Отличие обязательств вследствие действий в чужом интересе без поручения от смежных обязательств

 

Обязательство из действий в чужом интересе без поручения, наряду с обязательством вследствие причинения вреда и обязательством из неосновательного обогащения составляют группу внедоговорных охранительных обязательств*(601). Некоторые ученые к ним относят также обязательства по уплате процентов за пользование чужими денежными средствами*(602). Вместе с тем в юридической литературе обосновывается существование в гражданском праве общей категории охранительного правоотношения (обязательства), которое возникает в связи с нарушением регулятивного права. При этом Д.Н. Кархалев предлагает "соотносить категории "охранительные обязательства" и "внедоговорные обязательства" как часть и целое". Он проводит классификацию охранительных правоотношений по различным основаниям, в частности, по "видам реализуемых в них мер принуждения на четыре вида: восстановительные (по реализации мер защиты); штрафные (по осуществлению мер ответственности); оперативные (по реализации мер оперативного воздействия) и пресекательные (по осуществлению мер самозащиты). По способу восстановления нарушенного права управомоченного лица выделяются четыре вида охранительных обязательств: обязательства по передаче вещи потерпевшему лицу (виндикационное правоотношение и др.); обязательства по передаче денежных средств или иного имущества потерпевшему лицу (денежные охранительные обязательства и др.); обязательства по совершению иных действий, не связанных с передачей имущества (негаторное правоотношение, оперативные и пресекательные правоотношения и др.) и правоотношения по совершению действий неимущественного характера (правоотношение по защите чести, достоинства или деловой репутации лица и др.)"*(603).

Следует установить общие и особенные черты рассматриваемых обязательств. "Иначе говоря, необходимо, - как пишет О.А. Красавчиков, - соответствующим образом определить не только контуры соотносящихся между собой явлений, но зафиксировать наиболее существенные моменты, определяющие содержание каждой из сторон исследуемого соотношения. Вне данной отправной фиксации трудно ожидать положительных результатов предпринимаемого соизмерения"*(604).

Следует отметить, что некоторые ученые, в частности М.И. Брагинский, Д.А. Балыкин и Е.Н. Егорова, сопоставляют обязательства вследствие действий в чужом интересе без поручения с перечисленными выше правоотношениям, а также с представительством и договором поручения*(605). Однако в последнем случае правовые связи имеют иную юридическую природу. Так, представительство в цивилистике относят к неимущественным правоотношениям*(606), а договор поручения, соответственно к договорным обязательствам. Поэтому вряд ли их можно сопоставлять с обязательствами из действий в чужом интересе без поручения, так как сравнивать (в научном смысле слова) можно только явления однопорядковые. В связи с этим теоретически обоснованным представляется сравнительно-правовой анализ обязательств из действий в чужом интересе без поручения с другими внедоговорными охранительными обязательствами. Как верно отмечают Д.О. Алексеенко и Е.А. Мельник, именно "перечисленные институты обладают рядом сходных моментов, главными из которых являются направленность действий на предотвращение вреда, защиту охраняемых законом прав и интересов участников гражданских правоотношений"*(607).

Переходя к сравнению обязательств из действий в чужом интересе без поручения и обязательств вследствие причинения вреда, необходимо отметить следующее. В литературе нередко понятие "обязательства вследствие причинения вреда" употребляется как тождественное категории "деликтные обязательства"*(608). Однако данные правовые явления неравнозначны. Говорить о существовании деликтного обязательства можно только в том случае, если в основании возникновения обязанности по возмещению вреда лежит правонарушение, т.е. виновное противоправное причинение вреда другому лицу*(609), но не правомерное действие. И, хотя, правомерные действия не являются виновными, тем не менее, в случаях, прямо предусмотренных законом, причиненный данными действиями вред подлежит возмещению. Поэтому прав был А.С. Шевченко, который применительно к ГК 1964 г., обязательства вследствие причинения вреда подразделял на две группы: обязательства, возникающие из деликтов, и обязательства, основанием возникновения которых являются факты причинения вреда правомерными действиями*(610). В действующем ГК РФ это нашло закрепление в п. 3 ст. 1064. Но в настоящее время данная классификация указанных обязательств, вопреки мнению И.С. Шабуниной*(611), утратила свое значение. Ошибочной представляется позиция И.С. Шабуниной также в плане отнесения обязательств вследствие причинения вреда правомерными действиями к квазиделиктным обязательствам, ибо данные обязательства, так же как и деликтные, возникают вследствие причинения вреда противоправными виновными действиями*(612).

