Античная средиземноморская культура

 

Греция и острова Эгейского моря. Кипр, Родос, Мелос, Тера

 

Свастика попадается и в древнегреческой культуре, включая находки на островах Эгейского моря, на бронзовых и золотых изделиях, но чаще всего на керамике. Подавляющее большинство образцов мы имеем с расписных сосудов. Любопытно, что свастика чаще попадается на более древних сосудах, особенно архаического периода. Выше мы уже описали и показали греческие сосуды, обнаруженные в египетском Навкратисе — Флиндерс Петри датирует их VI–V вв. до н. э., в Египет они несомненно попали из Греции.

 

 

 

Греческая плетёнка (fret) и египетский меандр не тождественны свастике. Профессор Гудъеар («Grammar of the Lotus», с. 352) утверждает: «Редко что в археологии может быть столь легко доказано, как положение о том, что свастика представляет собою фрагмент египетского меандра, часто попадающегося в качестве элемента декора и на греческих вазах».

Под египетским меандром здесь надо понимать греческую плетёнку. Когда он столь безапелляционно утверждает, что свастика изначально была фрагментом меандра, мы, питая всяческое уважение к столь начитанному искусствоведу, не можем избавиться от сомнений в истинности сказанного им — поскольку отсутствуют убедительные доказательства.

 

 

 

Профессор Гудъеар, и за ним прочие, полагают, что свастика происходит от греческой «ленточной» плетёнки. Это сомнительно, и доказано пока еще не было. Прямые доказательства в пользу этого предположения подобрать сложно, если не невозможно. Плетёнку и свастику можно сравнивать, но это уже будет вторичное доказательство, а степень его убедительности зависит от риторического мастерства доназывающего и его умения отразить нападки сомневающихся. Греческая плетёнка, в орнаментальных целях, могла удваиваться, а её элементы могли подвергаться пересечению (как на рис. 139), образуя таким образом фигуру близкую свастике — но ведь это будет чисто орнамент, не несущий никаких коннотаций свастики как символа. Пересечение линий плетёнки давало пищу глазу, но не уму, и свастика таким образом получалась выхолощенная — к тому же такой «дизайн», помимо прочего, весьма редко применялся. В узорных каймах нет и не было никакого оттенка благословения, удачи или прочего, как мы это видели на примере настоящей свастики. Цель применения греческого орнаментального мотива, известного под условным термином «плетёнка», насколько я понимаю, — заполнять собою декоративные ленты, удваиваясь, утраиваясь и даже учетверяясь — повторяясь из раза в раз на протяжении ленты в тех же начертаниях и никогда не кончаясь. Лучше всего такая плетёнка смотрится, будучи вписанной промеж двух параллельных линий.

 

 

 

 

 

 

 

 

Чаще всего использовались две переплетающихся линии, пересекающие друг друга под прямыми углами в определённых повторяющихся точках, результатом чего является меандрическая волна³², выполняющая декоративную функцию. В греческой плетёнке две линии «меандрировали» меж двух «берегов», то поднимаясь, то опускаясь, проходя то вправо, то влево, но в конечном итоге неизменно вперёд, образуя непрерывную кайму узора. Свастике в таком узоре делать нечего. Череда свастик не может быть выполнена непрерывными линиями, каждую новую придётся отделять от предыдущей, ибо свастика имеет четыре конца, каждый из которых «смотрит» в разных направлениях — одним непрерывным росчерком карандаша такую фигуру не изобразишь. Даже если мы переплетаем две линии, чтобы на пересечении получались свастики — ленту из таких фигур изобразить невозможно, так как линии для изображения свастики приходится проводить в разных направлениях. Словами передать эту идею не так просто, да может, и не нужно — попытайтесь взять карандаш и нарисовать непрерывными линиями череду взаимосоединённых свастик, причём так, чтобы они выстраивались в однонаправленную ленту, — и вы вскоре поймете, что это невозможно.

