Возможность возрождения вымерших видов увеличит число новых вымираний

 

Сторонники этого нравственного аргумента видят людей в ужасном свете. Они предполагают, что если существует минимальный (я имею в виду действительно минимальный) намек на возможность быстро исправить ситуацию (хотя на самом деле быстро не получится, да и не такое уж это будет исправление), люди откажутся от попыток сохранить исчезающие виды. Разумеется, законодательство в этой области отличается сложностью, запутанностью, иногда оно вводит в заблуждение и слишком часто оказывается устаревшим. Но трудно представить, чтобы те, кто стремится сохранить биологическое разнообразие, внезапно прекратили бы это делать, как только возрождение вымерших видов станет возможным.

Разумеется, существует много людей, в чьи приоритеты просто не входит сохранение биологического разнообразия, а также люди, которые предпочли бы, чтобы животных перестали защищать. Тут стоит задуматься, как идею восстановления вымерших видов можно использовать для достижения определенных политических целей. Вероятность того, что политики или крупные бизнесмены заинтересуются биотехнологиями как способом изменить правила, нормы и настроения в обществе, разумеется, касается не только возрождения вымерших видов.

 

Мы «вообразили себя богами»

 

В качестве комментария к первому изданию своего журнала «Каталог всей Земли» (Whole Earth Catalog) Стюарт Бранд написал: «Мы подобны богам и могли бы хорошо справиться и с этой работой». Как и многие идеи, движущие Стюартом, эта строчка, которая пришла к нему в голову во время чтения книги антрополога Эдмунда Лича «Мир, вышедший из‑под контроля» (A Runaway World), должна была заставить людей вообразить в порыве бесстрашного оптимизма иное, приятное и полное чудес будущее. Но он не желал, чтобы они останавливались на этом. Стюарт хотел вдохновить людей на действие, чтобы энтузиазм помог им претворить эти представления в жизнь.

Претензии Стюарта к обществу и науке тогда и сейчас заключались в их приверженности к статус‑кво. Их безразличии. Его довод прост и позитивен: мы можем создать лучшее будущее, но не стоя в сторонке в ожидании его прихода. Мы – все мы – должны принять в этом участие. Мы обязаны использовать свой интеллект и передовые технологии во благо.

Аргумент о том, что мы «вообразили себя богами», появился не в ответ на идею восстановления вымерших видов, этот довод часто звучит при обсуждении новых технологий или технологий, которые мы не до конца понимаем. Он может иметь религиозный оттенок, но зачастую это метафорическое обвинение: «вообразить себя богами» просто означает «использовать мощные инструменты, не до конца представляя последствия».

В случае восстановления вымерших видов обвинения в том, что мы вообразили себя богами, относятся к нашим манипуляциям с природой. Создавая новые организмы методами генной инженерии, изменяя структуру биологических сообществ и вектор современных вымираний, мы связываемся с вещами, которых попросту не понимаем, и, следовательно, есть вероятность, что мы не должны ими заниматься. Важно отметить, что восстановление вымерших видов не первая попытка человека манипулировать природой. С первыми шагами в одомашнивании серых волков в Европе около 30 тысяч лет назад наш вид начал манипуляции с генами других организмов ради своей пользы. Большая часть потребляемой нами пищи является генно‑инженерной, – пусть ее гены и были изменены путем селекции, а не с помощью технологий редактирования генома, – для того чтобы лучше соответствовать нашим вкусам и удовлетворить растущий спрос на еду. Интродукция видов, намеренная или случайная, происходит с тех пор, как мы построили первые лодки и научились плавать от одного места к другому. А тот вектор вымираний, которому живой мир следует сейчас, определенно сам по себе возник вследствие действий человека.

Я считаю, что когда речь идет о восстановлении вымерших видов, этот аргумент возникает из‑за страха утратить контроль над ситуацией. Такая тревога обоснованна. Однако ее следует выражать рационально, равно как и справляться с ней, пользуясь при этом всеми преимуществами научного процесса.

 

Результатом возрождения вымерших видов станут не те виды, которые когда‑то вымерли

 

Это так. Они не могут быть теми же.

В той половине письменных дебатов Стюарта Бранда и Пола Эрлиха, которая принадлежала руке Бранда, говорится следующее: «Если что‑то выглядит как странствующий голубь и точно так же летает, можно ли считать это настоящим странствующим голубем?» Я отвечу «нет», это не будет та же самая птица, и сейчас уже должно быть понятно, почему я так считаю. Но важно отметить: мне все равно, что это не та же самая птица, которая была изначально, и я совершенно уверена, что Стюарту Бранду точно так же нет до этого дела.

