест? Чипсы там всякие? А что насчет фастфуда? А из домашней еды что любит? — и так до бесконечности. Пока не задает последнего, самого главного вопроса. — А как скоро он сможет мне… дать?

— Ого, как много вопросов, — Чанеля это… серьезно удивляет. И весь его запал тут же пропадает на последнем вопросе. Пак щурится, когда он звучит в трубке, а потом его внезапно отвлекает пришедший Бэкхен. И видимо, тот в приподнятом настроении. Видимо, от Хичоля.

— Да, Хичоль, все нормально. Просто тут оказались кое-какие навязчивые личности, — успокоившись, с усмешкой продолжает парень, видя шоковое выражение лица Бэка. — Что он любит из фруктов? М-м-м, точно не яблоки. Терпеть их не может. Так что никогда их не покупай. Особенно зеленые. Для нежного Бэкхена они слишком кислые, — начинает глубокое вранье с три короба и даже больше, до чертиков довольный тем, что творит. И что все это слышит Бэк. Для чего? А вот это уже другой вопрос.

— Что? Шоколад? С изюмом и орехами, — а почему бы не назвать и свои вкусы? — Да, точно. Он только белый не любит, а от изюма с орехами с ума сходит, — во время разговора Ель еще и жестикулирует, хвостиком идя за Бэкхеном.

Не стоит осуждать этого парня. Он развлекается как может. Да и Бэк уж точно не против, раз только смеется и не возражает, так что у парня есть все основания полагать, что не будет ничего страшного, если он потихоньку начнет разрушать надежды Хичоля на отношения. Ибо нехрен.

— Снэки… Только что-нибудь очень острое. Что-то по типу чипсов нори с васаби, знаешь такие? Бэк с ума по ним сходит. Да, точно. Домашнюю еду вообще предпочитает не есть, заменяя на абсолютно любой фастфуд, так что если будешь звать на свидание, зови в мак или KFC, или еще куда-нибудь. Не волнуйся, ему не важна романтика, — интересно, это сильно по-свински рассказывать об этом всем при Бэкхене? И при том факте, что Бен может все рассказать Хичолю. Но ведь у Еля есть один козырь в рукаве.

Он опирается локтями о стол и подпирает щеку, следя за каждым движением Бэкхена. Сегодня у Пака точно хорошее настроение.

— Что касается секса… — на этом моменте он специально делает паузу и щурится. — Бэкхен очень… стойкий. Да, стойкий. Он не отдастся тебе ни на первом свидании, ни на десятом. Для Бена это очень важно, — про себя он ядовито усмехается. — И когда будет ваш первый раз, делай все… по-старинке. Бэк не очень опытен, — на этом моменте забываем о том, какие эксперименты проводили они вдвоем, — и поэтому с ним лучше как с девственником на первых порах. Пенсионерская поза, презерватив, смазка, все дела, — и вновь врет. В каждом слове наглая ложь. — Скорее всего, Бэкхен отдастся тебе, когда поймет, что ты им дорожишь. Все понял?

И если в первой части разговора Бэкхен ухахатывался, стараясь приготовить что-то съедобное, то во второй уже стало не до смеха. Его щеки и уши горели, глаза были большими, зрачки расширенными, губы шептали «что блять происходит?», а рука так и тянулась к лицу, потому что фейспалм — это то, что сейчас подходило лучше всего на свете.

— Значит, не отдамся ни на первом свидании, ни на десятом? — Бэкхен усмехается. — А вообще без свиданий уже не в счет, да? Помнится, у нас было что-то похожее, а? — отворачивается к плите, жаря замороженные блинчики. — Пенсионерская поза, презерватив, смазка, все дела, — открывает холодильник и достает оттуда сок. — Ты об этом не особо задумывался в кабинке туалета в клубе во время Хэллоуина, Джокер хуев.

Налив себе стакан воды, залпом выпивает его и переворачивает блинчики.

Нет, ну Пак подозревал, что ему могут слепо поверить, но чтобы не заметить в конце такой дикий троллинг… Господи. Слышно же было, как Ель яро издевается еще в первом предложении. Какой бывший вообще будет такое рассказывать. И д и о т. И в какой-то мере, Елю даже немного жалко парня. Вот чуточку.