Структура главы 59 ГК РФ, как верно отмечает Д.А. Филимонов, дает основание выделить четыре группы обязательств из причинения вреда:

обязательства по предотвращению причинения вреда;

обязательства вследствие причинения противоправными действиями имущественного вреда;

обязательства вследствие причинения имущественного вреда правомерными деяниями;

обязательства вследствие причинения противоправными действиями морального вреда.

В связи с тем, что обязательство из действий в чужом интересе без поручения возникает только при совершении правомерных действий, то необходимо их разграничить с обязательствами вследствие причинения вреда правомерными действиями. К таковым Д.А. Филимонов относит: причинение вреда в состоянии крайней необходимости; при общей аварии; при задержании лиц, совершивших преступление; в состоянии необходимой обороны; с согласия потерпевшего*(613).

Обязательства из действий в чужом интересе без поручения имеют общие черты с обязательствами вследствие причинения вреда правомерными действиями.

Во-первых, для возникновения указанных видов обязательств необходимо наличие правомерного поведения соответственно причинителя вреда и гестора. Как в том, так и в другом случае, действуя правомерно, граждане вступают в отношения, поощряемые или допускаемые государством, и выполняют положительные предписания закона либо выражают свою волю в пределах, допускаемых законом. Действия, совершаемые гестором и причинителем вреда, являются общественно полезными, они совершаются в государственных, общественных или личных интересах*(614).

Во-вторых, обязанность по возмещению вреда, причиненного правомерными действиями потерпевшему, и обязанность по возмещению реального ущерба гестору являются мерами защиты субъективных гражданских прав*(615).

В рамках данной работы необходимо соотнести обязательства из действий в чужом интересе без поручения и обязательства вследствие причинения вреда в состоянии крайней необходимости, а также действия в чужом интересе без поручения с необходимой обороной. Ибо только данные правовые категории объединяет тот факт, что они возникают не только вне договора, но иного указания или заранее обещанного согласия. Во всех остальных случаях - при общей аварии; при задержании лиц, совершивших преступление; причинение вреда личности или имуществу с согласия потерпевшего - основывается на предписаниях норм публичного или частного права. Так, например, сотрудник полиции при задержании лиц, совершивших преступление, руководствуется ст. 14 Федерального закона от 07.02.2011 г. N 3-ФЗ; при общей аварии капитан судна действует на основании ст. 61 Кодекса торгового мореплавания РФ от 30.04.1999 г. N 81-ФЗ; последствия причинения вреда с согласия потерпевшего определяются абз. 2 п. 3 ст. 1064 ГК РФ.

Обязательства из действий в чужом интересе без поручения и обязательства вследствие причинения вреда в состоянии крайней необходимости имеют определенные отличия.

С учетом положений ст. 1067 ГК РФ понятие состояния крайней необходимости можно определить как ситуацию, когда действия одного лица, причиняющие вред другому лицу, совершаются в чрезвычайных условиях в целях устранения опасности, угрожающей самому причинителю вреда или другим лицам, если эта опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена иными средствами.

По своему характеру правоотношения, возникающие в связи с причинением вреда в состоянии крайней необходимости, могут быть двух видов.

В одних случаях, когда лицо, действующее в состоянии крайней необходимости, причиняет вред другому лицу, защищая свои собственные права и интересы, мы имеем дело лишь с двумя участниками правоотношения: причинителем вреда и потерпевшим. Здесь прослеживается отличие от обязательства вследствие действий в чужом интересе без поручения в том, что гестор должен изначально действовать не в своих интересах, а только в интересах доминуса.