Наша задача заключается не в том, чтобы создать идеальные копии видов, которые жили в прошлом. Во‑первых, это невозможно технически, и маловероятно, чтобы когда‑нибудь стало возможно. Во‑вторых, у нас нет убедительной причины создавать точные копии исчезнувших видов. Цель нашей деятельности в том, чтобы восстановить или возродить экосистемы, заново установить связи между исчезнувшими видами. Нам не нужно создавать идеальные копии вымерших видов, чтобы достичь этой цели. Вместо этого мы можем изменить гены видов, живущих на Земле сейчас, чтобы они смогли заменить собой вымершие. Мы можем возродить в организмах живых видов адаптационные признаки из прошлого – адаптации, которые возникли случайно и были отточены эволюцией.

На самом деле нет никакой нужды ограничивать применение этой технологии одним только восстановлением вымерших видов. Если живущим популяциям угрожает недостаток генетического разнообразия или быстро изменяющийся климат, почему не облегчить их адаптацию точно таким же путем?

Американский каштан – великолепный пример того мощного влияния, которое может оказать редактирование генома на сохранение живых видов. Около 1900 года случайно завезенный из Азии гриб уничтожил почти все американские каштаны. Гриб, споры которого переносятся по воздуху, убивает дерево, вызывая в его коре некроз, блокирующий поступление питательных веществ из земли. Выжившие корни могут выпустить новые побеги, однако ни один из них не спасется от смертоносного гриба. Благодаря генной инженерии американские каштаны сейчас находятся на пороге триумфального возвращения в лиственные леса Северной Америки. В ходе работы над исследованием и восстановлением американского каштана, проходившей под руководством Билла Пауэлла и Чарльза Мэйнарда из Университета штата Нью‑Йорк в Сиракузах, были созданы новые породы американского каштана с повышенной устойчивостью к заболеванию, вызываемому этим грибом. В 2006 году группа ученых посадила первые семена устойчивых к грибу каштанов в дикой природе. Сегодня в штате Нью‑Йорк произрастает более тысячи генетически модифицированных американских каштанов.

 

В будущее с оптимизмом

 

Независимо от того, насколько на самом деле осуществимо возрождение вымерших видов, оно успешно вывело нас из зоны комфорта (под «нами» я подразумеваю ученых, которые, как и я, надеются, что наши исследования положительно повлияют на окружающую среду), как и предполагал Стюарт Бранд. Разумеется, Стюарт предпочел бы, чтобы восстановление вымерших видов имело более масштабные последствия. Оно, по его мнению, должно стать «переосмыслением возможностей, настолько же эпохальным событием, как высадка человека на Луну»[8]. Разумеется, если мы действительно научимся возрождать вымершие виды или придавать их полезные качества живым, мы совсем по‑другому станем воспринимать понятие «вымирание». Однако наиболее значимым будет изменение в нашем отношении к живым видам – именно это, на мой взгляд, имел в виду Стюарт, когда говорил о переосмыслении возможностей. Внезапно у нас появится техническое ноу‑хау, позволяющее методами генной инженерии сохранить популяции животных, которым угрожает исчезновение. Станет ли усовершенствование видов, вместо их защиты, новой целью проектов сохранения биологического разнообразия? Если мы можем обратиться к прошлому, чтобы определить признаки, которые спасут живые виды, где в этом случае мы проведем границу между предотвращением вымирания и обращением вымирания вспять? Будет ли это вообще иметь значение?

Именно поэтому, на мой взгляд, люди, подобные мне, настолько поглощены идеей восстановления вымерших видов. Не потому, что это позволит вернуться в прошлое и как‑то исправить ошибки наших предков, но потому, что в этих проектах применяются поразительные, волнующие передовые технологии, с помощью которых мы сделаем огромный шаг вперед. Восстановление вымерших видов – это процесс, позволяющий нам активно творить будущее, которое станет действительно лучше нашего настоящего, а не просто не настолько плохим, как могло бы. Неважно, что мы не сможем вернуть к жизни существо, на 100 % идентичное мамонту или странствующему голубю. Важно то, что уже сегодня мы можем слегка подправить клетку слона, чтобы в ней экспрессировался ген мамонта. Через несколько лет эти гены мамонтов, возможно, будут кодировать белки в живых клетках слонов, и слоны, созданные из этих клеток, наконец выйдут за пределы изолированных областей своей все сокращающейся среды обитания в тропических регионах Старого Света. Вместо этого они смогут свободно бродить по просторам Сибири, Аляски и Северной Европы, возвращая в эти места все преимущества присутствия крупного подвижного травоядного, которого им не хватало последние 8 тысяч лет. Восстановление вымерших видов – это подход к планированию будущих изменений в окружающей среде и работе с ними, который очень сильно отличается от всех остальных стратегий, придуманных нашим обществом. Он заставит нас переосмыслить свои возможности.

