Долины, поймы и дельты рек — великие кладбища животных

Речные долины и поймы рек, их пышные луга, излучины староречий, галерейные леса и непроходимые дебри кустарников, осоковые и камышовые болота, песчаные отмели действующего русла, необозримые пространства тростников и папирусов между протоками дельт были на протяжении миллионов лет жизненной ареной разнообразных группировок животных. Пойма — это родина и колыбель десятков тысяч видов живых существ, считает А. А. Максимов (1974).

К долинам рек и поймам всегда тяготели на водопой и на жировку в засушливые сезоны животные степных водоразделов: лошади, верблюды, бизоны, туры, сайгаки, джейраны. Здесь они скапливались и находили спасение во время катастрофических снегопадов, жестоких зимних буранов и летних засух. Долины и поймы служили руслами кочевок кустарниковых и лесных зверей — оленей, кабанов, мамонтов. Сотни тысяч лет здесь пролагали пути пролета с юга на север и обратно стаи воробьиных птиц, куликов, чаек, пластинчатоклювых, дневных и ночных хищников. Речные террасы, песчаные отмели и высокие яры использовались с каменного века племенами и народами для поселений.

Однако долины и поймы, а особенно дельты, были на протяжении тысячелетий и «кладбищами» миллионов разнообразных существ. Вода, дававшая жизнь и процветание, была и главным фактором гибели животных.

Спонтанная гибель животных в долинах рек была результатом столь же внезапных наводнений и сезонных паводков, сносивших и топивших все живое. Наводнениям посвящена огромная литература, о них сообщают почти ежедневно газеты всего мира. Наиболее разрушительны и катастрофичны наводнения в ущельях горных стран. В широких межгорных долинах наводнения более длительны и обширны. На великих низменностях и равнинах обычны сезонные паводки — весенние и летние разливы, связанные с таянием снегов и ледников.

В долинах великих рек Европы, Сибири весенние паводки превращали и превращают речные потоки и поймы на несколько недель в холодные текучие озера с плывущим льдом. Эти разливы часто достигают ширины в несколько километров и длины в сотни и тысячи километров. Подъемы воды во время паводков на Енисее достигают 30 и более метров, на Лене — 26 м, и т. д.

Вся благоденствующая в долинах рек летом и зимой живность: кроты, выхухоли, бобры, водяные полевки, мыши и крысы, зайцы, косули, олени, лоси, кабаны, лисицы — спасается при паводках на островах, возвышенных косах. Здесь создаются трагикомичные ситуации: лисицы живут бок о бок с зайцами, косули и олени — рядом с волками и рысями. Общая грозная опасность подавляет хищнические инстинкты одних и природную робость других. Тот, кто не успел своевременно добраться до берегов, но может лазать, спасается на стогах сена, на крышах сараев, раскидистых деревьях. Животные погибают от переохлаждения в воде в течение нескольких десятков минут, редко выдерживая на плаву более двух-трех часов.

При наводнениях на Дунае в Паннонской низменности гибнут, утопая, сотни косуль и благородных оленей, которые любят держаться в приречных зарослях ивняка, тополей и тростников.

Только в пределах небольшого Окского заповедника на р. Оке, где весенний паводок достигает 8 м выше межени и под холодной водой оказывается более 70% суши, в конце апреля 1970 г. было спасено с затопляемых островков 36 зайцев-беляков, 10 лисиц, 5 барсуков, 4 енотовидные собаки и 2 кабана. После паводка в обсохших угодьях были обнаружены многочисленные трупы животных: 16 кабанов, 16 лосей, 1 пятнистый олень, 16 зайцев-беляков, 10 лисиц, 1 енотка, 2 куницы, 1 барсук, 3 ежа и 7 глухарей (!) (Приклонский, Кудряшова, 1972).

Постоянно гибнут в воде большие массы насекомых. Генри Бейтс (1958, с. 230), путешествуя по Амазонке, записал 17 июня 1852 г.:

«На песке вдоль пляжа мы видели множество утонувших крылатых муравьев; все они относились к одному виду — к страшным формигадифогу; мертвые или полумертвые тела их громоздились полосой в слой дюйм или два в высоту и в ширину, и полоса эта тянулась без перерыва целые мили у самой воды. Прошлой ночью внезапный ветер сбросил в реку тысячи летавших муравьев, затем их вынесло волнами на берег». Похожая картина бывает на русских реках в июне при массовых выплодах крупных поденок — палингений, а на берегах Байкала — при выплоде ручейников.

Паводки в теплые сезоны менее опасны, но в бурных водоворотах, среди влекомого древесного хлама даже хорошо плавающие животные гибнут от переутомления и нервного шока — стресса.

