Романтизм – не столько свод литературных правил и взглядов на литературу и искусство, сколько мировосприятие, система чувствований, склад натуры, особая философия.

Лекция 1. Романтизм

1. Эстетика раннего романтизма.

2. Эволюция и внутренняя дифференциация романтизма.

3. Концепция личности в произведениях позднего романтизма.

4. Романтическое художественное мышление.

Список литературы

1. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. – СПб., 2001. – 512 с.

2. Грешных В.И. В мире немецкого романтизма: Ф. Шлегель, Э. Гофман, Г. Гейне: Учебное пособие. – Калининград, 1995. – 90 с.

3. Гуляев Н.А., Карташова И.В. Введение в теорию романтизма: Пособие по спецкурсу. – Тверь, 1991. – 92 с.

4. Дмитриев А.С. Теория западно-европейского романтизма // Литературные манифесты западно-европейских романтиков. – М., 1980. – С. 3– 42.

5. Жирмунский В.М. Немецкий романтизм и современная мистика. – СПб., 1914. – 231 с.

6. Карташова И.В. Взгляд на романтизм в канун ХХI века // Романтизм и его исторические судьбы. – Тверь, 1998. – С. IV–VIII.

7. Литературные манифесты западно-европейских романтиков. – М., 1980. – 617 с.

8. Наливайко Д.С. Романтизм как эстетическая система // Вопросы литературы. –1982. – № 11. – С. 156–194.

 

Более двух веков продолжаются споры вокруг романтизма. Ему давались самые противоположные оценки: романтизм либо категорически отвергали, либо принимали, но с оговорками, как явление во многом ущербное и незрелое. До конца 50-х годов ХХ века в советском литературоведении, подчинявшемся жестким идеологическим установкам, существовала теория реализма – антиреализма: реализм считался универсальным художественным методом, правдиво изображающим жизнь; романтизм трактовался как искажающее картину мира наивное или экстравагантное искусство, выражающее политическую реакцию и буржуазный индивидуализм.

Постепенно исследователи пересматривают подход к романтизму, отказываются от заданных идеологических клише, от бытовавших долгое время терминов «прогрессивный» и «реакционный» романтизм, стремятся анализировать романтизм непредвзято и «изнутри», во всей его сложности и многогранности. Большую роль в изучении романтизма сыграли работы В.М.Жирмунского, Н.Я. Берковского, Б.Г. Реизова, В.В. Ванслова, Ю.В.Манна, Д. Наливайко, С.В. Тураева и др. Ученые перестали трактовать романтизм исключительно как реакцию на французскую революцию, реже называют романтизм литературным направлением или художественным методом, чаще – типом художественного сознания, выявляющим специфику национальных вариантов мировосприятия.

В 1973 году И. Шетер ставит вопрос о том, что романтизм не исчерпывается жесткими хронологическими рамками конца XVIII – первой половины XIX века, говорит о синтезе романтизма и реализма в творчестве Ч. Диккенса, В. Гюго, Г. Флобера, прослеживает сложные диахронные и синхронные связи романтизма с пластами породившей его культуры. В работах последних лет литературоведы выявляют романтические традиции в современной литературе.

Новое осмысление романтизма влечет за собой серьезные теоретические исследования эволюции романтического сознания и романтического типа культуры. Литературоведы не акцентируют в романтизме один доминантный признак, а видят в нем сложную эстетическую систему. В настоящее время настойчивее звучат голоса об отсутствии пропасти между реалистическим и романтическим типами художественного сознания, о параллельном развитии романтизма и реализма, их взаимовлиянии и взаимосвязи (Н.А. Гуляев, И.В. Карташова, В.И. Грешных и др.). Постепенно формируется взгляд на романтизм как на искусство, исходящее в своих художественных изображениях не из теории или канона, а из жизни.

Одно из самых интересных и глубоких, на наш взгляд, исследований романтизма – монографии Ф.П. Федорова «Романтический художественный мир: пространство и время» [33]. Рассматривая пространственно-временные структуры немецкого романтизма, Ф.П. Федоров прослеживает движение романтического сознания и романтического типа культуры. В изучении романтизма остается много дискуссионных вопросов, среди которых – параметры «измерения» романтизма, характер романтической эволюции, романтическая концепция личности и др.

