Карагва.– Озеро Укереве.– Ночь на острове.– Экватор.– Перелет через озеро.– Водопады.– Вид страны.– Истоки Нила.– Остров Бенга.– Подпись Андреа Дебоно.– Флаг Англии.

На следующее утро с пяти часов начались приготовления к дальнейшему полету. Джо разрубил топором (к счастью, найденным) клыки слона, и освобожденная «Виктория» понеслась. на северо‑восток со скоростью восемнадцати миль в час. Еще накануне вечером доктор по звездам определил ее местоположение. Шар находился на 2(sup)o(/sup)40' широты, т есть в ста шестидесяти географических милях от экватора. Путешественники неслись над многими селениями, не обращая внимания на крики, вызванные их появлением. Фергюссон все время зарисовывал местность, над которой они пролетали. Он пронесся над горами Руэмбе, почти такими же крутыми, как вершины Усагары, а дальше у Тенге над первыми отрогами цепи Карагвы, которые, по его мнению, являются продолжением Лунных гор. По старинному преданию, эти горы являются колыбелью Нила, и, по‑видимому, это утверждение близко к истине: горы подступают к озеру Укереве, где, как полагают ученые, берет свое начало великая река.

Когда «Виктория» была над Кафуро – обширной областью, известной как торговый центр,– доктор, наконец, увидел Озеро, предмет стольких исканий, озеро, которое 2 августа 1858. года впервые неясно вырисовалось перед глазами капитана Спика.

Волнение охватило Самуэля Фергюссона: ведь он почти достиг одного из главных пунктов, которые собирался исследовать. Вооружившись подзорной трубой, он старался не пропустить ни одного уголка этого таинственного края.

Под ним проносились довольно истощенные земли: только некоторая часть их была обработана. Местность, усеянная остроконечными холмами небольшой высоты, по мере приближения к озеру становилась все более ровной; вместо рисовых плантаций здесь стлались поля ячменя. Рос тут и подорожник, из которого туземцы приготовляют местное вино, и «мвани» – дикое растение, употребляемое вместо кофе. Полсотни круглых хижин с соломенными крышами представляли собой столицу Карагвы.

Можно было хорошо рассмотреть изумленные лица довольно красивых людей с желтовато‑коричневой кожей. На полях с трудом передвигались женщины невероятной толщины. Фергюссон очень удивил своих спутников, сообщив им, что эта полнота, очень ценимая в здешних местах, достигается путем обязательного употребления кислого молока. В полдень «Виктория» была под 1(sup)o(/sup) 45' южной широты,а через час она уже парила на озером.

Капитан Спик назвал это озеро «Ньянца Виктория» («Ньянца» означает «озеро»). В данном месте оно могло иметь в ширину миль девяносто. В южной его части капитан Спик открыл целую группу островков, названных им Бенгальским архипелагом. Свои исследования Спик довел до Мванза, расположенного на восточном берегу озера, где и был радушно принят султаном. Спик сделал тригонометрическую съемку этой части озера, но не смог раздобыть лодку, чтобы переплыть через озеро и осмотреть большой остров Укереве. Остров этот (во время отлива – полуостров) очень густо населен и управляется тремя султанами.

«Виктория» все неслась к северной части озера, о чем доктор очень сожалел. Ему хотелось точно определить южные его очертания. Берега, над которыми пролетали аэронавты, заросли густым и колючим кустарником, и их едва можно было разглядеть сквозь тучи носившихся над ними светло‑коричневых москитов. Жить в этой местности было невозможно, и она была необитаема.

Только гиппопотамы лежали в густых высоких тростниках или прятались в белесоватых водах озера.

На западе берега не видно, озеро разлилось как море. Расстояние между берегами настолько велико, что сообщения между ними нет; здесь часто разражаются сильные бури, так как в этой высокой и открытой местности свирепствуют ветры. Доктору трудно было теперь справляться со своим шаром; он боялся, что его может отнести на восток. Но, к счастью, ему удалось попасть в течение, которое умчало «Викторию» на север; в шесть часов вечера она была над маленьким пустынным островком, находящимся в двадцати милях от берега, на 0(sup)o(/sup) 30' южно широты и 32(sup)o(/sup) 52' восточной долготы.

Путешественники зацепились за дерево, и, так как ветер к вечеру стих, они могли спокойно стоять на якоре. О том, чтобы спуститься на землю, нечего было и думать. Здесь, как и по берегам озера, держались густые тучи москитов. Пока Джо укреплял якорь на дереве, его уже успели искусать москиты, но он не почувствовал никакой злобы к ним, находя это вполне естественным.

Доктор же, настроенный менее оптимистически, отпустил канат якоря, насколько это было возможно. Он стремился избавиться от безжалостных насекомых; они уже поднимались к ним с жужжанием, от которого трем друзьям становилось не по себе. Доктор определил, что высота озера над уровнем моря – три тысячи семьсот пятьдесят футов, и это совпадало с вычислениями капитана Спика.

