Ну да, бардак, развал страны

И прочая херня

Имели место: бандюки

В «голде» и в пиджаках

Челночники и их тюки

Тоскливо-стрёмный страх

При встрече с разной гопотой -

Играющей с тобой,

Как кошка – с мышкой, перед тем,

Как съесть тебя совсем.

Но, повторяю, молодым

Я прожил это всё,

Любил и, кстати, был любим

И значит – вознесён

Над этой мерзостью срамной,

Да и вообще, башка

Была реальностью другой

Полна ещё пока.

б

Так, жизней несколько назад,

Я сторожил детсад

Бывало, что по вечерам -

«Все флаги в гости к нам»

Несли и водку, и вино,

Вели туда и баб.

Переменилась жизнь давно!

Забыть её пора б!

 

Но память всё же, так свежа,

Как подходя к черте

Я райский сад тот сторожа

Ловил и гнал чертей

Конечно, дело не в вине
А в том, что, милый друг
Себя мы ощущали вне
Реальности вокруг

 

 а2

Ещё там Гессе по ночам

Читал - взахлёб и всласть

И волк степной во мне рычал

Оскаливая пасть

И сладкий ужас подступал

(его уж не вернёшь).

О, волчий яростный оскал!

О, сладостная дрожь!

И я, как волк, бегу в ночи

Куда глаза глядят!

И следом - волк другой рычит

Гоня меня - во ад!

Нёс в Петушки меня вагон
но не доехал я
и шишел-мышел-вышел вон
под звездами Кремля

То – римский друг я, то Гуан,

То умер, то воскрес,

То от любви счастливой пьян,

А то «мне скучно, бес…»

Твердишь впадая ты в хандру,

И думаешь: «помру»

О, чудный мир волшебных книг,

Слияний острый миг!

б2

Увы! Увы! Увы! Увы!

Наверно, стал я стар.

Как всадник я без головы,

Как Минин и пожар!

Погас огонь в моей душе,

Там – прозаичный мрак!

Как жаль, что книжечки уже

Меня не вставят так!

Всё реже открываю их,

Всё меньше балдежу!

Хоть иногда я чей-то стих

Вдруг вспомню и твержу…

А иногда, вот как сейчас,
Сам что-то напишу…

 

 

 

               

 

 

***

Катится всё куда- то
Осыпается мир
Раньше ты был - солдатом
а теперь — дезертир

Время, тебя облаяв
Хочет пустить в расход
Время новых хозяев
Комиссаров-господ

Аутсайдеры, лохи
Нам – пустота - навар
Что ж, о конце эпохи
Спой, трубадур, фигляр

 

Пой и скачи по нотам,

Переходя на минор.

На горизонте, что там?

С веком извечный спор?

Жизнь нам дана «на вырост» -

Так что – тащи свой крест.
Если нас Бог не выдаст–
То и свинья не съест
                        

 

                         

 

                             Триптих -1
 
                                  1

 

В Москве Кирилл меня встречает
на съёмной хате с бодуна.

Прошу садиться, выпить чаю

Кой чёрт нам чай-то, старина?!

Мы пьём два дня, три дня, неделю

Посуды высится гора

Веселье - вечером. Похмелье -

С утра.

 

2

Ещё соскабливают грязь

И кровь с асфальта после путча

Ещё народ шумит, рядясь

О том, кто прав был, кто был круче

В братоубийственной войне

Мы жили как на динамите

Казалось, что страна - на дне

О, сколько нам ещё открытий

Готовил русской смуты дух,

Пока молчал в ночи петух.

3

Базар-вокзал Москва не верит

Ни воплям нашим, ни слезам

Смешались черти, люди, звери

Закрыт на сто замков сезам

Берешь ты на себя не много ль

Замки пытаясь превозмочь?

Луна. Глядит с тоскою Гоголь.

Повсюду – Вий. Повсюду – ночь.