 

 

 

Профессор Гудъеар пробует доказать обратное своими графическими выкладками на с. 96 своей книги (в связи с фиг. 9 на табл. 10, также рис. 173–174 на с. 353–354 его книги). Эти рисунки мы приводим в нашей работе под номерами 21, 25, 26 и 27. Относительно аргументации коллеги мы выдвигаем следующие положения: 1) между рисунками нет никакой связи, они не пересекаются ни географически, ни хронологически; люди, создававшие их, не имели в виду одну и ту же идею; 2) отдельные экземпляры случайны, а не создавались целенаправленно. Подобная фигура вполне может быть создана случайно, без задней мысли — как в древности, так и ныне. Переход от спирали к плетёнке, а от плетёнки к свастике может осуществиться лишь при наличии такого замысла у художника, мы же не имеем ни одного переходного образца, имевшего бы доказательную силу; 3) если бы мы имели больше образцов, это мало что изменило бы, ибо как показано выше, меандр не в состоянии переходить в ленту свастик. Свастика существует поодиночке или небольшими группами, не объединяясь в орнаментальные ряды, если же существует необходимость в нанесении множества свастик, то построение рядов начинается во всех четырёх направлениях от фигуры-прототипа (рис. 21, 25). От меандра легче перейти к обычной свастике, а от нее к меандрической, чем сделать это в обратном направлении. Если кто в этом сомневается, пусть попробует сам нарисовать ленту непрерывных свастик, подобно рис. 26, наподобие греческой плетёнки.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Рис. 133–134 из Навкратиса дают, по-моему, достаточный материал к размышлению о различном происхождении свастики и греческой плетёнки. Все греческие сосуды, где бы они не были найдены, на одном образце дают нам и плетёнку, и свастику — причём и то и другое в своих классических проявлениях. Если бы одно произошло из другого, эти знаки относились бы к разному времени, и едва ли бы попались на одной и той же вазе. Ещё один пример одновременного использования (рис. 194) — это этрусская ваза, декорированная шляпками бронзовых гвоздей, причём на ней нашлось место и для плетёнки, и для свастики — что доказывает одновременность распространения этих орнаментальных мотивов, а не происхождение одного из другого, как хотелось бы профессору Гудъеару. Этот артефакт хранится в музее Эсте, в Италии.

 

 

 

 

Греческая меандрическая плетёнка была популярна во все века и во всех странах, куда только досягали достижения эллинской цивилизации. Во все века и всем народам был известен и простейший символ креста — две пересекающихся линии — бесчисленное множество архитекторов и мастеров керамики использовали его, а многие из них, вероятно, никогда не видели свастику и не слышали о ней — ни как об элементе узора, ни как о символе.

Свастика в квадратных секторах. — Профессор Гудъеар в другом месте («Grammar of the Lotus», с. 348, 353) рассуждает таким образом, что кажется, он, сам не признавая того, согласился с вышеизложенным нами ходом логических построений. Он тщится доказать, что свастика появилась на основе модификации греческого геометрического стиля, пытаясь найти её «размером поболее» и «фасоном понаглядней». В защиту этого положения он утверждает, что якобы свастика чаще всего встречается там, где она крупного размера и, более того, вписана в определённый отграниченный сектор орнаментального пространства, исключительно посвященный ей одной. Но он приводит лишь два образца свастики в квадратных секторах. Это наши рис. 140 и 142. Автор настоящей работы отыскал еще образцы — рис. 141–148, опираясь на книги Денниса об этрусском искусстве, Уоринга о декорировке древней керамики, а также в трудах Чеснолы и Онефальш-Рихтера. Глупо полагать, что это единственные образцы греческих свастик, вписанных в тесные сектора, однако факт остаётся фактом — большинство известных нам свастик ни во что не вписаны. Поэтому рассуждения профессора Гудъеара повисают в воздухе, ведь никто не возьмётся утверждать, что четыре образца, оказавшиеся вписанными в сектора, послужили моделью для сотен не вписанных никуда. Равно этот аргумент подтачивает и другое утверждение того же автора — а именно, что свастика берёт свое начало от греческой плетёнки, — ведь мы уже видели, что та всегда употреблялась в виде ленты и никогда в виде отдельных сегментов. Хотя свастика и плетёнка в чём-то схожи — хотя бы в наличии прямых углов и неизогнутых линий, — различия в данном случае перевешивают сходства. Последующий анализ покажет, что плетёнка и свастика различны по использованию, происхождению и истолкованию (символической нагрузке).