– Ну, вот мы и на острове,– проговорил Джо, сильно расчесывая себе кожу.

– Надо поскорей осмотреть его,– отозвался охотник.– Видимо, кроме этих милых насекомых, здесь нет ни одной живой души.

– Надо вам сказать, что все островки, которыми усеяно озеро, не что иное, как вершины затопленных водою холмов,– пояснил доктор.– Нам положительно посчастливилось найти здесь пристанище, ибо берега озера населены свирепыми племенами. Спите же, благо небо сулит нам спокойную ночь.

– А ты,– Самуэль, разве не последуешь нашему примеру? – спросил Дик.

– Нет, я не мог бы сомкнуть глаз. Мысли гонят всякий сон. Завтра, друзья мои, если только ветер будет благоприятным, мы понесемся прямо на север и, быть может, откроем истоки Нила – эту тайну, не разгаданную до сих пор. Я не в силах уснуть, когда так близки истоки великой реки!

Кеннеди и Джо, которых вопрос об истоках Нила далеко не так волновал, как доктора, не замедлили крепко заснуть под его охраной.

В среду, 23 апреля, в четыре часа утра «Виктория» снялась с якоря. Царил еще полумрак. Ночь неохотно покидала воды озера, над которым стоял густой туман. Но вскоре его разогнал сильный ветер. «Викторию» несколько минут качало из стороны в сторону, а затем понесло прямо на север. Фергюссон от радости захлопал в ладоши.

– Мы на верном пути! – закричал он.– Увидим Нил сегодня, или никогда! Знаете, друзья мои, ведь мы на экваторе! И вот‑вот будем в нашем северном полушарии!

– О! Так, значит, сэр, вы считаете, что именно здесь проходит экватор? – спросил Джо.

– Именно здесь, мой милый.

– Вот как! По‑моему, сэр, непременно нужно не теряя времени вспрыснуть это событие.

– Ну, давайте выпьем по стакану грога! – смеясь, ответил доктор.– Твой способ изучать космографию, Джо, совсем не плох.

Вот как на «Виктории» был отпразднован перелет через экватор.

«Виктория» быстро неслась вперед. На западе виднелся низкий ровный берег, а дальше – плоскогорья Уганда и Усога. Быстрота ветра все возрастала: она достигала теперь почти тридцати миль в час.

По озеру, точно по морю, шли большие пенящиеся волны. Видно было, что оно очень глубоко. За все время перелета на нем показалось всего каких‑нибудь два грубо сделанных челнока.

– Это озеро,– начал доктор,– расположено так высоко, что оно должно служить естественным водоемом для больших рек Восточной Африки. Небо возвращает ему в виде дождей то, что забирает у его истоков в виде испарений.

– Мне кажется вероятным, что Нил берет свое начало именно здесь.

– Увидим,– проговорил Кеннеди.

Около девяти часов утра приблизились к западному берегу, лесистому и, очевидно, пустынному. Ветер стал относить «Викторию» несколько к востоку, и вдали показался другой берег озера. Он изогнулся, и на 2(sup)o(/sup) 40' северной широты эта излучина кончалась очен открытым углом. Вдали поднимались обнаруженные вершины высоких гор, среди которых по глубокому извилистому ущелью бурлила река.

Все время, управляя шаром, Фергюссон не отрывал глаз от местности, над которой они пролетали.

– Смотрите, друзья мои, смотрите! – вдруг закричал он.– Значит, то, что рассказывали арабы, верно! Они говорили о реке, которая вытекает из северной части озера Укереве. Теперь она перед вами! Мы летим над нею. Она несется почти с такой же быстротой, как и мы. И эта струйка воды, бегущая под нами, конечно, сольется с волнами Средиземного моря. Это Нил!

– Это Нил!– повторил за своим другом Кеннеди, заразившись его энтузиазмом.

– Да здравствует Нил! – воскликнул Джо, никогда не пропускавший случая весело пошуметь.

Громадные утесы здесь и там загромождали течение этой таинственной реки. Вода бурлила, образуя стремнины и водопады, и все это еще больше убеждало Фергюссона в верности его предположений. Сотни потоков, пенясь, неслись с окружающих гор. Видно было, как из земли выбиваются на поверхность тонкие струйки, как они бегут, встречаясь, сливаясь, состязаясь друг с другом в скорости, к этой рождающейся речке, которая принимала их в себя и становилась рекой.

– Конечно, это Нил,– убежденно повторил доктор.– Знаете, происхождение названия этой реки вызывало у ученых не менее жгучий интерес, чем местонахождение ее истоков. С какими только языками это слово «Нил» не связывали: и с греческим, и с коптским, и с санскритом. (22) Но все это в конце концов неважно, раз этому самому Нилу пришлось, наконец, открыть нам тайну своих истоков.