В конкретно-историческом плане романтизм – эстетическая и художественная система, возникшая в середине 90-х годов XVIII века и оказавшая влияние на различные области культуры – социологию, политэкономию, философию, религию, естествознание и даже медицину.

В личности человека двоемирие выражается прежде всего в разладе духовного и чувственного. Погружение человека в духовную жизнь предполагает отрешенность от всего чувственного. Чувственное соприкосновение с грубой реальностью убивает возвышенные духовные стремления. В романтическом герое сосуществуют и одновременно соперничают две души: прозаическая, привязывающая его к земле, и поэтическая.

Душа человека, как считают романтики, – синтез потенциальных возможностей, поле универсальных трансформаций. У ряда романтиков, в том числе у Э. Гофмана, к каждому персонажу даны еще его варианты, причем сбывшийся вариант не уничтожает потенциально заложенного, несбывшегося. Возникает столь популярный в романтизме мотив двойничества.

Оппозиция «сущего» и «должного» – ярчайшая иллюстрация романтической теории контрастов (весь мир состоит из контрастов, поэтому в романтическом произведении герои противопоставлены друг другу) и романтического гротеска, который предполагает гиперболизацию той или иной черты в характере персонажа. Многие герои в романтизме становятся своеобразными символами: герой-ненависть, герой-любовь, герой-лицемерие.

В романтическом произведении изменяется сам герой. Из объекта он становится субъектом, который определяет и формирует окружающий мир. Положительный герой в романтической литературе – идеальная, духовно богатая, утонченная, творческая личность. Художник (энтузиаст, музыкант, поэт, живописец) – центр мироздания, «воплощение безграничного созидательного начала» (Новалис), «мыслитель, философ, думающий о мире, о его развитии, человек, живущий не интересами минуты, дня, а устремлением к «вечному». Превыше всего ценя идеалы искусства, красоты, гармонии, художник является носителем добра, альтруизма, кристальной душевной чистоты, бескорыстия, презирает земные блага и практицизм.

Среди романтических героев есть образы: 1) фантастические, мифологические, сказочные (Прометей у П. Шелли, Каин у Дж. Байрона); 2) реальные, но исключительные по своей судьбе и характеру (Конрад у Дж. Байрона); 3) реальные, выступающие в реальных обстоятельствах (герои В. Гюго, Ж. Санд).

Говоря о различии романтических героев, надо ставить вопрос об индивидуализме как философской и нравственной категории. Все герои-романтики нонконформисты; их неприятие окружающего мира проявляется по-разному. Например, романтический герой Э. Гофмана, уходя в мир искусства, фантазии и собственных рефлексий, остается индивидуалистом-чудаком, мечтателем, трагически одиноким в окружающем мире. А ряд героев Дж. Байрона (Конрад, Манфред и др.) – индивидуалисты-эготисты. Нередко романтические герои вовлечены в социальный мир и, руководствуясь всеобщим нравственным законом, выступают в роли судьи общества. И.В. Гёте считал некоторые поэмы Дж. Байрона непроизнесенными парламентскими речами. Все творчество Дж. Байрона овеяно духом протеста против любой тирании. Подвиг возвышает личность, придает ей черты благородства; в романтизме снимается мотив жертвенности. Романтически идеальная личность способна на величайшее самоотвержение во имя свободы, защиты интересов родины. Романтики поэтизируют смерть во имя освобождения народа, защиты высоких человеческих идеалов.

Отрицательные персонажи в творчестве романтиков – сытые бездуховные филистеры (обыватели), которые живут в полной гармонии с социумом, всецело руководствуются его моральными нормами, стремятся лишь к материальному достатку. Идеалы обывателя – престиж и деньги. В мире филистеров ценность каждого определяется положением на иерархической лестнице, бескорыстие заменяется идеей пользы, благородство – расчетом и здравым смыслом. У филистера все регламентировано, просчитаны все этапы карьерного роста. Филистер безлик и похож на автомат, марионетку; он – нравственный урод, нетерпимый ко всему, что не вписывается в узкий обывательский стандарт. Изображая бездуховные формы общественной жизни, романтики (Дж. Байрон, П. Шелли, Э. Гофман, Э. По и др.) обращаются к сатире, осмеивают собственников, карьеристов, стяжателей, прожигателей жизни и т.д. Собственник в понимании романтиков – существо злобное, жестокое, корыстолюбивое. Жизнь филистеров кажется романтику убийственно скучной, царством тлена и смерти.

