Ожерелье с кровавыми камнями.

О

 ни затаились, но сами всё видели. Они видели, как чернокожие пираты тащи-

 ли на свою галеру награбленные среди древних руин сокровища. Они видели,

 как стая огромных красноглазых гиен, внезапно вылетевшая из джунглей, бро-силась на пиратов. Потом они видели, как пираты, побросав эти сокровища, отча-янно дрались с гиенами, отчаянно и тщетно. Мечи и копья собирали свой кровавый урожай, но не могли остановить побоище. Огромные гиены бросались на людей, терзали их когтями и клыками, рвали на части и жрали. Недолгое время спустя всё было кончено. Выжившие в схватке гиены убрались обратно в джунгли.

Потрясённые этой чудовищной расправой, Джосер и Камия не сразу вышли из своего убежища. А когда вышли и спустились с холма к реке, они увидели останки тех, кто ещё недавно составлял могучую команду «Тигрицы». Эти останки усеивали всю дорогу от реки до руин древнего города. Разорванные, окровавленные тела и части тел лежали среди золота и серебра, и самоцветов, и драгоценного оружия. Это было жуткое, отталкивающее, но и чем-то привлекательное для стигийцев зре-лище.

И среди этих чёрных тел лежало одно белое. Издав короткий вскрик, Камия бро-силась к нему, коснулась и перевернула. Белит! Она была жива. Клыки и когти дья-вольских гиен не касались её прекрасного тела. Но в глазах предводительницы мо-рских разбойников застыли ужас и безумие. Она смотрела на Камию и не узнавала её. На тонкой шее Белит, там, где ещё недавно висел подаренный атлайкой бесцен-ный рубин, теперь виднелось золотое ожерелье с пурпурными камнями, похожими на капли запекшейся крови. Джосер схватил её за это ожерелье и притянул к себе. Белит не сопротивлялась. Она не узнавала и его.

Была живая — и как будто неживая! В её глазах чернела пустота.

— Что ж, — рассмеялся стигиец, — как видишь, последний из глаханов испол-нил твою просьбу, Ка! Его дьявольские слуги растерзали черномазых, но их короле-ву не тронули. Это сделаю я! В отместку за все наши страдания. И просто потому, что это будет так приятно!

— Нет! — воскликнула Камия. — Она дорога мне, она должна жить!

— Посмотри на неё, Ка. В ней больше нет огня. Такой ли жизни хочешь для той, кто была королевой Чёрного Побережья? Оставь! Она для нас никто. Она при-говорила нас к мучениям и смерти! Если бы мы не сбежали, то были бы уже мерт-вы. Так дай же мне её прикончить, это моё право.

С такими словами он потащил Белит к «Тигрице». Там никого не было. В джу-нглях стояла мертвящая тишина. Джосер поднял пиратскую королеву и зацепил зо-лотое ожерелье с пурпурными камнями за крюк мачты. Белит повисла на нём. Кро-вавые камни впились в алебастровую кожу женщины. Она пару раз дёрнулась и затихла. Её глаза остекленели.

Джосер и Камия стояли внизу и смотрели, как умирает та, чьё имя заставляло трепетать и хайборийцев, и стигийцев, и кушитов. На губах юноши гуляла мстите-льная, довольная ухмылка, но в глазах девушки стояли слезы.

— Прощай, любимая сестрица, — прошептала она, — я буду помнить тебя!

Потом обшарили галеру. Пробоин не нашли, но все бочки с питьвой водой ока-зались разбиты.

— Вот чем занимался этот твой глахан, будь он проклят, дырявил бочки! Похо-же, не только для них, но и для нас задумал кое-что похуже смерти, — Джосер изрыгнул цветистое проклятие.

— Оставь, — сказала Камия. — Мы всё равно не смогли бы уплыть вдвоём на «Тигрице». Это же не лодка, а галера, ей нужны гребцы. Мы отсюда выберемся, но не так.

— Нам нужно оружие. Поганого пса-киммерийца среди убитых нет, значит, он ещё где-то бродит. И не забывай про своего глахана, Ка.

Они вооружились: Джосер к волнистому мечу глаханов добавил добрый клинок

аквилонской работы и пару ножей, прицепил их на пояс, а Камия нашла в каюте

Белит свои ножны на голень, лук и колчан стрел к нему. Тем временем сгустились сумерки. Издалека раздались тяжёлые, но приглушённые шаги.

— Это Конан, он идёт сюда! — прошептала атлайка. — Спрячемся, пока нас не нашёл!

— Ещё чего?! — взъярился стигиец. — Разве мы вдвоём не одолеем дикаря? Я мечтаю поскорее расквитаться с ним!

— Нет! Пусть сначала сразится с глаханом. Прячемся! Он не знает, что мы здесь, и не станет нас искать.

Отравленные стрелы.