– Но скажи, Самуэль, как убедиться, что это та самая река, которую обследовали северные путешественники?– спросил охотник.

– Если благоприятный ветер продержится хотя бы еще час, мы получим доказательства самые верные, самые бесспорные и неопровержимые,– ответил доктор.

Горы расступались, как бы освобождая место многочисленным селениям и полям кунжута и сахарного тростника. Туземцы, по‑видимому, были очень возбуждены и враждебно настроены. Очевидно, они скорее были склонны к гневу, чем к поклонению, принимая аэронавтов отнюдь не за богов, а за чужестранцев. И «Виктория» должна была держаться вне досягаемости мушкетных выстрелов.

– А спуститься на землю здесь будет трудновато,– проговорил шотландец.

– Ну, и невелика беда,– отозвался Джо.– Тем хуже для этих дикарей, мы лишим их приятной беседы с нами.

– Однако снизиться все же необходимо хоть на четверть часа,– промолвил Фергюссон.– Мне нужны доказательства, которые подтвердили бы мои выводы.

– По‑твоему, это необходимо, Самуэль?

– Совершенно необходимо, и мы спустимся, даже если бы понадобилось при этом прибегнуть к оружию.

– Это‑то мне по вкусу! – воскликнул Кеннеди, поглаживая свой карабин.

– Словом, мы спустимся, сэр, когда вам будет угодно,– сказал Джо, начиная готовиться к бою.

– Иногда приходится служить науке с оружием в руках,– заметил доктор.– Между прочим, это же случилось с одним французским ученым, когда он в горах Испании измерял земной меридиан.

– Будь спокоен, Самуэль, и положись на своих телохранителей,– заявил Дик.

– Спускаемся, сэр? – спросил Джо.

– Нет еше. Мы раньше поднимемся, чтобы сделать точную съемку местности.

Водород расширился; не прошло и десяти минут, как «Виктория» парила уж на высоте двух тысяч пятисот футов над землей. Отсюда ясно была видна целая сеть речек, впадавших в большую реку. Большинство из них текло с запада, среди холмов и плодородных полей.

– Мы не более как в девяноста милях от Гондокоро и менее чем в пяти милях от пункта, которого исследователи достигли с севера,– справившисб по карте, сказал Фергюссон.– Итак, начнем осторожно снижаться.

Когда «Виктория» опустилась больше чем на две тысячи футов, доктор предупредил:

– Теперь, друзья мои, надо быть готовыми ко всевозможным случайностям.

– Мы готовы! – ответили в один голос Дик и Джо.

– Прекрасно!

«Виктория» неслась вдоль русла реки в каких‑нибудь ста футах от него; в этом месте река была не шире пятидесяти саженей. Туземцы шумно суетились в своих селениях, на обоих его берегах.

На втором градусе Нил образовал водопад, где вода свергалась с высоты около десяти футов. В этой своей части он был несудоходен.

– Вот, наверное, тот водопад, о котором упоминал Дебоно! – воскликнул доктор.

Река расширялась и была усеяна многочисленными островками; их Самуэль Фергюссон рассматривал с особым вниманием. Казалось, он ищет какой‑то ориентир, которого ему пока не удавалось найти.

Несколько негров подплыли на лодке под самый шар. Кеннеди приветствовал их выстрелом из карабина. Не причинив им вреда, выстрел этот, однако, заставил их как можно скорее добраться до берега.

– Счастливого пути! – прокричал им Джо.– На их месте я не рискнул бы вернуться, я бы здорово испугался чудовища, которое ревет и гремит.

Но вот доктор Фергюссон схватил подзорную трубу и направил ее на островок посредине реки...

– Четыре дерева!– закричал он.– Смотрите, вон там! Действительно, на берегу островка росли четыре дерева.

– Это остров Бенга. Да, конечно, он!– прибавил доктор.

– Ну, и что из этого? – спросил Дик.

– Да то, что мы с божьей помощью спустимся здесь.

– Но там, кажется, есть люди, мистер Самуэль,– заметил Джо.

– Ты прав. Если я не ошибаюсь, вон там кучка туземцев человек в двадцать,– подтвердил Кеннеди.

– Мы живо обратим их в бегство, это не так уж трудно,– ответил Фергюссон.

– Ну, что ж, сказано – сделано,– ответил Дик. Когда «Виктория» спускалась к островку, солнце стояло в зените.

Негры, принадлежащие к племени макадо, стали громко кричать. Один из них размахивал шляпой из древесной коры. Кеннеди прицелился в нее и выстрелил,– шляпа разлетелась на куски.