В тех же случаях, когда причинение вреда в состоянии крайней необходимости имело место в интересах третьего лица, фактические отношения между лицами приобретают иной характер. Здесь появляется три участника правоотношения: причинитель вреда, потерпевший и третье лицо, в интересах которого действовал причинитель вреда. В данном случае, по словам В.П. Грибанова, "создается положение, аналогичное действиям одного лица в интересах другого без поручения, но связанное с причинением вреда другому лицу"*(616). В этом и заключается главное отличие рассматриваемых обязательств. Действия гестора не должны причинять вред ни самому доминусу, ни иным лицам. Закон требует, чтобы лицо, действовавшее в чужом интересе, проявляло должную внимательность и не совершало грубых ошибок.

Но могут возникнуть случаи, когда лицо, действуя в чужих интересах, может причинить вред, как заинтересованному лицу, так и третьим лицам. Для этого законодателем предусмотрена ст. 988 ГК РФ, в которой указано, что отношения по возмещению вреда, причиненного действиями в чужом интересе доминусу или третьим лицам, регулируются правилами, предусмотренными гл. 59 ГК РФ. Поэтому, если в результате действий заинтересованному лицу причинен вред, то при наличии в поведении гестора вины в форме умысла или грубой неосторожности обязательство из действий в чужом интересе без поручения не возникает, а возникает обязательство из причинения вреда. Кроме того, в ст. 988 ГК РФ речь идет о возмещении вреда, причиненного не только заинтересованному лицу, но и третьим лицам. В этом случае вопрос о возмещении вреда разрешается на основании либо правил о последствиях причинения вреда в состоянии крайней необходимости (ст. 1067 ГК РФ), либо иных норм, соответствующих взаимоотношениям сторон*(617). Как верно отмечает Д.А. Филимонов, "в случае причинения вреда третьему лицу, при действии в интересах другого лица (это в свою очередь один из вариантов причинения вреда в состоянии крайней необходимости), отношения между причинителем вреда и потерпевшим регулируются нормами гл. 59 ГК, и, на наш взгляд, именно ст. 1067 ГК РФ"*(618). Аналогичного мнения на этот счет придерживается также М.В. Карпычев, указывая, что "действия в чужом интересе могут быть квалифицированы как действия в состоянии крайней необходимости"*(619).

Как полагает Е.А. Мельник, отличие обязательств из действий в чужом интересе без поручения от обязательств вследствие причинения вреда в состоянии крайней необходимости заключается также в том, что лицо, совершая действия в состоянии крайней необходимости, должно избрать единственно возможный способ устранения грозящей опасности. Какой именно автор не уточняет, а только ссылается на текст ст. 1067 ГК РФ: "если опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена иными средствами". А при действиях в чужом интересе без поручения избранный гестором способ действий не обязательно должен быть единственно возможным. "Гестор, - пишет она, - может избрать по своему усмотрению тот или иной путь защиты и охраны интересов другого лица. Важно лишь, чтобы его действия совершались исходя из очевидной выгоды или пользы и действительных или вероятных намерений хозяина и с необходимой по обстоятельствам дела заботливостью и осмотрительностью (ст. 980 ГК РФ). Этого достаточно (при наличии остальных условий) для возникновения обязательства вследствие действий в чужом интересе без поручения"*(620). Однако данный вывод является недостаточно аргументированным, так как Е.А. Мельник не объясняет, что собой представляет "единственно возможный способ действий" и "не единственно возможный способ действий". Исходя из ст. 1067 ГК РФ, где говорится: "... если опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена иными средствами...", можно сделать вывод, что "устранение опасности при этих обстоятельствах не может быть осуществлено обычными способами, и лицо, действующее в состоянии крайней необходимости, вынуждено использовать средства, связанные с причинением вреда"*(621). Относительно способа действий в состоянии крайней необходимости Д.А. Филимонов указывает, что "при причинении вреда в состоянии крайней необходимости причинитель вреда также самостоятельно определяет тактику своего поведения и выбирает средства достижения цели по устранению опасности"*(622).

