Примечание III. Опровержение второй жалобы иезуитов относительно того, что им приписывают мнения, взятые у других казуистов

Вторая жалоба иезуитов состоит в том, что им приписывают мнения, взятые якобы у других казуистов. На нее легко ответить, заметив следующее: наиболее достойны похвалы добрые дела, совершенные в одиночку, но нисколько не облегчает вины наличие сообщников по преступлению. И потому иезуитам вполне достаточно просто исповедовать взгляды, принадлежащие, как они уверяют, другим казуистам, чтобы таковые взгляды могли быть с полным правом приписаны Обществу. Монтальт вовсе не обязан повсюду разыскивать те дерзкие книги, к которым его отсылают иезуиты, и еще менее — исследовать эти книги с целью проверки, действительно ли казуисты, не принадлежащие к Обществу, более повинны в преступлениях, за которые обвиняют иезуитов. Ведь автором мнения является не только тот, кто его изобретает, но порой и тот, кто с еще большим авторитетом и упорством его поддерживает.

Так, Донат был назван вождем донатистов[432], хотя и отнюдь не является творцом этой схизмы. Стало быть, по аналогии с приведенным примером, можно справедливо утверждать, что и иезуиты являются авторами распущен» ных мнений, заимствованных у других казуистов. Разве не иезуиты распространяют эти мнения повсюду? Не их ли Общество, проникшее во все уголки земли, пытается внедрить указанные мнения в рассудок каждого человека? Пускай другие казуисты впали в заблуждение. Но их заблуждения — всего лишь их личная вина или, по крайней мере, вина небольшого круга лиц. Иезуиты же возлагают вину на церковь, сея везде моральную испорченность посредством своих новшеств. Без иезуитов рассматриваемые максимы были бы погребены в библиотеках, оставаясь известными лишь считанным людям, пользующимся определенными книгами, и не принося практически никому никакого вреда. Именно иезуиты провозглашают их со всех крыш и распространяют при дворах, в семьях и в судах.

Примечание IV. Опровержение третьей жалобы: что сознательно опускают имена авторов, которых иезуиты цитируют в пользу своих мнений Святой Фома подвергся фальсификации со стороны иезуитов.

Третья жалоба, выдвигаемая иезуитами, состоит в том, что Монтальт якобы опускает в некоторых местах Писем имена различных авторов, которых иезуиты обычно цитируют в подкрепление своих мнений, и что, таким образом, он хотел представить последние не обладающими авторитетной основой. В ответ я скажу, что он действительно часто опускал эти имена. Однако, поскольку мнения казуистов, приводимые им в его Письмах, в высшей степени порочны, то, одобряя их, кто угодно может лишь явственнее обнаружить безнравственность своего ума, которая подобным свидетельством отнюдь не прибавляет весомости иезуитским взглядам. Так что Монтальт, устраняя из Писем эти варварские имена, ничем не провинился перед иезуитами, читателям же оказал любезность, избавив их от такой кары, как чтение массы бесполезных и утомительных цитат.

Есть и иной, более значительный повод поступать подобным образом: неудовлетворительная точность и верность приводимых иезуитами цитат, которую отметил автор Провинциальных Писем. Таким образом, было бы неоправданно верить им на слово, будто авторы, которых они цитируют в поддержку своих столь отвратительных мнений, в действительности заодно с последними. Потому следовало бы проверить все эти цитаты и, после подобной проверки, оправдать тех, кому иезуитами приписаны заблуждения, вовсе не поддерживаемые жертвами данного рода цитирования, отличив их от тех, кого иезуиты цитировали правильно. Однако, как длинно, как скучно все это! И как подобные дискуссии противоречили бы лаконичному стилю, живой и приятной манере письма, которых требовал избранный Монтальтом жанр! Неужели Монтальту и впрямь желательно было бы терять время на доискивание до подлинного смысла каких — нибудь Санчеса (Sancius), Дианы и сотни других авторов того же сорта! Пусть бы даже все эти люди думали так, как того хочется иезуитам, подобное обстоятельство все равно ничего не значило бы для Монтальта. Дурное мнение в устах означенных авторов отнюдь не стало бы менее дурным. Если они действительно разделяют такого рода взгляды, Монтальт уберег их, не приводя цитат, от неловкого положения, в которое они вполне заслуженно попали бы. Если же они их не разделяют, то Монтальт ни в чем перед ними не виноват.

Однако «этот славный секретарь говорит о. Анна[433], — пе удосужился назвать даже имя св. Фомы> дабы избежать позора, который пал бы на янсенистов за издевательство над учением, подтверждаемым столь великим и святым доктором». Если это действительно так, у вас, отец мой, есть все основания жаловаться и обвинять Монтальта в недобросовестности. Однако в каком месте своей книги, я вас спрашиваю, совершил он подобное злодеяние? В пассажах, отвечаете вы, цитируемых из Лессия и Санчеса. Что ж, взглянем на эти пассажи. Правда, я весьма опасаюсь, как бы хитрейший о. Анна не ввязался здесь в испытание, из которого ему вряд ли удастся выйти с честью. Ибо сами имена упомянутых казуистов не предвещают мне ничего хорошего.

