Глава 56 - Кисть добродетели

Теперь Линь понял, почему Ван Сянъян не оказался на Небесах: он никогда в жизни не совершал плохих поступков, зато изо всех сил пытался зарабатывать на жизнь, но, несмотря на весь свой тяжёлый труд, в конце концов нелепо и трагически умер.

 

Когда ненависть накалилась до максимума, в сердце мужчины не осталось никаких положительных эмоций. Он оборвал все связи с живыми, и с тех пор больше ничего не могло вызвать у него ностальгию или радость.

 

Возможно, если бы он был живым, время бы умерило его гнев и позволило ему пройти через все трудности. Но всё-таки он умер.

 

Когда его жизнь оборвалась, он больше ничего не мог получить и ничего не мог потерять. Его душа оказалась навсегда поймана под колёсами, забравшими его жизнь, и с тех пор он скатился во мрак.

 

Чжао нахмурился. Это был тяжёлый случай: разве собирать фрукты на улице — это такое преступление, за которое надо расплачиваться жизнью? Карманника и то бы посадили в тюрьму, а не расстреляли. Этот вид преступления не заслуживает смертной казни.

 

   И всё же из-за жадности этих людей честный человек, с нетерпением ожидавший возвращения домой в Новый год, так несправедливо умер. Разве не должен он быть разгневан? Не должен ли он отомстить? Если бы это случилось с кем-то другим, смог бы этот человек просто посмеяться и отправиться на реинкарнацию?

 

Это тоже было логичным.

 

Поэтому изобретательному шефу Чжао тут же пришла замечательная мысль: он решил отправить Ван Сянъяня в ад на суд, и если все короли ада согласятся, что у того было право на месть, тогда Вану дадут разрешение делать на Земле всё, что ему захочется. После этого данный вопрос больше не будет касаться Ордена Хранителей, и если что-то пойдёт не так, другая сторона возьмёт на себя вину.

 

Но как только он собирался предложить своё решение, Шэнь прервал его:

 

— Присвоение без разрешения — это кража, будь украдено золото с серебром или несколько фруктов, суть от этого не меняется. Не говоря уже о том, что из-за этого умер человек. Я думаю, что это равносильно убийству при грабеже, так что вы должны мстить.

 

Слово не воробей: вылетит — не поймаешь. Обычно красноречивый шеф Чжао сейчас аж поперхнулся.

 

Когда Шэнь закончил, сила, сдерживающая Ван Сянъяня, исчезла.

 

Другие могли этого не знать, но Чжао прекрасно понимал, что, хотя тот выглядел как Шэнь Вэй, он всё ещё оставался Палачом душ. С незапамятных времён Палач душ судил добро и зло своим клинком, а уже после был создан Суд ада.

 

То есть власть Палача душ была наивысшей; даже Суд ада не мог изменить его решение. Сейчас, когда Шэнь сделал такое авторитетное заявление в комнате для допросов, он буквально дал Ван Сянъяну «разрешение».

 

— Но мести никогда не будет конца. Если ты позволишь им уйти, возможно, карма доберётся до них через несколько лет. Если же они умрут раньше, карма всё равно настигнет их в следующих жизнях. Но вы всего лишь человеческая душа, из-за многочисленных обид вы примкнули к злу, вы даже убили свою собственную жену и ребёнка. После того, как вы отомстите, вы, вероятно, будете заключены на восемнадцатый уровень ада. Палка о двух концах. У вас есть возражения?

 

Помимо Чжао, который знал правду, Ван Сянъян лучше всех остальных в комнате знал, что Шэнь особенный. Он внимательно посмотрел на Шэня и коротко ответил:

 

  — Нет.

 

Шэнь обернулся и спросил Чжао:

 

— Как ты собираешься разобраться с этим?

 

«Ты уже справился с этим сам, какого чёрта ты спрашиваешь меня…» — Чжао посмотрел на него и прокашлялся. Он всё ещё должен был помогать ему с прикрытием. Поэтому он достал талисман Ордена Хранителей, постучал им по столу и передал Ван Сянъяну:

 

 — Подожди, адский страж придёт за тобой до рассвета. Покажи это ему, и он отведёт тебя к королям ада за разрешением.

 

Губы Ван Сянъяня задрожали. Через некоторое время он подался вперёд и схватился обеими руками за талисман.