Внимание романтиков привлекают люди, нации, целые культуры. Проявляя интерес к детям, народной культуре, фольклору, романтики открывают, что каждый народ развивается самобытно и имеет свой взгляд на мир, свои эстетические представления. Особое внимание В. Гюго, В. Скотт и другие романтики уделяют переломным периодам в истории развития человечества (переходу от средних веков к Возрождению) и описывают борьбу народа за свою национальную самостоятельность. Романтики начинают понимать человека как существо историческое. Историзм романтиков проявляется в восприятии жизни как непрерывного процесса развития и ее воспроизведения в национально-исторических формах. Стремясь создать колорит места и времени, романтики описывают обстановку эпохи, исторические и бытовые детали.

Изменяющаяся жизнь требует от литераторов новых художественных форм. Появляются исторические романы (В. Скотт, В. Гюго), исследующие закономерности исторического, духовного развития. Романтики ломают границы жанров и создают синкретический субъективно-философский жанр. Рождаются драматическая («Манфред», «Каин» Дж. Байрона, «Освобожденный Прометей» П. Шелли) и лиро-эпическая («Паломничество Чайльд-Гарольда» Дж. Байрона. «Мцыри» М. Лермонтова) поэмы. Развивается исповедальная проза («Исповедь сына века» А. Мюссе). Новелла становится психологически насыщенной и раскрывает внутренний мир личности в ее столкновениях с действительностью. Драма провозглашается жанром, который максимально адекватно отражает современную жизнь. Происходит расцвет лирики (особенно баллады и элегии). Большую роль играет романтическая поэма («восточные поэмы» Дж. Байрона). Романтические произведения «пронизываются» историей и общественно-политической жизнью («Исповедь сына века» А. Мюссе, романы Ж. Санд, «Паломничество Чайльд-Гарольда» Дж. Байрона, «Путевые картины» Г. Гейне и др.). Странствуя по дорогам истории, романтический герой живо реагирует на события современной эпохи, «проводит» их через свою душу.

Географические путешествия в романтических произведениях – не фиксирование передвижения в пространстве, но внутреннее путешествие личности по потаенным уголкам своего сердца и души, средство познания себя и своих возможностей. «Дорога», в интерпретации романтиков, – пространство встреч и случая, где каждая остановка представлена как этап на пути следования к Золотому веку.

Романтики стремятся снять с окружающей жизни «покров», «пелену привычного» и прозреть в ней новое, странно-неожиданное, духовное. Влечение к таинственному и неведомому предопределяет интенсивность романтической фантазии. Художники создают романтические утопии, образы прекрасных, сказочных стран (Атлантида, Джиннистан у Э. Гофмана). Сверхъественное, верят романтики, находится около человека, влияет на его судьбу, поэтому в романтической литературе широко представлена система фантастических превращений, когда персонажи существуют попеременно то в земном, то в сверхъестественном облике («Золотой горшок» Э. Гофмана и др.). В романтических произведениях присутствует не только светлая, но и мрачная фантастика (фантасмагория «Песочного человека» Э. Гофмана и др.). Фантастическое порой выступает в функции Немезиды, карающей людей за отступление от норм естественной жизни, душевную черствость, жестокость, корыстолюбие.

В творчестве романтиков природные стихии, явления природы, определенные атрибуты внешнего мира символизируют космические, социальные и душевные состояния и перемены. Природа изображается в постоянном изменении и в большей степени становится пейзажем противоречивого внутреннего мира героя, нежели отражением реальной действительности. «Буря» указывает на всесилие природы и «иллюстрирует» внутренний конфликт, мятеж, страдание творческой личности; «вода» означает движение и изменение мира; «море» – воплощение неуправляемой природной стихии, хаоса. «Лес», в интерпретации романтиков, есть пространство волшебных превращений и роковых свиданий, средоточие «мистического чувства» природы; вечер – аналог хаоса, предчувствие ночной музыки сфер; Восток – топос, означающий истоки духовного обновления человека и человечества; сон – особый мир, где сходятся жизнь и смерть, прошлое и будущее; «ребенок» – символ романтического Золотого века и т.д.

Особое символическое значение в романтических произведениях имеют цвет и звук. Для достижения необходимого эмоционального воздействия Э. По использует цветовую символику: цвета «черный», «серый», «седой», «пепельный», «багряно-красный» в его новеллах связаны с тревогой, ужасом смерти. Почти у каждой новеллы Э. По свой звуковой эффект: стук сердца в новелле «Сердце-обличитель», бой часов в новелле «Маска Красной Смерти») и т.д.

