Распутина Владимира Петровича своей сестре Глафире.

Папа, Владимир Петрович Распутин (1916гр.) был призван на действительную службу в Армию в июне 1940 года. 15 января 1941 года умер его отец. Старший брат Василий (1910гр.) также был мобилизован на Флот. Дома остались мать Зинаида Михайловна (1887гр.) и двое детей – сестра Глафира (родилась 10 апреля 1922 года) и братик Костя (родился 3 января 1926 года). С 12 августа 1941 года папа в составе 88 стрелковой дивизии участвовал в боевых действиях против немецких оккупантов на Карельском фронте. 7 сентября 1941 года он получил первое ранение. 10 октября 1942 года получил первую государственную награду – медаль “За боевые заслуги”.

Эти письма мне прислала сестра Галина. Она в июле 2011 года вместе с сестрой Ниной ездили в Украину к тёте Гране (Глафире). Тётя Граня уже старенькая и очень слаба, но приняла племянниц с радостью. Там дочь тёти Грани Вера Павловна показала эти письма и разрешила сделать с них копии.

 

Добрый день! Здравствуй дорогая сестрица Глафира, я твой брат Володя шлю привет и массу наилучших пожеланий. В первые сообщаю, что я понемногу начинаю поправляться и вероятно, скоро поеду на фронт, то тебе присылаю свои фотокарточки, и ты их побереги до моего возвращения, а то сейчас здесь их хранить негде, так же испортишь. А если и не вернусь, то пусть они послужат моим последним маленьким подарочком.

Глафира, эти фотокарточки были тоже в этих боях, интересная их была история. Ну ладно, я много писать не буду и если вернусь, то будет что рассказать…. 12 ноября 1941года.

 

С красноармейским приветом Володя. В первые сообщаю – я совершенно здоров, вступил в строй мстить за свою пролитую кровь, за своих товарищей и главное – нужно оправдать правительственную награду. Сейчас мне письма пишите по адресу 191 ППС 31 гв. ОБС т/к рота.

Много писать нечего. К условиям жизни привыкать пришлось не много, обстановка знакомая – друзья встречают хорошо. Кругом поздравляют с выздоровлением. Ну, я пожалуй на этом и кончу. Крепко жму ваши правые. Глафира, сообщи мой адрес брату Васи. Я ему ещё не писал. Передай привет всем знакомым и Али. Пишите все деревенские новости. Жду….

 

В первые спешу сообщить, что я письма получаю от тебя чаще всех, вот и тебе решил написать маленькую записочку. Поблагодарить тебя за твою заботу обо мне. Меня ваши письма очень веселят и я ими очень доволен. Глафира, вот когда добьёмся победы и если я вернусь - жив и здоров, то я тебя никогда не забуду. Постараюсь быть не должным, а если что случится, то не вспоминай лихом. Но я Глафира, свою голову дёшево не отдам этим фашистским извергам.

Мне сейчас всё хочется мстить и мстить за свою пролитую кровь и за своих товарищей павших в этой схватке.

Ну, я, пожалуй, на этом и кончу, ещё прошу, передай красноармейский привет Маруси Клекашевой и Гали и Ал. Ив. и ещё Карачаровой Ниночке (крестнице) и всему их семейству. А так же пусть примут от меня привет все родные и знакомые. А затем крепко жму твою правую, брат Володя…. 28 января 1942 года. 2 часа ночи.

 

Привет с фронта! Здравствуй моя дорогая и любимая сестра Глафира. Шлю я свой сердечный привет и тысячу наилучших пожеланий в твоей работе и личной жизни в твоих молодых и цветущих годах.

В первые сообщаю, что я вчера от тебя получил письмо, в котором ты писала, что едешь сегодня работать на новое место, но какого числа это было написано мне – неизвестно, так как число не проставлено и штамп был не ясный. Ну ладно, это ничего не значит, но я уверен, что ты находишься уже в селе Порог. Прошу я тебя, дорогая сестрица не забывай мамашу, пиши ей письма и помогай ей - чем можешь, что будет в твоих руках.

Но а мы тебя не забудем, когда вернёмся. Ты в это тоже должна верить, так как я тебя и до службы в Армии любил как единственную сестру. Мне для тебя было ничего не жаль, а подчас я гордился тобой, как родной сестрой. Мы с тобой были очень часто вместе на вечерах, на танцах. И когда мы вместе, то нам всегда было весело и других развеселить умели. Очень мне врезались в память дни – когда мы ходили к празднику в Б.Бор. Ты, наверное, тоже помнишь, какой это был замечательный праздник, что очень многие на нас обратили внимание и говорили только про нас положительно.