В

 сё было позади. Белит и её гибель, и гибель всей команды. Потом — кровавая

 схватка в ночи с стаей красноглазых гиен. Он прикончил их всех. Потом — бой

 один на один с крылатой обезьяной, хозяйкой города и здешних джунглей. И внезапное спасение, пришедшее к нему от той самой Белит, что обещала поддер-жать его в неравном бою даже после смерти… Он выбрался из-под завала и разру-бил демона надвое своим мечом. Он победил. А потом похоронил возлюбленную на её галере.

Занимался рассвет. Устье реки окрасилось кровавым цветом. Конан, опершись на свой огромный меч, стоял на берегу океана и провожал взглядом «Тигрицу», кото-рая уходил в свой последний рейс. Глаза его были сухими. Лазурный простор оке-ана утратил для него свою красоту, и сердце его застыло в ожесточении.

Никто не управлял «Тигрицей», бессильно замерли её весла. Но чистый свежий ветер наполнил её шелковый парус, и, как лебедь, спешащий к родному гнезду, га-лера помчалась в открытое море. А пламя поднималось с палубы все выше и выше к небу, заключая в свои объятия закутанную в пурпурный плащ Белит.

Так ушла в Вечность королева Черного Побережья.

Опираясь на меч, Конан молча стоял до тех пор, пока последний отблеск пла-мени не растворился в голубом тумане.

А потом, обернувшись, он увидел на берегу тех, кого никак не ждал здесь уви-деть, юношу и девушку. Они стояли вдали и молчали, смотрели на него. Конан не знал, откуда они вдруг взялись и что здесь делают. Но он знал, что это его враги, и скорее почувствовал, чем догадался, что они могли быть как-то связаны с кровавы-ми событиями прошедших дня и ночи. Меньше всего сейчас, после битвы с гиенами и демоном, он был готов сражаться вновь. В его израненном теле болела каждая мышца, а сердце жгла тьма безвозвратной потери. Но он поднял свой огромный меч и, не говоря ни слова, пошёл на этих двоих. До них ещё далеко, а идти трудно, но нужно дойти.

Юноша встал в боевую стойку, а девушка натянула лук и послала стрелу. Конан помнил, что она отлично стреляет, ей ничего не стоит даже с такого расстояния по-пасть ему в шею или в лоб. Но ему теперь было всё равно. Он должен дойти. Он должен покончить с ними раз и навсегда. И их оставить здесь, в той жизни, которая закончилась для него с гибелью Белит.

Стрела попала Конану в плечо. Он тут же её вырвал и пошёл дальше. Следую-щая стрела угодила в бок. Конан вырвал и её. Третья стрела попала в руку, но и это Конана не остановило. Он шёл вперёд, навстречу своим врагам.

Он шёл и чувствовал, как из ран, нанесённых стрелами, по телу расползалось что-то страшное, чужое, но до боли ему знакомое. Его ноги тяжелели, тело клони-лось к земле, а меч в руке стал казаться свинцовым. Ему хотелось остановиться и прилечь, заснуть, а не сражаться. Но он шёл вперёд, чтобы раз и навсегда покон-чить с этими двоими. Он был уже достаточно близко, когда девчонка крикнула ему:

— Я думала, ты только глупый варвар, который может лишь махать мечом. Но оказалось, ты не совсем обычный глупый варвар. В тебе есть кровь атлантов! Иначе ты не выжил бы в схватке с последним из глаханов, древнейшей и могущественной расы! Иначе ты уже свалился бы, сражённый соками чёрного лотоса: я смочила ими наконечники стрел! Иначе ты не думал бы, как нас убить, а сам искал бы спасения! Ты один из нас, могучий Конан, ты один из потомков атлантов!

Он слышал её, но не слушал. Всё, что проклятая девчонка говорит, неважно. Он не убивает женщин, но теперь совсем другое дело. Он её убьёт. Сначала его, этого стигийца, её брата, а потом и её. Они должны остаться здесь, на берегу реки Зар-

хебы, чьё имя означает «смерть».

Он дошёл. Но предательская слабость овладевала им всё сильнее. Перед глаза-

ми колыхался туман. В тумане маячили тени врагов. Девчонка продолжала что-то говорить, но теперь её голос звучал откуда-то сбоку, потом сзади. Ещё одна стрела вонзилась Конану под лопатку. И у него уже не было сил её вытащить.

Вместо этого он атаковал. Бросился с мечом на этого стигийца. Стигиец париро-вал удар и сам ушёл в сторону, оттуда пытался ткнуть Конана в бок одним из своих клинков. Конан навалился на него, заставив отступать.

В нависшей над ним сонной пелене он почти не видел своего противника. Но сражался с яростью отчаяния, как человек, которому больше нечего терять. Стигиец ранил, отступал и снова ранил, но ему никак не удавалось нанести Конану послед-ний и решающий удар. А отравленные стрелы между тем вонзались в спину варвара. Силы уходили. И настал момент, когда ноги киммерийца подогнулись. Огромный меч, ставший весом с гору, выпал из его рук.