У романтиков велика роль тропов (в частности, метафор): тропы снимают разъединенность образов и слов внутри фразы. Встречается у романтиков особая и достаточно редкая разновидность метафоры – синестезия, представляющая собой межчувственный перенос, использование мужчувственных ассоциаций.

Вопрос о внутренней дифференциации романтизма – один из самых сложных и дискуссионных. Интересна, но не бесспорна предложенная Д.С. Наливайко характеристика шести течений в романтизме (в данной характеристике нет системообразующего признака, объединяющего всех романтиков). Д.С. Наливайко предлагает различать: 1) универсальный, или философский, романтизм (братья А. и Ф. Шлегели, Новалис, Л. Тик, У. Блейк, И. Гёльдерлин), характеризующийся отсутствием разрыва между реальным и идеальным, лирической настроенностью и склонностью к символике; 2) «фольклорный» романтизм (Л. Арним, К. Брентано, братья Я. и В. Гримм, У. Вордсворт) с его увлечением народным творчеством; 3) «байронический» романтизм (Дж. Байрон, молодой А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов), отличающийся трагическим разладом с действительностью и острым критицизмом; 4) гротескно-фантастический, или гофмановский, романтизм (Э. По, Н. Готорн и др.); 5) социально-утопический романтизм (В. Гюго, Ж. Санд, П. Шелли), где «центр тяжести» переносится с критики на поиски идеала; 6) «исторический» романтизм (В. Скотт) с его интересом ко всему индивидуальному, исторически неповторимому [21].

Выявляя воззрения романтиков относительно путей воплощения идеала, Н.А. Гуляев и И.В. Карташова предлагают оперировать терминами «интимно-элегический романтизм» (Новалис, Л. Тик, К. Брентано, ранний С. Колридж, У. Вордсворт) и «гражданский», или «героический», романтизм (Дж. Байрон, П. Шелли, В. Гюго, Г. Гейне в 10–20-е годы). В произведениях интимно-элегического романтизма художники противопоставляют бесчеловечной действительности мир искусства, любовь, дружбу, отказываются от политики и злободневных тем, скорбят о печальной участи человека и прославляют естественные, духовные человеческие ценности. В творчестве писателей «гражданского», или «героического», романтизма несогласие с миром принимает формы борьбы с современной действительностью [9. С. 83].

Ф.П. Федоров [34. С. 302] выделяет три периода, характеризующие развитие романтизма. Первый период приходится на последнее пятилетие XVIII – первое пятилетие XIX века, когда в Германии формируется иенская романтическая школа (братья А. и Ф. Шлегели, Новалис, Ф. Шеллинг, Л. Тик и др.); в Англии – озерная школа (У. Вордсворт, С. Колридж, Р. Саути), В. Скотт публикует «Песни шотландской границы» и «Песнь последнего менестреля»; во Франции заявляют о себе Ф. Шатобриан и Ж. де Сталь; в США – В. Ирвинг и Ф. Купер. Второй период – 10-е годы XIX века – кульминация европейского романтизма. Третий период развития романтизма в Германии и Англии приходится на 1820-е годы, в США – на 1850-е годы; во Франции до 1850-х годов романтизм существует параллельно с реализмом, а в 1860–1870-е годы представлен в творчестве В. Гюго и Ж. Санд.

Блейк* The Fly *

Little Fly,

Thy summer's play

My thoughtless hand

Has brush'd away.

Am not I

A fly like thee?

Or art not thou

A man like me?

For I dance,

And drink, and sing,

Till some blind hand

Shall brush my wing.

If thought is life

And strength and breath,

And the want

Of thought is death;

Then am I

A happy fly,

If I live

Or if I die.

Муха

Смахнул рукою я невзначай.

А чем ты, муха, не человек?

Вот я играю, пою, пока

Меня слепая сметет рука.

Счастливой мухой себя зову.

Перевод С. Маршака

(В кн.: Вильям Блейк в переводах С. Маршака. М. 1965.)

Мотылек

Жаль мотылька! Моя рука

Нашла его в раю цветка.

Ты человек. Я мотылек.

Рука слепая и мой полет.

Перевод В.Топорова

(В кн.: Уильям Блейк. Стихи. М., 1982.)