А день - то какой был?! Сначала дождь, когда ходили в летних майских костюмах, а после зашли в помещение, где на нас нальнуло пыли и из шёлковых платьев у нас образовались чуть ли не брезент, когда они высохли. А как мы на второй день спешили в Мудьюгу и там взяли своё. А главное, как ехали обратно, как всем хотелось спать и не хотелось ехать, то есть грести в вёсла против течения. И я вас оставил у д. Ванево спящих. Через что над нами, конечно, уж посмеялись - называя «гуляки». Всё это очень мило вспомянуть и поговорить бы вместе и посмеяться, как раньше.

И вот, дорогая сестрица, за это - то я и отдаю свою кровь капля по капле, чтобы возвратить эту же свободную счастливую жизнь и независимую от поганых гитлеровцев. Но, а если потребуется - отдам и жизнь для того, чтобы вам жилось свободно. И вы могли тоже свободно отдыхать, танцевать. А затем до свидания. Володя. 9 апреля 1943 года.

 

Добрый день! Дорогой и любимой сестре Глафире шлю свой сердечный привет и море наилучших пожеланий. В первые сообщаю, что я от тебя открыточку получил, которая писана 13.05.43г. а я получил 29.05.43г. Хоть письмо шло и значительно долго, да и срок, то есть путь неблизкий. Главное заключается не в том, что долго шло, а в том, что я письмо получил с родного дому от любимой семьи и сестры, с которой я провёл так много времени.

А этому маленькому письму я был очень рад, оно напоминает мне о многом прожитом в мирное время. Вспоминаются весёлые денёчки, когда мы с тобой много танцевали играли и пели. Вспоминаю и детство и молодость. На сегодняшний день в памяти остаются только воспоминания. А главное я сейчас остаюсь довольный тем, что получаю от тебя письма и из них вижу, что ты живёшь ещё пока хорошо, не видишь этих поганых гитлеровцев, а имеешь полные права гражданина Советского Союза. Это сейчас самое главное. И мы стремимся сейчас к тому, как бы больше освободить людей из гнета германского рабства. Обо мне не беспокойся, а только жди меня и ожиданием своим ты спасёшь меня. Живу я в общем хорошо, по-прежнему и весел и здоров. Время года можно сказать наступило золотое, соловьи напевают целую ночь и до того замечательно – просто ненаслушаешься. Кругом всё зеленеет и цветёт. 29.05.43года.

 

Глафира, тебе я пишу мало лишь потому, что писать большие письма условия не позволяют, а хочется сообщить тебе одно, что я по-прежнему здоров. Это сейчас самое основное. Глафира, я от тебя узнал из этого письма, что ты крепко поработала с годовым отчётом и за это тебе дали отпуск побывать дома у мамаши. Это очень хорошо. У мамы, значит, был большой праздник. Это были гости ты и Костя.

Да, скоро ли соберёмся к маме все вместе? Уж очень хочется на всех посмотреть. Ещё из твоего письма вижу, что тебя повышают в должности. Скоро получишь специальность бухгалтера. Специальность хорошая и работа чистенькая. Глафира, вот у нас получается не складно, всё грубим, хотя не очень, но получается ерунда. Я же не знал ваших обстановок и немного Кости погрубил, а пожалел старушки – матери. Ведь она старая и ей трудно доставать деньги, а она ещё так много помогает Кости.

Конечно, это очень хорошо, что Костя не ленится и ухаживает за огородом, может, не спал ночами, зато сейчас живётся легче, даже люди завидуют. Мама значит, эти продукты с огорода продаст и помогает ему. Сейчас мне всё ясно.

Глафира, я сейчас можно сказать, не замечаю ни праздников - ни будней. Работёнка всё спешная. Глафира, ты может, слышала в сводках, как мы освободили станцию и райцентр Дно? За что нашей части присвоено звание Дновская.

Писать больше нечего. Остаюсь с приветом твой брат Володя.

 

Привет с фронта! Добрый день! Здравствуй дорогая и любимая сестричка Глафира. Получил от тебя письмо, которому был очень рад. Из письма вижу, что заботишься ты о старушке мамаши, вот тебе за это большущее спасибо.

Люби и уважай её Глафира, ведь у нас она стала уже старая и слабенькая, а её наша забота обадривает хоть немножечко, и она всё трудится, сколько может, где бы ей нужно уже давно отдых дать, но видно уж время не такое, чтобы отдыхать. И веселить друг друга приходится только через письма.

Сейгод вот она засеяла свой огород, будет ждать урожай. Всё это очень интересно и хорошо, если бы до этого времени разбить нам поганых гитлеровцев и приехать помочь мамаши убрать этот урожай, тогда ей от радости пришлось бы плакать.

Глафира, ведь и мамаша о тебе тоже немало заботится. Да и сейчас и днём и ночью всё мечтает о нас: “Где они? Как они? И что будет дальше”. Ведь эти мечты у неё отнимают многое и чтобы не заставлять ей много о нас мечтать, то нужно о ней заботиться, писать ей как можно чаще, и тебе если представится возможность побывать у неё. Ведь она, когда прочитает письмо, видит нас вокруг себя и такими весёлыми и дружными, какими мы были дома. Она от нас плохого никогда не видала и ничего не видела, так как мы стремились только к хорошему и жили все дружно.