 

 

 

 

 

Классическая правозакрученная свастика. — Можно называть её обычной свастикой. Было не просто собрать приведенные в различных изданиях изображения греческих ваз, а потом распределить их по группам согласно форме и особенностям исполнения. Первая группа (рис. 140, 143, 146, 147, 148, 150) представляет нормальную четырёхлучевую свастику с прямоугольными правозакрученными загибами. Мы не различали образцы из континентальной Греции и с островов (например, из Смирны), рассматривая всё культурное наследие Эгеиды как условно греческое.

 

Классическая левозакрученная свастика. — Рис. 141, 142, 144, 149, 151–157 показывают обычную четырёхлучевую свастику, но концы ветвей закручены налево. Сосуды, на которых были обнаружены эти образцы, не описываются ни в плане цвета, ни формы, поскольку сделать это достаточно затруднительно — да и нецелесообразно в работе по истории именно свастики. Рис. 155 изображает вазу или кувшинчик, а точнее, эйнохою (сосуд для розлива лёгкого вина), украшенную нарисованной на ней свастикой, концы которой загнуты налево. Теперь эта эйнохоя находится в музее св. Жермена, а её изображение можно увидеть в «Доисторическом музее» де Мортилле (De Mortület). На рис. 156 мы видим кипрскую вазу из Ормидии, хранящуюся в нью-йоркском музее. Она описана Чеснолой («Cyprus, its ancient cities, tombs and temples», табл. 45, рис. 36) и Перро и Чипьесом (Perrot & Chipiez, «History of Art in Phenicia and Cyprus», II, c. 302, рис. 239). Наш рис. 157 заимствован с черепка архаического греческого сосуда, найденного на Санторине (древняя Фера) — островке в Эгейском архипелаге. Сперва этот островок был населён финикийцами, затем эллинами; жители Санторина основали колонию Кирена в Северной Африке³³. Об этом образце пишет Рошетг, а изображение приводит Уоринг (Waring, «Ceramic art in remote ages», табл. 42, рис. 2).

 

 

 

Свастики с ветвями, пересекающимися не под прямым углом, и с закруглёнными левозагнутыми концами. — На рис. 158, 159 и 160 показаны четырёхлучевые свастики, ветви которых пересекаются не под прямым углом, многие из которых с закруглёнными концами и, как правило, концы загнуты влево. На рис. 161 приведено изображение деревянной пуговицы или застёжки, весьма напоминающей золотую шведскую брошку, введённую в научный оборот Монтелиу- сом (ниже по тексту), покрытой золотыми пластинками, из погребения 4 в Микенах (книга Шлимана «Mycenæ», рис. 385, с. 259). Орнамент в её центре — одна из свастик со скруглёнными концами с четырьмя «лапами» (т. е. тетраскелион), загнутыми налево. В каждом из четырёх образовавшихся полей мы имеем по точке, что делает фигуру похожей на «суавастику» Макса Мюллера или croix swasti- cale Змигродского. Бюрнуф отождествил эти четыре точки с четырьмя гвоздями, которые закрепляли крест «арани» (женское первоначало), тогда как «прамантха» (мужское первоначало) вызывал, вращаясь, священный огонь из магического креста. Почти точное воспроизведение такой же свастики мы видим на щите индейцев пима из штата Нью-Мексико (рис. 258).

 

 

Доктор Шлиман сообщает, что свастика в спиралевидной форме бесчисленное количество раз изображена на своде склепа (thalamos) в подземном комплексе Ор- хомена (см. рис. 21 и 25).

Шлиман же сообщает («Troja», с. 123), что свастики (закрученные в обе стороны) можно видеть в Королевском музее в Берлине, они были высечены на рельефе балюстрады зала храма Афины в Пергаме. На рис. 162 мы воспроизводим спиральную свастику с четырьмя ветвями, пересекающимися под прямым углом, все концы загнуты влево, и каждый из них оканчивается спиралью.

Уоринг («Ceramic art in remote ages», фронтиспис, рис. 3 и с. 115) изображает и описывает греческую эйнохою из Камируса на острове Родос, датируемую им VIII–VI вв. до н. э., декоративный пояс которой схож с тем, что мы видим на нашем рис. 130. Она высотою примерно в 10 дюймов, кремового цвета, с тёмно-коричневым декором. Сюжет представляет двух следующих один за другим горных козлов, и между передних ног одного из них помещена спиральная свастика с закрученными концами.

