Глава 20. Восточная политика Ватикана: «священный союз» с Вашингтоном

В начале 80-х годов, в условиях взятого на Западе курса на неолиберальную перестройку и крайнее обострение «холодной войны», Ватикан стал добиваться усиления своего международного политического веса и влияния за счёт укрепления позиций в странах Восточной Европы. Поскольку и для Ватикана, и для США эти государства превратились в главную арену геополитического противоборства с СССР, их стратегические интересы здесь полностью совпали. И если в 60-70-е годы, в период разрядки, обе стороны довольствовались неформальными связями, теперь ситуация изменилась. Как и в период начала «холодной войны», возникла необходимость тесного формального союза, который бы позволил вести хорошо скоординированную деятельность для обеспечения сплочённости Запада перед лицом «тоталитарного» врага. И вновь Ватикан должен был воплотить идейный, а Вашингтон — военно-политический противовес коммунизму.

Уже сразу после избрания Войтылы ЦРУ оценило для себя последствия прихода польского папы, который должен был привести к подъёму национализма не только в Польше и странах Восточной Европы, но и в СССР. Как указывалось в одной из записок ЦРУ: «Возможный эффект рикошета, который окажет национализм Восточной Европы на Советский Союз, также значителен, особенно в Украине, где Униатская церковь насчитывает многочисленных сторонников, в Белоруссии, которая включает в себя бывшие польские территории, когда-то очень католические, и в балтийских странах, насчитывающих несколько миллионов католиков… Польский папа укрепит католическую веру в этих регионах»[517].

В 1985 году в своей статье в журнале «Трайелог» Збигнев Бжезинский в связи с этим укажет: «Я считаю, что всё, что делает папа Иоанн Павел II, имеет первостепенное историческое значение. Необходимо покончить с расколом Европы и вернуть великую и бессмертную Россию в лоно христианского сообщества и рыночной экономики»[518]. Ту же определяющую роль понтифика выделил и М. Горбачёв, заявивший в марте 1992 года на страницах туринской газеты La Stampa: «Теперь можно сказать, что всё, что произошло в Восточной Европе в последние годы, было бы невозможно без папских громадных усилий и роли, которую он играет в политике на мировой арене. Я думаю, что очень значительные шаги, которые мы предприняли в нашей стране, имели значение в развитии отношений с Ватиканом. Папа Иоанн Павел II будет играть громадную политическую роль теперь, когда в европейской истории наступили глубокие перемены»[519].

 

 

Павел VI принимает президента Р.Никсона

 

Надо сказать, что уже во второй половине 60-х годов в силу популярности двух пап-реформаторов и, в результате правления Дж. Кеннеди — первого в истории Америки президента-католика в некатолической части американского общества началось изменение отношения к Ватикану и к Католической церкви в целом. В 1970 году президент Р. Никсон назначил своего личного представителя при Ватикане с периодическими поручениями, что было важным знаком улучшения взаимопонимания. Американцы добивались иногда от Св. Престола выгодных им заявлений по поводу международной ситуации, в то время как папа имел возможность передавать американскому руководству свою озабоченность бомбардировками Вьетнама, положением в странах «третьего» мира, получая формальные ответы, которые не влекли за собой никаких конкретных шагов. В любом случае, ватиканская «борьба за мир» была нейтрализована и вполне вписана в американские национальные интересы.

 

 

Иоанн Павел II на фоне статуи Свободы

 

При Картере его личным представителем при Ватикане стал католик Дэвид Уолтерс, который в августе 1978 года был заменён на бывшего мэра Нью-Йорка Роберта Вагнера, чья деятельность сконцентрировалась на проблеме «прав человека». Картер вёл интенсивную переписку с Иоанном Павлом II и придавал очень большое значение их отношениям. Их позиции были настолько близки, что Иоанн Павел II в октябре 1979 года посетил Белый дом, что стало первым в истории Ватикана визитом понтифика в США (Павел VI, в отличие от него, отклонил приглашения Джонсона, Никсона и Форда). Как заявил тогда Госдепартамент США, «папа Иоанн Павел II считает, что США несут особую ответственность в отношении обделённых всего мира. Побудить нас взять на себя эту ответственность является главной целью его визита в политическом плане»[520].