Глафира, я, пожалуй, сегодня на этом оборву своё письмо. Писать ещё хочется многое, но минутки свободного времени перетекают и я начинаю спешить. 16 июня 1943г.

 

Добрый день! Здравствуй дорогая и любимая сестрица Глафира. С приветом брат Володя. В первые сообщаю, что я от тебя получил письмо уже дня два, с ответом немного попризадержался, а именно потому, что хочу написать большое письмо, но время (свободного) было в эти дни очень ограничено, вот и воздержался, а сегодня располагаю, на это хватит, и к тому же сегодня по телефону получил привет от тебя через одного мальчика. Он оказывается, с тобой уже давно имеет письменную связь, но для меня был всё большой секрет очень долгое время.

Узнал он тебя, оказывается, из моих рассказов. Ведь я среди своих боевых товарищей вспоминаю тебя очень часто. Как мы ходили вместе на вечера, вместе танцевали и вообще как дружно мы с тобой жили.

Многие друзья просили у меня твоего адреса, но я не считал это нужным, так как ты мою настоящую жизнь знаешь, а также и моих товарищей, а этот мальчик очень редко получает письма, вот и вздумал заиметь знакомство. Посмотрел на моём письме написанный для тебя адрес и скопировал его. Конечно, я верю, что у тебя больше свободного времени, чтобы написать ответ на письмо фронтовика, хоть какой бы он не был, но поскольку он пишет письма, то и ждёт ответ. А ты знаешь, как ждут писем на фронте, или ты может, этого ещё не знаешь, хотя и это почувствовать можно со всей глубиной своего сердца только здесь.

Здесь дорогая сестрица, когда я получаю от тебя письмо или от родного или знакомого и с очень большой жадностью читаю написанные строки, а сам умственно ещё вдобавок разговариваю очень о многом.

Этот разговор заглушает самые сильные взрывы, которые (проходят) ощущаются рядом. Также и этот мальчик ждёт твоего письма с каждой почтой.

Глафира, сейчас ещё немного опишу вашей жизни в твоём последнем письме. Вижу, что вы живёте не плохо, чему я очень рад. А ещё даю тебе большое спасибо за заботу о нашей старушке мамаше.

Глафира, ведь я знаю прекрасно её характер и знаю всё, как она переживает тяжести, а особенно в жизни, ведь это и ты, наверное, ощущаешь, несмотря на твои молодые годы.

Вот как я уехал в Армию и с тех пор, сколько ей всего пришлось пережить. Сначала умер отец (мой и твой), после – война, я и Вася уехали на фронт и к тому же она моя мать, и не с меньшей же и для неё болью переносила мои раны начинённые осколками вражеских снарядов.

Сейчас вот от неё все мы откололись, то есть уехали в разные стороны и ей не с кем поговорить, поэтому она много плачет, а если когда ей в чём-либо подвезёт, то она и от радости плачет. Я верю, какая ей спала с плеч забота, когда она так удачно засеяла свой приусадебный участок.

Глафира, я это тоже верю, что у нас в деревне достаточно хороших, добрых людей, но есть и там злые, а именно те которые не чувствуют никакой тяжести и ответственности войны. Они не способны переживать это, и вертят хвостом направо и налево, но они честным людям не могут прямо смотреть в лицо.

Интересно бы на неё посмотреть, с каким она видом пришла к мамаши, к старушки, за помощью, когда сначала её так огорчила. Глафира, ты знаешь, я про кого пишу, а мне её именем не хочется пачкать свой беленький лист бумаги, я так на неё тоже не доволен. Нет в ней ещё человеческого чувства, как бы помочь фронту, или семье фронтовика, которая в чём-либо нуждается.

Глафира, вот если в чём будут трудности в вашей жизни, то обращайтесь к хорошим людям. Про злых - пишите мне. Я тоже кое-чем могу помочь, могу подкрутить хвоста этим людям, про которых писал уже выше, (через командование) и они будут не в силе. Хоть их и так с такими делами выведут на чистую воду. Хорошее дело всегда принимают во внимание и ценят его, а на плохое все смотрят сквозь пальцы. Ведь ей и самой неприятно, что она допустила это.

Ладно пожалуй, об этом и хватит, а то тебе и читать наскучило про такие дела, когда всё знаешь и понимаешь без моего письма.

Ещё кое-что спрошу про Васю. Вот как узнаете его адрес, то сразу ему сообщите мой и опишите обо мне, что живу хорошо, здоров и так далее…

Мне сообщайте о нем всё что знаете, ведь это очень интересно знать. Хотя запиской как будто бы писала мамаша, что он уехал на Дальний Восток.