Разумеется, возрождение вымерших видов будет сопряжено с некоторым риском. Мы не знаем и не можем предсказать всех последствий воскрешения прошлого. Однако истории успеха современных проектов доказывают, что, рискнув, можно добиться серьезных результатов. Забрать всех калифорнийских кондоров в неволю было крайне рискованной стратегией, однако это определенно спасло их от вымирания. Восстановление популяции серых волков в Йеллоустонском национальном парке было одновременно рискованным и непопулярным решением, но сейчас парк процветает так, как не процветал с момента его основания в 1872 году, когда в нем активно уничтожались волки и другие хищники. Позволить оленям, быкам и другим диким животным поселиться на брошенной земле в Европе считалось одновременно безумной и опасной идеей, однако эти заново образовавшиеся участки дикой природы поспособствовали широко распространившемуся изменению точки зрения на окружающую среду. Благодаря им были приняты новые политические меры, направленные на защиту естественной среды обитания диких животных и видов, населяющих ее. Как отреагирует мир, когда первые слоны с отредактированными геномами начнут беззаботно прогуливаться по Плейстоценовому парку?

Жду не дождусь, чтобы узнать.

 

 

Благодарности

 

Когда несколько лет назад я взялась за эту книгу, моя цель заключалась в том, чтобы просто ответить на вопрос, который мне неоднократно задавали с тех пор, как я начала работать в лаборатории исследования древней ДНК: «Можно ли клонировать мамонта?» Я не могла представить, что мысль о возрождении вымерших видов станет настолько популярной (и настолько реалистичной целью) во время написания этой книги. Участвовать в этих первых этапах исследований в области восстановления вымерших видов было весело и восхитительно, как в роли ученого, так и в роли автора книги о возрождении вымерших видов. Я в долгу у множества исследователей и авторитетных экспертов, стоящих за этой волной энтузиазма, в частности Райана Фелана и Стюарта Бранда из организации Revive & Restore, чьи усилия в области продвижения проектов восстановления вымерших видов не имеют себе равных.

На самом деле писать эту книгу было и труднее, и интереснее, чем я думала. Я благодарна всем, кто прочитал первые черновики глав и предоставил свои критические отзывы. Дэвид Стейтс, Джейкоб Шерков, Альберто Фернандес‑Ариас, Джордж Чёрч, Том Гилберт, Тони Эззель и Молан Голдштейн предоставили комментарии, исправления и критические замечания, которые помогли мне сделать эту книгу лучше.

Я благодарю команду издательства Принстонского университета за их непрерывную поддержку и неисчерпаемый энтузиазм. В течение всего процесса написания книги Элисон Калетт выступала великолепным редактором, постоянным источником энтузиазма и при необходимости оказывала мне всяческую поддержку. Было очень приятно работать с Джессикой Пельен, а также с Кэти Льюис, Квин Фастинг, Бетси Блументаль и остальной командой. Я рада, что мне выдалась возможность поработать со всеми вами.

Я благодарна Тайлеру Куну и Лове Далену за то, что позволили мне использовать для своей книги их превосходные фотографии. Я сделала тысячи снимков во время полевых работ, но ни один из них не передает холодную красоту арктического ландшафта так близко, как их фотографии. Спасибо также Матиасу Стиллеру, Альберто Фернандесу‑Ариасу, Андре Элиасу Родригесу Соаресу и Сергею Зимову за предоставленные ими снимки. Каждый из них отображает критические аспекты процесса возрождения вымерших видов, которые не удастся адекватно описать словами.

Я также в долгу перед сотрудниками моей лаборатории в Калифорнийском университете в Санта‑Крузе, некоторые из них упомянуты на страницах этой книги, за то, что спокойно переносили мое отсутствие на работе, в частности, накануне наступления окончательного срока сдачи. Большое спасибо как за то, что продолжали наши исследования, так и за то, что не потратили все наши деньги в то время, когда я не столь пристально следила за этим, как должна была.

Наконец, я благодарна своей большой семье за поддержку, которую они оказывали мне в течение всего процесса. В частности, я хотела бы сказать спасибо Эду Грину, моему партнеру, как в жизни, так и в управлении лабораторией, за его поддержку, энтузиазм и советы, которые он давал мне по мере того, как складывались эти главы, за многие дни, которые он посвятил заботе о наших детях, позволяя мне провести эти дополнительные несколько часов за экраном компьютера, и, конечно, за то, что он терпел и даже поддерживал самые безумные из проектов возрождения вымерших видов, которые только проводились в нашей лаборатории. Если первый возрожденный голубь будет мальчиком, я обещаю назвать его в твою честь, Эд.