Картер использовал этот приезд в интересах своей предвыборной кампании (среди католиков), и вместе с тем визит дал повод поставить наконец вопрос об установлении дипломатических отношений. Заметные перемены стали происходить и в Конгрессе, что стало очевидно, когда 80 сенаторов, по случаю приезда папы, обратились к председателю Палаты представителей пригласить понтифика выступить на совместном заседании палат Конгресса США. В установлении официальных отношений было заинтересовано еврейское лобби в США, что выразилось в позиции сенатора иудейского вероисповедания Ричарда Стоуна, исходившего из того, что более близкие связи со Св. Престолом позволят добиться от него официального признания Израиля[521].

Взаимные интересы Ватикана и Вашингтона стали основой для совместных действий в Восточной Европе. Неформальное и тайное сотрудничество между Госдепартаментом и ватиканскими дипломатами здесь началось ещё в 1977 году, в ходе подготовки поездки Картера в Польшу, где он в сопровождении 3. Бжезинского встречался с главой Польской католической церкви, кардиналом Стефаном Вышиньским. Знаковым событием стало и возвращение в 1978 году Венгрии короны св. Иштвана (называемой также короной св. Стефана или «Святой короной Венгрии), считающейся символом венгерской государственности и находившейся с 1951 года в хранилище «Форт Нокс».

 

 

Иоанн Павел II и президент Дж. Картер

 

Теперь же сотрудничество вышло на другой уровень, и в осуществлении его свою роль играли и иезуиты, и «Опус Деи». «Опус Деи» использовал свои связи с североамериканскими кланами итальянской мафии, а также близкие отношения личного секретаря папы и главы «польской группы», контролирующей понтифика, архиепископа Станислава Дзивиша (некоторые исследователи считают, что он был членом «Опус Деи»)[522] с американскими членами Трёхсторонней комиссии и в первую очередь с 3. Бжезинским.

Решающим звеном противостояния с Советским Союзом была Польша, и Ватикан, а также папа лично сыграют ключевую роль в раскручивании политического кризиса в этой стране. Именно сюда в 1979 году Иоанн Павел II совершил свой первый восточноевропейский визит, ставший отправной точкой для решительных перемен. В августе 1980 года было подписано знаменитое «Гданьское соглашение», ратифицировавшее создание «Солидарности» — первого независимого профсоюза в социалистических странах, возглавляемого Лехом Валенсой, который становится главным объектом внимания Св. Престола. Как говорил Иоанн Павел II, «Валенса послан самим Провидением». Ватикан считал, что в случае победы профсоюза, взрывная волна докатится до Украины, Прибалтики, Балкан и, возможно, Чехословакии, что в итоге приведёт к распаду социалистического лагеря.

 

 

Иоанн Павел II со Станиславом Дзивишем

 

При этом понтифик не выступал в качестве активной политической фигуры; всё делалось молча. Как пишет исследователь Тэд Шульц, «папа начинает плести нити тайной, но сложной дипломатии с помощью иного канала, часто незаметного для оппозиции и даже польского епископата, посылая и принимая посланцев с конфиденциальной миссией между Римом и Варшавой и между Варшавой и Москвой. Его терпение, а также его умение смотреть далеко вперёд были большими преимуществами его дипломатии»[523]. Понтифик писал Л.И. Брежневу успокоительные письма, обращения о недопустимости использования военной силы, а между тем глава Священного альянса, кардинал Луиджи Поджи, доверенное лицо понтифика, получил от него приказ внедрить своих агентов в «Солидарность» и сделать эту организацию более открытой, чтобы вовлечь в неё прокатолически настроенных представителей интеллигенции. Лучшим агентом Священного альянса был польский священник-иезуит Казимир Пржидатеку, имевший широкую сеть осведомителей в польских профсоюзах. Среди них был и отец Янковский, стоявший во главе прихода Церкви св. Бригитты в Гданьске, членом которого как раз и был Лех Валенса. Под влиянием Пржидатеку Валенса в итоге ввёл в руководство профсоюза редактора католической газеты Wiez Мазовецкого и истрика-католика Б. Геремека, после чего забастовочное движение в Польше перешло под контроль церкви. «Солидарность», поддерживаемая Ватиканом и получавшая посредством Священного альянса финансовые средства через банк «Амброзиано» из ИДР, начала распространяться по всей территории страны[524].