Что касается действий гестора, то он должен совершать их так, как "совершило или могло бы совершить само заинтересованное лицо или, по крайней мере, заботливый и разумный участник гражданско-правовых отношений", - отмечает Е.А. Суханов*(623). В связи с этим, гестор должен определить линию своего поведения, методы и средства для достижения цели по защите интересов доминуса.

Таким образом, отличие рассматриваемых обязательств в данном случае заключается в том, что лицо при совершении действий в состоянии крайней необходимости выбирает способ своего поведения - это причинение вреда другому лицу для предотвращения вреда, вызванного какой-либо угрозой самому причинителю или иному лицу, а гестор должен действовать с помощью таких способов, которые не повлекут за собой причинение какого-либо вреда имуществу или личности как доминуса, так и других лиц.

Е.А. Мельник разграничивает обязательства вследствие действий в чужом интересе без поручения и обязательства из причинения вреда в состоянии крайней необходимости по размеру возникшего ущерба либо причиненного вреда, от которого зависит возникновение указанных обязательств. Автор пишет: "...для признания самого наличия крайней необходимости причиненный вред должен быть меньше предотвращенного. Если ущерб причиненный оказался больше того, который предотвращался, речи о действиях в состоянии крайней необходимости не может вестись вообще - превышение пределов крайней необходимости действующему российскому законодательству не известно.

При осуществлении действий без поручения по защите интересов другого лица ущерб, понесенный гестором, может оказаться больше вреда, который предотвращался. Однако это обстоятельство не препятствует возникновению исследуемых обязательств. Необходимые и целесообразные расходы в этом случае могут быть возмещены в пределах стоимости того имущества, для охраны которого они произведены..."*(624).

Однако, как верно указывает Д.А. Филимонов, "действующая норма ст. 1067 ГК РФ, как мы ранее уже отмечали, признает причинение в состоянии крайней необходимости вреда большего, чем предотвращенный, допустимым. То есть в результате причинения такого вреда, потерпевший может оказаться в более тяжелом положении, чем, если бы вред был причинен в ходе реализации той угрозы, которая была устранена"*(625).

Действия же в чужом интересе должны совершаться с очевидной пользой для заинтересованного лица, что является одним из условий данных действий. В основном польза действий в чужом интересе без поручения исходит из соотношения размера необходимых затрат и объема того ущерба, который грозит заинтересованному лицу в случае непринятия соответствующих мер*(626), т.е. гестор должен осознавать, что затраты для доминуса не должны быть обременительными. В противном случае, в невыгодном положении может оказаться сам гестор, так как в связи с отсутствием одного из признаков действий в чужом интересе без поручения (действия совершены исходя из очевидной пользы) между гестором и доминусом не возникнут рассматриваемые обязательства и не будет возмещен гестору реальный ущерб.

Таким образом, указанные выше обстоятельства наоборот сближают обязательства из действий в чужом интересе без поручения и вследствие причинения вреда в состоянии крайней необходимости. Различие данных обязательств заключается в том, что в соответствии с обязательствами вследствие действий в чужом интересе без поручения гестор имеет право требовать выплаты только реального ущерба, а по обязательству, возникшему в порядке ст. 1067 ГК РФ, потерпевший может претендовать на возмещение всех убытков (реального ущерба и упущенной выгоды), "поскольку каких-либо специальных указаний на этот счет действующее гражданское право не содержит"*(627). Однако как в том, так и в другом обязательстве не компенсируется моральный вред*(628).

Немаловажно определить общее и особенное между действиями в чужом интересе без поручения и необходимой обороной, ибо и в том, и другом случае правомерные действия направлены на защиту субъективных прав лица, действующего в чужом интересе без поручения, и причинителя вреда при необходимой обороне.