Катастрофичные по последствиям наводнения происходят в Карпатах, на Кавказе — в долине Риона и в Приморье — в Сихотэ-Алине. В 30-х годах автору приходилось путешествовать на лодке в низовьях Риона по затопленным лесам Колхиды. На протяжении десятков километров не было ни клочка сухой земли. Дикие кошки и крысы-пасюки спасались на деревьях, на плавающих корягах, а акклиматизированные нутрии гнездились на ветвях, которые по спаде воды оказывались на высоте 3 м.

Особый тип гибели животных в долинах рек бывает связан с отложением больших масс жидкого ила, например на Вахше в участке тугаев Тигровой Балки, а теперь на Вахшском и других искусственных горных водохранилищах. Такие случаи гибели описал Р. Л. Потапов (1976, с. 100):

«Вахш, заливая пойму, несет с собой массу ила. Ил в тихих местах осаждается метровыми слоями, и, когда вода начинает убывать, эти залежи подсыхают и постепенно превращаются из жидкой каши в вязкие, смертельно опасные ловушки. Особенно часто попадают в них олени с их тонкими ногами, кабаны и домашний скот, в особенности коровы. Попав в такую ловушку, животное долго бьется, стараясь освободиться, но тщетно. С каждым рывком его только затягивает все глубже и глубже. Быстро обессилев от бесплодных попыток, животное замирает, и в таком состоянии, залепленное грязью, ссыхающейся в корку под палящими лучами солнца, с остывшими в сырой глине ногами оно проводит здесь несколько жутких дней, пока не погибает от голода и жажды или его не прикончат волки, которые на своих широких лапах свободно передвигаются по трясине».

В Приморском крае затяжные ливни над хребтами Сихотэ-Алиня превращают долины Сучана, Имана, Уссури в широкие беснующиеся мутные потоки. В них тонет все живое, что не успевает спастись на склонах предгорий. Змеи — полозы и щитомордники — повисают на деревьях и телеграфных столбах, обвиваясь вокруг костылей изоляторов. Мышевидные грызуны, мелкие и крупные хищники, копытные тонут в бурных потоках; их трупы увлекаются течением на многие десятки километров вплоть до устьев и оседают местами в долинах, перекрываясь осадками. В пойменных озерах — старицах — откладывается ил с растительными остатками и трупами животных. С деревьев, окаймляющих такие озера, хищные птицы сбрасывают в воду погадки — непереваренные косточки своей добычи: степных и пойменных грызунов, ежей, птиц. Так образовались в поймах смешанные захоронения косточек степных, луговых и лесных животных.

Особая гибель изюбрей в горных речках наблюдается в Сихотэ-Алине. Олени, преследуемые волками, пытаются спастись в воде горных речек даже во время ледохода. Под угрозой ожидающих их на берегу волков они иногда замерзают в стоячем положении, зажатые шугой и льдинами. Весной их трупы уносит вместе со льдом в низовья рек. «Неоднократно приходилось видеть изюбров, вмерзших с осени в лед или затертых льдом во время весеннего ледохода. Это результат волчьих облав, от которых животные хотели спастись в реке», — пишет охотовед С. П. Кучеренко в книге «Звери у себя дома» (1973, с. 46).

Постоянная гибель животных в реках и озерах происходит после ледостава. Ледостав на водоемах и особенно реках таит для зверей большие опасности. Хуже всего, если непрочный лед присыпан снегом. Крупные животные гибнут подо льдом чаще мелких.

Кочующие тяжеловесные копытные — кабаны, северные и благородные олени, а особенно лоси, — надеясь на свою силу, беспечно совершают переходы через замерзшие реки, заливы озер и гибнут, проваливаясь в коварные полыньи или под непрочный лед. По наблюдениям в Ленинградской области на небольших речках чаще гибнут зимой крупные кабаны, чем поросята. Они смело бросаются с берега через шугу, закрайки и полыньи, а потом выбиваются из сил, замерзая у закрайки противоположного берега. У лосей, погибших в полыньях, кожа на груди и фронтальных поверхностях передних ног бывает совершенно голой, обтертой и окровавленной. Сильные звери долго бьются об лед, сбривая шерсть, пока не погибнут от утомления и переохлаждения. В верховьях Печоры на протяжении 50 км при неустойчивых морозах и слабом льде погибает при ежегодной миграции, проваливаясь под лед, до 200 лосей (Язан, 1960).

Волки стремятся выгнать копытных на лед рек и озер, и тогда жертвы обречены. Если лед прочен, но снега мало, олени, косули и лоси, беспомощно скользя на нем, падают и погибают под ударами клыков. Захоронения отдельных костей, которые встречаются в озерных отложениях, объясняются именно такими случаями.