Это вызвало страшное смятение. Негры бросились в реку и вплавь перебрались на тот берег. Оттуда немедленно посыпались град пуль и туча стрел. Но «Виктория», зацепившаяся за расселину скалы, была недосягаема. Джо соскользнул на землю.

– Лестницу!– закричал доктор.– Кеннеди, за мной!

– Что ты хочешь делать, Самуэль?

– Давай спустимся, Дик,– ты мне нужен как свидетель.

– К твоим услугам.

– А ты, Джо, сторожи хорошенько.

– Будьте спокойны, сэр, я за все отвечаю.

– Ну, идем же. Дик,– торопил доктор.

Сойдя на землю, он повел, своего друга к группе скал, возвышавшихся на краю острова. Здесь он принялся что‑то искать среди кустарников и при этом в кровь исцарапал себе руки. Вдруг он схватил охотника за плечо.

– Смотри!‑проговорил он.

– Буквы! – закричал Кеннеди.

В самом деле, на скале очень ясно вырисовывались две буквы: А и Д.

– А и Д – это собственноручная подпись Андреа Дебоно, исследователя, дальше всех поднявшегося вверх по течению Нила,– объяснил доктор.

– Вот это действительно неопровержимо, дорогой мой Самуэль!

– Теперь ты, наконец, убедился?

– Это Нил. Теперь уж сомневаться невозможно.

Фергюссон тщательно срисовал эти драгоценные инициалы, точно придерживаясь их величины и формы, и, взглянув на них в последний раз, сказал:

– А теперь вернемся к нашей «Виктории».

– И не теряя времени,– прибавил Кеннеди,– ибо, видишь, несколько туземцев уже собираются плыть сюда.

– Теперь для нас это неважно. Пусть бы ветер еще несколько часов нес нас к северу, и тогда мы будем в Гондокоро, где сможем пожать руки нашим землякам.

Через десять минут «Виктория» величественно поднималась в воздух. Доктор Фергюссон, в ознаменование достигнутого успеха, развернул флаг Англии.

 

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

 

Нил.– «Дрожащая» гора.– Воспоминание о родине.– Рассказ арабов.– Ньям‑ньям.– Умные мысли Джо.– «Виктория» лавирует.– Подъемы аэростата.– Мадам Бланшар.

– В каком направлении мы летим? – спросил Кеннеди своего друга, видя, что тот смотрит на компас.

– Мы летим на северо‑северо‑запад.

– Черт побери, это ведь не север!

– Конечно, нет, Дик. И боюсь, что нам трудновато будет добраться до Гондокоро. Обидно, но не надо забывать, что нам уже удалось соединить воедино труды исследователей, двигавшихся и с востока и с севера. Нет! Жаловаться нам не приходится.

«Виктория» мало‑помалу удалялась от Нила.

– Ну, бросим же последний взгляд на эти широты – предел, которого не могли переступить самые отважные путешественники,– проговорил Фергюссон.– Именно здесь обитают те враждебные европейцам племена, о которых упоминали Питрик, Арно, Миани и молодой путешественник Лежан, которому, надо сказать, мы обязаны лучшими трудами о верховьях Нила.

– Значит, Самуэль, наши открытия не противоречат научным гипотезам?– спросил Кеннеди.

– Нисколько. Белая река, Бахр‑эль‑Абиада, вытекает из озера, громадного, как море; здесь и берет свое начало Белый Нил; поэзия от этого без сомнения проиграет; этой королеве рек охотно приписывали небесное происхождение; древние называли ее Океаном и чуть ли не верили, что она течет прямо с солнца! Но приходится идти на уступки и время от времени принимать то, чему учит нас наука; ученые, быть может, будут не всегда, а поэты всегда найдутся.

– А вон, видны водопады,– сказал Джо.

– Это водопады Македо, находящиеся на третьем градусе широты,– отозвался Фергюссон.– Да, это они. Как жаль, что нам не удалось еще несколько часов пролететь над Нилом,– добавил он.

– Там, впереди нас, виднеется горная вершина,– заметил охотник.

– Это гора Логвек, называемая арабами «Дрожащая» гора, (23) – пояснил доктор.– Все эти места посетил Дебоно, путешествовавший под именем Латиф Эфенди. Надо сказать, что племена, живущие по берегам Нила, постоянно враждуют между собой и ведут бесконечные кровопролитные войны. Вы представляете себе, какой страшной опасности подвергался Дебоно в такой обстановке?

Тут ветер стал нести «Викторию» на северо‑запад. Чтобы избежать вершины горы Логвек, пришлось искать иное воздушное течение.

– Друзья мои,– обратился Фергюссон к своим спутникам,– в сущности только сейчас и начинается наш перелет через Африку. Ведь до сих пор мы чаще всего шли по стопам наших предшественников. Теперь же мы пускаемся в края, совершенно неведомые. Хватит ли у нас на это смелости?