Статья 1066 ГК РФ закрепляет норму о причинении вреда в состоянии необходимой обороны. При этом ее легальное гражданско-правовое определение отсутствует. В сложившейся ситуации следует руководствоваться определением, данным в ст. 37 Уголовного кодекса Российской Федерации от 13.06.1996 г. N 63-ФЗ: не является преступлением причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, то есть при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия. "Такой поход к установлению смысла термина "необходимая оборона" в гражданском праве вполне обоснован, поскольку в УК отсутствует оговорка об использовании предлагаемого определения "для целей настоящего закона"", - отмечает Д.А. Филимонов*(629).

Общим для действий в чужом интересе без поручения и необходимой обороны является то обстоятельство, что они могут совершаться лишь при наличии реальной опасности, а не прошедшей либо возможной в будущем*(630).

Вместе с тем между ними существует принципиальное различие. Действия в чужом интересе без поручения направлены на защиту интересов других лиц в связи с возникшими различного рода обстоятельствами, которые грозят причинением вреда личности или имуществу последнего (например, стихийные бедствия, состояние здоровья человека и т.д.). Но, если при этом гестор причиняет вред доминусу, равно как и третьему лицу, то согласно ст. 988 ГК РФ отношения между гестором и потерпевшими подпадают под регулирование правил гл. 59 ГК РФ.

При необходимой обороне действия обороняющегося направлены непосредственно против виновно посягающего лица, в результате таких действий последнему причиняется вред. "Особенность защиты в состоянии необходимой обороны - пишет В.П. Грибанов - состоит, прежде всего, в том, что она осуществляется путем причинения вреда нападающему, т.е. посредством действий, которые в нормальных условиях, при отсутствии общественно опасного посягательства, являются действиями противоправными. И лишь тот факт, что такие действия носят вынужденно оборонительный характер, придает им характер правомерных действий.

С точки зрения защиты гражданских прав, необходимая оборона представляет собой, прежде всего, один из способов защиты прав управомоченного лица. Однако оборона будет необходимой и в тех случаях, когда подобного рода действиями осуществляется защита интересов государства и общества, прав и интересов других лиц"*(631). Таким образом, в качестве объектов защиты при необходимой обороне могут быть личность, ее права и свободы, государственный строй, внешняя безопасность, отношение собственности, общественный порядок, жизнь и здоровье граждан, половая свобода, имущественные права. Не исключена необходимая оборона против оскорбления действиями или попытки публично вывесить написанные или напечатанные клеветнические сведения.

Но наиболее существенное различие заключается в том, какие последствия возникнут при необходимой обороне и в результате действий в чужом интересе без поручения. Исходя из содержания обязательства вследствие действий в чужом интересе без поручения, доминус обязан возместить гестору реальный ущерб, который возник в результате его собственных действий, совершенных в чужом интересе без поручения. В случае же причинения вреда в состоянии необходимой обороны причинитель вреда, в соответствии со ст. 1066 ГК РФ, освобождается от обязанности возместить вред, т.е. обязательства по возмещению вреда не возникает, и "мы не можем говорить о существовании отдельного обязательства по возмещению вреда, причиненного в состоянии необходимой обороны. Можно предположить, что такое обязательство возникнет в случае причинения вреда при превышении пределов необходимой обороны. Именно в этом случае ст. 1066 ГК РФ, позволяет возложить на причинителя вреда обязанность по возмещению вреда"*(632). Однако превышение пределов необходимой обороны - это уже виновное действие причинителя, поэтому в случае причинения вреда таким действием вред должен возмещаться по общим правилам деликтной ответственности, при наличии полного состава правонарушения. При этом должны учитываться как степень вины потерпевшего, действия которого были причиной вреда, так и вина причинителя вреда (см.: п. 8 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 апреля 1994 г. N 3 "О судебной практике по делам о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья").

Обязательства из неосновательного обогащения, также как и обязательства вследствие действий в чужом интересе без поручения, относятся к внедоговорным (охранительным) обязательствам. В связи с этим возникает необходимость установить общие и особенные черты этих обязательств и определить соотношение между ними. Это, помимо всего прочего, обусловлено тем, что отдельные авторы, в частности В.А. Белов, правоотношения из действий в чужом интересе без поручения и сегодня позиционируют как разновидность кондикционных правоотношений*(633).