 

Иллюстрация 1. Марта, последний известный миру странствующий голубь, в своем вольере в зоопарке Цинциннати, штат Огайо, США. Фото любезно предоставлено Историческим обществом штата Висконсин, WHI‑25764

 

 

Иллюстрация 2. Кости мамонтов (на этой странице, вверху), северных оленей (на этой странице, внизу), зубров (на следующей странице, вверху) и лошадей (на следующей странице, внизу), собранные вдоль берегов реки Колыма, Дуванный Яр, Сибирь. Все кости на этих снимках (около тысячи) были собраны за один день на территории площадью около одного гектара. Фотография предоставлена Сергеем Зимовым

 

Иллюстрация 3. Кости нижних конечностей трех странствующих голубей, геномы которых секвенировали в Калифорнийском университете в Санта‑Крузе в рамках проекта возрождения странствующего голубя. Эти кости были среди останков, найденных доктором Грегом Зорвейде на месте раскопок в округе Онондага, штат Нью‑Йорк, США, и датируются 90‑ми годами XVII века. Фотография предоставлена Андре Элиасом Родригесом Соаресом

 

Иллюстрация 4. Отделение останков безжальных пчел от фрагментов древнего янтаря в лаборатории по исследованию древней ДНК в Университете штата Пенсильвания. Хотя когда‑то считалось, что насекомые, застывшие в янтаре, должны содержать сохранившуюся древнюю ДНК, исследования показали, что ДНК не выживает в янтаре, даже в течение относительно недолгого времени. Фотография предоставлена Матиасом Стиллером

 

Иллюстрация 5. Берем образец кости ледникового периода в полевых условиях. Для выделения и анализа ДНК требуется совсем небольшое количество тканей. На фото небольшой фрагмент кости отпиливают от образца, найденного на полуострове Таймыр в Сибири во время полевого сезона 2008 года. Фотография предоставлена Бет Шапиро

 

Иллюстрация 6. Разработка россыпи около города Доусон, территория Юкон, Канада. Золотодобытчики выливают на замерзшую почву воду под большим давлением, чтобы открыть лежащую под ней золотоносную россыпь. После того как слой почвы смывается, на поверхность выходят кости, зубы, бивни и другие останки, которые теперь можно собирать. Фотография предоставлена Тайлером Куном и Матиасом Стиллером

 

Иллюстрация 7. Фрагмент черепа лошади ледникового периода, найденный на месте активной разработки золотой россыпи около города Доусон, территория Юкон, Канада. Фотография предоставлена Тайлером Куном и Матиасом Стиллером

 

Иллюстрация 8. Шейный позвонок мамонта медленно появляется из‑под земли в ходе работ по разработке россыпи около города Доусон, территория Юкон, Канада. Иногда удается найти совсем рядом несколько костей одного и того же животного. Эту кость обнаружили в 2010 году вместе с четырьмя другими позвонками. Фотография предоставлена Тайлером Куном

 

Иллюстрация 9. Бивень мамонта, обнажившийся во время разработки россыпи около города Доусон, территория Юкон, Канада. Хотя на то, чтобы земля вокруг этого бивня полностью оттаяла, понадобилось несколько дней, в конечном итоге нам удалось достать его целиком. В длину он достигал 2,5 метра, а весил 45 килограммов. Сейчас этот бивень хранится в палеонтологической коллекции Департамента по туризму и культуре города Уайтхорс, территория Юкон, Канада. Фотография предоставлена Тайлером Куном

 

Иллюстрация 10. По мере того как вода прокладывает себе путь через вечную мерзлоту, на поверхность выходят останки организмов ледникового периода. Геологи считают, что небольшой ручей начал течь через этот участок недалеко от реки Яны в северо‑восточной части Сибири около 60 лет назад. Когда его русло достигло древнего озера, благодаря быстрой эрозии образовалось то, что сейчас называют «кратером Батагайка». Фотография предоставлена Лове Даленом

 

Иллюстрация 11. Первый взгляд на наш базовый лагерь. Мы с Иэном Барнсом позируем для фото, пока наш вертолет разгружают на полуострове Таймыр, Крайний Север России. Остальные члены экспедиции уже надели свои головные уборы с противомоскитными сетками. Фотография предоставлена Бет Шапиро