 

— Последнее напоминание, — проговорил Чжао. — Как он и сказал, как только ты получишь разрешение, ты сможешь отомстить, но после этого твоё наказание будет увеличено. Подумай, прежде чем что-то сделать.

 

Ван Сянъян пристально посмотрел на Орден Хранителей и покачал головой:

 

— Не стоит напоминать мне. Я убил больше дюжины, мне уже не выкарабкаться из этого. — Он горько улыбнулся. — Я никогда не думал, что даже после смерти могут быть дела. Спасибо.

 

Все находящиеся в комнате были поражены. Чжу сразу спросила:

 

— Погоди, ты сказал, что убил уже больше дюжины? Тем же способом? И все они и правда мертвы?

 

— Конечно, и они умерли безвременно и ужасно, они не могут попасть в реинкарнацию.

 

Чжу удивлённо посмотрела на Чжао. В городе очень много людей, он шумный и населённый, поэтому нормально, если они не могут узнать, что призрак убил несколько человек. Но когда число смертей увеличивается, не только Орден Хранителей, но и другие магические племена поблизости должны чувствовать чёрную ауру, достигающую небес.

 

И если бы Ван Сянъян сам не сказал, никто их них, даже Шэнь Вэй, так бы и не понял, что он уже убил более десяти человек!

 

Шэнь сразу же вспомнил про Кисть добродетели и спросил:

 

— Вы каким-либо образом меняли свою Метку добродетели?

 

— Я сделал это, — искренне признался Ван Сянъян. — Я тогда только отравил жену и сына и собирался преследовать свою первую цель. Тогда кто-то заключил со мной сделку.

 

— Что за сделка?

 

— Он сказал, если я буду убивать так открыто и бесстрашно, это быстро насторожит полицию на Земле. Поэтому он продал мне талисман и велел носить его на шее, чтобы вы не почувствовали моё присутствие. А взамен он бы забрал души людей, которых я убил, — Ван Сянъян говорил откровенно: — Я думал, что от душ всё равно нет никакого смысла, а я мертвец и мне нечего терять, поэтому я пошёл на сделку. И оказалось, что он действительно выполнил свою часть уговора, и меня никто не остановил. Многие из тех людей думали, что у них какое-то странное неизлечимое заболевание, и умерли в больнице. Кто бы мог подумать, что кому-то хватит ума вызвать полицию из-за пищевого отравления.

 

Чжао продолжил:

 

— Ты видел, что было написано или нарисовано на талисмане?

 

— Я его сделал, — сказал Ван Сянъян. — Там моё имя, дата рождения и показания гороскопа. Сначала написано чёрным, а затем обведено красным, с порошком киновари.

 

Он говорил, держа в руках маленький бумажный талисман, сложенный в восьмиугольник.

 

— Вот он. Можете посмотреть, если хотите.

 

Чу взял его, развернул и увидел строку, обведённую красным. Но он не успел всмотреться, как бумажный талисман обратился в небольшую кучку пепла.

 

Шэню было трудно понять, кому принадлежит почерк. Но по описанию Ван Сянъяня, это наверняка была Кисть добродетели: чёрный для зла и красный для добра, один слева и один справа, будь это благом или проклятием, будь ты злодеем или героем, это не имеет значения. Пока кисть пишет, всё будет прощено.

 

Легенда гласит, что стержень Кисти добродетели происходит от корня дерева, выросшего в аду. Дерево невероятно крепкое, его не разрубить никаким клинком. У этого дерева нет ни листьев, ни цветов, ни плодов, и по неизвестным причинам люди называют его «Первобытным деревом добродетели». Название пришло с древних времён, и сейчас нельзя было сказать, откуда оно.

 

Но Шэнь подумал, что название этого ещё не живого, но и не мёртвого дерева высмеивает само понятие добродетели и кармы в трёх мирах: добро во благо добродетели, избегание зла из-за страха перед кармой, добродетель рождается, но сердце и чистое добро мертвы.

 

Затем Чжао спросил:

 

— Как выглядел человек и где ты его видел?

 

Ван Сянъян поколебался, а потом ответил:

 

— Он выглядел… вполне нормально, как мне кажется. Странно, я не могу вспомнить его сейчас, когда вы заговорили о нём. Это было… — Он сделал паузу и потёр переносицу. Похоже, он сам находил это странным: — Я не могу точно вспомнить, где видел его. Но, вероятно, это было недалеко от моего дома, в Сливовой деревне, в двадцати милях от города. Вы можете посмотреть там.