 

 

Кардинал Луиджи Поджи

 

Бжезинский в это время вошёл в официальный диалог с генеральным секретарём Синода епископов архиепископом Йозефом Томко для обсуждения вопросов, касающихся организации пропаганды и финансирования, и оказания материальной помощи «Солидарности» со стороны американских профсоюзов[525]. Скорее всего, именно эти два деятеля, с одобрения Иоанна Павла II, разработали так называемую операцию «Отрытая книга», целью которой было наводнить антикоммунистической литературой страны Восточной Европы, Украину и Прибалтику для дестабилизации ситуации в СССР. И поскольку в этом деле понтифик занимал даже более решительную позицию, чем Картер, Бжезинский в своих мемуарах написал: «Нам было совершенно очевидно, что президентом Соединённых Штатов должен был быть избран Иоанн Павел II, а Джимми Картер — папой римским»[526].

Бжезинский неоднократно встречался лично с самим понтификом, и по мере того, как деятельность «Солидарности» становилась всё более радикальной, согласованность их действий приобретала всё большее значение. В декабре 1980 года, в критический момент событий в Польше, Бжезинский, как пишут журналисты К. Бернаштайн и М. Полити, попросил понтифика мобилизовать епископов, чтобы они добились от католических европейских государств поддержки ультиматума Советскому Союзу с тем, чтобы не допустить военного вмешательства[527].

 

 

Архиепископ Йозеф Томко

 

В январе 1981 года к власти в США приходит республиканский президент Рональд Рейган, который заявил, что одной из его целей является превращение Ватикана в «союзника»[528]. Своим личным представителем при Св. Престоле он назначил рыцаря Мальтийского ордена Уильяма Вильсона, своего ближайшего друга и главного помощника.

 

 

Правоверный католик Уильям Кейси

 

Уже в первые недели между Рейганом и Иоанном Павлом II, благодаря Вильсону, установились тесные отношения стратегического характера. Своё значение в этом сближении имел тот факт, что Рейган являлся сыном ирландца-католика, и католики были одной из основных групп его электората. Поскольку именно Вильямс помог Рейгану выбрать большинство членов его кабинета, на самых высоких постах появились убеждённые католики, чего прежде в истории США не наблюдалось[529]. Активную роль в сотрудничестве с Ватиканом стали играть директор ЦРУ Уильям Кейси (бывший руководителем избирательной кампании Р. Рейгана), его заместитель Вернон Уолтерс, госсекретарь Александр Хэйт[530] (до июля 1982 г.), советники по национальной безопасности Ричард Аллен (1981–1982 гг.) и Унльям Кларк (1982–1983 гг.) — все католики и (кроме Аллена и Кларка) рыцари Мальтийского ордена. П. Швейцер, автор известной книги «Победа», посвящённой тайным операциям США против СССР, писал о назначении У. Кейси: «В то же мгновение родился самый влиятельный директор ЦРУ в истории Америки. Как официально, так и неофициально он оказался в центре внешней политики. Согласие президента гарантировало ему место в кабинете, так же как и членство в очень немногочисленном Совете национальной безопасности. А важнее всего было то, что он стал членом Рабочей группы по делам национальной безопасности… Эта группа обладала реальной властью в области внешней политики»[531].