Рядом тут же оказалась эта проклятая девчонка, что стреляла ему в спину, он хотел схватить её, но его руки поймали только пустоту. Она сказала:

— Ты глупец! Ты понятия не имеешь, с кем связался, кому бросил вызов! Я нас-ледница могущества атлантов, кровь от крови павших владык моря! Меня воспитывал сам Паксимен, мудрейший среди всех живущих. Моим отцом был стигийский принц Хеврен, брат короля Ментуфера, а матерью — королева Атлаи Ксантиппа. Но мать была ленива и глупа, и недостойна править королевством. Её настигла смерть, я заняла атлайский трон. Но мои министры, трусы, малодушные создания, испугались славы и величия нового царствования. И часа не прошло, как они подняли против меня народ, таких же малодушных, трусливых людишек, недостойных памяти своих великих предков. Тогда я села на самый быстрый корабль и отплыла из Атлы с командой верных мне людей. В океане мне встретилась «Тигрица». Я решила при-соединиться к вам, к тебе и Белит. Поэтому я перебила всех, кто был на борту мо-его корабля, и потопила его, чтобы спрятать все концы в воду. Я хотела стать од-ной из вас, глупец, я хотела жить свободной жизнью и искать счастья в море!

Если бы не ты, не твоя варварская ревность, так бы и было, и наша любимая Белит сейчас была бы вместе с нами! Её смерть на тебе, киммериец. Но теперь ты присоединишься к ней. Я, дочь величайшей из цивилизаций мира, когда-нибудь стану величайшей из его правительниц, подобной древней императрице Мефрес. А ты, как родился презренным варваром, так им же и умрёшь!

— Да… — прошептал Конан. — Я варваром родился, варваром умру. Но не сей-час, и не надейся. Сперва я найду и убью тебя, Камия, и тебя… ублюдок Джосер. Клянусь Кромом…

— Что там бормочет эта грязная скотина? — спросил юноша. — Почему бы мне не отрубить ему голову прямо сейчас? Я сделаю из черепа варвара чашу, и она ста-нет памятным подарком на нашу свадьбу среди руин заброшенного города!

— Зачем? — усмехнулась она. — Ты же видишь, любимый: он отравлен, он весь в ранах. Как бы ни был он силён, с такими ранами не выживают, можешь мне пове-рить. Пусть помучается напоследок, как он мучил нас!

Где-то вдали стигиец расхохотался, и до слуха Конана донеслись его удаляю-щиеся шаги. Вдруг горячее дыхание коснулось уха киммерийца, он услышал слова, они прозвучали совсем рядом, прозвучали очень ясно, несмотря на пелену:

— Мой кузен и будущий супруг в тебя не верит, а я верю. Всё, что говорила то-лько что, я говорила для него. Теперь скажу для тебя: без таких людей, как ты… как мы, жизнь станет пресной и неинтересной. Мы одной крови, крови атлантов! Я наде-юсь, что ты выживешь, могучий Конан. А если нет… я буду изрядно тобой разочаро-вана!

— Камия… — прохрипел он. — Я найду тебя…

— Буду ждать с нетерпением!

Он услышал её звонкий смех, а потом она пропала. Вмиг исчезло всё, что его окружало. Он провалился в отравленный сон, во мглу, полную пустоты и боли, и кошмарных видений. Но он знал, что когда-нибудь и этот страшный сон закончится. Он выберется, он вернёт себе свою жизнь, полную сражений, наслаждений и самых необыкновенных приключений.

 

Брайан Толуэлл

Наследие Стигии.

I. УРЕЙ.

Стигиец и атлайка.

П

 осле смерти своей подруги Белит Конан-варвар возвращается в Шем. Су-

 дьба сводит его с местной волшебницей Зеландрой, которая стала жер-

 твой злобного чародея из Стигии Этрам-Фала. Киммериец сопровожда-ет Зеландру, её служанку Нису и телохранителя Энг Шиха к цитадели колдуна.

После победы над злодеем все четверо отправляются в обратный путь. Конан не подозревает, что его заклятые враги, которых он винит в гибели Белит, та-кже находятся здесь…

Д

 ень разгорался, наливаясь удушающим зноем. Ветра не было. О буре, что про-

 шла минувшей ночью над стигийской пустыней, напоминали начёсы песка на

 зубчатых отрогах Гребня Дракона.

На крыше горной цитадели древнего волшебника Ситрисса сидели двое, юноша и девушка. Одетые в глухие бурнусы песочного цвета, они прятались за невысокой каменной оградой. Их взгляды были устремлены вниз, в ущелье, по дну которого неспешно удалялись от дворца четверо путников на верблюдах: впереди черноволо-сый гигант, за ним женщина средних лет и её спутница лет двадцати, замыкал шествие огромный и толстый, полностью лысый кхитаец.

Приложив к глазу миниатюрную зрительную трубку, девушка воскликнула:

— Наш киммерийский друг достоин восхищения! Он в одиночку одолел злобного мага Этрам-Фала и всех его наёмников. А теперь увозит с собой шкатулку с бесцен-ным чародейским эликсиром. Что это, как не чистая победа? Его отряд даже не по-нёс потерь!