Мотылек

Бездумно танец Мотылька

Оборвала моя рука.

А чем и я не мотылек?

Ведь нам один отпущен срок:

Порхаю и пою, пока

Слепая не сомнет рука.

А я порхаю над цветком -

Таким же точно Мотыльком!

Перевод С. Степанова

(В кн.: Уильям Блейк. Песни Невинности

И Опыта. СПб. 1993.)

Мошка

Тебя стряхнула моя рука.

Но рок загубит и жизнь мою.

И равен смерти недуг ума,

Мотылек

Ведь сочтены часы и дни.

И счастлив я - я мотылек.

Перевод Т.Стамовой (1996)

 

Лекция 1. Романтизм

1. Эстетика раннего романтизма.

2. Эволюция и внутренняя дифференциация романтизма.

3. Концепция личности в произведениях позднего романтизма.

4. Романтическое художественное мышление.

Список литературы

1. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. – СПб., 2001. – 512 с.

2. Грешных В.И. В мире немецкого романтизма: Ф. Шлегель, Э. Гофман, Г. Гейне: Учебное пособие. – Калининград, 1995. – 90 с.

3. Гуляев Н.А., Карташова И.В. Введение в теорию романтизма: Пособие по спецкурсу. – Тверь, 1991. – 92 с.

4. Дмитриев А.С. Теория западно-европейского романтизма // Литературные манифесты западно-европейских романтиков. – М., 1980. – С. 3– 42.

5. Жирмунский В.М. Немецкий романтизм и современная мистика. – СПб., 1914. – 231 с.

6. Карташова И.В. Взгляд на романтизм в канун ХХI века // Романтизм и его исторические судьбы. – Тверь, 1998. – С. IV–VIII.

7. Литературные манифесты западно-европейских романтиков. – М., 1980. – 617 с.

8. Наливайко Д.С. Романтизм как эстетическая система // Вопросы литературы. –1982. – № 11. – С. 156–194.

 

Более двух веков продолжаются споры вокруг романтизма. Ему давались самые противоположные оценки: романтизм либо категорически отвергали, либо принимали, но с оговорками, как явление во многом ущербное и незрелое. До конца 50-х годов ХХ века в советском литературоведении, подчинявшемся жестким идеологическим установкам, существовала теория реализма – антиреализма: реализм считался универсальным художественным методом, правдиво изображающим жизнь; романтизм трактовался как искажающее картину мира наивное или экстравагантное искусство, выражающее политическую реакцию и буржуазный индивидуализм.

Постепенно исследователи пересматривают подход к романтизму, отказываются от заданных идеологических клише, от бытовавших долгое время терминов «прогрессивный» и «реакционный» романтизм, стремятся анализировать романтизм непредвзято и «изнутри», во всей его сложности и многогранности. Большую роль в изучении романтизма сыграли работы В.М.Жирмунского, Н.Я. Берковского, Б.Г. Реизова, В.В. Ванслова, Ю.В.Манна, Д. Наливайко, С.В. Тураева и др. Ученые перестали трактовать романтизм исключительно как реакцию на французскую революцию, реже называют романтизм литературным направлением или художественным методом, чаще – типом художественного сознания, выявляющим специфику национальных вариантов мировосприятия.

В 1973 году И. Шетер ставит вопрос о том, что романтизм не исчерпывается жесткими хронологическими рамками конца XVIII – первой половины XIX века, говорит о синтезе романтизма и реализма в творчестве Ч. Диккенса, В. Гюго, Г. Флобера, прослеживает сложные диахронные и синхронные связи романтизма с пластами породившей его культуры. В работах последних лет литературоведы выявляют романтические традиции в современной литературе.

Новое осмысление романтизма влечет за собой серьезные теоретические исследования эволюции романтического сознания и романтического типа культуры. Литературоведы не акцентируют в романтизме один доминантный признак, а видят в нем сложную эстетическую систему. В настоящее время настойчивее звучат голоса об отсутствии пропасти между реалистическим и романтическим типами художественного сознания, о параллельном развитии романтизма и реализма, их взаимовлиянии и взаимосвязи (Н.А. Гуляев, И.В. Карташова, В.И. Грешных и др.). Постепенно формируется взгляд на романтизм как на искусство, исходящее в своих художественных изображениях не из теории или канона, а из жизни.