— Исправь меня, если я ошибаюсь, но ты не сильно-то и сопротивлялся каждый раз. Даже когда я спутал тебя с другим, ты был вполне готов быть прижат к стене, кровати, зеркалу, полу… Что там еще было? На столе, в ванной… Если бы не Чондэ, — парень откидывается на спинку стула. — Да и чего ты берешь только День всех святых? Забыл о метро? Раздевалке? Магазине одежды? Парке? Где мы еще были? — начинает перечислять Чанель, смотря в потолок и ностальгически выдыхая. Пак совсем не извращенец и не пошляк. Во всем виноват Бэкхен, его руки, тихий шепот на ухо, губы и откровенное «мне плевать на других». Ель в принципе не мог сдержаться, когда Бен начинал его уговаривать. Это было что-то вроде «миссия невыполнима». — Да и, моя дорогая Харли, я не помню ни одного раза, когда ты ответил бы мне отказом, — и теперь Чанель встает.

Он аккуратно обходит стол и приближается к Бэкхену, вставая позади него, касаясь ладонями выпирающих лопаток, которые очерчивает как мастер, и сползает ниже, где по его памяти должны быть ямочки.

— Спортивный зал, аудитория номер три, подсобка под лестницей, спальня Чонина и Кенсу, ванная Исина, общага Сехуна. Твоя квартира, моя квартира, лифт, — на этих воспоминаниях щеки Бена становятся нежно-розовыми. А сам он переворачивает очередной блинчик. — В автомобиле, в кинотеатре. Кстати, в нем был не только потрясающий секс, но и отличный минет, а?

И теперь парень чувствует чужие руки на своем теле, отчего даже вздрагивает сначала. А потом замирает.

— Думаешь услышать сегодня очередное «да»? — Бэкхен поворачивает к парню голову, хмыкнув, и смотрит прямо в глаза.

— Думаешь, ты сможешь сказать первое «нет»? — со смешком спрашивает Ель, ткнувшись носом парню в макушку и глубоко вдохнув запах шампуня. Он не меняется. Даже спустя столько лет. Или Чанель уже говорил об этом? Он не может привыкнуть. К себе или Бэкхену — еще не знает. Но точно понимает, что, возможно, он еще не все убил.

— Не думаю, — мягко улыбается Бэкхен, глядя в темные омуты напротив, безумно притягательные темные омуты со своими чертями. И если чанелевские черти там просто водятся, то бэкхеновские уже давно утопились и утопятся снова, потому что эта ловушка слишком притягательна.

Когда касается поясницы и, вновь по памяти, обрисовывает ямочки, пальцами осторожно задирает чужую футболку, совсем слегка, чтобы опять почувствовать гладкость кожи Бэкхена, заскользив по его бокам к животу и выпирающим костям.

Здесь бы подошел типичный ванильный вопрос по типу «со сколькими ты трахался после меня?», но Чанелю абсолютно без разницы. Он приверженец свободы и личного выбора.

— Ты все так же восхитительно работаешь ртом, как и тогда? В кинотеатре, в мой день рождения, перед сессией… Ты заставлял меня задыхаться, лишь только обжигая дыханием, — тихо шепчет Ель парню на ушко и принимает вызов в «гляделки». Правда, Пак чувствует, как может проиграть, опустив взгляд на чужие губы.

Как же давно все это было. Его пошлые фразы, бэкхеновское смущение, стоны в унисон и хриплое «Чанель». Мурашки бегут от хребта до хвоста. И то ли от желания, то ли от того, что Бэк был идеален не только в отношениях со своей детской натурой.

— А что, хочешь проверить? — и изгибает бровь так, что у Чанеля не останется сомнений в том, хорош ли все еще в этом деле Бэк или нет. Хорош. Еще как.

Выключив плиту, парень медленно поворачивается к Паку, не прерывая зрительного контакта. Руки его на бэкхеновских боках, и наверняка чувствуют, как хозяин тела покрылся мурашками, стоило только к нему прикоснуться.

Осторожно уцепившись пальчиками за полы паковской футболки, Бен тянет парня на себя, совсем не сильно и не навязчиво, тем не менее, миллиметр за миллиметром приближая к себе.

— А ты все так же восхитительно втрахиваешь чужое тело во все плоские и не очень поверхности? — пришла пора Бэкхену задавать такие вопросы.