Глаза у девушки были большие, кошачьи, цвета безлунной стигийской ночи, а голос приятный, негромкий и мягкий, как будто журчащий, с нотками надменной иронии, которую она и не пыталась скрывать. Очень изящная, стройная, с утончён-ными чертами лица и кожей золотисто-медового цвета, она напоминала стремите-льную, гибкую пантеру, от которой никогда не знаешь, чего ждать. Её спутник был высок, мускулист, с богатой гривой иссиня-чёрных волос, бронзовой кожей, ястре-биными чертами лица и глубоко посаженными глазами металлического отлива, весь похожий на молодого пустынного льва. Услышав слова своей спутницы, он недобро ощерился:

— Это ненадолго, клянусь чешуёй и щупальцами Сета! Никому не позволено без спросу заявляться в мою страну и забирать жизни моих подданных. А тем более ему! Это всего лишь грязный варвар, которому иногда везёт.

Девушка насмешливо переспросила:

— Твою страну? Твоих подданных? Открой же мне, любимый, что я пропусти-ла? Наверное, пока шла буря и пока наш киммерийский друг сражался с колдуном, ты каким-то образом перелетел в Луксур, там исправил свою прежнюю оплошность, низверг своего жалкого братца Ктесфона, а сам воссел на трон отца? О! Только не говори мне, что это тоже сделал Конан. С него и так достаточно побед!

Мрачная тень легла на лицо юноши, он сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Он отвернулся, но взял себя в руки и спокойно произнёс:

— Это всего лишь вопрос времени, любовь моя. Я буду править Стигией. И ты — вместе со мной!  Она презрительно передёрнула плечами.

— Вот ещё! Я с большей радостью бы согласилась править горами Киммерии, чем этой пустыней. Там хотя бы воздух свеж и обитают люди, никогда не знающие страха! В одном мы схожи с Конаном: я, как и он, всем сердцем ненавижу эту прок-лятую страну! Эту жару, иссушающую разум, эти пески, съедающие душу, этих лю-дей без капли доблести и достоинства в сердце! Этих трусливых и пустоголовых нобилей и чародеев! Меня ничто не связывает со Стигией… кроме тебя, любимый мой супруг.

Юноша молчал, удивлённый её внезапной откровенностью. Достал из сумки бур-дюк с вином, приложился ненадолго, затем протянул бурдюк ей. Она взяла и отх-

лебнула.

— Но наша бабка Нехтесси правила этой страной до моего отца Ментуфера. А если б он погиб до появления на свет Ктесфона, на трон взошёл бы его брат и твой отец Хеврен. Любовь моя, ты рождена стигийкой, ты стигийская принцесса, я сти-гийский принц, мы с тобой стигийцы, здесь наша судьба! Нам надлежит чтить Сета…

— Нет! Нет!! — резко оборвала его она. — Сет не мой бог и никогда им не был. Стигия мне не родина. Хеврен мне не отец! Мой отец Паксимен, человек, сделав-ший меня тем, кто я есть. Это ты стигиец, а я — атлайка! Я наследница могущества великой Атлантиды! Я кровь от крови павших владык моря, они правили миром ещё в те времена, когда твои стигийцы были варварами, как нынче киммерийцы! И ты надеешься, что я когда-нибудь это забуду? Забуду, кто я и откуда, и чего я стою? Нет, ни за что и никогда!

— Ну, ты свою корону слишком быстро забрала и тут же потеряла, наследница могущества атлантов, — улыбнулся он. — Теперь корона Стигии — это всё, что у нас есть. И её ещё нужно отвоевать! Я не намерен предаваться грёзам о былом ве-личии и отрекаться от своих законных прав. А ты как хочешь, дорогая.

Он расправил могучие плечи, сделал в воздухе знак Змея, достал из-за спины небольшой лук и прицелился.

— Отличная позиция. Клянусь Сетом, отсюда я легко продырявлю башку кимме-рийскому псу! Собака варвар даже не успеет осознать, откуда пришла его смерть.

Она вздохнула.

— Печально, если так… Тогда нам придётся убить и Зеландру. Кто знает, на что теперь способна шемитская ведьма, лишившись своего поводыря? Ты видел сам, мой грозный лев, как Конан передал ей шкатулку с Изумрудным Лотосом.

Молодой стигиец с удивлением посмотрел на жену.

— Разве ты думала оставлять её в живых? Эти шемиты ни на что не годны, кро-ме как служить рабами нашего народа! Когда я стану королём, у каждого преданного мне стигийца будет раб-шемит. И не один!

— Конечно, в самом деле, раб-шемит, и не один, только и мечтающий зарезать своего господина, — тонко усмехнулась девушка. — Или ты уже забыл неукротимую шемитку Белит?     Он криво усмехнулся и бросил:

— Тогда чего ты ждёшь, моя прекрасная пантера?