Зимой 1946 г. автор наблюдал на озере Шильян и его протоках в Азербайджане своеобразные условия гибели шакалов. При замерзании этого обширного тростникового озера шакалы начинали охотиться в зарослях по льду на хорошо прижившихся болотных бобров — нутрий. Однако при наступлении оттепели лед таял быстрее у берегов и в тростниках, чем в центре — на плесах. Шакалы, застигнутые на озере оттепелью, спасались вначале на льду открытых глубоких плесов, а потом погибали в холодной воде, не имея сил пробиться к берегу через широкие полосы густых тростников. Плававшие по окраинам плесов трупы шакалов в начале лета были уже на двух-трехметровой глубине, где они постепенно объедались гаммарусами и рыбами.

Судьба трупов животных, погибших от наводнения или во льду, бывает различна. Чаще всего трупы, влекомые течением, оседают вместе с древесным хламом в излучинах, староречьях, в затишных участках и очень редко — на пойме, на наволоках. Они улавливаются также бордюрами кустов ивняка, ольховника, окаймляющих староречья. По спаде воды трупы разлагаются, а костяки заиливаются на дне или берегах под очередной порцией наносов. Чаще захоронения костяков находят в участках глубоких омутов, в устьях притоков, в эстуариях и дельтах.

Разветвленность протоков дельт обусловлена быстрым накоплением в них минеральных частиц при потере скорости течения. В дельтах Дуная, Днепра, Кубани, Терека, Волги, Аму- и Сырдарьи скапливается на гнездовьях, пролетах и зимовках огромное количество водоплавающих птиц. Местами и сейчас там живут кабаны, олени, бобры, дикие кошки, шакалы, волки. Для образования захоронений целых скелетов в дельтах существуют превосходные условия.

Мощным накопителем костяков птиц и зверей является Кызыл-Агачский залив на Каспии, куда впадали когда-то Кура, Аракс и где тысячи га мелководий представляют собой непроходимую топь жидкого ракушечникового ила, в которую шестиметровый шест уходит как нож в масло.

Весьма примечательны дельты сибирских северных рек, особенно Оленека, Лены, Яны, Индигирки, Колымы. Именно в их дельтах при низкой температуре илов и их замерзании сохранялись на тысячелетия трупы мамонтов, лошадей и бизонов.

Академик Д. В. Наливкин (1956, с. 145—170) писал:

«Местами, особенно у поворотов (в протоках дельт, —

Н. В.

), образуются омуты — глубокие ямы, дно которых покрыто илом. Они называются „рыбными зимовальными ямами“, так как в них проводят зиму массы рыбы. Иногда в таких ямах происходит массовая гибель и захоронение рыб; вероятно, в подобных ямах скоплялись трупы рыб, послужившие материалом для образования так называемых рыбных сланцев... Река Хуанхэ, что в переводе значит „Горе Китая“, отличается внезапными и резкими изменениями направления своего течения. Наводнения, связанные с этой переменой направления, иногда вызывали гибель многих сотен тысяч людей... На поверхности дельт развивается пышная и сочная растительность, привлекающая к себе большое количество травоядных позвоночных, за которыми следуют хищники. Многочисленные вязкие болота и зыбучие пески, а также внезапные и обширные половодья создают благоприятные условия для гибели и захоронения этих животных. Вследствие этого скопления скелетов позвоночных в дельтовых отложениях довольно обычны... Площади современных дельт бывают огромны. Так, соединенные дельты рек Хуанхэ и Янцзы достигают 500—600 тыс. кв. км (!); дельта Миссисипи 150 тыс. кв. км, соединенные дельты Лены, Яны, Оленека, Анабары и Хатанги около 180 тыс. кв. км, и т, д.».

Известные костеносные местонахождения в долинах рек Черноморского и Каспийского бассейнов являются в сущности участками древних устьевых протоков и дельт. При колебаниях уровня Каспийского и Черного морей в четвертичном периоде накопление трупов животных в древних устьевых участках — прадельтах смещалось на Днестре, Днепре, Дону, Волге и Урале по долготе — с севера на юг, а на Кубани, Тереке, Сулаке, Рионе и Куре по широте — с запада на восток и обратно (рис. 21).

Итак, обычным хранителем остатков животных четвертичного периода в долинах были русловые, прирусловые и пойменные отложения рек — предков великих и малых рек современной гидрографической сети. Аллювий откладывался на материках во все времена их существования и поэтому сохранялся в ископаемом состоянии. Известны ископаемые костеносные линзы речного песка эры «средней жизни» — мезозоя, например реки пермского периода на правом берегу Северной Двины. В этой линзе захоронены сотни скелетов сухопутных травоядных и хищных рептилий — парейазавров, иностранцевий, горгонопсий и других.