Одно из самых интересных и глубоких, на наш взгляд, исследований романтизма – монографии Ф.П. Федорова «Романтический художественный мир: пространство и время» [33]. Рассматривая пространственно-временные структуры немецкого романтизма, Ф.П. Федоров прослеживает движение романтического сознания и романтического типа культуры. В изучении романтизма остается много дискуссионных вопросов, среди которых – параметры «измерения» романтизма, характер романтической эволюции, романтическая концепция личности и др.

В конкретно-историческом плане романтизм – эстетическая и художественная система, возникшая в середине 90-х годов XVIII века и оказавшая влияние на различные области культуры – социологию, политэкономию, философию, религию, естествознание и даже медицину.

Романтизм – не столько свод литературных правил и взглядов на литературу и искусство, сколько мировосприятие, система чувствований, склад натуры, особая философия.

Миропонимание первых романтиков (90-е годы XVIII – первая половина 20-х годов XIX века) отличается от миропонимания последующих романтиков, поэтому принято оперировать понятиями «ранний и поздний романтизм». Одновременно существуют разные варианты романтического мироощущения, и у термина «поздний романтизм», как замечает Ф.П. Федоров, не столько хронологический, сколько ценностно-хронологический характер. Для романтиков отражение достовернее, чем реальность. Романтики отрицают рационалистическое восприятие и ратуют за интуитивное, мистическое познание мира. В отличие от классицистов и просветителей, рисовавших упорядоченную, организованную на началах разума и пользы статичную картину мира, ранние романтики увидели мироздание как прекрасную тайну и стали отражать жизнь с ее постоянными «гениальными отступлениями от нормы» (Ф. Шлегель), с «капризами» и случайностями (Ф. Шлейермахер), в сложнейших связях, в самосозидании и саморазрушении.

Романтики любят описывать превращения, которые разрушают вещи и обнажают жизнь. Из античной мифологии романтики заимствуют идею хаоса и трактуют его как источник разума и гармонии (в понимании романтиков – хаос все отнимает и ничего не возвращает). Если просветители трактовали социальные и исторические сдвиги как трагическое отклонение от «разумного» хода истории, то романтики в противоречиях и катастрофах мироздания увидели богатство и полноту бесконечной и вечно совершенствующейся жизни. Вселенная, в интерпретации романтиков, есть синтетическое, целостное мироустройство, все звенья которого объединены универсальной связью всеобщности и взаимонеобходимости. «Раннее романтическое сознание выражало восторг, изумление перед как бы заново открытым миром.

Романтики отстаивают право на возможность «несерьезного» (иронического) отношения ко всему «незавершенному» миру и обращаются к «романтической иронии, которая связана с представлением о перманентном движении жизни, отвергает все застывшее, утверждает бесконечную свободу жизненных сил, «прозревает» «высшее» созерцание жизни. Романтическая ирония предполагает клоунаду, игру, веселье, юмор.

Предмет искусства, с точки зрения романтиков, – «прекрасное без границ, или прекрасное бесконечное» ], духовное начало, господствующее в мире и подчиняющее себе материю. Для романтиков действительно прекрасное заключено в природе, искусстве, сознании и поступках людей, живущих по общечеловеческим нравственным законам. Духовность, согласно романтикам, есть источник красоты и подлинной, единственной силы развития человечества. Романтические духовные ценности соотнесены с Великим и Вечным, общечеловеческим. Человек должен пренебрегать всеми благами материальной жизни, и тогда, полагают романтики, дух человека вырвется за пределы внешних ограничений и станет подлинно свободным.

Большинство романтиков, надеясь искоренить социальное зло силой слова, посредством нравственного воздействия, говорят о воспитательной функции искусства. Новалис разрабатывает теорию «магического идеализма», согласно которой поэзия, содержащая человечность, любовь, способна нравственно возродить человека и воздействовать даже на растения и животных.

В центре внимания романтиков – человек как «вещь творения» (С. Колридж), дух и сознание индивида, обладающего мышлением и свободой выбора. Человек – модель макрокосма; все тайны универсума скрыты в глубинах духовного мира отдельной личности. Для романтиков познание мира – прежде всего самопознание. Задача романтиков – заглянуть в бездну своей души, открыть зыбкость страстей и через них познать мир. Считая, что материю искусства составляет мифология, Ф.Шеллинг ощущал связь между природой и историей и видел в мифах соединение природы и истории. Обращение романтиков к мифологическим и библейским сюжетам («Освобожденный Прометей» П. Шелли, «Каин» Дж. Байрона и др.) обусловлено их интересом к вечным, общечеловеческим проблемам жизни, желанием заново пережить единство земного и божественного миров. Ф. Шлегель и Ф. Шеллинг отстаивают право писателя создавать свою мифологию при раскрытии противоречий нового времени. Романтики любят прибегать к аллегориям («Манфред» Дж. Байрона, «Королева Маб» П. Шелли).