Она кивнула, заглянула в свою походную сумку и достала оттуда миниатюрный арбалет. Юноша скептически оглядел это оружие, взглядом измерил расстояние до путников и негромко промолвил:

— Если бы я не видел его в деле, я бы не поверил, что эта детская игрушка мо-жет отнять чью-то жизнь!

Потом он отвернулся, пробормотал молитву Сету, вновь нацелил лук и выпустил стрелу. В то самое мгновение, когда она сорвалась с тетивы, невесть откуда взяв-шийся порыв ветра бросил её наземь. Стигиец с изумлением проследил, как стрела падает на песок. Не раздумывая, он тут же схватил другую стрелу, но та сломалась у него в руках.

— Что за шутки? Или сам Митра — будь он проклят! — пришёл на помощь ким-мерийцу? Великий Сет, помоги мне уничтожить твоего смертельного врага!

Третья стрела улетела вдогонку, прошла над головой Конана и упала в трёх ша-гах впереди. В то же мгновение огромный варвар обернулся и что-то сказал своим спутникам. Они тут же пустили своих верблюдов вскачь. Киммериец спрыгнул и поднял упавшую стрелу. Потом бросил взгляд туда, откуда она прилетела.

Стигиец изощрённо выругался, прячась за оградой.

— Попробуй ты, — нехотя предложил он жене.

— Не сейчас, — ответила она. — Пускай сперва решит, что это кто-то из остав-шихся во дворце наёмников Этрам-Фала. Или те двое, кого он отпустил.

— А мы их встретили, — зло ухмыльнулся юноша.

Конан стоял на месте и смотрел на дворец, готовый к атаке нового и неизвест-ного ему врага. Но атаки не было, и киммериец, очевидно, решив не возвращаться в проклятый дворец ради выяснения, чья была эта шальная стрела, спрятал её в свой колчан, запрыгнул на верблюда и поспешил вперёд.

Девушка подняла арбалет, прицелилась, положила палец на спуск. Так прошли несколько минут. Её спутник с нарастающим недовольством наблюдал то за нею, то за Конаном, который быстро удалялся, ещё немного — и исчезнет насовсем.

— Ну, чего ты ждёшь?! — наконец воскликнул стигиец. — Прикончи же его!

Она опустила арбалет.

— Слишком легко! Наш доблестный друг с Севера не заслуживает такой пустой и лёгкой смерти.     Конан тем временем скрылся в ущелье.

— Во имя Сета! Что за чепуха? Ты обманула меня! Или просто боишься промазать!

Тут её огромные кошачьи глаза полыхнули огнём. Девушка вскинула арбалет и, почти не целясь, выпустила чуть заметную стрелу вверх, в небо. Несколько мгнове-ний спустя рядом на крышу свалилась птица — пустынный ястреб-канюк. Стрела пробила ему горло. Юноша застыл с открытым ртом.

— Ты смеешь сомневаться во мне? Тогда иди, ступай туда, где только что был Конан, и проверь на себе, промажу я или нет!

Она сказала это тихо, но с холодной яростью и царственным достоинством, ут-раченным в этой стране. Он покраснел и поднял руки в знак примирения.

— Прости меня, Ка, я и не думал в тебе усомниться! Но объясни мне, любовь моя, почему ты снова отпускаешь этого ублюдочного варвара? Мы с тобой услови-лись прикончить Конана при первой же возможности!

Девушка вздохнула, покачала головой.

— А разве ты не видишь, Джосси, что властительные боги не желают его гибе-ли? Я не хочу гневить богов. Я здесь, чтобы развлечь их!

— Но каждый миг, пока он ходит по земле, наполняет гневом моё сердце!

Она подошла к мужу. Он нагнулся, и их губы встретились, чтобы слиться в страстном поцелуе.

— Умерь свой гнев, любимый, — прошептала она. — Если тебе будет угодно, считай, что нанял киммерийца исполнять работу, для которой он рождён.

— Нанял?!

— Как видишь, у него неплохо получается избавлять мир от демонов и чародеев, — задумчиво проговорила девушка. — Ты сам мне объяснял: здесь Стигия, а не Ат-лая, здесь невозможно взять принадлежащий тебе по праву трон, если даже вся знать и вся армия стоят горою за тебя. Ктесфон правит в Луксуре только потому, что Чёр-ный Круг и сам великий Тот-Амон, верховный жрец Сета, служат опорой его трону.

— И что с того? Не думаешь ли ты, что киммерийский пёс способен уничтожить самого владыку Тот-Амона, как он прикончил Этрам-Фала и ещё десяток мелких колдунов? Верховному жрецу, который пользуется милостью Отца Сета, достаточно чуть повести бровями, и варвар обратится в пыль! То же касается и нас. Мы теперь изгои, но если мы хотим добиться своего, нам нужно как-то привлечь Чёрный Круг на свою сторону. А не пытаться уничтожить! Молю тебя именем Сета, оставь эти опасные мысли!