 

 

Меандрический рисунок, концы загнуты вправо и влево. — Рис. 163, 164 и 165 показывают меандрическую свастику. На первом из них мы видим две свастики, ветви которых загнуты вправо, у одной шестикратно, у другой девятикратно. Свастика на рис. 164 восьмикратно завёрнута направо. Фигура на рис. 165 восемь раз загибается налево.

Разнообразные свастики на одном и том же предмете. — Следующая группа (рис, 167–176) важна тем, что она представляет предметы, изображающие классическую свастику наряду с прочими типами свастик, лево- и правозакрученными, скрещивающими ветви под непрямыми углами и имеющими в окончаниях спирали или меандры. Присутствие на одном и том же предмете различных форм свастики считается доказательством их хронологической идентичности и соответствующих отношений между собою, что свидетельствует в пользу того, что они все представляют один и тот же знак — то есть, все они могут быть поименованы «свастиками», а такие детали, как угол пересечения ветвей, закрутка, прямой или скривлённый загиб концов ветвей, спирально или меандрически оформленные окончания — вторичны.

 

 

 

 

Много различных сосудов, подобных сосуду с рис. 172, включены в экспозиции музеев в Лондоне, Париже и Нью-Йорке, равно как и прочих собраний (см. рис. 149, 159). На рисунке 174 показана аттическая расписная ваза (лэбес) архаического периода из Афин, находящаяся в Британском музее. Она покрыта бледно-жёлтой грунтовкой (вероятно, естественного цвета глины), а фигурки прописаны каштановым цветом. На её передней стороне начертаны пять свастик, все различных стилей — три правозакрученных и две левозакрученных. Основные ветви у всех пересекаются под прямым углом, у четырёх концы сломаны прямоугольно, у пятой согнуты в виде фигуры «оджи». У трёх свастик к концам приписаны прямоугольные спирали в четыре загиба, что уподобляет их меандрическому орнаменту, у двух других — лишь в один завиток. Как представляется, размещаемые на поверхности сосуда фигуры были хаотично разбросаны там, где позволяло свободное место в композиции рисунка. Другой любопытный для археолога образчик свастики мы имеем на вазе из Кипра (музей Сен-Жермен), где нарисован наконечник стрелы, с остриём и оперением, как бы подвешенный в воздухе между двумя свастиками («Matériaux pour l’histoire primitive et naturelle de l’homme», XVT, 1881, c. 416).

 

 

Доктор Макс Онефальш-Рихтер представил доклад на Обществе этнографии в Париже, который был зачитан 6 декабря 1888 года и опубликован в бюллетене общества за этот год (с. 668–681).

Он был озаглавлен (по-французски) «La croix gammée et la croix cantonnée en Chypre» (где под croix gammée понимается свастика, a под croix cantonnée — крест с точками, т. e. croix swasticale в терминологии Змигродского). В статье учёный описывает свои находки со свастиками, сделанные во время раскопок на Кипре. В преамбуле статьи делается следующее заявление: «Свастика происходит из Индии как орнамент, будучи употреблённой в качестве конической ушной подвески, исполненной в металле, золоте, серебре или позолоченной бронзе (см. G. Perrot, «Histoire de l’Art, III, с. 562 и рис. 384), равно как и для оформления вдеваемых в нос колец (см. S. Reinach, «Chronique d’Orient», 3-я серия, том 4 за 1886 г.). Я первым установил факт вдевания кольца в нос богине Афродите-Астарте, даже на Кипре. В Индостане женщины всё еще носят такие украшения в ноздрях и мочках ушей. Подобного рода и украшения египетских феллахов, но археологи не имеют никаких свидетельств использования подобного рода украшений в древности — финикийцы могли заимствовать их исключительно с Индостана. Вдевание колец в нос неизвестно для древнего периода во всех областях, окружавших Кипр».

 

 

 

 

Первые страницы его статьи заняты доказательством тезиса, что образцы свастики, обнаруженные на Кипре, иллюстрации каковых мы поместили в первой части нашей работы (рис. 177–182), явно навеяны финикийскими образцами. Согласно теории Онефальш-Рихтера они были заимствованы или, по крайней мере, перенесены. Он не уточняет, как он пришёл к мысли о финикийском влиянии на Кипре, кроме одного или двух намёков. Обсуждая образец, показанный в качестве рисунка 177 настоящего исследования, он пишет: «Он представляет священную пальму, под которой родился Аполлон, бог света. На Кипр пальму занесли финикийцы, до того срока она не была известна» (с. 674).