Не перестал влиять на внешнюю политику и 3. Бжезинский, работавший со второй половины 80-х годов в различного рода комиссиях по вопросам международной стратегии, включая Президентскую комиссию, контролировавшую разведывательную деятельность США.

Соответственно, теперь между ЦРУ и Священным альянсом, то есть между У Кейси и Л. Поджи отношения также приобретают стратегическое значение. У Кейси неоднократно встречался и с У Вильсоном, передававшим информацию от Ватикана. Особым вниманием в Вашингтоне пользовались апостольский делегат (представитель папы) архиепископ Пио Лаги, встречавшийся с Кейси, и кардинал Казароли, неоднократно принимаемый лично президентом. Архиепископ Лаги свидетельствовал: «Моя роль заключалась в том, чтобы облегчить роль между Уолтерсом и святым отцом. Святой отец знал своих людей. Ситуация была чрезвычайно сложной, и нужно было решать, как настаивать на правах человека, свободе религии, как поддерживать «Солидарность«…Я говорил Вернону: Слушайте святого отца, у нас 200-летний опыт в этом деле». Через них, минуя нормальные каналы государственного департамента, проходила вся информация, касавшаяся Польши. Часто связь между папой и президентом осуществлялась непосредственно через его секретаря Дзивиша. В любом случае, обмен информацией шёл непрерывно[532].

7 июня 1982 года в Ватикане произошла первая встреча Иоанна Павла II с Р. Рейганом, в результате которой было заключено соглашение о проведении совместной тайной кампании в Польше в целях разрушения «коммунистической империи», обусловившее полную согласованность действий Рейгана и папы на польском направлении. Это соглашение, названное «священным союзом» и принятое в ходе закрытой встречи с глазу на глаз, без переводчиков, было обнародовано журналистом К. Бернштайном в журнале Time, получившим информацию от верхов Ватикана и главных лиц американского истеблишмента[533]. Как писал Бернштайн, Рейган придавал этому союзу сакральное значение, и даже тот факт, что и на президента, и на папу были совершены покушения (в марте и в мае 1981 г. соответственно), он объяснял тем, что они оба призваны к особой миссии. Пио Лаги даже якобы заявил: «Близкий друг президента Рейгана рассказал мне, что президент сказал ему: «Смотрите, как силы Зла встали на нашем пути, но как вмешалось Провидение»»[534]. О том же сообщал и У Кларк: «Папа и президент одинаково считали, что каждому из них поручена духовная миссия — особая роль в великом божественном замысле»[535]. Отсюда и ореол секретности, о которой говорит Р. Аллен: «Отношения с Ватиканом представляли собой один из самых больших тайных союзов во всей истории»[536].

Сербский исследователь Д. Калаич очень точно написал в связи с этим, что разглашение данного пакта на «всю мировую деревню» имело целью показать всем католикам, что Ватикан на стороне нового мирового порядка, и предложить им следовать за понтификом[537].

Именно после этой встречи Рейган выступил с программной речью в Лондоне, в которой объявил «крестовый поход» против «империи Зла». А 1983 год он объявляет «годом Библии», что было подтверждено 18 апреля того же года на встрече папы с членами Трёхсторонней комиссии, прибывших в Ватикан почти в полном составе[538].

 

 

Р.Рейган, его супруга и Иоанн Павел II в Ватикане в июне 1982 г.

 

А 10 января 1984 года было официально объявлено об установлении между Ватиканом и Вашингтоном дипломатических отношений, хотя обмен дипломатическими нотами произошёл 15 декабря 1983 года. Уильям Вильсон стал послом, а кардинал Пио Лаги — апостольским нунцием. Как считают исследователи, роль Вильсона здесь оказалась решающей. Так, американский дипломат Дональд Плэнти утверждает, что «это сделал возможным Вильсон благодаря своим личным отношениям с президентом… Без Вильсона или такого близкого к президенту, как он, в защите проекта этого бы не произошло. По крайней мере, не в данный момент, это могло произойти позже. Но кроме Вильсона, никто на этой мере не настаивал». То же утверждал и 3. Бжезинский, написавший Вильсону: «В большой степени благодаря именно вашим усилиям стало возможным это историческое продвижение в отношениях»[539].