— Только лишь, чтобы тебя не огорчать, мой осторожный лев,— лукаво усмехну-лась она.— А теперь займёмся тем, ради чего мы прибыли сюда! Если древние ма-нускрипты, прочитанные моим отцом, правдивы, самое ценное сокровище здесь, во дворце Ситрисса, никто ещё до сих пор не нашёл. Невежды и не знают, что искать!

Глаза юноши тут же загорелись, и он нехотя кивнул.

— Если догадки Паксимена верны, оно поможет нам добыть не только трон…

— Так поспешим же!

Грациозная, как пантера, и гибкая, словно змея, она скользнула через ограду и съехала вниз по стене. Он проводил её восхищённым взглядом, потом схватил под-стреленного ею ястреба, сунул в походный мешок и полез следом.

Кровь древней Стигии.

К

 ромешная тьма нависала над дерзкими сплошным мглистым куполом. Ни капли

 света не проникало извне в эти огромные и душные чертоги. Под ногами шур-

 шал пепел только что минувшего пожара, и в этом тихом заупокойном шурша-нии Джосеру слышались стоны загубленных душ. Ему было страшно. Тошнотворные ощущения подкатывали к горлу, кружилась голова и закладывало уши, приступы паники следовали один за другим, по всему телу струился липкий пот, и холод сковывал члены, словно на пороге смерти. Но молодой принц держался, ничем не выдавая своего состояния. Он считал себя храбрецом и на самом деле был им.

Но он также был стигийцем, а в глазах стигийцев тьма неизменно воплощала их чудовищного бога — Сета, Великого Змея, и его бесчисленных кровожадных тварей. Нет большего ужаса для стигийца, чем быть съеденным во тьме одной из этих тва-рей. И Джосер на каждом шагу среди этой кромешной тьмы взывал к Сету, молил

Князя Тьмы сохранить ему жизнь: ибо никто так не прославит имя Сета, как он, как

только станет повелителем державы Змея — а может быть, и целого мира, где с его

помощью будет властвовать Сет.

Он следовал за женой, не видя её, но ориентируясь по аромату её духов. Камия настояла, чтобы они не зажигали факелов и не использовали светящиеся шары Эт-рам-Фала, которые встречались им на пути. Почему, он так до конца и не уяснил. Она опять сослалась на древние манускрипты, расшифрованные Паксименом, её на-званным отцом, и их строгие требования к ритуалу. Но какой ритуал предстоит сре-ди девственной тьмы, не сказала.

Он понятия не имел, что творится у неё в голове. Её бесшабашная отвага часто казалась безумной даже ему, Джосеру. Ещё в детстве, в их короткие свидания в Сти-гии и Атлае, ей каким-то удивительным образом удавалось вовлекать его в опас-ные, отчаянные авантюры, чреватые риском для жизни. Но всегда после этих аван-тюр ей, и ему вместе с ней, удавалось выглядеть в своих глазах настоящими три-умфаторами. Никто не умел с таким поистине королевским достоинством переносить провалы, испытания и тяготы, как умела она. Глядя на это, он поневоле соглашал-ся с ней: среди стигийцев все рабы, от нищего погонщика верблюдов до могущест-венного повелителя в Луксуре, и только дух погибшей Атлантиды даёт свободу, о которой можно лишь мечтать.

Всякий раз после таких совместных авантюр его чувства к ней росли и укрепля-лись, пока не стали тем, что люди низкого звания, поэты и мошенники зовут любо-вью. Он также чувствовал: любовь взаимна. Его потряс до глубины души её отчаян-ный поступок на борту «Тигрицы». Какая ещё женщина — тем более стигийка! — рискнёт поставить свою жизнь за его жизнь, в буквальном смысле заслонить собой от копий, кинжалов и стрел разгневанных чёрных корсаров и их свирепой предводи-тельницы Белит? В одно мгновение всё потерять, чтобы его спасти — нет, даже не спасти, она ведь не могла знать наперёд, спасутся ли они или Белит прикажет уме-ртвить их — но лишь затем, чтобы отсрочить смертный приговор и выиграть время.

Положа руку на сердце, он и без трепетных взываний к Сету сумел бы обуздать

свой суеверный страх. Джосер следовал за Камией в кромешной тьме по древнему дворцу Ситрисса уже хотя бы потому, что пуще этой тьмы и прячущихся в ней исча-дий Сета страшился пасть в глазах жены. Любая пытка, что угодно, но не это! При-звав всю свою волю и решимость, он молча следовал за ней, втайне даже радуясь, что среди этой тьмы она не видит его страха.

А может, видит, понимает, но молчит? Джосер ничуть не удивился бы, если б узнал, что никакой особый ритуал не требует идти по древним катакомбам в полной тьме, что это только её новая уловка, чтоб испытать его, в который уже раз… С неё станется. Джосер мысленно вздохнул. «Родители дают мужчине имя, судьбу опреде-ляет Сет, и лишь жену он выбирает сам», — сказал ему отец, король-воин Менту-фер, незадолго до своей гибели. Так что он выбрал: жену, а с нею и судьбу. Или она его выбрала, это уж как посмотреть…

— Здесь! — тихо воскликнула Камия и остановилась.

