Получено в Аллахабаде 24 марта 1882 г. Конфиденциально.

 

[Посещение Махатмой К.Х. У. Эглинтона]

 

Добрый друг, излагая это письмо, я не забуду повторить снова те многие замечания, которые могли быть сделаны в отношении различных возражений, которые мы имеем право выдвигать против спиритуалистических феноменов и медиумов. Мы выполнили свой долг, и так как голос истины шел по каналу, который лишь немногим был приятен, то его объявили ложным, а заодно и весь оккультизм. Время для споров прошло, и час, когда будет доказано миру, что оккультная наука – вместо того, чтобы быть, по словам доктора Чемберса, «абсолютным суеверием», как они склонны думать, – окажется объяснителем и разрушителем всех суеверий, – этот час близок. По причинам, которые вы поймете, хотя сначала будете склонны рассматривать их (по отношению к себе самому) как «несправедливые», я решил на этот раз, в виде исключения, сделать то, чего никогда раньше не делал, а именно персонифицироваться в другой форме, а возможно, и в характере. Поэтому у вас не должно быть недобрых чувств к Эглинтону за испытываемое им удовольствие видеть меня персонально, разговаривать со мною и быть «ошеломленным» мною и результатами его посещения мной на борту «Веги» [1 ]. Это будет сделано между 21-м и 22-м числами месяца, и, когда вы будете читать это письмо, это уже будет «видением прошлого», если Олькотт отправит вам письмо сегодня.

«Все сущее окутано тайной; мы разъясняем тайны тайнами», – скажете вы. Ну, ну, для вас, как человека заранее предупрежденного, это не должно быть тайной, так как по нескольким причинам – одна другой благовиднее – я принимаю вас в свои доверенные. Одна из них – чтобы уберечь вас от чувства обиды (это слово звучит странно, не правда ли?), когда вы об этом услышите. Так как Эглинтон увидит нечто, весьма отличающееся от действительного К.Х., хотя это будет все же  К.Х., вам не следует чувствовать себя обиженным со стороны своего трансгималайского друга. Вторая причина – надо избавить этого беднягу от подозрения в хвастовстве; третья и самая веская, хотя и не последняя, – теософия и ее последователи должны быть реабилитированы. Эглинтон возвращается домой, и если он после возвращения не будет  знать о Братьях, то для старой Е.П.Б. и Г.С. Олькотта настанут горькие дни испытаний[212]. Мистер Хьюм упрекал, что мы не показались Эглинтону. Он насмехался и бросал нам вызов – явиться Ферну• и другим. По причинам, которые он, может быть, поймет, а может, и нет (но вы поймете), мы не могли или, вернее, не хотели  этого делать, пока Эглинтон находится в Индии. К тому же у нас имелись не менее важные причины, по которым мы запретили Е.П.Б. переписываться с ним или уделять ему слишком много внимания в «Теософе». Но теперь, когда он уже уехал и 22-го будет находиться далеко в море и когда не может быть места никаким подозрениям в обмане, настало время для эксперимента. Он думает подвергнуть испытанию ее [213]– но будет испытан сам.

Итак, мой верный друг и сторонник, готовьтесь. Поскольку я порекомендую Эглинтону, в свою очередь, порекомендовать миссис Гордон[214]соблюдать осторожность, и поскольку добрая леди может намереваться зайти в ней слишком далеко, понимая ее а la lettre, я заранее снабжаю вас буллой  для нее, позволяющей ей распечатать свои уста.