Мотив, изображенный на греческом кубке (стиль «дипилон», рис. 178), он интерпретирует как «две птицы, поклоняющиеся свастике» (G. Hirschfield, «Vasi archaici Ateniensi». Annali dell’ instituto di corrispondenza archaeologica, 1872, Tav. D’Ag.K. 6, 52).

Доктор Онефальш-Рихтер добавляет: «На вазах типа «дипилон» свастики обычно трансформируются в другие орнаменты, по большей части меандры. Но на Кипре дело было иначе. Свастика исчезла оттуда, едва появившись, в сакральной форме, благодаря финикийскому влиянию, сопровождаясь пуническими надписями на вазах и будучи вписана в концентрические круги без срединных точек или закорючек».

Он утверждает («Bull. Soc. d’Anthrop.». Paris, 1888, с. 674–675), что свастика, равно как и croix cantonnée (с точками) не всегда является эквивалентом солнечного диска, зигзага (отображения молнии) или лабриса (двойной секиры), но она употребляется наряду с ними и ей придаётся такое же значение, а часто эти знаки замещают один другой. По его мнению (там же, с. 675), свастика на Кипре всегда имела более или менее религиозное значение, хотя она могла использоваться также как орнамент для заполнения пустующих мест композиции. Его интерпретация свастики на Кипре — то, что она могла бы обозначать бурю, молнию, солнце, свет, времена года — имея порою одно, а порою сразу несколько этих толкований, — и что её форма легко вписывается в солнечный диск, в огненное колесо, в колесо солнечной колесницы. В поддержку этого тезиса, он приводит рисунок (наш рисунок 179), заимствуя его из книги Чеснолы («Salaminia», с. 240, рис. 226), в котором колёса колесницы украшены четырьмя свастиками, размещёнными в каждой из четырёх четвертей. Главного персонажа, восседающего на колеснице, он идентифицирует как бога Аполлона-Ресефа³⁴, щит которого украшен солнечным диском. Одновременно этот бог — бог войны, равно как и света, что отождествляет его с Гелиосом. Другой персонаж — это Геракл-Меккарт, первейший помощник Аполлона, причём оба они — солярные герои.

Верховной госпожой острова Кипр была Афродита-Астарта, присутствие которой восходит к финикийскому влиянию эпохи раннего железа; на её изображениях присутствуют свастики, которые, как отмечал и доктор Онефальш-Рихтер, попадаются на Кипре. На рис. 180 показана статуэтка этой богини, которую, как он утверждает, он лично выкопал в 1884 году в Куриуме. На фигурке нанесено четыре свастики, две на плечах и еще две — на предплечьях. Рис. 181 показывает фигурку кентавра, обнаруженную им в то же время, на правой руке которого чёрной краской нанесена свастика, как и на только что упомянутой фигурке.

 

 

 

В настоящем труде мы уже неоднократно сталкивались с антропоморфными фигурками, на одеяние которых был так или иначе нанесён знак свастики. Онефальш-Рихтер, на с. 677 своей статьи, даёт объяснение этому: «Мне представляется, что жрецы и жрицы, равно как и подростки, которым доверяли прислуживать в священных культовых центрах, имели обыкновение выжигать или татуировать свастику на руках. В 1885 году, при раскопках храма, некогда посвящённого Афродите-Астарте, неподалёку от Идалиума, была обнаружена каменная статуэтка, изображающая молодого Адониса Кинира, сидящего на корточках, со свастикой, татуированной или нанесённой красной краской на его обнажённую руку».

Далее, говорит Рихтер, когда обычай татуировки вышел из моды, древние начали вышивать свастику на жреческих одеяниях. В 1885 году он обнаружил греческое захоронение в местности Полистис Хризокон, где взору учёных предстали две статуэтки, представляющие танцовщиц, служащих Афродите-Ариадне, на костюме одной из которых (рис. 182) имелось шесть или более свастик. В других случаях, говорит он (с. 678), croix cantonnée (или croix swasticale Змигродского) замещает свастику на одеяниях, и он приводит пример статуэтки Геракла, душащего льва в присутствии Афины, платье которой расшито подобного рода знаками. Он подчёркивает, что двойной знак креста обозначает свет, солнце, жертвоприношение, дождь, бурю и смену времён года.