Джосер встал рядом. Внезапно обострившиеся чувства принца ощутили впереди присутствие чего-то неизбывно древнего, могучего, того, что было и темнее, и страшнее всей этой окружающей их тьмы. Раскрытыми от ужаса глазами, немного привыкшими к тьме, он наблюдал впереди застывшее пятно мрака. Или, вернее, очертания застывшего во мраке чудовища.

— Это Ньярлатхотеп, — чуть слышно, как будто опасаясь потревожить каменного истукана, прошептала девушка. — Ситрисс и прочие невежды полагали его богом. Но он только страж. Страж Гробницы. Не бойся его.

— Я не боюсь,— хрипло произнёс Джосер и сам удивился, как слабо и неуверен-но прозвучали здесь его слова.

Он нащупал у пояса рукоятки мечей и добавил твёрдым голосом:

— Если нужно, я сражусь с ним… с этим, как его? С Нарьянхотепом. Кем бы он ни был!     Камия обернулась, её большие кошачьи глаза светились словно из-нутри, как магические светлячки.

— Ньярлатхотеп! Паксимен нашёл его имя в манускриптах. Нет, нам не нужно драться с ним! Он должен нам повиноваться. Страж откроет нам проход…

Она обнажила перстень с острым навершием, провела им по тыльной стороне запястья. Джосер увидел кровь и затаил дыхание. Камия объяснила:

— Он поставлен здесь древними владыками Стигии и повинуется лишь им… и их прямым потомкам.

— Вот, стало быть, тебе тут пригодится кровь Хеврена, отца, которого ты прези-раешь, но от которого ты рождена, — осклабился Джосер и заметил, что она слегка кивнула.

— Глупец Ситрисс создал здесь Изумрудный Лотос, чудовищный гибрид расте-ния, гриба и зверя, дающий магу удивительные силы. Ты спросишь, Джосси, поче-му глупец? Да потому, что его Лотос питался кровью! Не различая, чья это кровь… Невозможно было пройти к Гробнице, пока путь преграждал вечно голодный до кро-ви Изумрудный Лотос! В то время как могущество, сокрытое в ней, неизмеримо пре-вышает силу всяких чародейских эликсиров. Но сам Ситрисс не знал об этом! А тем более такое жалкое ничтожество, как Этрам-Фал.

Внезапная догадка, словно молния, пронзила мысли Джосера.

— Но Изумрудный Лотос нынче мёртв, и мы можем пройти!

— Видишь, — усмехнулась Камия, — наш киммерийский друг, прикончив злобное растение, невольно расчистил нам путь!

Она оторвала от бурнуса клок материи, обильно смочила его в крови, вытекаю-щей из запястья. Потом достала из сумки свой миниатюрный арбалет и обмотала этот клок вокруг стрелы. После этого закрыла глаза, подняла арбалет и вслепую прицелилась. Джосер удивлённо заморгал. То, что он видел, граничило с магией, если не прямо было ею. Но магией его супруга не владела, и магия в её стране

была запрещена.

— Великий Сет! И этому тебя тоже твой медикус научил?!

Камия не ответила. Она застыла подобно изваянию, её глаза были закрыты, ды-хание как будто остановилось. И лишь миниатюрный арбалет в её руках чуть-чуть подрагивал, возможно, выбирая верную позицию. Окровавленная стрела сорвалась и улетела вперёд, навстречу застывшему во мраке чудовищу. Мгновением спустя она чиркнула о древний камень, затем Джосер услышал глухой звук — не то стон, не то выдох — и у молодого принца зашевелились волосы на голове.

— Теперь ты! Стражу Гробницы нужна твоя кровь, сын древней Стигии!

Не давая ему времени опомниться, она порезала его запястье перстнем, смочила в крови клок материи и точно так же обмотала вокруг второй стрелы. Потом отпра-вила её вслед за первой. Принц лишь успел заметить: не совсем туда, слегка пра-вее… Она стреляет в глаза чудовища, понял Джосер. Сначала в один глаз, потом во второй! А в следующий миг Ньярлатхотеп ожил.

Раздался глухой рёв. Глаза чудовища вспыхнули алым, точно посланная в них древняя стигийская кровь подожгла их, как факелы. Колоссальный чертог осветился мрачным красноватым сиянием. Теперь Джосер мог лучше рассмотреть монстра.

Это был огромный сфинкс, искусно вытесанный из чёрного камня, но начисто лишённый индивидуальных черт. У него были глаза, был человеческий нос, другие черты лица смутно выглядели человеческими, однако лица человека у сфинкса не была. Это невозможное сочетание человеческого и нечеловеческого выглядело жут-ко. Страж Гробницы внушал трепет даже отважной Камии. Девушка охнула, попяти-лась и спряталась за спиной мужа. Он шумно вдохнул воздух, обнажил меч, встал в боевую стойку. Но древний страж не стал атаковать двух дерзких, посмевших нару-шить его тысячелетний покой. Ньярлатхотеп разверз беззубую пасть. В ней появился огненный язык. Потом язык высунулся из пасти, опустился до пола и сложился по-добно лестнице. Огонь потух. Из пасти пошёл пар.