Глафира, я вот тебе не описал о займе. Заём у нас прошёл очень организованно, подписались на один не меньше четырёх месячных окладов. Я вот сам подписался на 200 рублей и сразу же внёс наличными. А ставка красноармейская вам наверно известна. В общем, видно и по газетам как крепнет новый заем в нашей стране. Судя по всему, что вся страна стремится одной цели, разбить голову врага и вернуться снова к мирной жизни…. 21 июня 1943 года.

 

Добрый день! Здравствуйте дорогая мамаша, сестра Глафира и брат Костя. С приветом к вам ваш сын и брат Володя.

В первые спешу сообщить, что я вчера от вас получил сразу три письма, на что спешу дать ответ, отблагодарить вас за внимание ко мне. А так же большущее спасибо Глафиры за подарочек, он мне уж очень понравился – да не только мне, но и моим боевым товарищам. А мл. лейтенант дак очень просил его у меня. Он говорит, что тебе ещё пришлют, а у меня нет сестры, и местность оккупированная, «может быть, и нет родных».

Я ему пообещал, что тебе это сестрёнка устроит и лично, на твоё имя. Он согласился.

Если будет у вас на это возможность, прошу не отказать моей просьбы. Сможете выслать прямо на его имя, что бы он получил неожиданно. Его адрес такой же, как мой, он всегда со мной вместе, и он хорошо знает мамашу. Когда мама приезжала в Архангельск к Васи я с ним же ходил в гости. Его зовут Чепик Пётр Тимофеевич. Ну ладно об этом хватит. Сейчас ещё опишу о той «розе» которую Глафира прислала в письме. Получилось какое совпадение. Я дня два тому назад написал вам письмо о цветочках и воспоминаниях о них, так как я их очень любил и люблю и вот в этих ваших трёх письмах: в одном цветочек, а второй раскрыл, там был приклеен у Глафиры засушенный цветочек. Я и этому маленькому цветочку был очень рад. И цветной платок даже показал подполковнику. В общем, я со всеми делюсь своими радостными письмами, и в свободную минуту у нас находится достаточно разговоров о воспоминаниях по родине. Говорим каждый про свой родной дом и семейство, и каждому слушать очень приятно. В третьем письме сообщаете, что у Кости есть огромное желание учиться, учиться и учиться. И если на это есть какие-либо возможности, то прошу помочь в этом. Способности у него – это есть не плохие и плюс желание, он может быть хорошим грамотным человеком. А грамотный человек, что составляет - вы сами понимаете.

Ещё чиркну пару слов о своей жизни. Жизнь наша идёт своим чередом без особых изменений. И я думаю, что она может измениться только после войны. А сейчас пока здоров и идёт всё хорошо. Обуты и одеты не плохо, и кормят нас хорошо. Есть все условия, чтобы биться до победы, и нет сомнения – добьёмся. 16 июля 1943года.

 

Добрый день! Здравствуй дорогая и любимая сестра Глафира. Сегодня, то есть сейчас поговорили про домашнее житьё, или вернее, вспомнили немного про мирную жизнь, и у меня получилось большущее желание поговорить с тобой, а в действительности это невозможно, вот я и решил поговорить через письма.

В первые: ещё раз благодарю тебя за этот маленький подарочек. Подарочек мне твой очень понравился, да не только мне, но и моим боевым товарищам. А больше всех командиру взвода. Он у меня очень его просил подарить ему, но я сказал, что у меня сестрёнка хорошая – сделает и для вас. И если это тебе возможно, то постарайся. Я в предыдущем письме писал это же самое, но выслал письмо на мамашу.

Я знаю, что вы мои письма часто читаете вместе, несмотря на то, что живёте друг от друга далеко.

Глафира, я очень люблю читать твои письма и как прочитаю, так обязательно воспоминаний появится, без конца.

И сейчас вот пишу, а сам мечтаю, как мы ездили на Мудьюгу к празднику, и я вас оставил и про Б.Бор, а больше всего это про Павлово, так как туда ходили чаще всего. В общем, много замечательных дней проведено у нас вместе. И ещё будет, и быть должно. Я сейчас представляю, как много приходится тебе заботиться и работать. Хоть ты живёшь и не дома, но всё хозяйство и забота о старушке матери возложена на тебя.

Я вот здесь переживаю последнее ваше письмо о том, что мамаши не дают, то есть не оказывают ни какой помощи, и писали, что бесполезно ехать в Онегу за помощью.

И вот если мамаша съездит в Онегу, там ничего не выйдет и Костя поедет учиться, тогда я постараюсь ходатайствовать через командование. Ещё напишите, чем больше нуждаетесь: деньгами или продовольствием.

Глафира, я интересуюсь, как всем этим обеспечена и ты.

Ну сейчас – то жить можно, только не ленись, дак грибов и ягод, всего сей год много. Это тоже продукт неплохой.

Я, правда, опишу о себе, что живу в лесу, а сходить за грибами или ягодами совсем некогда - всё работа.