ЕВРОПА

Век бронзы

 

Исследователи первобытного периода утверждают, что бронза была занесена в Европу в доисторические времена, появившись на восточных окраинах Евразии. Оловянные копи Бирмы и Сиама, простирающиеся на север до Китая, а на юг до Малакки («Оловянный пояс»), появились, как мы теперь знаем, в очень древние времена — оттуда олово, необходимое для выработки бронзы, распространялось на запад. Историки еще не совсем уточнили хронологию, но сам факт добычи несомненен. Как только сделалось известно, что медь и олово дают бронзу, темпы добычи олова заметно ускорились, благодаря чему появились оловянные шахты Испании, Британии³⁵ и Германии. В Западной Европе обнаружено более сотни доисторических бронзоплавилен, а также десятки тысяч доисторических бронзовых орудий. Если бронза пришла с Дальнего Востока, а формы ранних бронзовых изделий подражают восточным прототипам, вроде как колокольчик (рис. 29), попавшийся в швейцарских озёрных поселениях, то логично предположить, что и знак свастики попал к нам с Востока. Это предположение подкрепляется фактом постоянного появления свастики на бронзовых и керамических изделиях, покуда вся Европа в эпоху бронзы не оказалась в буквальном смысле слова покорённой магией священного знака. В бронзовый век распространялись все существовавшие формы и виды свастики. Предметы, на которые она наносилась, были различными в различных местностях, причём в определённых местностях определённые её виды были популярны более других. За некоторыми исключениями, в течение века бронзы свастика распространилась по всей Европе. Как мы видели, в древней Трое свастика в основном попадалась археологам на пряслицах, в Греции и на Кипре на керамике, в Германии и Скандинавии эпохи бронзы на оружии, украшениях и аксессуарах. В Шотландии и Ирландии свастика наносилась предпочтительно на крупные каменные глыбы — что в немалой мере повлияло на популярность в будущем монументальных кельтских крестов. В Англии, Франции и Этрурии этот символ попадается нам на мелкой бронзовой пластике, чаще всего на фибулах. Различные формы свастики, т. е. право- и левозакрученная, с квадратными и скруглёнными загибами, искривлённая, спиральная и меандрическая, трискеле и тетраскелион, порою могут находиться на одном и том же предмете, являя тем свою взаимозависимость. Разницы в употребления лево- и правозакрученной свастики не ощущается. Впрочем, профессор Макс Мюллер считает эту разницу вообще несущественной.

Грег («Archaeologia», XLVIII, ч. 2., с. 305) пишет: «Примерно в 600–500 гг. до н. э. свастика, что интересно, перестаёт быть в моде у греков и редко встречается, если попадается вообще, на этрусских вазах».

Это показывает, что период употребления свастики в Европе в основном ограничивается бронзовым веком, что примерно совпадает с её исчезновением с предметов греческого искусства, и что этот знак древнее, чем думали некоторые.

Доктор Макс Онефальш-Рихтер («Bull. Soc. d’Anthrop.», 1888, с. 679) пишет: «Свастика в эпоху бронзы абсолютно исчезает с Кипра, причем изо всех видов и всех способов исполнения — рельефа, барельефа и живописи.

Этрурия и Италия. — Этруски были доисторическим народом. Они, вернее их предки, поселились на территории своего края в течение палеолита и неолита, продолжая проживать там в течение всей эпохи бронзы. Этруски скорее всего были прямыми потомками тех древних людей. Научный мир сломал к настоящему моменту немало перьев и пролил немало чернил, силясь выяснить, кем были этруски, а также когда и откуда они пришли на Апеннины. Первыми по этому вопросу высказались Геродот и Дионисий Галикарнасский в IV веке до н. э., а последними на момент написания этой книги — доктор Бринтон и покойный президент Уэллинг. Культура этрусков была во многом сходной с уровнем развития других народов бронзового века, а многие предметы их материальной культуры сходны с предметами, бывшими в употреблении у их соседей. Культура этрусков делится на несколько периодов, причём исследования делались на основе изучения их гробниц, погребальной обрядности, керамики и пр.

Такое впечатление, что свастика активно употреблялась во все эти эпохи и периоды. Несомненно, она была весьма популярна в эпоху бронзы, а в Италии эта практика продолжалась в этрусское, республиканское, имперское и даже христианское время.