— А что, хочешь проверить? — провокация на провокацию, убедительность на убедительность. Чанель касается бедрами и торсом чужих, усмехаясь да все сильнее сжимая излюбленное место — кости Бэка. Когда-то это было до синяков. Да и сейчас, впрочем, может быть так же, если они зайдут дальше простых «телячьих нежностей». Но они вряд ли зайдут, однако зато Пак оставит Бену напоминание о себе. Не может не оставить, когда какой-то Хичоль хочет его. Просто не может.

Хотя в этом есть и другой подтекст. Во всех действиях Чанеля есть какой-то смысл, да притом и двоякий. Он недаром касается губами чужой шеи, обманчиво нежно целуя, а уже потом выпуская зубы, цепляясь ими за бледную кожу и крепко впивается, чтобы Бэк вспомнил, как Пак любит быть с ним в этом плане грубым. Чтобы вспомнил, как они зареклись держать это при себе — такие укусы и намеки на удушение, потому что это сугубо личное.

Но обычные укусы сменяются большими и смачными засосами, напоминающие через три дня микрокосмос, что россыпью льются от шеи к ключице — самые любимые места, не раз подвергающиеся жестким укусам пса. Цепного пса Чанеля. Личного, опасного и агрессивного, который всецело принадлежал (жит?) Бэкхену. О чем еще можно мечтать, как не о личной овчарке?

— Так-то лучше, — хрипло говорит, опуская взгляд на череду красных пятен, что постепенно начинают темнеть. Чанель медленно отстраняется, привычно облизывая верхнюю губу и потянув уголок в усмешке.

Прикусив губу, Бен осторожо прикасается к нежной коже кончиками пальцев, будто исследуя нанесенный ему ущерб, и лишь слабо улыбается, невидящим взглядом глядя куда-то сквозь парня.

— Интересно… — Бэкхен все-таки переводит взгляд на Еля. — Ты бы сделал это, если бы на горизонте не маячил Хичоль? Если это из-за него, — Бен вплотную подходит к парню, сверля его взглядом. — То я буду хотеть от него большего, чтобы добиться большего от тебя.

И, хмыкнув, вновь отворачивается к плите. Накладывает блинчики с мясом на тарелку, включает чайник и моет руки.

— Чего встал? Кушать подано, — кивает на стол.

А может, это и цепляло Чанеля? Особенно сильно. Он бы ответил, если бы знал ответ, ну, а пока — усмехается, возвращаясь к своему месту и телефону, на дисплее которого сообщение с благодарностями от Хичоля и предупреждением, что он может еще раз позвонить.

«Ну звони, звони. У меня богатая фантазия», — и не только на пакости, впрочем.

Ель поднимает взгляд на Бэкхена, потом опускает обратно на тарелку и тянется за блином. Кажется, постепенно «аллергия» проходит. А может быть это временное явление и завтра Пака опять начнет крутить от завтрака, обеда и ужина…, но лучше об этом не думать. Не дай Боже он накаркает. И ведь правда может.

— А это ли не подло использовать Хичоля, чтобы получить мое внимание? — задумчиво спрашивает Чанель, явно забывая, что он тут единственный такой подлый, который Чолю попортил и вообще сожрал всю малину. Паку на какое-то время даже становится интересно, как парень отреагирует на мириады «звезд», что так удачно расположились на теле Бэкхена, и станет ли тот закрывать их или ретушировать. Просто немного интересно, пока жует блин.

Бэкхен садится напротив Чанеля и тянется за блином, с довольной моськой откусывая добрую его половину и задумчиво прожевывая, чуть нахмурившись.

— А не это ли подло давать ложную информацию человеку, который так искренне хочет со мной встречаться? — вот что-что, а отвечать вопросом на вопрос он любил. — Чанель, среди нас двоих святая невинность — это я один. Не ты.

Он качает головой, усмехнувшись. Ну, быть может, он не такой уж и невинный, каким может показаться на первый взгляд. Чанелю же все-таки виднее.

— Ревнуешь меня? — Бен хмыкает, водя пальцами по своей шее. — Только честно, Ель.

— Мм, — Чанель спешно засовывает себе весь блин и начинает тщательно, очень тщательно пережевывать, тыча пальцем себе в щеку, мол, когда я ем, я глух и нем, что полностью освобождает парня от лишнего пустословия. Не будет же он все карты напоказ выставлять. Это уже будет совсем неинтересно и вообще. Чанелю надо учиться, так что снова засунув в рот блин, он ретируется к себе в комнату, довольно что-то мыча.