 

Иллюстрация 12. Установка палаток и обустройство лагеря. Окруженные тучами комаров, участники экспедиции 2008 года начинают занимать места для палаток. Наше место стоянки расположено на вершине холма, окруженного озерами, каждое из которых мы обыщем в течение следующих нескольких недель в поисках останков мамонтов и других животных ледникового периода. Фотография предоставлена Бет Шапиро

 

Иллюстрация 13. Еще один снимок, сделанный в первый день нашей экспедиции на Таймыр в 2008 году: моя палатка и несколько миллионов комаров. Фотография предоставлена Бет Шапиро

 

Иллюстрация 14. Ледяная пещера, расположенная под городом Якутском, Республика Саха, Россия. Пещеры, подобные этой, часто используются в сибирских городах для хранения еды во время летних месяцев. В дальнем конце этой пещеры ученые готовятся показать Юкагирского мамонта международной группе ученых, приехавших на конференцию. Фотография предоставлена Бет Шапиро

 

Иллюстрация 15. Дикие пиренейские козероги убегают от ученых, работающих над проектом по клонированию букардо. Привыкшие взбираться по отвесным скалам и балансировать на узких уступах, дикие козероги легко держат равновесие на узком карнизе, расположенном под потолком вивария, куда не добраться ученым. Фотография предоставлена Альберто Фернандесом‑Ариасом

 

Иллюстрация 16. Так выглядит весной, после таяния снега земля в Плейстоценовом парке Сергея Зимова, используемая и не используемая под пастбище. Десятью годами ранее эта область представляла собой бесконечный ивовый лес. Сегодня земля, используемая под пастбище (на переднем плане), ранней весной состоит из небольших участков зеленой травы и разрыхленной земли. Причиной тому травоядные животные, которые возвращаются сюда зимой, чтобы попастись, и в процессе растаптывают снег, обнажая почву, из‑за чего на нее воздействует холодный зимний воздух. Фотография предоставлена Сергеем Зимовым

 

[1] Энтони Пирс. Источник магии. – М.: Санкор, 1994. – 416 с.

 

[2] Сванте Паабо, директор Института эволюционной антропологии Общества Макса Планка, расположенного в Лейпциге, Германия, руководитель международного проекта по секвенированию полного генома неандертальца, написал статью в New York Times, в которой отстаивает точку зрения, что неандертальцы, будучи разумными существами, имеют те же права, что и люди, и клонировать их нельзя. Статья под названием «Неандертальцы тоже люди» была опубликована 24 апреля 2014 года.

 

[3] Все цветные иллюстрации здесь и далее – см. на сайте издательства по адресу https://goo.gl/TW6BTR.

 

[4] Это одно из самых интересных и потенциально долгоиграющих последствий доклада, опубликованного в Technology Review: Бен‑Аарон заявляет, что в то время как слоны имеют 56 хромосом, у мамонтов их было 58. На самом деле мы понятия не имеем, сколько хромосом было у мамонта, и маловероятно, чтобы нам удалось узнать ответ до того, как мы секвенируем и соберем высококачественную версию мамонтового генома. Тем не менее «факт», что у мамонтов было 58 хромосом, широко распространен в интернете. Поскольку никаких ссылок и цитат не приводится, я могу лишь предположить, что его источником является статья Бен‑Аарон.

 

[5] Конференция TEDxDeExtinction (TEDx «Возрождение вымерших видов») была организована Райаном Феланом и Стюартом Брандом из организации Revive & Restore. Все представленные презентации доступны на веб‑сайте TED и на веб‑сайте http://tedxdeextinction.org/.

 

[6] Статья Карла была опубликована в апрельском выпуске журнала National Geographic в 2013 году. Она проиллюстрирована ностальгической фотографией Робба Кендрика, изображающей животных, которые могут стать целью исследований в области возрождения вымерших видов.

 

[7] Я понимаю, что высказываюсь чересчур грубо. За последние несколько лет вышел ряд хороших материалов, посвященных восстановлению вымерших видов. Упомянутая мною ранее статья Карла Циммера в журнале National Geographic была великолепна. Кроме того, Натаниел Рич написал вдумчивую и детализированную статью, опубликованную в номере журнала New York Times от 2 марта 2014 года, и она, на мой взгляд, относится к лучшим существующим материалам, посвященным этой теме.

 

[8] Это цитата из раздела «За» из рубрики «За/Против», в которой они с профессором Полом Эрлихом согласились поучаствовать. Она была опубликована в выпуске журнала Йельского университета, посвященного окружающей среде (Yale Environment 360) от 13 января 2014 года.