Не очень понятно, могут ли какие-либо изображения свастики, происходящие из Европы, датироваться эпохой неолита, однако относительно бронзового века таких сомнений нет. Профессор Гудъеар выражает мнение, и скорее всего, он в этом прав, что древнейшие европейские образцы свастики мы имеем с погребальных урн в виде домиков (hut urns) из Центральной Италии. Они однозначно относятся к эпохе бронзы. На рис. 183 изображена одна из таких урн. На крыше этого «домика» изображены несколько однозначных свастик, как будет видно из подробного рассмотрения. Тут же присутствуют и другие изображения, часть выполнены как рельефы, а часть вырезаны в глубину. Одно из них — пресловутый «пылающий алтарь» по терминологии Шлимана. Этот изящный образчик был найден на Виа Аппиа неподалёку от Рима, а увидеть его можно в Ватиканском музее. Подобные урночки были найдены и в других областях Этрурии. Автор этих строк имел возможность осмотреть большое их количество в муниципальном музее Корнето, а откопаны они были на кладбище соседнего доисторического города Корнето-Тарквинии. Эти изделия делались из керамики, а имитировали они домики, крытые шкурами рогатого скота, которые поддерживались деревянными распорками из сучьев, — по большому счёту, не очень отличающиеся от хижин из камыша и тростника, сооружаемых современными итальянскими крестьянами из окрестностей Рима. Эти артефакты датируются эпохой бронзы, и, пожалуй, еще древнее, чем цивилизация этрусков. Последнее было доказано находками в Корнето-Тарквинии. Захоронения, числом до трёхсот, содержащие прах в подобных урночках, были раскопаны в 1880–1881 гг. на довольно глубоком уровне, выше которого располагался этрусский некрополь. Здесь были обнаружены оружие, инвентарь и украшения, характерные для эпохи бронзы, — мечи, секиры, булавки, фибулы, керамические и бронзовые сосуды и пр., достаточно отличающиеся от этрусских предметов подобного назначения, насколько их оказалось возможным идентифицировать и вычленить в качестве индивидуального археологического комплекса. Урночки в виде домиков были вместилищем для праха покойных, некоторые из них — с соответствующим наполнением — можно сегодня видеть в музее. Сосуды, составлявшие часть погребального инвентаря, украшались изображениями свастики, на трёх из них мы имеем по две свастики, на одной три, на одной четыре, а на одной — никак не меньше восьми.

 

 

Деннис («Cities and Cemeteries of Etruria», I, c. 69) приводит изображение погребальной урны из Альба Лонги, и еще одной (там же, II, с. 457) с горы Альбан. Он пишет (примечание 1): «Эти замечательные урны были впервые обнаружены в 1847 году в Монтекукко, неподалёку от Марино, и у Монте Кресченцио, рядом с Лаго де Кастелло, под слоем peperino (туфа) мощностью в 18 дюймов. Они залегали в желтоватом вулканическом пепле и располагались поверх нижнего и самого древнего слоя peperino («Annali dell’ Instituto». Рим, 1871, с. 239—79 и др.).

Любопытно, что трёх- или четырёхзубчатые «гребешки», иначе именуемые «пылающими алтарями» по терминологии доктора Шлимана, встречаются на обеих урночках из книги Денниса «Города и могильники Этрурии». Доктор Шлиман приводит значительные аргументы в пользу генетической связи между свастикой и знаком «пылающего алтаря», но здесь ограничивается лишь констатацией сходства знаков на двух предметах. В своём «Илионе» он оказывается неспособным привести ни одного примера свастики, который был бы обнаружен на урнах в виде домиков вкупе со знаком «пылающего алтаря», но он упоминает о пятикратном повторении свастики на одной из урн-домиков в этрусской коллекции музея Ватикана («Troja», с. 122). Фотография урны из Ватикана (рис. 183) предоставляет Шлиману именно то звено, которого не хватало в цепочке его аргументации. На крышке урны-домика мы хорошо видим знак «пылающего алтаря» (если, конечно, это действительно алтарь, а не что-либо другое), который изображён выпукло (как и в образцах у Денниса), и был сделан гончаром в глине при изготовлении домика. На соседних участках крыши, обозримых на рисунке, мы видим множественные процарапанные линии, которые при внимательном рассмотрении оказываются цельными свастиками или их фрагментами. Параллелограмм спереди содержит крест и представляется лабиринтом, но таковым не является. Прочие знаки и отметки, как бы то ни было, представляют свастики либо целиком, либо фрагментарно. Подобные артефакты материально подтверждают умозрительный вывод Шлимана, ассоциирующего свастику с «пылающим алтарём» хоть в Этрурии, хоть на холме Гиссарлык, хоть где-либо ещё.