 

                    Русская плясовая

Прибежали в избу дети

И позвали праотца.

Мы, - кричат, - за мир в ответе,

Ом-ца дрицца оп-ца-ца.

(«Полно, дети, что за дичь?

Этот клич смешон немало»-

Молвил им Иван Ильич

Из-под смертного завала.

Молодёжь не слышит вроде

Глас Ивана Ильича,

И Иван Ильич уходит,

Еле ноги волоча).

Ворон к ворону стремится

Ворон ворона клюёт -

Я, - кричит, - уже не птица,

Я советский самолёт!

Я – сверхновый истребитель,

Сверхсекретноскоростной.

Никому не хватит прыти,

Чтобы справиться со мной!

Эх вы сени, мои сени,

Мои сени бытия…

Достоевский хоть и гений…

Ну а кто у нас не гений?

Вот, к примеру, ты иль я…
Нет, рабом я сроду не был,

Не сидел в кутузке я.

Только воли мне и треба

Средь равнины русския…

Мчатся тучи, вьются тучи,

Черные, летучие…

По какому случаю

Я себя так мучаю?
Я понять себя хочу,

      Смысла я в себе ищу,
      Оттого себя я мучу,
      Оттого-то и грущу.
      Ух, как весел русский пляс!
      Но невесел мой рассказ.
      Ну и что, что он невесел -
      он закончился как раз.

 

    Белый Дом - 93

    Я возвращался пьяным из гостей
    заснул в метро, проехал остановку
    и после — брёл по улицам ночным
    сонамбулой, на полуавтомате

    из темноты вдруг выплыл Белый Дом
    с его фасадом - в черных, рваных ранах
    и в воздухе декабрьском, морозном
    ещё витал тяжёлый запах смерти

    с тех пор, едва услышу: «Белый Дом»
    передо мною вспыхивает образ -
    Ночь, лютый холод, свет прожекторов
    направленных на труп, как лампы в морг

 

***

Качается Земля забытой лодкой,

В бескрайних водах сумрачной вселенной.

И ангелы ночные глушат водку –

Стихи читая, вслух, попеременно.

Они пьяны, хоть это против правил...

На эту ночь - есть разрешенье свыше...

И сатана дела свои оставил,
Царят покой, безвременье, затишье.

(90-е)

Триптих — 2

1
Жизнь начинается сначала
в который раз - на новом месте
бредёшь по улице устало
на грудь принявши граммов двести
в непостоянное жилище -
бульваром - к новому Арбату
и за ушами ветер свищет
и снег в лицо летит мохнатый

а за спиной - долги и смута
а впереди - декабрьский холод
но в эту самую минуту
ты ощущаешь жизни голод
стоишь, прикуривая нервно
от ветра спичку укрывая
её огонь дрожит, неверный
как день - мгновенно прогорая
и оставляя запах серы.
Прикуришь ты, расправишь плечи
и дальше в путь сквозь сумрак серый
чему-то новому навстречу

2

Спиною к Гоголю, лицом я
к лихому новому Арбату
что прошлое своё не помня

летит чумной и бесноватый
на крыльях похоти и злобы
и новой роскоши мгновенной
стоят громады - небоскрёбы
пупы земли, цари вселенной.

Но это призрачное царство
тускнеет, рушится к рассвету
карман мне жгут четыре бакса
куплю бухло и сигареты
и буду пить вдвоем с Валерой -
кинооператором - полночи
пускай мне утром будет скверно
а впрочем…

3

Как пёс ночной бежит за мной

декабрьский ветер ледяной
грохочет, свищет невпопад
хохочет, завывает гулко
и гонит призраков парад
по переулку.
Старомосковские дома
вот в этом - жил когда-то Бунин
а в том – на птичьих я правах
живу в своём полубезумье

И в тихом логове моём

куда приду я, пьян, простужен,
стихи, оставленные днём,
и рис на ужин

 

 

 
                                   

                                    ***