Ну ладно, я пожалуй, на этом своё письмо и закончу, остаюсь здоров с приветом к вам брат Володя. 26 июля 1943 года. Полевая почта 03757 “Г”.

 

Привет любимой сестре Глафире от брата Владимира, шлю также тысячи наилучших пожеланий.

В первые спешу сообщить, живу не плохо, сегодня предвидится посмотреть концерт.

Завтра буду отмечать воспоминаниями день своего рождения. Тебе я письмо написал недавно, но вот сегодня снова появилось много воспоминаний и очень захотелось написать вам парочку строчек.

О себе писать нечего, вот сообщу, что весел и здоров как раньше. А раньше я какой был, вам это повторять не стоит. Настроение у меня сменилось очень мало, разве детства во мне стало чуть-чуть меньше. А может быть потому, что здесь нет детей, люди все взрослые, самостоятельные и когда находишься в какой среде, безусловно, приходится приспосабливаться как к условиям жизни так же и к людям.

Но мы люди русские, привычные перенести на себе любые тяготы, а поэтому нам сейчас и фронт кажется родным домом.

Вот, если когда удастся двинуться в тыл, то сразу начинаешь скучать. Ведь здесь есть такие хорошие друзья, с которыми я уже 4-ый год делю и радость и горе пополам. Вот по ним и скучаю.

Глафира, я на этом, пожалуй, закончу. Крепко жму руку и целую, твой брат Володя. 27 июля 1943 года. 19 часов. Жду ответ.

 

Добрый день! Здравствуй любимая сестра Глафира, вчера я получил ваше большое письмо, которому был беспредельно рад. Спасибо за внимание родная. Из писем вижу, живёшь неплохо, подчас скучаешь и очень ждёшь меня. Конечно: Жди меня и я вернусь, только очень жди.

И я питаю надежду на это. Вот как вернусь, отблагодарю тебя за то, что ты умела ждать, ожиданием своим и спасла меня.

Глафира, я знаю, что тебе эти слова очень знакомые, вы, наверное, не любите ждать так же как и мы, но мне лучше этих слов не подобрать. И я знаю, что они к этому подойдут.

Глафира, я после каждого вашего письма очень долго мечтаю, вспоминаю как мы хорошо и дружно жили, как вместе любили танцевать, петь, играть. Сейчас я не могу представить, как я сумел ли нет сейчас танцевать, так как не танцевал уже четыре года.

Но это не важно, лишь бы вернуться, а это всё надпомним. Не так ли?

Глафира, пиши мне письма и пиши обо всём, меня всё очень интересует.

Глафира, ты знаешь ещё с кем я имею связь, они тебе тоже пишут, пусть это будет между нами, но попрошу - напиши их мнение обо мне.

Вот я тебе тоже опишу можно сказать приключенческий случай, только вот если ты поймёшь о чём я пишу, то напиши что поняла всё и не упоминай факта, а то письма идут ко мне через станцию, они могут поинтересоваться и получится ерунда. Подойдя ближе к факту.

Мельников А. что вам пишет, очень заинтересован и хочет своими письмами заставить вас писать ему такие же большие письма, какие пишет он. Но вы как будто бы получили ещё письмо от Патракова, который чего писал – не знаю, а Мельников А. через это на Патракова разобиделся. В общем, получилась целая комедия. А это мне сказали друзья, которые с ними живут вместе. Я над ними очень долго смеялся. Как же им обоим хочется от тебя получать письма и к тому же стесняются меня, зная, что я с тобой имею хорошую связь. И знают, что знаешь ты, что мы с ними в одной части.

Ну ладно, я этим хочу сказать одно, что мы ждём писем не только от родных, но даже считаем за большое удовольствие получить письмо с тыла, несмотря на то, что не видали друг друга, но они кажутся нам родными.

Глафира, может быть, у вас тут есть деушки, желающие иметь связь с фронтом? То пускай пишут. Я могу познакомить с хорошими ребятами. У нас ещё есть очень много мальчиков, которые из оккупированной местности, с родными связи нет и деушек тоже. Переписываются только с товарищами по службе и очень желают иметь связь с деушками.

Ну ладно, на этом я и оборву свою записочку или письмо. О себе: живу – как всегда весел и здоров. Дела на фронте радуют не только вас или нас, а весь наш народ. На этом разрешите закончить, остаюсь с приветом брат Володя. 6 августа 1943 года.

 

Привет с фронта! Здравствуй дорогая сестра Глафира. Получил я твоё письмо, чему был беспредельно рад. И в тот же день получил письмо от Чепика с вашим небольшим подарком, тебя он очень благодарит за него и, наверное, уже написал письмо. А друзья все в голос «напиши, чтобы и мне такой же». Я ответил, что сколько может, вышлет поскольку знает, что  нам нравится, но дело в том, что сейчас мануфактурой, наверное, не торгуют, а полотном в особенности, так как идёт всё для фронта. Они соглашаются, но плохо. О себе писать нечего, живу без изменений, здоров. Когда получу ваше письмо, то сразу становится веселее. Я начинаю танцевать со своей неизменной “фронтовой подругой” (катушкой с проводом, прим.) и вспоминаю всё. На этом закончу. Целую, брат Володя. 20 августа 1943 года.