Интерес к современности проявляется у романтиков в стремлении передать внутренний мир современного человека, те качества души, в которых «отразился» век («Исповедь сына века» А. Мюссе, «Герой нашего времени» М. Лермонтова). Романтиков влекут моральные проблемы, сфера чувств и эмоций, яркие вспышки страстей и аффектов, взлеты и падения человеческого духа.

В раннем романтизме, пронизанном пафосом творимой жизни, провозглашается принцип свободы поэзии, подчеркивается активная роль автора (творца) художественного произведения. Считая, что все на свете можно преобразовать, Новалис заявляет: «Мир должен быть таким, как я желаю». В романтическом произведении автор открыто выказывает свое эмоционально-оценочное отношение к изображаемому.

Человек, полагают романтики, – «пособник богов», обладающий беспредельными возможностями в жизненном процессе и способный творить новые миры в сфере искусства. Романтики поэтизируют состояние творческого горения, энтузиазма, видя в нем идеальную форму духовной и общественной деятельности личности. Для романтиков нет линейного однонаправленного времени. Изучая прошлое, можно гадать и прорицать, полагают романтики. Ф. Шлегель утверждает: «Историк – это пророк, обращенный в прошлое». Романтики стремятся обнаружить в прошлом важные коррективы к настоящему, в чуждом хотят найти свое, в своем – чуждое, в бывшем и настоящем – небывшее и будущее, в национальном – мировое.

Ахматова: «Как в прошедшем грядущее зреет,

Так в грядущем прошлое тлеет».

Романтики любят описывать горы, скалы, бушующее море, а также туманности, неопределенности, бесконечные дали: в них прячется свобода. В романтических произведениях природа принимает непосредственное участие в судьбе героя, утешает его и спасает от жизненных невзгод. Новалис называет романтическое ощущение природы «благороднейшей религией». В «Песнях невинности» У. Блейка звучит чувство радостного слияния с природой. Предтеча символистов Уильям Блейк, воспевший Муху и сам себя называвший “счастливой Мухой”, автор “Песен невинности” и “Песен Опыта”, учит видеть мир – в песчинке и небо – в чашечке цветка.

Романтики не приемлют разобщенности людей и эгоизма. Если человек попадает под воздействие эгоистической морали, низкие, губительные, «роковые» страсти разрушают его, превращают в убийцу, преступника (Манфред Дж. Байрона). Провозглашая связь личности, природы и истории, романтики утверждают идеи единения людей, «органической целостности» бытия, синтез внешнего и внутреннего, конечного и бесконечного. Будущее видится романтикам как царство всеобщего братства, основанного на духовных, человеческих узах. Для романтиков любовь – высшая реальность, первооснова, «жизнь жизни» (Ф. Шлегель), союз родственных душ, «величайшее таинство», соединяющее человека не только с человеком, но и со всем живым (П. Шелли), попытка преодоления одиночества и обретения гармонии. Любовь сближает людей, противостоит духовному тлену, эгоизму. Романтики воспевают платоническую любовь – прекрасное царство духа, идеальное содержание жизни, источник жизни. Там, где торжествует любовь, человек становится совершенным, всесторонним, сильным, гармоничным, и окружающая среда – родной, а не враждебной. Любимая женщина обожествляется, в ней – высшие силы бытия. Только полюбив, человек разрушает свою замкнутость и «нетерпимость», раскрывает душу и начинает ценить все человеческое. Любовь пробуждает в человеке творческое начало, желание жить для других и будущего.

Ранние романтики ратуют за универсальную поэзию, которая объединит все виды поэзии, философию, риторику, прозу, критику. Утверждая, что все виды искусства самостоятельны и взаимосвязаны, романтики создали иерархию искусств, где полярными были музыка и скульптура. Превыше всего для романтиков музыка, за ней следуют поэзия, живопись, архитектура, скульптура.

