Значит, в быту вы человек неприхотливый?

Наверное, да. Я могу мыться холодной водой – моржом был. И вообще непривередлив. Машину, правда, купил… Это приобретение мне было разрешено в подарок к юбилею – когда мне исполнилось шестьдесят.

Ю. Никулин: «Когда появились деньги на машину, он еще намучился, пока купил. Я его подталкивал: Толя, ты же заслуженный воин, имеешь право. Он в ответ: „Ну вот, я буду этим козырять?“ Когда благосостояние уже позволило Папанову купить машину, Андрей Миронов однажды поинтересовался, где она. Папанов, смутившись, ответил, что оставляет ее за углом, а то увидят молодые актрисы, у них колготочки заштопаны, а у него, понимаешь, „Волга“»…

Н. Каратаева: «Когда у нас появились деньги, я покупала Толе хорошие костюмы, а он почти их не носил… Отмахиваясь, надевал простенькие рубашки: мне, говорит, так удобней…»

Какие праздники вы особенно любите?

Конечно, День Победы… Это самый большой праздник для людей моего поколения.

И еще люблю Новый год! Кажется, чему радуемся? Прожит еще один год, старше стали. Но есть в елке, в зимних утехах, в поисках подарков, в суматохе приготовления к торжественному бою курантов миг возвращения в детство. Хочется счастья близким, всем, кого знаешь и не знаешь. Думаешь, надеешься, что следующий год будет самым счастливым…

Меня часто спрашивают, чего бы я пожелал коллегам и зрителям. Однажды я попытался все свои пожелания обобщить – и вот что вышло. Итак, я пожелал бы зрителям:

• чтобы они слышали актера и в двадцатом ряду и на галерке (пусть артисты, выступающие у микрофона, перекочуют в кино – там проще);

• чтобы они могли понимать, что именно хотел изобразить на сцене оформивший спектакль художник (конечно, можно и современные конструкции, изображающие нечто «вообще», но, честное слово, иногда так хочется увидеть на сцене обыкновенные декорации, выполненные, конечно, талантливыми современными художниками);

• чтобы, если вы пришли смотреть, скажем, Чехова, к концу представления не заглядывать в программу, лихорадочно соображая: а где же, собственно, Чехов?

• чтобы иногда на сцене был старый добрый занавес, и еще – хотя бы время от времени (да простят мне режиссеры такой консерватизм!) – из оркестровой ямы слышалась бы специально написанная музыка, исполняемая на всамделишных скрипках и фаготах.

Чтобы… Впрочем, я, кажется, сбился с пути и перепутал адресатов, к которым посылаю пожелания. Ведь это все, оказывается, опять зависит от нас, от театра…

Я желаю всем, чтобы комедийные фильмы и спектакли были смешными. И не только за счет погонь, эффектных драк и головокружительных падений. Я бы предложил равняться на Эльдара Рязанова: он не без успеха пытается делать комедию проблемной, серьезной по существу затрагиваемых жизненных пластов, одновременно не лишая ее изящества, легкости и остроумия.

И пусть проблема «лишнего билетика» у театрального подъезда никогда не будет решена!

Несыгранное

Мне, конечно, грех жаловаться на свою актерскую судьбу. Но все же я еще не сыграл тех ролей, о которых мечтал. И я понимаю, что частое исполнение мною комических и острохарактерных ролей, озвучивание разных хищников в мультипликации отдалило от меня то, что так хотелось бы сыграть.

Что это за роли? Их не так уж мало.

Я с радостью бы расширил свою галерею чеховских ролей.

Были в моих творческих мечтах поначалу Хлестаков, потом Каренин. Мне долго думалось об Арбенине – да простят мне эту дерзость зрители и критики. Очень хотелось сыграть Макара Девушкина из «Бедных людей» Достоевского. Мечтал о героях Хемингуэя, о Ричарде III, короле Лире, Тартюфе… Но увы… Мечты эти не превратились в действительность. Что делать? Хочется мне взять роль, милую сердцу, и подготовить моноспектакль для филармонии, в зале Чайковского. Так когда‑то воплотил свою мечту в действительность Всеволод Аксенов, поставив «Пер Гюнта». Он обогатил нас своим пониманием драматурга Ибсена и композитора Грига.

А как интересны в смысле неожиданного раскрытия актерских индивидуальностей моноспектакли В. Рецептера «Гамлет» или С. Юрского «Евгений Онегин» и «Граф Нулин»! Я мечтаю о таком вечере. Может быть, удастся сделать «Ричарда I» Шекспира в сопровождении классической музыки.

Мне хотелось бы и на телевидении попробовать это сделать.

Я люблю лирические, романтические произведения. Может быть, потому, что наш театр – Театр Сатиры, и нам этого в нем не достается. Вот поэтому я говорю о Тургеневе, Горьком, Герцене, Достоевском. У них очень много для меня, как актера, характеров, которые мне в театре никогда не придется играть. Несостоявшиеся судьбы у Достоевского, боль и крик души, тоска по прекрасной жизни, не получившая ответа любовь – этого мы в Театре Сатиры не играем. Может быть, мы и не умеем, даже, наверное, не умеем, но актер на то и актер – он хочет попробовать ранее неизведанное.

Как‑то не сладилось у меня с театром одного актера, а думалось и об этом. Я не удовлетворен тем, что делаю на эстраде, в концертах. Мой труд здесь представляется мне днем вчерашним. А было благое начинание, которое почему‑то заглохло: в Центральном Доме работников искусств, в Москве, намечалось создать постоянно действующий «Театр несыгранных ролей». Название немного отдает комплексом неполноценности, но замысел был верный: дать возможность актерам готовить моноспектакли и спектакли малых форм. С большим успехом это удалось сделать лишь известной вахтанговской актрисе Галине Пашковой, которая создала спектакль‑концерт «Я – Бертольд Брехт», в котором художественное слово, актерское воплощение, исполнение знаменитых брехтовских зонгов объединились в целостное представление. Кто‑то предложил позже назвать эту актерскую студию‑лабораторию театром «Мечтатель». Это было ближе к истине: все актеры мечтают о какой‑то заветной роли, но как часто мы ограничены спецификой театра, где служим, отголосками прежних своих ролей, да мало ли чем еще… Будь у нас возможность воплощать свои мечты – в выигрыше был бы и артист, и зритель.