— У нас всё получилось, Джосси! — с восторгом вскрикнула Камия. — Он откры-вает нам проход к Гробнице! Так поспешим, пока проход открыт!

Он схватил её за руку, силой развернул к себе.

— Постой! Ты хочешь, чтобы мы полезли в его пасть? Уверена, что демон не сожрёт нас? А как мы будем возвращаться? Скажи мне, наконец: что за гробница, чья она и что ты хочешь там найти? Я должен знать, ради чего рискую нашими жизнями!

Её глаза полыхнули яростным огнём и ужалили его, как два остро отточенных клинка.

— Как много лишних вопросов! Есть лишь один верный способ получить на них ответы.   Она изящным, но решительным движением высвободилась из его хва-тки и быстро пошла вперёд, к разверстой пасти каменного монстра. Джосер почувст-вовал, как в нём закипает злость, которую он изо всех сил сдерживал до сей поры. Одним прыжком принц догнал жену. Но тут же ему пришлось отпрянуть: остро отто-

ченный кинжал вдруг оказался у его горла.

— Не смей, — с холодной яростью проговорила Камия. — Не смей удерживать

меня. Я верую в свою судьбу и следую за ней. Ты вправе следовать за мной или остаться. Но если ты останешься, я буду знать, что мой любимый, мой избранник — трус и слабак, недостойный меня! И всё, ради чего живу я, чем дышу, утратит для меня последний смысл.  Он отступил на шаг, потрясённый этими словами.

— Ты ненормальная… — пробормотал Джосер.

— И ты только теперь это понял? — с издёвкой усмехнулась она. — Ну так беги, беги прочь от меня, спеши в Луксур, пади там на колени и моли Ктесфона с Тот-Амоном о пощаде! Они-то нормальные, и если ты будешь каяться и унижаться перед ними убедительно, они, наверное, в великой своей милости заменят казнь изменни-ка столбом позора!

Сказав это и гордо подняв голову, она вступила на «лестницу», что вела в пасть каменного монстра.

Гробница.

Д

 жосер и Камия продвигались по странному ходу. Он был нисколько не похож

 на коридор, проложенный в земле или камне. Нет, этот коридор напоминал

 пищевод гигантского доисторического зверя. Как будто, войдя через пасть На-рьятхотепа, они, точно живая пища каменного сфинкса, сами двигались дальше и вниз — прямо в желудок чудовища. Твёрдой почвы под ногами не было. Эта повер-хность больше походила на вязкую глину, ступни затягивало в неё, и люди прикла-дывали усилия, чтобы не застрять. Камия потеряла сандалию, её сразу засосало, другую сандалию девушка бросила сама и шла теперь босиком. Здесь безраздельно властвовала тьма, отовсюду пахло смертью, воздух насыщали ядовитые испарения, было трудно дышать и ещё труднее сохранять рассудок.

Джосер шёл впереди, расчищая себе дорогу обоими мечами. Принц не видел, что рубят его мечи, но ясно ощущал сопротивление. Может быть, то были дивные животные, которым нет названия на языке людей. Или магические твари, поставлен-ные, подобно Ньярлатхопету, стеречь путь в таинственную гробницу. А может быть, незваным пришельцам сопротивлялся сам воздух, такой же вязкий, как «земля» под ногами. Не однажды Джосеру чудилось, будто его мечи режут по живому, и слыша-лись тихие стоны, вопли и даже проклятия. Не мёртвые ли души охраняют этот путь, невольно спрашивал себя отважный принц, но он не знал ответа.

Ему отчаянно хотелось остановиться, оглянуться и коснуться жены, узнать, как там она, идёт ли вслед за ним и всё ли с ней в порядке. Но он шёл вперёд, не ог-лядываясь, потому что знал: она там, она ни за что не отступит, а если он вдруг остановится, она посчитает это слабостью и трусостью. Он снова подумал о том, что сам избрал свою судьбу, а значит, ничего не остаётся, как идти вперёд.

И вот, едва он стал терять надежду, что этот путь когда-нибудь придёт к концу, впереди показалось бледное свечение. Камия подтолкнула его сзади: скорее же, скорей! Джосер ускорил шаг, не уставая работать мечами. Свечение приближалось, из бледного сделалось золотистым, стало как свет на закате. Впереди была пещера, свет шёл из неё.

У самого входа в пещеру, возникнув как будто из ниоткуда, навстречу Джосеру бросился огромный воин. Это был человек в два роста принца высотой, облачённый в древнюю кольчугу из панцирей морских черепах — такие Джосер видел лишь од-нажды, среди настенных рисунков в заброшенных катакомбах Атлы…

Человеком, впрочем, этот воин был до головы, а голова у него была не челове-ческая — бычья. В одной руке он держал морской тр