Музыка, согласно Ф. Шеллингу, есть сущность мира, самое полное выражение духовного начала. Для Э. Гофмана музыка – «самое романтичное из всех искусств, так как она имеет своим предметом только бесконечное», «праязык природы, «песнь песней» деревьев, цветов, животных, камней и вод. Вся Вселенная у романтиков подчинена законам музыки, поэтому в романтических произведениях возникает культ музыки и музыканта, утверждается концепция панмузыкальности мира. Писатели включают в романы, в прозу стихотворные, песенные вставки, раскрывают внутренний мир своих героев через музыку. Иоганн Крейслер у Э. Гофмана исполняет музыку (свою или чужую), чтобы рассказать о себе. Самые красноречивые исповеди обрамляются музыкой, порой описание музыки играет роль психологического анализа. Гофман писал, что все человечество делится на "музыкантов" и "просто хороших людей". Он преклонялся перед искусством и высмеивал обывателей. "Просто хорошие люди", если к ним приглядеться, могут оказаться страшными. Ярко это проявляется во всех произведениях Гофмана. Мы рассмотрим его первое произведение – новеллу "Кавалер Глюк". В этой новелле показано потребительское отношение обывателей к искусству. Музыка одного из прекраснейших немецких композиторов становится средством развлечения людей, не способных понять ни ее глубины, ни заключенной в ней боли. Их мир - это мир, где "дымится морковный кофе, щеголи закуривают сигары, где беседуют о войне и мире, о том, какие в последний раз были на мадам Бетман башмачки…" и где пытаются извлекать музыку "из расстроенной арфы, двух ненастроенных скрипок, чахоточной флейты и астматического фагота", терзая… слушателей. Умерший композитор является вновь на землю, чтобы защитить свое детище, приоткрыть людям красоту подлинного творчества. Обыватели равнодушны ко всему, что не связано с их эгоистическими интересами, а истинное искусство не должно унижаться до мелочей борьбы с пошлостью, поэтому всю тяжесть трагического разлада между мечтой и реальностью принимает на себя музыкант.

Или одна из «Маленьких трагедий» А.С. Пушкина «Моцарт и Сальери» (фильм «Амадей» Милоша Формана). Эта "маленькая трагедия" Пушкина представляет собой размышление автора о сущности творчества, о гениальности, о назначении искусства. Пушкин меняет первоначальный вариант названия "Зависть" на "Моцарт и Сальери", т.к. его интересует не нравственность завистника, а философия художника – творца. Музыка здесь – предмет спора героев, каждый из которых имеет свое представление об искусстве и его роли. Моцарт по своему простодушию не подозревает собственного величия или не видит в нем ничего особенного. Истинное величие настоящего произведения искусства, по мнению Пушкина, проверяется не количеством концертов в шикарных концертных залах, а популярностью его среди "черни". Здесь, представителем народа является слепой скрипач, который играет Моцарта перед трактиром. Он слеп и не может увидеть, кто перед ним. Но эта мелодия ему нравится, она легко запоминается и увлекает его воображение. Моцарт же слышит недостатки в его игре, но не обращает внимания на них, и даже, наоборот, смеется. Это и есть признак истинной гениальности. Гениальная музыка должна жить в народе. Но нам представляется интересным не только идейная роль образа музыканта в данном произведении, но и роль образа музыки (реквиема Моцарта). Реквием – предсмертное предчувствие, заупокойная месса на латинском языке. Реквием был написан Моцартом по заказу графа Вальзегга, который хотел выдать это произведение за свое. Работа над реквиемом была прервана смертью Моцарта. Заканчивал его ученик Моцарта Зюсьмаер. Таинственные обстоятельства заказа сочинения сильно поразили воображение уже больного в то время композитора. Незнакомый ему человек, одетый в черное, явился к нему, не захотел назвать своего имени. Моцарту казалось, что музыку он пишет на свою кончину. Пушкин точно фиксирует не только историю создания произведения, со всеми мистическими обстоятельствами ее, но и поддерживает и развивает легенду о том, что именно Сальери убил (отравил) Моцарта. Реквием Моцарта далеко выходит за рамки строгого церковного произведения. В величественной и трогательной музыке композитор передал глубокое чувство любви к людям. В произведениях романтиков, таким образом, мы встречаемся с музыкальным экфрасисом.

Новалис утверждает: «Поэзия в строгом смысле слова кажется почти промежуточным искусством между живописью и музыко