— Молчание — знак согласия! — кричит Бэкхен парню вслед и не может скрыть свою улыбку. Пусть Чанель очень странный порой и творит безумные вещи, пусть он все еще обижен на Бэкхена за прошлое, пусть еще сотни каких-то причин, самому Бэкхену неизвестных, но… он же видит. Видит и чувствует. Понимает. Потому что с ним самим происходят такие же вещи.

Если бы Чанелю действительно было все равно, он бы так не поступал. Игнорировал бы стопроцентно, а не засасывал после разговора с возможно будущим парнем Бен Бэкхена. Стоит отдать настойчивости Хичоля должное: Бэкхен теперь знает, что у него есть то, за что стоит бороться.

Доев блинчики (они, кстати, оказались не такими уж и вкусными, но чего только не сделаешь, когда голоден) и помыв за собой посуду, Бен скрывается в своей обители, прислушиваясь к звукам за стенкой. Неужели Пак учит? Вот просто сидит и учит? Это было на него так не похоже, но чего только не сделаешь из-за стипендии.

Теперь осталось подумать насчет синеющих засосов на бледной коже. Надеть свитер с горлом или толстовку, которая откроет вид на прекрасное? Решит завтра.

***

Каким бы хорошим ни было настроение Чанеля, по утрам все остается также — он убегает раньше Бэкхена и ждать того уж точно не собирается. Хотя в этом всем есть ма-а-аленькое возмещение — непонятно для чего, — в виде хорошего и плотного завтрака. На этот раз, без записки, хотя у Пака и была мысль что-нибудь написать, однако… не слишком ли много чести?

— Эй, Чанель! — Кенсу машет Паку, как только замечает у ворот, и тот глубоко вздыхает, пряча лицо в вороте толстовки и руки в карманы. Опять образ нелюдимого? Есть немного. — Опять без настроения? Да запарил уже! Улыбнись для приличия, — До привычно и со всего размаху ударяет Чана в плечо, от чего тот сразу же шипит и с недовольством смотрит на Кенсу. — Не визжи, не так уж и больно, — со хмыком отвечает.

— Ага, конечно. Тебе только в боксеры идти, изверг, — бурчит Ель, пока на его радаре не маячит знакомый голос и такая же фигура. Пак сразу переводит взгляд с Кенсу на задний фон, не особо сильно стараясь, но пытаясь найти источник звука. И находит.

— Ты странный, Ель. Ходил тучей, а сейчас лыбишься. Что ты там увидел? — недоверчиво спрашивает Су, уже собираясь обернуться, но Пак останавливает, хватая за запястье и потащив на первую пару.

— Что там у нас? Финансы? — Чанель достаточно быстро приходит в форму, вновь веселясь, а До, услышав про финансы, взвывает, потому что забыл подготовиться.

***

Все-таки свитер персикового цвета до горла оказывается наилучшим решением, ибо, как самому Бэкхену показалось, их друзья не готовы к такому резкому повороту событий. Да и сам Бэкхен вчера не был готов, но Чанель на корню рушит все то устоявшееся, что появилось между ними за неделю их совместной жизни.

К тому же, на улице хоть и начало осени, но погода не самая теплая — сегодняшний день выдался пасмурным. А Бэкхен как всегда не потрудился взять зонтик.

Он замечает Чанеля всего на долю секунды, а потом тот скрывается из виду с Кенсу под руку. Бэкхен фыркает: шея начинает неприятно ныть, будто воспроизводя в воспоминаниях события вчерашнего вечера. Почти как шрам Гарри, который реагировал на того-кого-нельзя-называть, только несколько… иного рода.

Пары начинаются, и Бэкхен хочет, чтобы этот день не выдался таким скучным, как показалось в самом начале из-за погоды.

К сожалению, мольбы Бэкхена услышаны не были: на второй паре зарядил мелкий дождик, который к обеду перерос в настоящий ливень.

— Я чертовски обожаю осень! — Чондэ даже ладонью по столу в столовой бьет. Еще место выбрали самое унылое — у большого окна.

— «Осень — это когда животные ищут пищу, чтобы растолстеть на зиму, а для людей это время, когда они ищут кого-нибудь, чтобы спать вместе в холодную ночь», — читает Сехун с телефона, на что все остальные просто фейспалмят и закатывают глаза.

— Кто вообще рассказал ему о сайте с цитатками? — возмущается Бэкхен, попивая горячий университетский кофе 3 в 1. Идеальная перспектива на последующие три месяца.