Обязательства вследствие неосновательного обогащения и из действий в чужом интересе без поручения обладают большим сходством. В связи с этим Д.А. Ушивцева пишет: "В течение всей истории их развития (имеется в виду институтов кондикции и действия в чужом интересе без поручения - прим. авторов) законодатели разных стран и времен то объединяли указанные институты, то регламентировали условия возникновения и применения каждого из обязательств, то пытались подменить один институт другим"*(634).

Подтверждением определенной близости указанных обязательств является дореволюционная судебная практика, а также судебная практика периода действия Гражданских кодексов РСФСР 1922 г. и 1964 г. Как отмечалось выше, столкнувшись с отсутствием в законодательстве норм, посвященных действиям в чужом интересе без поручения, суды сочли возможным распространить на такого рода отношения, пользуясь аналогией закона, нормы, регулирующие обязательства вследствие неосновательного обогащения. "Между тем, аналогия закона как таковая - пишет М.И. Брагинский - представляет собой все же лишь вынужденную меру, которая далеко не всегда способна устранить негативные последствия соответствующего пробела. В данном случае это приводило к тому, что лицо, совершившее в чужом интересе без поручения действия, которые заслуживают по своему характеру в виде общего правила поощрения, не получало необходимой правовой защиты, если только такие действия и их результат не укладывались в рамки обязательства из неосновательного обогащения (в качестве примера можно назвать ситуации, при которых действия лица в чужом интересе имели целью предотвращение вреда, угрожавшего жизни или здоровью)"*(635).

По мнению В.А. Рясенцева, "сходство обязательства из ведения дела без поручения и обязательства из неосновательно обогащения определяются следующим: оба вида обязательств являются внедоговорными; как при неосновательном обогащении, так нередко и при ведении чужого дела без поручения у одной стороны имеется ущерб, а у другой имущественная выгода (приобретение или сбережение средств). Гестор своими действиями доставляет ее другому лицу, в частности, расходуя определенные суммы и материалы"*(636). При этом, как верно отмечает М.И. Брагинский, "составляющая существо обоих обязательств возможность заявления требования, которая предоставляется соответственно гестору (в обязательстве из действий в чужом интересе) и потерпевшему (в обязательстве из неосновательного обогащения), имеет в равной мере восстановление определенной эквивалентности во взаимоотношениях сторон"*(637). Таким образом, цель обязательств вследствие действий в чужом интересе без поручения, как и обязательств из неосновательного обогащения, состоит в восстановлении прежнего имущественного положения соответственно гестора и потерпевшего.

Однако наряду со сходством между этими обязательствами имеются также существенные различия. Критикуя позицию В.А. Рясенцева, В.И. Чернышев обоснованно замечает, что помимо всего прочего разграничение рассматриваемых правовых связей необходимым проводить "по признаку волевой направленности действий лица по распоряжению принадлежащим ему имуществом". Исходя из этого, применительно к действию ГК 1964 г. он пишет: "Если лицо сознательно действует, проявляя за счет своего имущества заботу о тех или иных имущественных интересах другого, но рассчитывает в дальнейшем получить от него соответствующую имущественную компенсацию, то возникшее отношение надлежит квалифицировать как ведение чужого дела без поручения...

Если же переход имущества от одного лица к другому произошел хотя и в результате действия лица, понесшего имущественный ущерб, но не имевшего намерения действовать с целью доставления имущественной выгоды другому, то такой переход необходимо рассматривать как неосновательное приобретение (сбережение) имущества.

В этом случае действия лица, по своей воле лишившегося имущественных благ в пользу другого, всегда оказываются направленными на возникновение таких правовых последствий, которые в действительности не могут возникнуть в силу того, что в соответствии с законом должен наступить иной правовой результат, чем тот, который стремилось вызвать это лицо. Такие действия с точки зрения направленности воли на достижение правовых последствий являются, как уже указывалось выше, юридическими поступками, а сам переход имущества, противоречащий действительной воле того лица, в результате действий которого он происходит, должен быть признан не имеющим правового основания, т.е. неправомерным"*(638).

