Глава XIX. Мексиканский праздник

 

Ни в одной стране мира не бывает столько праздничных дней, как в Мексике. Каждую неделю устраивается праздник — религиозный или просто народный, и все они очень веселые. И ни в одной стране не увидишь такого разнообразия костюмов, как на этих праздниках.

Когда я в сопровождении капитана Морено вышел из дома, глазам моим предстало незабываемое зрелище. Да, на это стоило посмотреть! За час, что мы провели за столом, у навеса собралось множество празднично настроенного народа. Люди стояли группами или прогуливались взад и вперед. Это были ranchero в своих пестрых костюмах, в сомбреро, обильно украшенных золотыми и серебряными лентами, в сапогах со шпорами (колесики этих шпор достигали дюйма в диаметре!). Были здесь и arriero — погонщики, но не в повседневных куртках и передниках из грубой кожи, в которых они погоняют упрямых мулов, а в нарядной одежде, по пестроте не уступающей костюмам ranchero, но совсем другого покроя.

Были здесь и метисы из поселков и деревень в широких бархатных брюках, с пуговицами по бокам от бедра до лодыжек; без жакетов или курток, но в тонких рубашках, богато вышитых на груди; обязательное серапе свисало у всех с плеча.

Часть общества составляли представители низших сословий города, тоже красочно одетые, — так называемые leperos и pelados; их можно было узнать по дешевому шарфу поверх грубых хлопчатобумажных рубах.

Последними из gente de razon — так называют белых мексиканцев любого происхождения — появились hasiendados — местные землевладельцы. Они, хоть и принадлежали к высшему сословию, меньше всего бросались в глаза своими костюмами. Большинство джентльменов были в повседневных пиджаках из дорогой ткани, в рубашках и брюках последних парижских фасонов, в патентованных кожаных сапогах и с неизменным шелковым галстуком.

Женская часть общества была представлена меньшим разнообразием нарядов, хотя можно было отметить несколько различных стилей. И здесь, как и среди мужчин, muchachas из средних и даже низших классов имели преимущество перед леди из элиты: короткие, яркие нижние юбки, кофточки, богато расшитые, но без рукавов, голые ножки в маленьких сатиновых туфельках давали им возможность продемонстрировать свои прелести. А дамы из высшего света, усвоившие европейскую моду, не могли этого сделать. Но даже среди них никто не носил замысловатые шляпки с цветами. Большинство было в наброшенных на голову, а не на плечи шелковых шалях. А некоторые были в самых привлекательных костюмах — в мантильях, с черепаховым гребнем в высокой прическе и в черной кружевной вуали.

Все это было мне знакомо, хотя не поэтому я смотрел на собравшихся без особого любопытства. Мое внимание больше привлекали присутствующие здесь индейцы. Они обычно держатся в стороне от завоевателей, но здесь их было больше сотни.

Ничто не может быть проще, чем повседневный костюм мексиканского индейца.

Мужские костюмы мало отличаются от тех, что носили предки этих людей, когда эта страна еще называлась Астлан. Длинная рубашка без рукавов, напоминающая халат, с отверстием для головы и с двумя отверстиями для рук. Широкие, но короткие брюки из жесткого миткаля или дубленой овечьей шкуры, плоская соломенная шляпа на голове, пара грубых сандалий — таков наряд мексиканского индейца мужского пола.

Его подруга в повседневной одежде выглядит ненамного элегантней.

Грубая нижняя юбка из домотканого материала, домашней окраски, почти обязательно темно-синяя, белая сорочка и иногда серый шарфик из самой дешевой ткани — таков обычный наряд мексиканской индианки. Если у нее что-нибудь надето на голове, то точно такая же шляпа, как у мужчин. Но, как правило, женщины ходят простоволосыми, их длинные черные волосы разделены на две пряди, они свисают на спину, и в них никогда не вплетают яркие ленты.

Но бывают и исключения. Среди мексиканских индейцев тоже есть свои сословия и классы, как и среди так называемой «высшей расы» — есть свое дворянство, свои знатные люди, их привилегии признаются и принимаются их народом, как признавались бы англичанами, если бы они были занесены в книгу пэров.