— Сам нашел, — гигикает младший, убирая-таки телефон в карман. — Зато наши разговоры становятся высоко… высоко… высокодуховными. Вот.

— Я конечно ни на что не намекаю, Сехун, но так кажется только тебе, — Пак не отрывается от зубрежки нового материала, хотя у него уже кипит мозг и, кажется, вообще отекает, но остановиться не может. Раньше начнет — раньше закончит. Чертово золотое правило.

— Эй, ну не правда! — возмущается младший, а все остальные только хихикают, мол, конечно, Се, конечно это правда. Хун, в свою очередь, обиженно дуется, отворачиваясь от всех и каждого.

— Ты обиделся, что ли, ОСех? — со смешком интересуется Чондэ и получает лишь высунутый язык. Как ребячливо. — Ути, бедненький. Когда-нибудь мы начнем воспринимать тебя всерьез, но не сегодня. И к слову, все помнят о моем дне рождения? — Чен складывает руки на столе и слегка подается вперед, с прищуром осматривая каждого из сидящих.

— До него же еще далеко. Дней восемнадцать, вроде бы, — задумчиво и правильно играет Чонин, хотя взгляд его падает на Чанеля. Как обычно — ноль реакции.

— Семнадцать и еще полдня, если быть точным, — цокает. — Но не в этом суть. Я хотел сказать, чтобы вы ничего не планировали. Хочу замутить супер-пупер вечеринку. Будет мой факультет и Минсока. Снимем дом, закажем выпивку, фастфуд и все такое. Обещаю целую кучу развлечений, — заверяет Ким, довольно улыбаясь кошачьей улыбкой и прикрывая глаза, ожидая ответа.

— Мы в любом случае не откажемся, ты же знаешь.

— Ну это мы. А Чанель? — все внимание на зубрежника.

— М? Я… — только Пак хочет дать положительный ответ, как его прерывают. И угадайте кто. Не так уж сложно.

— Эй, Бэк.

Ель медленно переводит взгляд на парня, а потом на Бэкхена, еле заметно усмехнувшись. А если бы он видел засосы — подошел бы? Очень любопытно.

— Привет, Хичоль, — Бэкхен поднимается с места и приветствует знакомого, помахав ладошкой. — Как ты?

— Я нормально, только вот погода за окном не очень, — говорит он, глянув на окно, за которым дождь даже не думал прекращаться.

— Правила съема: метод Хичоля, — шепчет Чондэ Чанелю на ушко и смеется совсем тихо, не привлекая внимания. — Затащить в постель помогут только разговоры о погоде. Учись, дилетант.

— Я тут тебе покушать принес, — и достает из рюкзака чипсы со вкусом острого перчика халапеньо. — Думаю, тебе понравится.

Бэкхен пытается не засмеяться.

— Да, спасибо, съем с удовольствием. Кстати, хочешь? — Бэкхен тут же раскрывает пачку и протягивает ее парню. — Угощайся.

— Спасибо, но не…

— Угощайся-угощайся, если Бэкхен предлагает, — кричит Чондэ, за что получает шиканье от Сехуна и его хмурый взгляд. Похоже, у Чоля совершенно не остается выбора. Он, улыбнувшись, достает пару чипсин и закидывает в рот. Эффект не заставляет себя долго ждать: у него на лице все написано.

— Очень… вкусно, — Хичоль кашляет. Краснеет даже.

— Мне тоже нравится. Ну, давай, удачи, — и, вновь помахав тому, Бен садится обратно на свое место и тяжело вздыхает.

Чанель предпочитает ничего не комментировать и только наблюдать, давя улыбку всеми силами. Ну что тут скажешь? Из него не самый лучший шутник, но вот дает советы он отменно, раз Хичоль ему действительно поверил, притащив с собой остренького.

— Вот придурок, — тихо говорит мысли вслух Пак, следя за тем, как пятикурсник откашливается и бегом-бегом несется к автомату с напитками, явно не ожидая такой свиньи от Бэкхена.

— Интересно, с чего он взял, что ты любитель таких чипсов… — Кенсу вопросительно изгибает бровь, смотря то на пачку, то на удаляющегося парня. Эх, Кенсу, Кенсу… знать бы тебе всю правду, не задавал бы таких вопросов. Но тем интереснее и в целом лучше.