 

 

Деннис предполагает, что древнейшие этрусские сосуды, разными антикварами называемые по-разному, датируются от XII века до н. э. до 540 года до н. э. («Cities and cemeteries of Etruria», I, c. LXXXIX), причём последняя из этих дат совпадает с эпохой Теодора Самосского, изобретения которого явились для того времени событием эпохального значения. Археолог говорит: «Эти сосуды украшались лентами- колечками, зигзагами, волнистыми линиями, меандрами, концентрическими кругами, ломаными линиями, свастиками и прочими геометрическими узорами».

Обломок древнейшей греческой керамики был обнаружен Рошеттом в некрополе в Кумах, в низинной Италии. Он изображён у нас на рис. 184. Рошетт настаивает, что это образчик очень раннего периода, который он называет финикийским. Но если мы учтём редкость нахождения финикийской керамики в Италии, особенно в сравнении с количеством собираемой там же греческой керамики, и вспомним, что финикийцы не были любителями свастики, да к тому же представим, как трудно определить место происхождения одиночного обломка — то сделается логически более безупречным привязать этот обломок к Греции, а не к Финикии. Рошетт пришёл к своему мнению, обратив внимание на зигзагообразный орнамент, который он принял за пунический знак для обозначения «воды», однако этот знак веками употреблялся по всему свету и, как представляется, безо всякого особого значения — так что этот аргумент снимается.

 

 

 

Рис. 185–186 изображают погребальные урны с одной ручкой, столь характерные для италийского бронзового века. Считается, что такие образцы современны или появились чуть позже только что рассмотренных урн. Погребальная урна, показанная на рис. 185, была обнаружена в Сан-Марино, по соседству с Альбано, примерно в той же местности и при тех же условиях, что и урны-домики. Артефакт этот находится в Ватиканском музее и был приведён Пигорини в его «Археологии», напечатанной в 1869 году. На рис. 186 изображена керамическая урна с одной ручкой с углублёнными изображениями свастики (левозакрученной), помещёнными в рамки из нарезанных квадратов, вписанных один в другой на пузатом тулове сосуда ниже его плечиков. Небольшой по размерам, но замечательный пример этрусского мастерства представляет собою золотая фибула (рис. 187). С внешней стороны она украшена тонкой филигранной работой и может считаться шедевром этрусского искусства. На внутренней стороны две свастики. В настоящее время предмет находится в Ватиканском музее этрусских древностей. На рис. 188 изображён ещё один образец этрусской злато-филигранной работы с кругом и со свастикой. Скорее всего, подобная фибула имела статус «буллы» (в древнем значении этого слова), то есть, являлась украшением, свидетельствовавшим о высоком социальном статусе её обладателя среди этрусков. С внутренней стороны они украшались свастикой и кругом. Рисунок мы взяли из сборника «L’art pour tous», его помещает в свою книгу и Уоринг.

 

 

 

Изящная свастика (рис. 189) была некогда выгравирована на дне серебряной чаши из Черветери (Церы), что в Этрурии. Этот рисунок впервые опубликован Грифи, и также заимствован Уорингом. Свастика эта любопытна небольшим внешним заломом концов каждой ветви, отчасти напоминая свастики джайнов (рис. 33) или «таблички чести» на старинном китайском фарфоре (рис. 31). На рис. 190 мы видим этрусскую бронзовую фибулу с двумя свастиками и двумя мальтийскими крестами на фоне щитка, закреплённого на булавке. Её можно видеть в музее Копенгагена, а рисунок её мы взяли из трудов международного съезда по доисторической археологии, проходившего в Дании в 1875 году, с. 486. Этот артефакт, с лучиками или крючочками вокруг места сочленения булавки с щитком, подробно обсуждался Гоблетом де Альвиеллой («La migration des symboles», с. 67), утверждавшим, помимо прочего, что св<