Вспомните, ребята            дмитрий сухарев – Виктор Берковский, 1977

И, когда над ними грянул смертный гром, нам судьба иное начертала,
Нам, не призывному, нам, не приписному воинству окрестного квартала.

Сирые метели след позамели, все календари пооблетели.
Годы нашей жизни, как составы, пролетели, как же мы давно осиротели!

 

Вспомните, ребята, вспомните, ребята, разве это выразить словами,
Как они стояли у военкомата с бритыми навечно головами.

 

Вспомним их сегодня всех до одного, вымостивших страшную дорогу.
Скоро кроме нас уже не будет никого, кто вместе с ними слышал первую тревогу.

И, когда над ними грянул смертный гром трубами районного оркестра,
Мы глотали звуки ярости и муки, чтоб хотя бы музыка воскресла!

 

Вспомните, ребята, вспомните, ребята, это только мы видали с вами,
Как они шагали от военкомата с бритыми навечно головами.

 

СОРОКОВЫЕ, РОКОВЫЕ        Давид Самойлов – Виктор Берковский

 

Сороковые, роковые, свинцовые, пороховые...

Война гуляет по России, а мы такие молодые!

 

Гудят накатанные рельсы. Просторно. Холодно. Высоко.

И погорельцы, погорельцы кочуют с запада к востоку...

 

Сороковые, роковые…

 

Да, это я на белом свете, худой, веселый и задорный.

И у меня табак в кисете, и у меня мундштук наборный.

 

И я с девчонкой балагурю, и больше нужного хромаю,

И пайку надвое ломаю, и все на свете понимаю.

 

Сороковые, роковые…

 

Как это было! Как совпало - война, беда, мечта и юность!

И это все в меня запало и лишь потом во мне очнулось!..

 

Сороковые, роковые, свинцовые, пороховые...

Война гуляет по России, а мы такие молодые!

ВИТАЛИЙ ПАЛЫЧ (Рассказ ветерана)                          Юрий Визбор, 1972

Мы это дело разом увидали, как роты две поднялись из земли
И рукава по локоть закатали, и к нам с Виталий Палычем пошли. А солнце жарит, - чтоб оно пропало! – Но нет уже судьбы у нас другой,
И я шепчу: "Постой, Виталий Палыч, Постой, подпустим ближе, дорогой". И тихо в мире, только временами травиночка в прицеле задрожит,
Кусочек леса редкого за нами, а дальше поле: Родина лежит. И солнце жарит - чтоб оно пропало! - Но нет уже судьбы у нас другой,
И я шепчу: "Постой, Виталий Палыч, постой, подпустим ближе, дорогой". Окопчик наш - последняя квартира, другой не будет, видно, не дано.
И черные проклятые мундиры проходят, как в замедленном кино. И солнце жарит - чтоб оно пропало! - но нет уже судьбы у нас другой,
И я кричу: "Давай, Виталий Палыч, давай на всю катушку, дорогой"....Мои года, как поезда, проходят, но прихожу туда хоть раз в году,
Где пахота заботливо обходит печальную фанерную звезду. Где солнце жарит, - чтоб оно пропало! - где не было судьбы у нас другой,
И я шепчу: "Прости, Виталий Палыч, прости мне, что я выжил, дорогой".

ПИСЬМО В КОНЦЕ ВОЙНЫ (Пруссия)               Леонид Сергеев

Который день погода хмурится и сыплет каплями дождя,
А старшина опять волнуется, - мол, снова лежа спать нельзя.
А мы в забытой Богом Пруссии сидим два месяца подряд.
И по ночам про Белоруссию поёт мальчишечка-комбат.

Здесь звезды красные, зелёные, то снизу вверх, то сверху вниз.
Здесь все становятся влюбленными в одну и ту же даму - Жизнь.
И мы в забытой Богом Пруссии её ловили на прицел,
А наш комбат из Белоруссии с ней объясниться не сумел.

Опять погода что-то мается и лупит каплями дождя,
А старшина все чертыхается, - мол, снова лёжа спать нельзя.
А мы в забытой Богом Пруссии живём три месяца подряд.И по ночам про степи русские поёт другой уже комбат...

КОЛОКОЛЕНКА                                                Леонид Сергеев, 1979

 

На горе на горушке стоит колоколенка,А с неё по полюшку лупит пулемёт,И лежит на полюшке сапогами к солнышкуС растакой-то матерью наш геройский взвод. Мы землицу хапаем скрюченными пальцами.Пули как воробушки плещутся в пыли... Дмитрия Горохова да сержанта МоховаЭти вот воробушки взяли да нашли. Тут старшой Крупенников говорит мне тоненько,Чтоб я принял смертушку за честной народ,Чтоб на колоколенке захлебнулся кровушкойРастакой, разэтакий этот сукин кот. Я к своей винтовочке крепко штык прилаживал,За сапог засовывал стареньий наган."Славу" третей степени да медаль отважнуюС левой клал сторонушки глубоко в карман. Мне сухарик подали, мне чинарик бросили,Мне старшой Крупенников фляжку опростал.Я её испробовал, вспомнил маму роднуюИ по полю полюшку быстро побежал. А на колоколенке сукин кот занервничал,Стал меня выцеливать, чтоб наверняка.Да видать, сориночка, малая песчиночкаВ глаз попала лютому, дёрнулась рука. Я винтовку выронил да упал за камушек,Чтоб подумал вражина, будто зацепил.Да он видать был стреляный - сразу не поверил мнеИ по камню-камушку длинно засадил. Да, видно, не судьба была пули мне отпробовать...Сам старшой Крупенников встал как на парад.Сразу с колоколенки, весело чирикая,В грудь слетели пташечки, бросили назад. Горочки-пригорочки, башни-колоколенки...Что кому достанется, чей теперь черёд?Рана незажитая, память неубитая,Солнышко, да полюшко, да геройский взвод.

ОБЛАКА                                                                Вадим Егоров, 1976

 

Над землей бушуют травы, облака плывут, как павы,А одно - вон то, что справа - это я, это я, это я.И мне не надо славы. Ничего уже не надо, мне и тем, плывущим рядом,Нам бы жить, и вся награда, нам бы жить, нам бы жить, нам бы жить,А мы плывем по небу... Эта боль не убывает, где же ты, вода живая,Ах, зачем война бывает, ах зачем, ах зачем,Зачем нас убивают. А дымок над отчей крышей все синей, синей и вышеМама, мам, ты услышишь голос мой, голос мой, голос мой,Все дальше он и тише. Мимо слез, улыбок мимо облака плывут над миром,Войско их не поредело, облака, облака, облака...И нету им предела...