Именно среди этого класса встречаются хорошенькие индейские девушки, о которых часто пишут путешественники. И костюмы у них, хотя тоже простые, отличаются красотой и изяществом. Они отчасти заимствовали наряды своих белых сестер, в основном пестрые нижние юбки и цветастые расшитые кофточки. Но вдобавок носят свободные плащи — huipile, грациозно окутывающие тело, и белый шарф, надетый на голову, со свисающими назад концами.

Та, которую я искал, должна быть одета во что-то подобное.

Большинство собравшихся женщин надеялись извлечь из праздника выгоду. Сидя под навесом, они резкими голосами расхваливали свои товары.

Но были на празднике и другие женщины, в своих лучших нарядах, — именно к их рядам неизменно устремлялся мой взгляд.

Но все напрасно. Той, которую я искал, среди них не было!

Я не успел закончить рассматривать собравшихся, как начались праздничные забавы. Они были обычного типа: дразнили быка, устраивали гонки и бои петухов и, конечно, соревновались в верховой езде. Некоторые всадники проявляли чудеса мастерства. Например, на полном скаку, наклоняясь с лошади, подбирали серебряный доллар; монета доставалась в качестве приза.

На все эти соревнования я смотрел не очень внимательно, продолжая искать Королеву озер. Я бродил по полю, мечтая увидеть ее среди индейских девушек. Мне незачем было вглядываться им в лица. В этом не было необходимости. Будь среди них та, кого я ищу, она так же бросалась бы в глаза, как луна среди звезд.

 

Глава XX. ПОЗДНЕЕ ПОЯВЛЕНИЕ

 

Спутники оставили меня, я был предоставлен самому себе. Морено притягивала его кузина Марианита. Что касается Криттендена, то его я почти не видел. Казалось, меня ждет скучный канун Рождества, а ведь я так его ожидал и надеялся совсем на другое! Не чувствовал я и никакой радости от предстоящего грандиозного ужина. Знал, что даже если «La Bella» появится, в этом ужине она не будет принимать участия: он предназначался исключительно для друзей семьи, а это круг, который гораздо выше ее класса.

Я продолжал свою одинокую прогулку, стараясь проявить интерес к играм, когда услышал приятный музыкальный голос, произносящий:

— Вы кажетесь странно задумчивым, сеньор, капитан. Боюсь, наши деревенские забавы вам не по вкусу.

Кто-то проявляет ко мне сочувствие. Повернувшись, я увидел, что это донья Игнасия!

Я вздрогнул, словно пойманный на месте преступления. Что-то в ее голосе и тоне подсказало мне, что она знает причину моей рассеянности. Она была одна, явно отделавшись от Криттендена, который захватил все ее внимание после того, как кончился завтрак. Я заметил, что она слегка возбуждена, лицо у нее раскраснелось, и это делало ее внешность еще более пикантной и впечатляющей. Прекрасная женщина, настоящая андалузская красавица. Такую любой художник хотел бы иметь в качестве модели. Не будь мое сердце занято другой, я бы, вероятно, радовался этой встрече, и, наверно, льстил бы себе мыслью, что эта встреча не случайна. Но я лишь неловко посмотрел на девушку и мысленно пожелал, чтобы она оставалась в обществе влюбленного драгуна, с которым рассталась, чтобы разделить мое одиночество.

Все эти мысли мгновенно пронеслись у меня в голове, пока я, запинаясь, говорил:

— Напротив, сеньорита, они мне очень нравятся. Они чрезвычайно интересны. Но, конечно, что-то подобное я уже видел…

— Конечно, и предпочитаете увидеть кое-что другое, — ответила она, попав точно в цель. — Точнее, кого-то другого, кого, в отличие от игр, очень желаете увидеть снова. Права ли я в своей догадке?

Если я и раньше испытывал смущение, то теперь совсем растерялся — едва не лишился дара речи. Женщина, мне почти не знакомая, казалось, точно знает, зачем я брожу по полю!

Она это действительно знала, в чем меня убедили ее следующие слова.

— Можете не отвечать, — продолжала она, не дожидаясь ответа. — Я знаю вашу тайну, сеньор. Могу сказать, что вас не ждет разочарование. Рано или поздно она здесь появится. Эта lepera (невоспитанный человек, пройдоха) не упускает случая покрасоваться, если ей кажется, что найдется, кому ею восхищаться, особенно если предстоят танцы.

Когда я услышал эти слова, мое удивление перешло в глубочайшее изумление.