К тому же, как правильно отмечает И.Б. Новицкий: "...если "неосновательное обогащение" получается в результате ничем не обоснованного перемещения ценностей, то в случае "деятельности одного лица в интересе другого" несущественно, приобрел ли или сохранил что-либо владелец от деятельности того, кто вступил в его дела и совершил для него известные действия. Увеличения или сбережения имущества на стороне того, кого касается это дело, может вовсе не быть, так что не мыслимо говорить о возврате "неосновательного обогащения". Между тем обязательство на почве "деятельности в интересе другого лица" может возникнуть, если лицо, принявшее известные меры, произвело в связи с этим целесообразные затраты. Основанием для возникновения обязательства в этом случае служит факт затрат"*(639). Отсюда следует, что основание, объект и содержание обязательств вследствие действий в чужом интересе без поручения и обязательств вследствие неосновательного обогащения различные.

Согласно п. 1 ст. 1102 ГК РФ "лицо, которое без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество (приобретатель) за счет другого лица (потерпевшего), обязано возвратить последнему неосновательно приобретенное или сбереженное имущество (неосновательное обогащение)". Исходя из указанной нормы, Д.В. Новак отмечает, что "значение юридического факта может приобрести, во-первых, лишь обогащение в узком смысле, а, во-вторых, только такое обогащение за чужой счет, которое не имеет под собой правового основания. Под правовым основанием (каузой) обогащения должна пониматься экономическая цель имущественного предоставления, легитимированная соответствующим юридическим фактом или вытекающая непосредственно из закона"*(640). Обратим внимание, что Д.В. Новак выделяет обогащение в широком и узком смысле. С экономической точки зрения под обогащением он понимает "всякое увеличение имущества лица, являющееся результатом присоединения к нему новых благ денежной ценности без выделения из него соответствующего эквивалента. В узком смысле - это увеличение имущества одного лица за счет имущества другого лица, то есть получение имущественной выгоды за чужой счет"*(641). Далее он продолжает: "Неосновательное обогащение в смысле юридического факта, поименованного в пп. 7 п. 1 ст. 8 ГК РФ, можно определить как получение кем-либо выгоды за чужой счет в форме приобретения или сбережения имущества, не соответствующее воле лица, за счет которого оно произошло, выражающейся в преследуемых этим лицом экономических целях (легитимированных соответствующими юридическими фактами), и (или) противоречащее публичным интересам"*(642).

Между тем, в настоящей работе основанием возникновения обязательств вследствие действий в чужом интересе без поручения определен юридический состав, одним из элементов которого являются действия в чужом интересе без поручения. Именно с данных действий и начинается формирование юридического состава динамики указанного обязательства. В связи с этим необходимо проанализировать действия в чужом интересе без поручения и действия по приобретению и сбережению имущества за счет другого лица.

Во-первых, действия по приобретению и сбережению имущества за счет другого лица могут быть как правомерными, так и неправомерными*(643). Для возникновения обязательств из неосновательного приобретения (сбережения) имущества за счет другого лица вина должника не имеет юридического значения. Данное обязательство возникнет в любом случае, если будет на лицо факт приобретения или сбережения имущества должником за счет другого лица при отсутствии установленных оснований. К тому же, п. 2 ст. 1102 ГК РФ предусматривает, что правила гл. 60 ГК РФ применяются независимо от того, являлось ли неосновательное обогащение результатом поведения приобретателя имущества, самого потерпевшего, третьих лиц или произошло помимо их воли. Другими словами, прослеживается разнохарактерность и разнообразие юридических фактов, способных породить обязательство из неосновательного обогащения (сделка, событие и др.).

Действия же в чужом интересе без поручения могут быть только правомерными и относятся к юридическим поступкам. Однако действия гестора считаются таковыми тогда, когда отвечают требованиям п. 1 ст. 980 ГК РФ. Если они не будут соответствовать положениям данной нормы, то между сторонами могут возникнуть иные обязательства, в том числе и вследствие неосновательного обогащения*(644).