Однако предварительно Конгресс отменил поправку к закону о финансах 1867 года, запрещавшую финансировать представительство в Ватикане, причём и здесь инициатором резолюции за отмену поправки выступил ещё один рыцарь Мальтийского ордена, депутат Палаты представителей от демократов Клемент Заблоцкий. Тот факт, что поправка была отменена (причём в Сенате за неё проголосовали единогласно), свидетельствовал о тех серьёзных переменах, которые за последнее десятилетие произошли в менталитете американской элиты и, в первую очередь, в их оценке международной роли Ватикана.

 

 

Раввин Артур Шнайер после награждения католическим орденом св. Сильвестра

 

Сыграло свою роль, естественно, и то, что перед этим вопрос был согласован с протестантскими и иудейскими сообществами, чем занимался сам Вильсон, получив одобрение от большинства религиозных лидеров. Особенно помогли ему контакты с влиятельным деятелем, главным раввином нью-йоркской синагоги «Парк Ист» Артуром Шнайером. Из иудейских организаций против высказался только Американский еврейский конгресс (17 тыс. членов), так как недопущение дипломатических отношений с Ватиканом было закреплено в его уставе. Однако, после многочисленных телефонных звонков от иудейских друзей Вильсона его руководству, он не стал возражать. Тем более что от Калифорнии до Нью-Йорка были проведены многочисленные собрания иудейских лидеров, которые соглашались на поддержку Вильсона при условии, что он убедит понтифика в необходимости признать Израиль. Это полностью совпадало с целями американской внешней политики. И хотя Вильсон не мог дать такого обещания, он не оставил сомнения относительно его позиции по данному вопросу[540].

Интересно, что после установления отношений с Ватиканом в США открылось не менее полусотни центров «Опус Деи» (хотя представительство ордена существовало с 1949 г.), и члены ордена стали появляться в Белом доме, в средних и высших эшелонах Пентагона. И с тех пор до настоящего времени влияние ордена не перестаёт расти.

Основные вопросы, которые волновали обе стороны, касались общих отношений Восток — Запад, стратегической оборонной инициативы, Ближнего Востока, ситуации в Центральной Америке, положения христиан в Китае, долга стран «третьего» мира, политики контроля за населением и др. Однако польская тема всегда была на первом плане.

 

 

Штаб-квартира отделения «Опус Деи» в Нью-Йорке

 

Стратегия действий в Польше определялась следующей установкой Рейгана Кларку и Кейси: «Мы не должны вторгаться в страну и от имени народа свергать правительство. Единственное, что мы должны сделать, — это воспользоваться «Солидарностью» как оружием, чтобы добиться успеха»[541]. В итоге, как свидетельствовал всё тот же Карл Бернштайн, Американское посольство США в Варшаве превратилось в ведущий центр ЦРУ в социалистическом мире, а Кейси стал «главным архитектором» по вырабатываемой в Польше политике. Священный альянс же выступал в качестве эксперта действий спецслужб.

 

 

Встреча Иоанна Павла II и Рональда Рейгана в Майами в 1984 г.

 

Совместные операции ЦРУ и Священного альянса предполагали сбор средств, переправку их в Польшу для финансирования подпольных изданий, аренды типографий, пересылки фотокопий и т. д. Деньги шли в Польшу от ЦРУ, Национального фонда демократии США и с тайных счетов Ватикана. Отвечавший за налаживание подпольных изданий В. Адамицкий рассказывал: «Католическая церковь в плане поддержки «Солидарности» играла первостепенную роль — и активно, и тайно… Тайно — поддержка политической деятельности, доставка печатного оборудования всех типов, обеспечение помещений для тайных встреч и митингов, подготовка демонстраций». По данным исследований, представленных в книге уже упомянутого священника Лопеса Caeca, в итоге Ватиканом было передано «Солидарности» нелегально около 500 миллионов долларов[542].