– Конечно! – в один голос крикнули Дик и Джо.

– Ну, тогда в путь‑дорогу! И да поможет нам небо! Пронесясь над оврагами, лесами и разбросанными там и сям селениями, наши путешественники в десять часов вечера были у пологих склонов «Дрожащей» горы.

В этот памятный день, 23 апреля, «Виктория», увлекаемая сильнейшим ветром, пролетела за пятнадцать часов расстояние в триста пятнадцать миль.

Но во время последней части этого перелета настроение у аэронавтов было подавленное. В корзине царила полнейшая тишина. Был ли поглощен доктор Фергюссон мыслями о своих открытиях? Задумались ли его спутники о том, что ожидает их в совершенно неведомых краях? Все это было, конечно, а в придачу нахлынули еще воспоминания о родине и далеких друзьях. Один только Джо продолжал смотреть на все философски, считая совершенно естественным, что родина, находясь так далеко, не может быть одновременно и здесь. Но он уважал молчание Самуэля Фергюссона и Дика Кеннеди.

В десять часов вечера «Виктория» стала на якорь против «Дрожащей» горы. Здесь путники плотно поужинали и хорошо выспались, поочередно неся вахту.

Утром они проснулись в лучшем настроении, чем накануне. Погода была хорошая, и дул благоприятный ветер. За завтраком Джо так развеселил своих спутников, что они окончательно пришли в хорошее настроение.

Страна, где они находились, была огромна, на границах ее тянулись горы Лунные и Дарфур. По величине она равнялась чуть ли не всей Европе.

– Мы, должно быть, сейчас летим над местностью, где, по предположениям ученых, находится царство Усога,– сказал доктор.– Географы считают, что в центре Африки существует огромная впадина с необъятным озером. Посмотрим, правы ли они.

– Но откуда могли взяться подобные предположения? – спросил Кеннеди.

– Видишь ли, они основаны на рассказах арабов; это народ словоохотливый, пожалуй даже слишком. Некоторые из путешественников, побывавших в Казехе и у Великих озер, встречали там невольников из Центральной Африки и расспрашивали их об их родине. От сопоставления всех этих рассказов и возникла такая гипотеза. Но надо сказать, что в таких рассказах всегда бывает какая‑то доля истины. Мы видели, что предположения об истоках Нила оказались верными,– добавил Фергюссон.

– Да, ничего не может быть вернее,– отозвался охотник.

– И вот на основании таких свидетельств и были сделаны попытки составить карты, конечно, весьма приблизительной точности,– продолжал доктор.– Одна из таких карт в моем распоряжении, и я в пути, по мере надобности, буду ее исправлять.

– А эта страна вся населена? – спросил Джо.

– Конечно, и населена довольно‑таки несимпатичными племенами,– ответил доктор.

– Так я и думал!

– Все эти разрозненные племена известны под общим названием «Ньям‑ньям»,– рассказывал доктор,– а это не что иное, как звукоподражательное слово, изображающее жевание.

– Отлично!– воскликнул Джо.– «Ньям‑ньям».

– Но, знаешь, милый мой Джо, если бы ты лично вызвал это звукоподражание, то, я думаю, не находил бы его таким забавным.

– Что вы хотите сказать, сэр? – вскричал Джо.

– Да то, что эти самые туземцы считаются людоедами.

– И это достоверно?

– Совершенно достоверно. Предполагалось также, что у них есть хвосты, как у четвероногих, но скоро убедились, что хвосты принадлежат шкурам зверей, которые они носят.

– Жаль все‑таки, что у них не имеется хвостов: ими так удобно отгонять москитов,– заметил Джо.

– Возможно, что и удобно, но, видишь ли, милый мой, это надо отнести к области басен: это вроде собачьих голов, которые. путешественник Бр+н‑Ролле якобы видел у некоторых племен.

– Собачьи головы! Ну, это тоже удобно: можно лаять и питаться человеческим мясом.

– Ну вот что, к несчастью, достоверно,– продолжал доктор,– так это то, что племена эти чрезвычайно свирепы и очень падки до человеческого мяса, которое всегда жаждут раздобыть.

– Уж, надеюсь, они не польстятся на мою особу! – воскликнул Джо.

– Смотрите‑ка, чего захотел! – заметил охотник.

– Да, да, мистер Дик. Если когда‑нибудь мне и суждено быть съеденным во время голода, то я хочу, чтобы мною воспользовались вы с моим доктором. Но кормить собой негров... Фу! Никогда! Я умер бы от стыда.

– Хорошо, милый мой Джо,– отозвался на это Кеннеди.– Значит, решено: в случае чего, мы с Самуэлем будем на тебя рассчитывать.

– К вашим услугам, господа.

– А знаешь. Дик, почему Джо сказал нам это? – вставил доктор.– Да чтобы мы его как можно лучше откармливали.