Тон, наклон головы, подергивание прелестных губок с усиками — ибо сеньорита Игнасия Коварубио обладала этой мужской особенностью, свойственной испанкам юга, которую многие считают прелестной, — все это еще больше усилило мою растерянность и недоумение.

Я не сомневался в том, кого она имеет в виду. Та, кого она презрительно именовала lepera, конечно, Королева озер.

Совпадение казалось странным и вряд ли случайным. Не успел я собраться с мыслями, чтобы ответить на эту речь, не только удивившую меня, но и вызвавшую раздражение, все стихло, и мужчина, стоявший рядом со мной, воскликнул:

— Mira! La Reina de los Lagos! (Смотрите! Королева озер!)

И действительно, она в сопровождении брата появилась на огороженной территории, где проходили рождественские забавы. На ней был праздничный наряд, какой носят poblanas — сельские жители: короткая юбка с кружевами по подолу, шелковые чулки и сатиновые туфельки, а сверху — белоснежная сорочка из тончайшей ткани, без рукавов, с кружевами на плечах, затем свободное цветастое платье, очень характерное для представительниц ее народа; оно называется huipile и шьется из индийского или китайского шелка; эти ткани доставляются в мексиканский порт Акапулько по Тихому океану. Ее черные, как вороново крыло, волосы были уложены в высокую прическу в виде короны и в них со вкусом были вплетены цветы, напоминающие флёрдоранж. Поверх цветов был наброшен белый шарф, концы которого, украшенные серебряными булавками, падали ей на спину. Все это, вместе с крупными золотыми серьгами и ниткой кораллов на шее, свисающей на полную грудь, делало ее похожей на итальянскую contadina (крестьянку); смуглая кожа и алые розы на щеках усиливали сходство.

Когда она показалась на поле, прошла своей грациозной походкой, свойственной американским индейцам, все взгляды устремились к ней. Никто не усомнился в справедливости по крайней мере одного из ее титулов — прекрасная чинампера. Назвать такое изящное, прелестное существо lepera — настоящее извращение!

Заметив Королеву, я забыл обо всем на свете, и в том числе о знатной девушке, стоявшей рядом со мной. Конечно, это нарушение приличий. Я повернулся, собираясь извиниться, и увидел, что ее нет!

 

Глава XXI. В РОЛИ ШПИОНА

 

Донья Игнасия ушла, оставив меня в одиночестве. Глядя ей вслед, я заметил, что она снова присоединилась к обществу, и подумал, что надо пойти за ней и извиниться. Но тут я заметил кое-что, убедившее меня, что таким образом могу еще больше ухудшить положение. Хотя она стояла спиной ко мне, по ее походке и позе я понял, что она оскорблена. Что-то в ее манерах говорило: «Негодяй! Я с радостью растоптала бы его!»

Совершенно очевидно, что я опять попал в неловкое положение. Потребуется нечто большее, чем простое извинение, чтобы вернуть себе расположение Игнасии Коварубио. До конца дня, если не навсегда я его лишился.

Возможно, в другое время я пожалел бы об этой небольшой ссоре, но тогда она меня не очень расстроила. По правде сказать, гораздо сильнее расстроили и рассердили меня ее слова об индейской девушке, и к тому же заставили думать, что у доньи Игнасии существовали свои мотивы. У мексиканцев слово lepera синонимично другому слову — canaille (мошенник, пройдоха). Когда его произносит презрительным тоном знатная дама, да еще сопровождает другими словами, оно приобретает особое значение. Если бы дело было в ревности, я мог бы еще понять. Но ведь до того момента я не обменялся с этой дамой и десятком слов. Если бы это Криттенден, который явно восхищался доньей Игнасией, вдруг бы засмотрелся на индианку, тогда у нее были бы основания ревновать. Но почему же я стал мишенью ее злобы? И почему она так презрительно отозвалась об индейской девушке?

Возможно, все объясняется гордостью. Положение и происхождение доньи Игнасии заставило ее гневно протестовать против попытки сравнения, пусть даже воображаемого, с представительницей презираемого племени. Мне пришло в голову, что Морено, каким-то образом проникнувший в мою тайну, должно быть, поделился ею с кузиной. Поэтому я и вызвал неудовольствие доньи Игнасии — не из ревности, а просто от возмущения по поводу оскорбления ее касты.