Рис. 21. Миграции речной дельты (и костеносных захоронений) при колебаниях уровня моря. Ориг.

 

Лучше изучены ископаемые реки кайнозоя — эры «новой жизни» — третичного периода. Костеносная линза миоценовой реки у станицы Беломечетской на Северном Кавказе содержит остатки архаичных лошадиных, своеобразных мастодонтов с совкообразными нижними бивнями, массивных медвежьих — индарктосов, урзавусов.

На Иртыше у Павлодара вскрыты отложения плиоценовой реки — пра-Иртыша (?) с обильными остатками Животных гиппарионовой фауны.

На Ставропольской возвышенности сохранился участок замытого русла плиоценовой реки, которая несколько миллионов лет тому назад врезалась на глубину 8 м в морские сарматские известняки. Эти известняки были приподняты к нашей эпохе вместе с песками плиоценовой реки на 300 м над уровнем современного океана. В песках здешнего Косякинского карьера автор нашел остатки мелкой выхухоли, кротов, авернских мастодонтов, динотериев, носорогов, тапиров, гиппарионов, жираф, хомяков и бобров, обитавших в древних долинах и субтропических лесах Предкавказья. Ископаемые реки доледниковой эпохи, оказавшиеся теперь ниже уровня океана, выявлены недавно бурением скважин в ряде мест восточной Прибалтики.

Современные реки Русской равнины — Днестр, Днепр, Дон, Волга, Урал, — текущие в древних ложбинах стока, погребли под своими молодыми наносами и плиоценовые, и плейстоценовые отложения. Во многих местах они «режут» и размывают отложения своих «речных предков» — палеорек с древними костеносными линзами, с «кладбищами» животных ледниковых и межледниковых эпох. На Днестре у Тирасполя известны костеносные пески и галечники с остатками раннеплейстоценовых слонов, лошадей, этрусских носорогов, благородных оленей, гигантских и широколобых лосей, бизонов, понтийских антилоп, гигантских бобров, пещерных львов, волков и медведей. Здесь был, вероятно, приустьевой участок у черноморского лимана с зарослями тростников и кустарников, дававших приют массе зверя. Нагонные ветры с моря и наводнения реки периодически топили зверей на месте их обитания.

Среднеплейстоценовые комплексы погибших животных отмечены серией костеносных линз на Днепре, Волге, Каме, Урале. Размываемые залежи скелетов у Мысов и на 49-м км от устья Камы, у Красновидова, полуострова Тунгуз, Сенгилея, Городца, Сызрани, в районе Самарской луки на Волге были еще в начале века источниками тонкой извести для сахарных заводов. Эти грандиозные «кладбища» содержали кости, черепа и скелеты ранних мамонтов, носорогов, эласмотериев, лошадей, верблюдов, гигантских и благородных оленей, длиннорогих бизонов, сайгаков, пещерных львов и гиен, огромных бурых медведей, волков и множество косточек степных и луговых грызунов — сусликов, сурков, пеструшек, водяных крыс (рис. 22). Это были представители волжской, или «хазарской», фауны.

Еще более поздние «кладбища» такого рода, но с обедневшим составом, без эласмотерия, большерогого оленя, верблюда, датируются эпохой «хвалынской» трансгрессии Каспия. Кости с этих «кладбищ» несут нередко следы воздействия первобытного человека — они расколоты, имеют насечки, нарезки кревневыми орудиями, следы ударов и т. п.

Рис. 22. Черепа и кости мамонтов, лошадей, бизонов на отмели р. Камы. Ориг. 1951 г.

 

О причинах скоплений такого количества скелетов вымерших гигантов в древних песках и галечниках пойм можно судить на основе современных наблюдений, упомянутых в начале главы. Спонтанные катастрофические прорывы на юг северных приледниковых озер могли топить большие стада бизонов, сайгаков, лошадей и мамонтов, обитавших в плейстоценовых тундростепях Русской равнины.

В Арктике также имеются примеры «инситных» и переотложенных «кладбищ» млекопитающих. Таково грандиозное «кладбище» мамонтов, образовавшееся в старице древнего Берелеха — притока Индигирки — около 12 тысяч лет тому назад и в настоящее время оказавшееся на высоте 8 м над меженным уровнем реки. Только за один месяц там было исследовано нами 8.5 тысяч костей, примерно от 140 особей. Поблизости, вероятно, проходил магистральный путь кочевок мамонтов, и они год за годом тонули в крошеве льдин. Трупы погибших зверей заносило в староречье, где они и мацерировались на протяжении сотен лет подряд.