 

[О Хьюме]

 

А теперь о мистере Хьюме. Он трудится для нас и определенно имеет право, чтобы мы с ним считались – пока что. Я бы охотно написал ему сам, но вид моего почерка, с которым он знаком, может произвести поворот в его чувствах к худшему, прежде чем он потрудится прочесть то, что я хочу ему сказать. не будете ли вы так любезны взять на себя эту деликатную задачу – поставить его в известность о том, о чем я сейчас пишу вам? Скажите ему, что есть враги, которые горячо желают уличить Старую Леди в обмане, поймать ее в ловушку, так сказать, и что по этой самой причине я решился раз и навсегда покончить с этим вопросом. Скажите ему, что, воспользовавшись его советом, я – К.Х. – покажусь Эглинтону собственной персоной  в море между 21-м и 22-м числами месяца и что, если удастся образумить этого бунтовщика, отрицающего существование Братьев, миссис Гордон и ее супруг будут об этом факте извещены немедленно. Это все. Чтобы осуществить наш эксперимент, мы намеренно ждали до его отъезда, а теперь – собираемся действовать.

Всегда ваш, К.Х.

Предполагается, что до 25 марта мистер Синнетт будет держать свои уста запечатанными – как будто находясь при смерти. Ни одна душа, за исключением миссис Синнетт, вашей доброй супруги, не должна знать ни слова из сего письма. Этого я ожидаю от вашей дружбы и теперь подвергаю ее испытанию.

Мистеру Хьюму вы можете писать сейчас с тем, чтобы он получил письмо 24 марта после обеда. Ваше будущее зависит от этого – от вашего молчания.

К.Х.

 

 

Письмо № 56 [215] (ML-100)

Письмо № 56 (ML-100)

[К.Х. – Синнетту]

Марта 1882 г.

[Идея Хьюма о походе в Тибет на поиски Братства]

 

Новый «Руководитель» пока что должен вам сказать несколько слов. Если вам небезразличны наши будущие отношения, постарайтесь повлиять на вашего друга и коллегу мистера Хьюма, чтобы он отказался от своей безумной идеи отправиться в Тибет. Неужели он действительно думает, что он или [даже] целая армия пелингов • будет в состоянии отыскать нас без нашего согласия или же принести обратно известие, что мы, в конце концов, оказались «лунным светом», как он выражается? Сумасшедший тот, кто думает, что даже британское правительство достаточно сильно, богато и могущественно, чтобы помочь ему в осуществлении его безумного плана! Если мы желаем, чтобы кто-либо встретился с нами, то этот человек найдет нас у самых границ. Те же, кто восстановил против себя Чоханов, как это сделал он, не найдут нас, даже если бы пошли на Лхасу с целой армией. Осуществление его планов было бы сигналом для абсолютного разобщения вашего мира и нашего. Его идея обратиться к правительству за разрешением отправиться в Тибет смешна. Он встретится с опасностями на каждом шагу и при этом не услышит никаких вестей ни о нас самих, ни о нашем даже приблизительном местопребывании.

Вчера вечером нужно было отправить письмо ему и миссис Гордон. Чохан запретил  это. Добрый друг, вы предупреждены – действуйте соответственно.

К.Х.

 

Письмо № 57 (ML-122)

[К.Х. – Синнетту]

Лондон, 27 апреля

 

Мистеру А.П. Синнетту, редактору «Пионера» в Аллахабаде.

Мой добрый друг!

Хотя мистер Эглинтон обещал возвратиться к концу июня, он не сможет этого сделать после той опасности, которая угрожала в самый день его отъезда из Калькутты, если он не будет тщательно защищен от повторений такого позорного случая. Если мистер Хьюм стремится заполучить его, то пусть, за неимением чего-либо лучшего, предложит ему место личного секретаря на год или около того сейчас, когда мистер Дэвисон[216]ушел. Если вы и мистер Хьюм действительно так сильно хотите увидеть меня  (вернее, мое астральное «Я»), у вас есть шанс. Е.П.Б. слишком стара и недостаточно уравновешенна. Кроме того, слишком много она оказала услуг, чтобы теперь втягивать ее в это [1 ]. С мистером Эглинтоном же, при его желании, это легко сделать. Поэтому используйте предлагаемый вам шанс, так как через год будет уже слишком поздно.

Ваш К.Х.

 

Письмо № 58 (ML-130)

[Субба Роу – Синнетту]