— Может, он в каком журнале это вычитал? Что путь к сердцу пассива лежит через острые чипсы и разговоры о погоде, — Чондэ стебется, но не сильно, пока Минсок не толкает в бок.

— Издеваешься над парнем. А если у него искренние чувства? — хотя Минсок в это верит на 1%.

— У этого-то кобе… — только начинает Ким, как его прерывают.

— Чондэ, у вас ведь сегодня физра, да? Совместно с нашей, — внезапно спрашивает Чанель, звучно захлопывая учебник и тетрадь.

«Сегодня физра» прозвучало из уст Чанеля как гром среди ясного неба.

Физкультура. Сегодня.

Сегодня.

Когда у Бэкхена сплошной космос на шее. И стоило надевать свитер, если все равно все увидят? Вот же блять. И ладно, если бы был только его группа, но и чанелевская…

— Ну что-то вроде. Говорят, опять в баскетбол будут гонять. Или волейбол. Инфа неточная. А что?

— Ничего. Увидимся в зале, — хотя до этого еще далеко. Ель отсалютывает компании, мол, до свидания, и спешит удалиться. На сегодня хватит. Лимит общения превышен.

— Ты чего хмурый такой? — Сехун тычет Бэкхену в бок уже после того, как Чанель уходит. — Ухажера отшил, все прекрасно.

— Да я так… — Бен отмахивается и спешит скорее допить свой кофе. — Чондэ, идем. У нас психология журналистики, — а потом физра. Может, уйти? Трусливо сбежать и не ходить и на пару вообще, пока засосы не пройдут? Но ведь раньше его это не останавливало.

Лекция проходит… никак. Хотя многим она показалась интересной, но из-за того, что Бен летал в облаках, большая часть важной информации была пропущена мимо ушей. А кодовое «это будет на экзамене» заставило его немного похныкать и посмотреть на Чондэ так жалобно, как только он умеет. Даже котик из Шрека в сравнение не идет с этим грустным щенячьим взглядом.

Третья пара прошла слишком быстро, и вот парни уже идут в мужскую раздевалку, на ходу снимая с себя вещи и тихо шепчась по поводу того, что группы, кажется, разделят. Бэкхен был бы очень, ну просто чертовски рад, если бы третий курс играл отдельно от четвертого. Да и факультеты разные, зачем вообще ставить — непонятно. Но спорить с администрацией и тем придурком, что составлял расписание, никто не стал.

А теперь самое главное.

Открыв шкафчик, Бэкхен достает заранее запихнутую туда форму и тяжело вздыхает.

Раз. Бэкхен снимает свитер.

Два. Чондэ пялится на друга, что-то говоря, но Бен этого вообще не слышит.

Три. Бэкхен надевает майку, и вот уже вся мужская раздевалка подтрунивает над ним, потому что знают. Просто знают. Обо всем.

— Это ведь не Хичоль? — задает свой коронный вопрос Чондэ, на что Бэкхен закатывает глаза. — Понял, не Хичоль.

В спортивном зале Бэкхен старается не попадаться Чанелю на глаза, прячется за Чондэ и пытается скрыть следы на своей шее, да только при таком количестве народа это плохо получается.

— А теперь слушаем внимательно! — тренер дует в свисток. — Девушки остаются в зале играть в волейбол. Третий против четвертого. Миссис Хан за вами присмотрит. Парни, — обводит всех взглядом. — Идем на баскетбольную площадку. На улицу.

Юноши загудели.

— Там же дождь! — осмеливается выкрикнуть кто-то.

— Уже не такой сильный, как раньше, — замечает тренер. — Да и тепло там, бояться нечего. А ну живо пошли все на улицу!

В такие моменты Бэк жалел, что не родился девушкой.

Баскетбольная площадка находилась во дворе университета, в нескольких метрах от двери из спортивного зала. Дождь и правда перестал лить так сильно, но такая погода все равно не прельщала парням. Особенно когда играть заставляют.

— Делимся на… — мужчина обводит студентов взглядом. — Две команды, — логично. — Пять игроков от каждой на поле, семь в запасе. Ну, в нашем случае можно и больше. Третий против четвертого. Посмотрим, на что вы способны, — Бэкхен готов поклясться, что увидел злорадную усмешку. — Капитаны… самый высокий с четвертого и самый низкий с третьего. Встать в середину поля.

Нет, серьезно? Вот прям так сразу?

Парни с группы Бэкхена смеются по-доброму и выпихивают его в центр. Чанеля тоже не пришлось ждать долго.