Во-вторых, обязательства из действий в чужом интересе без поручения имеют место тогда, когда, помимо всего прочего, у гестора возникает имущественный ущерб, вследствие совершения им действий в интересе доминуса. Если такового не будет, то не может идти речи и о данном обязательстве. Действия же по приобретению и сбережению имущества за счет другого лица сами по себе влекут имущественный ущерб у потерпевшего, а, следовательно, и обуславливают возникновение обязательств из неосновательного обогащения, направленного на возврат имущества потерпевшему.

В-третьих, рассматриваемые действия отличаются друг от друга по волевой направленности. У гестора должно возникнуть внутреннее осознанное желания совершать действия в интересе другого лица. А у потерпевшего лица должно отсутствовать намерение доставить выгоду, обогатить другое лицо. Е.А. Флейшиц по этому поводу писала: "...субъективный момент: наличие или отсутствие намерения действовать в чужом интересе - является основным признаком для различения деятельности в чужом интересе без поручения, с одной стороны, и неосновательного обогащения - с другой. В зависимости от наличия или отсутствия такого намерения разрешаются и все остальные вопросы взаимоотношений сторон"*(645). Аналогичного мнения на этот счет придерживается и Ю.Г. Бозиева*(646).

Но бывают случаи, когда одно лицо, совершившее действие в интересах другого, ошибочно полагало, что действовало в своем интересе, и это привело к неосновательному обогащению второго лица. Е.А. Флейшиц полагала, что при данных обстоятельствах необходимо применять положения о неосновательном обогащении: "Потерпевшим в этих случаях является лицо, полагавшее, что оно действует в своих интересах. Его требования к другому лицу возникают, если его действия создали выгоду для другого за счет невыгоды для него самого. Он вправе потребовать выдачи ему этой выгоды"*(647).

В связи с этим законодателем была предусмотрена ст. 987 ГК РФ, которая и выводит за рамки гл. 50 ГК РФ те ситуации, когда действия непосредственно не направлены на обеспечение интересов другого лица и когда лицо ошибочно полагает, что действует в своем интересе, а результаты привели к обогащению другого лица. В этой ситуации к отношениям сторон применяются правила о неосновательном обогащении, а не об обязательстве из действий в чужом интересе без поручения.

Поэтому вряд ли можно согласиться с мнением А.В. Климович, который полагает, что "ст. 987 ГК РФ легально определяет соотношение рассматриваемых институтов. Во-первых, в ней закрепляется давно известный доктрине критерий разграничения - сознательная направленность на совершение действий в чужом интересе без поручения, и тем самым, во-вторых, этот критерий не допускает рассечения сфер действий рассматриваемых институтов - кондикция не возникает там, где возникает обязательство из действий в чужом интересе без поручения. То есть здесь также проявляет себя универсальный характер кондикционного обязательства: оно фактически прикрывает собой пробелы, возможные в тех случаях совершения действий в чужом интересе без поручения, когда соответствующее обязательство не возникает ввиду отсутствия необходимых условий"*(648). Спорной представляется также позиция Д.В. Новака, утверждающего, что "Условия для предъявления общего кондикционного иска, основанного на ст. 1102 ГК РФ, возникают лишь в тех случаях, когда возникшее положение неоправданного увеличения имущества одного лица за счет другого не может быть устранено с помощью иных охранительных мер, носящих специальный характер", и включает сюда же и требования, вытекающие из действий в чужом интересе без поручения*(649). Между тем согласно ст. 987 ГК РФ, если действия лица, непосредственно не направленные на обеспечение интересов другого лица, привели к неосновательному обогащению другого лица, применяются правила, предусмотренные главой 60 ГК РФ. Причем применению подлежат все нормы указанной главы, так как правоотношения между сторонами, возникшие в связи с вышеизложенными обстоятельствами, квалифицируются как обязательство из неосновательного обогащения. Это имеет место безотносительно того, явилось ли неосновательное обогащение результатом поведения приобретателя имущества, самого потерпе