– Что же? Быть может, и так,– согласился Джо.– Ведь человек весьма эгоистичное животное.

После полудня небо заволокло теплым туманом, поднимавшимся от земли. Сквозь него едва можно было различить, что делалось внизу. И вот доктор, боясь наткнуться на какую‑нибудь вершину, решил сделать остановку в пять часов. Ночь прошла благополучно, без всяких приключений, но ввиду полнейшей темноты пришлось быть особенно настороже.

На следующее утро подул очень сильный муссон. Ветер врывался снизу во впадины шара и трепал вовсю придаток, через который проходили в шар трубки с газом. Его пришлось укрепить веревками, что очень ловко проделал Джо. При этом он убедился, что шар по‑прежнему закрыт совершенно герметически.

– Это обстоятельство вдвойне важно для нас,– заметил Фергюссон.– Прежде всего мы не теряем драгоценного газа, а кроме того, не оставляем вокруг себя легко воспламеняющегося вещество, которое в конце концов загорелось бы и вызвало бы пожар.

– Да, это было бы довольно неприятным приключением,– проговорил Джо.

– А скажи, Самуэль, мы в этом случае стремглав полетели бы на землю? – поинтересовался Дик.

– Стремглав – нет. Газ горел бы спокойно, и мы спускались бы постепенно. Подобный случай произошел с французской воздухоплавательницей, мадам Бланшар. Она, пуская фейерверк, умудрилась поджечь свой шар. Но она не полетела камнем вниз и уцелела бы, если бы ее корзина не стукнулась о какую‑то трубу, причем эта злосчастная мадам Бланшар была выброшена на землю.

– Будем надеяться, что ничего подобного с нами не случится,– сказал охотник.– До сих пор наш полет мне не казался опасным, и я не предвижу препятствий, которые помешали бы нам благополучно добраться до цели.

– Я тоже держусь твоего мнения, дорогой Дик,– сказал Фергюссон.– Надо заметить, что до сих пор несчастья с воздухоплавателями всегда происходили или по их неосторожности, или вследствие плохого устройства шаров. И вообще на несколько тысяч сделанных подъемов приходится не более двадцати смертных случаев. Для аэронавтов наибольшую опасность представляют спуски и подъемы. И тут мы Должны быть особенно осторожны и предусмотрительны.

– А теперь надо завтракать,– заявил Джо,– и пока мистер Дик не найдет способа угостить нас добрым куском дичи, придется довольствоваться мясными консервами и кофе.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

 

Небесная бутылка.– Сикомор‑пальма.– Мамонтовые деревья.– «Дерево войны».– Проект крылатой колесницы.– Битва двух племен.– Резня.– Вмешательство свыше.

Ветер усиливался и делался порывистым. «Виктория» все время меняла направление. Ее бросали то к северу, то к югу, и она никак не могла встретить постоянное воздушное течение.

– Мы как будто несемся быстро, но в сущности не очень‑то подвигаемся вперед,– проговорил Кеннеди, заметив частые колебания магнитной стрелки.

– "Виктория" летит со скоростью по крайней мере полутораста километров в час,– отозвался Фергюссон.– Наклонитесь оба, и вы увидите, с какой быстротой мелькают все предметы под нами. Взгляните‑ка! Этот лес будто несется нам навстречу.

– И вот он уже сменился поляной,– заметил охотник.

– А вместо поляны теперь селенье,– объявил через несколько минут Джо.– Ну, до чего же озадаченные и растерянные лица у этих негров!

– Оно и понятно,– ответил доктор.– Ведь когда французские крестьяне впервые увидели воздушный шар, они начали стрелять в него, приняв за какое‑то чудище. После этого, согласитесь, что же взять с суданского негра. Ему‑то уж совершенно простительно таращить глаза при виде нашей «Виктории».

– Ей‑ей, мне очень хочется,– конечно, с вашего, сэр, позволения, сбросить пустую бутылку! – заявил Джо, когда «Виктория» пронеслась над одним селением футах в ста от земли.– Если только эта бутылка целой и невредимой долетит до негров, они, пожалуй, начнут ей поклоняться, а разбейся она‑из ее осколков, верно, понаделают себе талисманов.

Говоря это, Джо швырнул вниз бутылку; она тотчас же разлетелась вдребезги, а туземцы с пронзительными криками разбежались по своим хижинам.

– Взгляните‑ка вон на то дерево! – немного погодя закричал Кеннеди.– Сверху оно одной породы, а снизу – другой.

– Ну и страна! Подумайте только, здесь деревья растут одно над другим!‑закричал Джо.

– На обломанный ствол сикомора нанесло плодородной земли, а в один прекрасный день ветром бросило туда же зерно пальмы, и оно там проросло, как обыкновенно прорастает в грунте.