— Отлично, — довольно хмыкает тренер. — Кто готов вступить в игру уже сейчас, встаем на свои позиции! Всем остальным уйти! — свистит и жестикулирует.

После дружеского приветствия и рукопожатия — и все это время они смотрели прямо глаза в глаза, — тренер поднимает руку с баскетбольным мячом, призывая к тишине. Бэкхен напрягается. Встает в позу. Дождь накрапывает, отчего волосы противно липнут к голове, падают на глаза, а холодные капли скатываются по шее и дальше вниз.

Свисток.

Бэкхен прыгает и хлопком направляет мяч к своей команде.

Игра началась.

Изначально для команды Чанеля все шло не лучшим образом из-за отданного первого броска, что играет на руку только Бэкхену. Но после парочки «забитых» очков все начинает постепенно менять обороты.

Главной задачей Чанеля было не подпустить Чондэ к своей защите, что значит расфасовать команду по всей площадке с наименьшим процентом урона. С Чондэ это сложно. Если Бэкхен не настолько выносливый и не играет ни одну из пяти важных ролей и о нем в принципе можно забыть, то оставив тролля без внимания автоматически обнуляешь себе всю первую игру. Таков уж был Ким.

Разыграться, к счастью, удалось меньше, чем за половину первого раунда, а на втором преимущество перепадает паковской команде. И так с переменным успехом и явным отрывом в определенные моменты, с заменой игроков и несколькими тайм-аутами они добираются до заключения.

Глупо будет расписывать все четыре разыгровки — это попросту пустая трата времени. Можно только сказать, что с отрывом в пару очков Чанель проиграл первую игру, Бэкхен — вторую, третью — вновь Чанель. По статистике, четвертую он должен выиграть, но… судьба такая неприхотливая штука, когда ты вырываешь первый бросок, передавая своей команде. Судьба вообще не любит статистику, поэтому так бессовестно ее рушит, заставляя Пака глотать весь пот, слюну и дождь, почти лихорадочно следя за гребаными форвардами и гребаным Чондэ, что успевает время от времени корчить рожи.

«Ну, Чен, ну погоди», — думается парню и тот усмехается, достаточно резко меняя роль разыгровщика на второй номер и тем самым оказывая своей команде неоценимую услугу — блоки и набор очков. Это позволяет ускоренно догнать набранные баллы бэкхеновской команды, а потом уйти в отрыв. На несколько минут. На несколько дурацких минут, когда до конца осталось только пять, а Чондэ просекает чанелевскую фишку, шустро оставляя свое место на кого-то другого из защиты.

«Блять», — про себя коротко и ясно ругается Ель, когда оказывается лицом к лицу с Кимом, пытаясь обдумать правильность своего решения: передать другому, с наибольшей вероятностью, что перехватит противник, или кинуть со своего места, рискуя на неудачу? Чанель честно не знает, а тренер кричит о минуте до конца.

Пятьдесят.

От Чондэ приходится бежать в другую сторону, огибая на удачу, но очень проворно, и ближе подходя к кольцу, под которым стоит центровой — громила всех громил третьих курсов. Щекотливая ситуация.

Двадцать.

Надо думать быстрее, решает Пак, но сердце заходится в адреналине и истерике. Сделает неправильный выбор или перехватит центр — пиши пропало. Докинет — победа в кармане. И все за оставшиеся семь секунд.

Больше метаться нельзя.

— Конец игры! — оповещает преподаватель, а один из партии «без формы» меняет цифры на табло. — Четвертый курс победил с отрывом в два очка. Мои поздравления.

Иногда судьба поддается статистике.

— Ух, Чанель, ну ты монстр, — шутливо говорит Чондэ, срываясь на рваное дыхание и бессильно опершись на чанелевское плечо, в то время как сам Пак опирается о колени и с него в три ручья льется пот. Все-таки целый час игры это вам не хухры-мухры, а реально тяжелый труд. В особенности с журфаком, которые те еще блядские активисты и атлеты. Спасибо, что не физфак еще. Тогда Пак вообще умер. Но тренер, благо, не такое уж и мудло.

— С тобой играть, Чен, только до изнеможения, — делает своеобразный комплимент парень, наконец выпрямляясь и хлопая студента по потной спине. — А где Бэк, кстати? Раз уж он капитан, надо ему руку пожать.

Тяжело дыша, Бэкхен подходит к