Вот фраза Лессия: «Если судить, сообразуясь лишь с естественным правом, то необязательно возвращать награду за совершение преступного деяния после того, как оно осуществлено, безразлично, было ли указанное деяние неправедным или нет. Об этом я заключил, основываясь на св. Фоме (2. 2. q. 32. art. 7. in согр. и q. 62. art. 5. ad. 2.), который учит, что можно оставить у себя то, что получено за дурное деяние, и нисколько не различает при том, направлено указанное деяние против справедливости или нет». Монтальт, процитировав данную мысль Лессия, опустил ссылку на авторитет святого Фомы. Требуется определить, прав ли он был, поступая таким образом, или нет. Чтобы прийти здесь к определенному решению, нужно исследовать только один вопрос: действительно ли св. Фома игнорирует данное различие, как утверждает Лессий. Если это правда, я готов признать, что Монтальт достоин осуждения за подобный пропуск и жалобы иезуитов обоснованы. Но если Аквинатом все же проводится соответствующее различие, то и иезуитам надлежит признать, что автор Провинциальных Писем был слишком к ним снисходителен, простив им столь явную клевету, что Лессия надлежит считать фальсификатором и что о. Анна напрасно жалуется на поступок, за который должен бы быть признателен Монтальту. Итак, выслушаем св. Фому (2. 2. q. 32. art. 7.). «Спрашивают, можно ли подавать милостыню из неправедно приобретенных средств? — читаем мы в Сумме теологии. —  Я отвечаю, что необходимо различать три разряда приобретенного неправедными путями. Есть имущество, принадлежащее тому, кто владел им ранее, и не могущее оставаться у нынешнего владельца, как, например, то, что полученное в результате воровства, вымогательства (rapine) и ростовщичества. Из этих средств нельзя давать милостыню, а сами средства необходимо вернуть законному хозяину. Есть имущество, которое нынешний владелец не может оставить у себя, но которое необязательно возвращать прежнему владельцу, поскольку один его приобретал, а другой отдавал неправедным образом, как, например, в случае с симонией. Эти средства надлежит не возвращать, а раздать бедным. Есть, наконец, имущество, которое считается неправедно нажитым лишь по той причине, что приобретено недозволенным путем, таков, например постыдный заработок, добываемый распутными женщинами. Эти средства можно как оставить у себя, так и раздать в качестве милостыни».

Что же скажете вы на это, отец мой? Станете ли вновь упрекать Монтальта за опущение ссылки на св. Фому? А может согласитесь после приведенного примера, что казуисты отнюдь не понесли ущерба от того, что Монтальт подсократил их цитаты, поскольку не мог приводить последние полностью, не возлагая на себя обязанности одновременно и оправдывать авторов, которым они лживо приписываются, за то, чего эти авторы никогда не проповедовали? Но поскольку подобное не осуществить в двух словах, то Монтальт решил отложить такого рода разоблачения до лучших времен.

То же самое можно сказать и приводя другую цитату, на сей раз — из Санчеса: «Вы, быть может, сомневаетесь, что авторитет одного — единственного достойного и знающего доктора делает мнение вероятным? Я отвечаю утвердительно». Монтальтом здесь пропущены следующие слова, добавленные Санчесом: «св. Фома покровительствует моему мнению, quod 1. 3. art. 10, утверждая, что каждый в вопросах морали может следовать мнению, полученному от своего наставника». В якобы недобросовестном опущении этой последней части фразы о. Анна и обвиняет Монтальта. Но выслушаем, что говорит в указанном месте сам св. Фома: «Я отвечаю, что когда доктора расходятся во мнениях, можно с равным основанием и безо всякого опасения следовать противоречащим друг другу мнениям теологов о вещах, не относящихся к областям веры или благонравия. Ибо здесь как раз тот случай, когда должно применить слова апостола: пусть каждый полагается на собственное разумение. Однако в вещах, которые относятся к вере или к благонравию ОТНЮДЬ НЕ ПРОСТИТЕЛЬНО СЛЕДОВАТЬ ИЗВРАЩЕННОМУ МНЕНИЮ КАКОГО — ЛИБО ДОКТОРА: ИБО В ЭТИХ ВОПРОСАХ НЕВЕДЕНИЕ НЕ СЛУЖИТ ОПРАВДАНИЕМ» Можно убедиться, что св. Фома прямо отрицает тезисы, приписываемые ему Санчесом. Насколько же тогда справедливы жалобы о. Анна? Читатели, без сомнения, поразятся неосторожности иезуитов, которые посредством нелепых жалоб навлекли на себя новые упреки, как будто до сих пор над ними мало поиздевались. Но не исключено, что не менее поразятся и моей снисходительности. Поскольку, чтобы лишить отцов из Общества всякого повода для жалоб, я восстановил почти все цитаты, сокращенные Монтальтом. Однако я не могу ничего гарантировать окончательно, поскольку знаю, что когда иезуиты цитируют какого — либо автора в пользу своих мнений, они, как правило, придают его словам смысл, весьма и весьма далекий от подлинного.