– Вот славный способ!– воскликнул Джо.– Я его непременно введу у нас в Англии. Это было бы очень недурно для лондонских парков. И уж говорить нечего, как этим можно увеличить количество фруктов в садах! У нас были бы сады в несколько этажей. Особенно такая штука пришлась бы по вкусу мелким землевладельцам.

В этот момент надо было поднять «Викторию», чтобы перелететь через вековой банановый лес вышиной более трехсот футов.

– Что за великолепные деревья!– воскликнул Кеннеди.– Я не могу себе представить что‑либо красивее этих величественных лесов. Ты только взгляни, Самуэль!

– Да, дорогой Дик, в самом деле эти бананы удивительно высоки,– отозвался Фергюссон.– Но, надо тебе сказать, в лесах Америки они никого не поразили бы.

– Как? Ты хочешь сказать, что существуют еще более высокие деревья?

– Да, конечно,– так называемые мамонтовые. В Калифорнии, например, нашли кедр вышиною в четыреста пятьдесят футов. Это будет повыше башни на здании парламента и самой высокой египетской пирамиды. Ствол внизу имеет сто двадцать футов в окружности, а судя по концентрическим слоям его древесины, ему не более не менее как целых четыре тысячи лет с лишним.

– Ну, тогда, сэр, здесь нет ничего удивительного,– вмешался в разговор Джо.– Если живешь четыре тысячи лет, так уж, понятно, будешь высокого роста!

Пока доктор рассказывал, а Джо подавал реплики, лес кончился и на смену ему показалось множество хижин, расположенных вокруг площади. Посредине площади одиноко росло дерево. При виде его Джо закричал:

– Ну, если на этом дереве четыре тысячи лет растут подобные цветы, то я его не поздравляю!

И он указал на ствол гигантского сикомора, кругом заваленный человеческими костями. Цветы же, о которых говорил Джо, были недавно отсеченные человеческие головы, висевшие на кинжалах, воткнутых в кору дерева.

– У людоедов такое дерево называется «деревом войны»,– пояснил Фергюссон.– Индейцы сдирают кожу с головы своих жертв, а африканцы – те отсекают им всю голову.

– Это, конечно, вопрос моды,– заметил Джо. Но уже селение с окровавленными головами скрылось из глаз, а вместо него развернулась картина не менее отталкивающая: там и сям валялись брошенные на растерзание гиенам и шакалам полуобглоданные человеческие трупы.

– Это, должно быть, трупы преступников,– сказал доктор.– По крайней мере я знаю, что в Абиссинии преступников кидают на съедение диким зверям.

– Не скажу, чтобы это было более жестоко, чем виселица,– отозвался шотландец.– Только грязнее, вот и все.

– А на юге Африки,– продолжал рассказывать доктор,– преступника запирают в его собственной хижине со всем его скотом, быть может, даже и с семьей, а затем поджигают. Вот это действительно жестокость. Но если виселица менее жестока, то все‑таки я согласен с Кеннеди, что и это варварство.

Тут Джо разглядел своими зоркими глазами несколько стай хищных птиц, паривших в воздухе, и указал на них своим спутникам.

– Да это орлы! – закричал Кеннеди, смотря в подзорную трубу.– Чудесные птицы! Они несутся с неменьшей быстротой, чем мы.

– Только бы они не напали на нас,– проговорил Фергюссон.– Эти орлы, поверьте, для нас страшнее диких зверей и диких племен!

– Вот еще! Мы их живо разгоним ружейными выстрелами,– отозвался охотник.

– Я предпочел бы все‑таки, дорогой Дик, не прибегать к твоему искусству,– возразил Фергюссон,– ведь тафта, из которой сделан шар, не выдержит и первого удара их клюва. Но, к счастью, мне кажется, наш шар скорее напугает этих страшных птиц, чем привлечет их.

– Ах! Мне пришла мысль! – воскликнул Джо.– Сегодня положительно они приходят ко мне целыми дюжинами. Знаете, если бы нам умудриться запрячь этих самых орлов в нашу корзину, они потащили бы нас по воздуху.

– Этот способ предлагался серьезно,– заметил доктор,– но боюсь, что он мало применим к таким норовистым существам.

– Мы бы их выдрессировали,– развивал свою идею Джо,– вместо удил надели бы на них наглазники, с помощью которых мржно было бы, закрывая то один, то другой глаз, поворачивать их налево и направо, а закрывая им оба глаза, заставлять их останавливаться.

– Уж позволь мне, милый Джо, предпочесть твоей орлиной упряжке попутный ветер – это и вернее и не требует пищи,– ответил доктор.

– Пусть будет по‑вашему, сэр, но от своей мысли я всетаки не отказываюсь.

Был полдень. «Виктория» последнее время подвигалась медленнее: земля уже не неслась, а только проходила под нею.