Встречи и консультации между Вашингтоном и Ватиканом происходили постоянно. Ватикан неоднократно посещали видные американские деятели, среди которых вице-президент Дж. Буш, новый госсекретарь Дж. Шульц, министр обороны К. Уайнбергер. Уильям Кейси за 7 лет встречался с папой 7, а Вернон Уолтерс — 15 раз[543].

На протяжении двух мандатов Рейгана американское правительство руководствовалось в своей польской политике мнением Ватикана и пользовалось поставляемой им информацией. Все основные решения принимали в тесном контакте с папой, и представители администрации Рейгана позднее признавались, что по уровню осведомлённости и анализа ситуации в Польше ксендзы опережали американских разведчиков и дипломатов. Так, Хейг говорил: «Вне всякого сомнения, информация, которую поставлял Ватикан, абсолютно превосходила нашу по всем параметрам — и по качеству, и по оперативности». Пола Добрянски, дочь Льва Добрянски, многолетнего главы Украинского комитета Конгресса США, занимавшаяся европейскими и советскими вопросами в Совете национальной безопасности США, в 1984 году также советовала заместителю Кларка Роберту Макфарлейну «консультироваться у Св. Престола по положению в Польше, поскольку он представляет собой ценнейший источник информации»[544].

В свою очередь Ватикан добивался от Вашингтона выполнения просьб польских епископов. Так, через архиепископа Филадельфии, кардинала Джона Крола (напомним, поляка) он настойчиво настаивал, чтобы американцы проявили большую гибкость в отношении польской кандидатуры в МВФ и в отношении санкций против Польши, которые американцы увязывали с амнистией в этой стране, игнорируя фактически тот факт, что Ватикан уже достиг договорённости с польским руководством. Передавал он и просьбы в защиту польских беженцев в США.

8 лет Ватикан и Вашингтон вели свою «битву за Польшу». В апреле 1989 года Лех Валенса и представители польского правительства подписали наконец Соглашение о политических и экономических реформах, а в мае Польская католическая церковь получает статус, не имеющий аналогов в других восточноевропейских странах: ей была возвращена собственность, конфискованная в 50-е годы, и разрешено создавать собственные учебные заведения. В июне того же года представители «Солидарности» одержали победу на парламентских выборах, а её кандидат Тадеуш Мазовецкий избирается премьер-министром. В 1990 году Лех Валенса становится президентом страны и, что характерно, желая избавиться от признаков социалистической системы даже на уровне символов, получает свои полномочия не от законного президента Ярузельского, а от президента Польши в изгнании (в Лондоне) Рышарда Качоровского.

 

 

Р. Рейган и кардинал Джон Крол

 

Выборы в Польше 1989 года, выигранные «Солидарностью», запустили цепную реакцию, которая привела к падению коммунистических режимов в других социалистических странах и закончилась разрушением Берлинской стены в декабре 1989 года, так что роль «святого отца» в этих деструктивных процессах действительно оказалась во многом определяющей.

Значительное влияние Ватикан оказал и на события в Венгрии и особенно — в Югославии, где его задачей было обеспечение достижения независимости Словении и Хорватии как «католического бастиона» на восточном фланге ЕС. Воспроизводя опыт времён Второй мировой войны, здесь он действовал уже в тесной взаимосвязи с Германией, игравшей ключевую роль в дезинтеграции Югославии. Националистические круги хорватского клира пытались представить Хорватию как «балканскую Польшу», в которой католическая вера призвана была стать главным вектором сопротивления «белградскому коммунистическому сербскому режиму», и, соответственно, все силы здесь были брошены на развёртывание антисербской информационной кампании, призванной привлечь европейское общественное мнение к угнетённому положению католиков.