 

Добрый день! Здравствуй любимая сестра Глафира, шлю я тебе чистосердечный привет и массу наилучших пожеланий.

В первых строках своего письма спешу сообщить, я от тебя получил два письма, за что благодарен. Из твоих писем вижу, что живёшь неплохо, чему я очень рад. Вот ты ещё пишешь насчёт фото (видочик), который ты видела у мамаши. Я знаю, что тебе хочется на меня посмотреть в настоящий момент и не на такой фотографии как тут, но я лучшего не имею и вашу просьбу удовлетворяю. Высылаю вам плохое, но дорогое фронтовое фото. И если меня сколько-нибудь любишь как брата, то храни. Вот если суждено будет вернуться и мне встретиться с тобой, тогда мы возьмём её в руки и она мне напомнит очень многое. Тогда только ты сможешь понять, как мы можем переносить и радость и горе. Как взвешиваем трудности и никогда перед ними не останавливаемся.

Ну ладно, об этом хватит, ведь на бумаге все равно этого не выразишь.

А если всё описывать, то придётся писать целые романы. Да! Есть люди и такие, что пишут. И мы сами же будем читать, спустя несколько лет после войны и удивляться этим подвигам. А сейчас мы это считаем за будни. Привыкли к этой жизни и многого за собой не замечаем. Не видим своих подвигов, так как это делать мы и обязаны, обязаны жизнью защищать свою родину.

Глафира, тебе моё письмо покажется скучным, но уж извини, у меня сейчас такие мечты и я их ни чем не могу разогнать. Сегодня у нас передышка, а сердце так и просится в бой. Надеюсь на днях от тебя получить ещё письма и тогда постараюсь написать более аккуратно. Сейчас вот опять уже темнеет, спешу скорей закончить.

Глафира, передай от меня привет своей хозяйки и скажи ей, что я на самом деле был много моложе чем на фото сейчас. Помоги ей тоже, чем можешь, я вижу, хотя и не знаю её – она добрая. Не так - ли?

На этом и оборву своё письмо. Крепко жму правую и целую, брат Володя. 17-е Сентября 1943 года. Глафира, уже совсем темно. Я закончил, но зашёл лейтенант и просит написать чистосердечный привет. Тот самый, которому дарила платочек.

 

Добрый день! Здравствуйте сестра Глафира и брат Костя. Я вчера, то есть 25-9-43 получил от вас письмо, писанное у Кости, за что сердечно благодарю.

Из письма вижу, вы всё же частенько встречаетесь, обмениваетесь мнениями по хозяйству. А так же вижу, что и жизнь у вас идёт подходящая и своим чередом. Я вами очень доволен, что вы живёте всё-таки дружно. Слушаетесь мамашу, она вами довольна. В каждом своём письме вас хвалит, а мне очень приятно читать такие хорошие письма.

Я, правда, Костю когда-то в письме поругал за то, что очень небрежно и грязно пишет мне письма. Зато сегодня получил от него письмо, писанное в Кокоринском 16-9-43 хоть и не большое, но очень аккуратное, я даже удивился, что он так чисто может писать.

Из ваших писем так же вижу, что вы сей год корову опять прокормите, что меня очень радует. Ведь старушка мать о ней заботится больше всего. Вот когда я ещё уезжал в армию, а она говорила и плакала, что мне ни за что не прокормить, а вот благодаря вашей помощи она радуется четвёртый год и в особенности сейчас в такое суровое время.

Я пожалуй, на этом своё письмо заканчиваю – желаю: живите дружно. Близится час разгрома гитлеризма, а затем и час нашей встречи. Затем до свидания. Крепко жму правые и целую, брат Володя. 26 сентября 1943года.

 

Привет с фронта! Здравствуй дорогая сестра Глафира. Получил я твоё письмо уже давно, дня три или четыре назад, но не было свободной минуты, чтобы ответить. Но вот она наступила.

Глафира, ты меня ещё всё считаешь молодым, вот это хорошо, что я в твоей памяти остался таким, а в действительности я такой, как на том маленьком фото. Правда я бороды не ношу, а на усах появляются седые, то есть серебряные волоски. Они мне придают ещё более старческий вид. Но это не беда, вот как кончится война – побреемся - попудримся и, небось, какой-нибудь и я понравлюсь. Мне сейчас нравится, что я такой старый, но я с молодостью не прощаюсь и не прощусь никогда, тем лучше я с ней обращаюсь, чем старше мои года.