Вдруг раздались крики и свист. Путешественники нагнулись. Взору их предстало зрелище, очень их взволновавшее. Два племени с ожесточением сражались, пуская в воздух тучи стрел. Воины, стремясь уничтожить друг друга, не замечали появления «Виктории». В этой чудовищной свалке участвовало приблизительно человек триста, и большинство из них было окровавлено. Вся эта картина производила самое отвратительное впечатление.

Когда, наконец, «Виктория» была замечена, битва на время прекратилась, но завывания стали еще ужаснее, и в корзину полетело несколько стрел, из которых одна пронеслась так близко, что Джо умудрился схватить ее.

– Давайте‑ка поднимемся повыше, где нас не достанут стрелы,– крикнул Фергюссон.– Будем как можно осторожнее! Рисковать нам нельзя.

Битва возобновилась; снова были пущены в ход топоры и копья. Не успевал кто‑нибудь свалиться на землю, как его противник уже отсекал ему голову. В этой бойне принимали участие и женщины: они подбирали отрубленные окровавленные головы и складывали их на поле битвы. Между женщинами происходили схватки из‑за этих отвратительных трофеев.

– Ужасное зрелище! – с омерзением воскликнул Кеннеди.

– Скверные людишки,– проговорил Джо.– А впрочем, одень их в военную форму, и они были бы не хуже всяких других солдат.

– Меня так и подмывает принять участие в этой битве! – вырвалось у охотника, размахивающего своим карабином.

– Ни в коем случае!‑крикнул Фергюссон.– Зачем нам вмешиваться в то, что нас совсем не касается? Ты хочешь разыграть роль провидения, а сам даже не знаешь, кто тут прав, а кто виноват. Скорее, скорее подальше от этого отталкивающего зрелища! Если бы великие полководцы могли взглянуть вот так, сверху, на театр своих действий, они, пожалуй, потеряли бы вкус к проливаемой ими крови и завоеваниям.

Вождь одной из диких орд выделялся своим огромным ростом и геркулесовской силой. В одной его руке было копье, которое он то и дело вонзал в гущу вражеского отряда, в другой – топор, которым он работал не менее беспощадно. Вдруг этот Геркулес отшвырнул далеко от себя копье, бросился к одному раненому, отсек топором ему руку, схватил ее и с наслаждением впился в нее зубами.

– Ах, какой отвратительный зверь! – закричал Кеннеди.– Нет, я более не в силах терпеть!

И вождь с простреленной головой свалился навзничь. Тут воины его словно оцепенели. Эта сверхъестественная смерть вождя страшно напугала их и в то же время воодушевила их противников. В один миг половина сражавшихся убежала с поля битвы.

– Поищем повыше течение, которое поскорее унесло бы нас отсюда,– промолвил доктор.– Это зрелище, признаться, возбудило во мне отвращение.

Но Фергюссону не удалось улететь своевременно. И наши путешественники увидели, как победители набросились на убитых и раненых, как вырывали они друг у друга еще т+плые куски человечьего мяса и с жадностью пожирали их.

– Тьфу! Это омерзительно!– крикнул Джо.

Но вот «Виктория», увеличившись в объеме, стала подниматься. Еще несколько минут до нее долетал вой озверевшей орды, и затем ее унесло на юг, а ужасающая сцена резни и людоедства осталась позади. Шар летел над холмистой местностью, по которой текли к востоку многочисленные речки и ручьи; они без сомнения впадали в те притоки озера Ну и реки Газелей, любопытное описание которых дал Лежан.

С наступлением ночи «Виктория», пролетев в этот день сто пятьдесят миль, бросила якорь у 27(sup)o(/sup) восточной долготы и 4(sup) северной широты.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

 

Странные крики.– Ночное нападение.– Кеннеди и Джо на дереве.– Два выстрела.– «Ко мне! На помощь!» – Ответ по‑французски.– Утро.– Миссионер.– План спасения.

Ночь была очень темна. Доктор Фергюссон не мог определить, где именно они спустились. Якорь зацепился за вершину очень высокого дерева, которое едва вырисовывалось в ночном мраке. Как всегда, доктор нес первую вахту с девяти часов вечера, а в полночь его сменил Кеннеди.

– Смотри же, Дик, сторожи хорошенько,– наказал ему доктор.

– А разве есть что‑либо новое!

– Нет как будто. Но мне показалось, что внизу, под нами, слышатся какие‑то неясные крики. Ведь в сущности я не знаю, куда нас занес ветер, а излишняя осторожность повредить не может.

– Ты, Самуэль, должно быть, слышал вой диких зверей.

– Нет, мне почудилось совсем другое... Ну, одним словом, при малейшей тревоге буди меня немедленно.

– Можешь быть совершенно спокоен.

Доктор еще раз внимательно прислушался, но кругом все было тихо, и он, бросившись на постел<