В апреле 1991 года Иоанн Павел II выступил с речью, в которой заявил о необходимости политических изменений в Югославии, выделив культурные, исторические, религиозные и лингвистические различия её народов[545]. После того, как в июне 1991 года Словения и Хорватия провозгласили в одностороннем порядке свою независимость и спровоцировали этногражданскую войну в Югославии, Ватикан развернул активную деятельность, направленную на их международное признание. В ноябре того же года кардинал Содано пригласил послов США, Франции, Великобритании, Бельгии, Италии, Германии и Австрии для ознакомления их с позицией Ватикана и настаивал, чтобы их страны признали Словению и Хорватию в течение месяца. Посол США Мелади, описавший эту встречу, был убеждён, что между Ватиканом, Германией, Италией и Австрией уже существовали предварительные договорённости, поскольку послы этих стран с воодушевлением поддержали предложение Св. Престола[546]. 13 января 1992 года Ватикан вторым (!) после Германии (которая это сделала 23 декабря 1991 г.) признал отделившиеся республики, и только 15 января независимость Хорватии и Словении признали остальные страны Европейского сообщества (тогда ещё ЕЭС).

Когда на территории Славонии и Краины неоусташи начали новый геноцид сербов, попытки Югославской народной армии защитить их были названы понтификом «агрессией», и он потребовал от Европейского союза организации отпора «интервенции», поддержав кампанию немецких и австрийских СМИ по демонизации сербов. При этом игнорировались те зверства, которые творили неоусташи против сербов, воспроизводя практику периода существования Независимого Государства Хорватии 1941–1945 годов. В дальнейшем, во время военных действий в Боснии и Герцоговине, папа полностью поддержал антисербские акции западных стран, одобрив бомбардировку силами НАТО сербских позиций. Во время косовского конфликта Св. Престол поддержал албанских сепаратистов в Косове, а в 1998 году одним из первых мировых лидеров потребовал проведения энергичных акций против Сербии. Особенно вопиющим фактом стала беатификация Иоанном Павлом II загребского архиепископа Алоиза Степинца, с благословения которого осуществлялся геноцид православных сербов в годы Второй мировой войны.

Такое активное участие Ватикана в союзе с Вашингтоном призвано было «духовно» узаконить осуществлявшуюся в восточноевропейских странах смену власти. Как писал сербский исследователь Драгош Калаич, папу побудило пойти на это состояние всеобщего упадка католицизма на Западе и «горькое сознание, что последние очаги, хранящие пламень католической веры, достойно горят лишь в странах Восточной Европы, прежде всего в Польше и Хорватии. Можно заключить, что папа пошёл на союз со стратегами «нового мирового порядка», будучи убеждён, что разрушение «коммунистической системы» освободит огромные массы энергии, а уж они возжгут угасшие огни веры на пепелищах Запада. От «Священного союза» Войтыла ожидал огромного обогащения новыми стадами с Востока посредством Унии, обещанной ему жрецами «мондиализма». Войтыла верил, что гибель левой половины материалистического мира и процессы объединения Европы по проектам «вольных каменщиков» ЕЭС помогут возродить католичество, то есть произойдёт обратное планам инициаторов «Священного союза». Но, несмотря на сопротивление Католической церкви, в странах посткоммунизма распродажа и хищение народного добра… одновременно сопровождается и секуляризацией общественного сознания, трагически знаменуя начало нового, куда более страшного наступления на христианство… В своё время папа Войтыла дал выход своей радости: «Я стою сейчас на развалинах одной из многих Вавилонских башен в человеческой истории». Тогда он ещё не подозревал, что, приняв участие в разрушении коммунистической Вавилонской башни, он тем самым открыл доступ к материалам для достройки другой, куда большей Вавилонской башни, называемой «новый мировой порядок»» [547].