Если бы я не нарушил приличия (а должен признать, что действительно слишком долго простоял, повернувшись к ней спиной), мне было бы все равно, что она и «общество» думают о моем восхищении индейской девушкой. Слишком оно искреннее и сильное, слишком далеко зашло мое сердце, чтобы я заботился о последствиях, особенно о капризах и язвительных женских словах.

Вообще я не имел желания находиться в обществе знатной дамы и даже обрадовался бы ее неудовольствию, если бы это произошло в других обстоятельствах. Но я сожалел о происшествии и, вероятно, буду сожалеть еще сильнее.

Но нет смысла бесконечно рассуждать о допущенной ошибке. Рядом находилась та, из-за которой я готов был забыть все, и действительно забыл, как только Игнасия Коварубио скрылась из виду.

У меня была цель, и я немедленно приступил к ее выполнению, цель весьма сомнительного характера. Ибо я решил шпионить за чинамперой! Если может быть извинительным подобное поведение, то, конечно, в моем случае. Я отдал ей всю любовь своего сердца, теперь я это знал. Но если она недостойна ее принять, для меня это было бы настоящим крушением. Поэтому я должен узнать больше, чем знаю сейчас.

Иным способом мне такие знания не раздобыть. Расспрашивать капитана Морено я не решался. Да и вряд ли он сможет сообщить мне то, что я хочу знать. Знакомство его с девушкой очень беглое, знания ограничиваются тем, что говорили ему кузины. А одна из этих кузин только что презрительно отозвалась о девушке, даже открыто обвинила ее!

«Эта lepera не упускает случая покрасоваться, если ей кажется, что найдется, кому ею восхищаться, особенно если предстоят танцы».

Горько звучали для меня эти слова, в них намек на тщеславие, легкомыслие и кое-что гораздо худшее. Эти слова возродили мучительные мысли, которые приходили мне в голову, когда я слушал оскорбительные намеки pelado и полковника Эспиносы. До сих пор у меня не было возможности проверить, насколько они справедливы. Однако теперь такая возможность представилась, и я был намерен ею воспользоваться.

Никакого заранее намеченного плана у меня не было. До настоящего момента я об этом вообще не думал. И просто собирался следить за поведением девушки весь остаток дня и вечер.

Я попытался отыскать место для своеобразной засады, где она не смогла бы меня увидеть. Возможно, она не знает, что я здесь. Впрочем, присутствие моих людей, смешавшихся с толпой, предупредит ее о том, что здесь есть военные. Я знал, что она узнает мундир, но, может, не станет расспрашивать, кто командует этими солдатами. Высокий рыжеволосый драгун, Криттенден, шести футов росту без обуви, гораздо заметнее меня. Но она видела нас вместе на чинампе и может догадаться, что мы здесь оба.

Тем не менее, я скрылся за одной из стоек, где продавали pulque, фруктовую воду и другие легкие напитки. Оттуда открывался вид на все поле, усеянное зрителями. Но ничего неожиданного я не увидел. Напротив, увиденное меня обрадовало. Куда бы ни прошла чинампера, она ходила повсюду, все время в сопровождении брата, и ее везде встречали почтительно, с должным уважением. Причем люди всех положений и слоев общества. Rancheros, arrieros, даже оборванные pelados снимали при виде ее шляпы. Ricos вежливо ее приветствовали, некоторые молодые представители богатых семейств пытались заговорить с нею, однако она вежливо, но решительно пресекала эти попытки.

Но больше всего внимания уделяли ей индейцы. Когда она проходила мимо, они обнажали головы и приветствовали ее почти униженно. Казалось, они гордятся ею как представительницей своего народа. Все присутствующие знали, что в жилах девушки королевская кровь Теночтитлана, знали, что она принцесса и что у нее есть полное право называться Королевой озер.

Нужно ли говорить, как я радовался, видя все это?

Но я заметил кое-что еще, доставившее мне еще большую радость. Прогуливаясь, брат с сестрой приблизились к стойке, за которой группа мужчин пила анисовую, а может, каталонский коньяк. Скорее последнее, потому что все они были в мундирах конных стрелков американской армии. Увидев их, девушка вздрогнула, но не стала смотреть на солдат, а принялась напряженно вглядываться, как будто кого-то искала. Опять и опять смотрела во всех направлениях!

Как затрепетало мое сердце, какое блаженство я испытал, решив, что она ищет меня!