Глафира, здесь скучать приходится только очень редко. Вот, например, у нас передышка. Чувствуешь свободнее обычного но, ни деушек - ни танцев не видишь, вот через это немножечко и погрустишь. А кино у нас хотя и редко, но всё же бывает.

Глафира, вот это очень хорошо, что ты сейчас любишь танцевать. А я дак совсем разучился, ведь уже четыре года не танцевал. Ну ладно, буду надеяться, что научишь. Не так ли?

На счёт того, кто к вам в клуб приходит говорить не надо, я ведь всё понимаю. Ещё из письма вижу, Костя уехал учиться, ему и трудненько будет, но это ещё хорошо, если ему удастся кончить эту школу. Мне эта специальность очень нравится. Верю, что и мамаши сейчас будет труднее, ведь воды ведра и то никто не принесёт, а здоровьишко у неё очень слабое, если заболеет и пить подать будет не кому. Может и лежать придётся на холодной печки. Как она там с вами? Пока было тепло, дак и я почему-то ни разу у неё не спросил. А зимой и тебе придётся ездить реже, ведь так быстро не съездишь, как летом. Вот тут - то для мамаши настанет опасная скука. Я знаю, что она ежедневно поплачет. Что сколько ей было трудностей воспитывать нас, а как только вырастила, а мы и разъехались в разные стороны. И к тому же война, мы с Васей на фронте и она по нас грустит больше всех. Я ей письма пишу и часто, чтобы не грустила, но знаю – большая ли польза от моего письма. Вот ещё хочу прислать немного денег, что у меня осталось. Хоть на налоги, или пошлёт гостинцами Кости, ведь ему сейчас каждая копейка дорога. Купить хотя и нечего, но всё же сходить в кинотеатр или в большой драм-театр сходить можно, это ведь областной город. Он, кажется, любит слушать музыку, то можно сходить и в филармонию. Всё ведь это очень будет интересно для простого деревенского парня, а без копейки никуда. Да и вообще без денег жизнь плохая, не годится никуда. Только вот они нам дак сейчас совершенно не нужны.

Глафира, я тебя очень люблю, часто с тобой мысленно разговариваю и вспоминаю про тебя при своих товарищах. Вот через это и мои друзья вас любят, многие даже попытались писать письма, но говорят, что ты мало пишешь. Должно быть, стесняешься меня.

Глафира, вот если со мной что-либо случится, тебе из моих товарищей кто-либо сообщит все равно. 

 Глафира, если пишут друзья, то и ты им писать можешь, ведь они ждут, но в частности я тебя ни с кем знакомить не буду, так как они все хорошие, а кто может тебя видеть первой мне не известно. Писать можно, бумага вытерпит, и они всего напишут. В скучную минуту даже очень приятно вспомнить про деушку. Потому они и пишут, а у многих даже нет никого знакомых и они рады получить письмо с тыла. Хотя вот этот Чепик. Его родины ещё не освободили и он очень рад твоему письму, несмотря на то, что он офицер, а я его подчинённый.

Ну ладно, пожалуй, об этом и хватит, а то уж слишком расписался. Но я почему-то люблю писать большие письма и главное – тебе. А с тобой я могу говорить сколько угодно и как угодно, потому что ты у меня есть любимая единственная сестра.

Глафира, я очень рад, что ты так часто ездишь к маме и помогаешь ей. Через это у неё овощей сейчас хватит на год, ведь одной не много и надо, и корова ей тоже на радость, поскольку сеном её обеспечили. Да и хлеба со своего участка, как я вижу, сняли порядком и говорите, что хлеб очень хороший. А если не хватит хлеба на год, то уже немного докупить придётся. Ведь это тоже большая радость, как для мамаши, так и для нас всех.

Глафира, я от Васи письма ещё не получил ни одного. Очень хотелось бы с ним поговорить. От Виктора Воронина было письмо, когда он ещё был в госпитале. От тёти (Котовых) получаю часто и вот вчера получил от Кости, он устроился пока у них.

Крепко жму руку и целую брат Володя. 10 октября 1943 года. Пиши, ответ жду с нетерпением.

 

Привет с фронта! Здравствуй дорогая и любимая сестра Глафира. Маленькое твоё письмо я получил, за которое сердечно благодарю, и из которого вижу – живёшь неплохо, чему тоже рад. От мамаши я тоже только вчера получил письмо. От Кости тоже одно небольшое было, а от Васи не получаю. Сегодня я писать много не буду. О себе, живу без каких-либо существенных изменений.

Глафира, передай от меня привет своей хозяюшки. Я недавно тебе писал письмо и в нём описал всё что мог, а этой открыточкой даю знать, что твоё письмо получил. Целую. Брат Володя. 14 октября 1943 года.