 

Шэнь встал и кивнул:

 

— Спасибо.

 

Ван Сянъян спокойно сказал:

 

— Это я должен благодарить вас. Я не буду врать об убийстве или чём-то ещё, на самом деле я ничего не могу вам рассказать. Поэтому, если у вас есть вопросы, вы можете просто спросить меня.

 

Шэнь бросил на Чжао задумчивый взгляд и покинул комнату для допросов.

 

Чжао похлопал Линя по плечу и тихим голосом сказал:

 

— Позови адских стражей, объясни им всё, чтобы другая сторона знала, как поступить.

 

Затем он последовал за Шэнем.

 

Шэнь ждал в конце коридора, и Чжао проводил его в свой кабинет, закрыл дверь и спросил:

 

— Ну что? Ты думаешь, что это Кисть добродетели?

 

Шэнь нахмурился:

 

— Я не до конца уверен, но это очень вероятно. Даже если это была подделка, тот, кто сделал это, знает про Четыре артефакта.

 

— Хм-м-м… — Чжао потёр подбородок.

 

— Что? — спросил Шэнь.

 

Прежде, чем Чжао успел что-то сказать, на окно прыгнул скелет-марионетка. Чжао открыл окно и впустил его внутрь.

 

Марионетка опустила череп и жутко поклонилась Чжао. Затем она подошла к Шэню, превратилась в письмо и проплыла к руке Шэня.

 

Чжао прищурился, стоя возле окна и смотря в туманную ночь. Он чувствовал, что за каждым его движением наблюдают.

 

 Через некоторое время он закрыл шторы и презрительно засмеялся. Но когда он обернулся, снова принял на себя вид тщеславного всезнайки.

 

Когда Шэнь закончил читать письмо, он нахмурился.

 

Чжао спросил:

 

— У тебя появились дела?

 

— Это срочно, мне нужно идти. — Шэнь быстро превратился из нежного и вежливого профессора в холодного и замкнутого Палача душ. Он бросился к окну и напомнил Чжао: — Ни за что не отправляйся в Сливовую деревню один, дождись меня.

 

Чжао не ответил.

 

Шэнь обернулся и посмотрел на Чжао, прислонившегося к стене.

 

— Господи, было нелегко заставить вашу светлость открыться, и я думал, что побуду хоть немного сегодня вечером с тобой. Я в возбуждённом состоянии и не могу спать в одиночестве. Эх, похоже, мне придётся завтра идти на работу с подглазниками, как у панды.

 

Шэнь понял, что с Чжао невозможно говорить о серьёзных вещах, поэтому молча вышел через окно, налетел на облако чёрного дыма и бесследно исчез.

 

Чжао встал возле окна и достал сигарету. Подумав, что Шэня рядом уже нет, он открыл ящик стола, полностью зарядил пистолет, который обычно прятал за штаны, и прицепил кинжал. Затем достал кошелёк с талисманами, оставил половину из них и взял только те, что предназначены для атаки и защиты.

 

— Почему я не должен идти? — усмехнулся Чжао. — Я не должен подводить того, кто специально увёл тебя.

 

Затем Чжао надел пиджак, взял с собой сумку и, как всегда, попрощавшись с коллегами, ушёл. Он включил навигатор и направился в Сливовую деревню.

 

Ночью на дорогах пусто. Примерно через два часа Чжао добрался до Сливовой деревни. Она была похожа на все остальные деревни на окраине города Дракона: очень тихая, лишь иногда раздавался лай собак.

 

Он объехал деревню и в западном уголке обнаружил несколько соединённых пагод.

 

Чжао остановил машину, прошёлся вокруг гигантских деревьев и кое-что нашёл. Давным-давно, когда разгорелась борьба между волшебными племенами, они использовали один и тот же трюк: они устраивали пагоды в форме «Большой медведицы», «Чаши», простирающихся на запад и принимающих значение соединения Инь и Ян, царства мёртвых и живых. Когда будет собрано достаточное количество тёмной энергии, будет найден вход.

 

Именно так и было: в курганах под этими деревьями находились гробницы.

 

Пустынные и замёрзшие склоны холмов — они были здесь повсюду.