 

Поздравляю с Новым годом! Добрый день! Здравствуй дорогая сестрица Глафира. Шлю я тебе свой горячий привет и массу пожеланий в твоей работе и молодой цветущей жизни. Глафира, я сегодня получил письмо от мамаши, она мне сообщает, что тебя с Кокоринского переводят работать в район, то есть в Онегу. Конечно, в Онеге насчёт веселья - будет веселее, лишний раз сходишь в кино, потанцуешь и т.д. Но со стороны материального обеспечения в деревне сейчас лучше как с продуктами, так и с питанием вообще.

В общем, решай сама, если это можно выбрать из любых. А то могут и не спросить твоего желания, так как сейчас война и может быть, ты там требуешься больше.

Ещё парочку слов о своей личной жизни: весел, здоров. Вот пишу тебе письмо, а рядом сидит мл. лейтенант Ч.П.Т. и просит передать, то есть написать от имени его сердечный новогодний привет и поздравление. Он очень обижается, почему ты не пишешь. Часто очень вспоминает про твой платочек и смотрит на него. Но ещё больше ему хочется посмотреть на твоё фото. Да и я скучаю. Посмотреть на тебя очень хочется, а ведь фото твоего нет и у меня.

Глафира, я очень рад, что ты живёшь у такой хорошей хозяйки. Передай ей от меня горячий красноармейский привет и Новогоднее поздравление. Желаю в 1944 году ей новых трудовых успехов.

На этом я своё письмо заканчиваю. Крепко, крепко жму правую и целую. Володя и Ч.П.Т. 21-е декабря 1943 года. Глафира, я хотел тебе письмо прислать без конверта (как обычно, свёрнутое уголком). Но мне мл. лейтенант подаёт конверт и просит письмо заклеить, так как оно общее. Володя. (Здесь роспись и дата мл. лейтенанта).

 

Добрый день! Здравствуй дорогая сестрица Глафира. В первых строках своего письма спешу сообщить, что я от тебя получил открыточку с поздравлением, за то сердечно благодарю. Из письма, то есть открытки также вижу, ты переменила место своего жительства, живёшь у той же хозяйки, что мы жили раньше. Прошу передать ей от меня новогодний красноармейский привет и наилучшие пожелания в 1944 году, а так же всему её семейству.

Да, дорогая сестричка, я знаю, что в Чекуеве или Кокоринском было работать не хуже, особенно из-за питания, но сейчас тебе придется «наводить талию». Сейчас от дому далеко, лишней посылочки не получишь, но ничего видно совсем приходится мириться, ведь не своя воля в гости.

С Кокоринского хоть редко, но ездила к мамаши в гости, а сейчас придётся ждать и ждать того времени. Но ничего, ведь это - же война, а как война кончится, там будет видно. Тогда скорее выберем себе место жительства там, где нравится, или город или деревня. Но мне как уехал из Онеги и до сего дня деревенская жизнь нравится больше чем городская. А тебе как?

А так же и мамаше сейчас скучнее и заботы больше, сейчас вот действительно мы все разъехались в разные стороны, а помочь ей на старости лет никто не можем, а она о нас о каждом болеет. Мы встречаем трудности, а эти трудности она все переносит на своём материнском сердце. И так получается, если мы переживаем по одной трудности, а её материнское сердце – четыре или пять. Как её не жалеть. Я очень много о ней мечтаю, очень часто о ней вспоминаю. Хотя бы ещё разок посмотреть на её старческое личико.

Сейчас ещё о себе: Новый год я встретил, если считать по-фронтовому, то на хорошо. Выпил грамм 300, а затем с друзьями попели песен. Вот и всё, чем могли мы встретить Новый 1944 год. А как тебе пришлось провести? Я хоть немного представляю: может быть и не покушала пошла на танцы, что бы легче танцевать. А с танцев пришла - и кушать нечего, 400грамм много не растянешь.

Глафира, вот вы ещё, когда учились в Чекуеве в школе и завидовали городским деушкам и им фигуркам. Ну вот сейчас наводи фигурку и талию. Глафира, ты может на меня через это пообидишься, что я уже такой пустяк написал два раза в своём письме. Но мне хочется сказать тебе правду, почему городская фигуристая, а деревенская нет.

Деревенская, это простая и здоровая, физически развитая, а городская только для красоты и веселья. Помнишь, наверное, часто вспоминал это папаша, музыкантов и танцоров (городских): «Когда сыта, когда голодна – завсегда я весела».

И так Глафира я, пожалуй, на этом своё письмо закончу. Остаюсь с приветом твой брат Володя. 2 января 1944 года.

 

Добрый день! Дорогая сестричка Глафира, я получил от тебя сегодня открыточку, в которой ты на меня в большой обиде за то, что я тебе не пишу писем, напрасно это. Я тебе отвечаю на каждое письмо аккуратно а иногда пишу и внеочередные, но ведь ты сейчас сменила своё место жительства, а поэтому вопрос ясен, почему ты не получаешь моих писем. В таком случае письма мои для тебя находятся в пути, а может, и шест<