Основные литературные течения XIX века

Введение

грозовой перевал роман бронте

XIX век подарил человечеству великих писателей и поэтов, которые внесли бесценный вклад в мировую литературу. Это такие таланты как Д.Г. Байрон, Ч. Диккенс, У. Теккерей, П.Б. Шелли, С.Т. Колридж, У. Вордсворт, Р. Саути, Дж. Китс, В. Скотт, сестры Бронте, Э. Гаскелл, Дж. Остен и многие другие. Эпоха, в которую они творили, носила переломный характер, что, естественно, отразилось и на их творчестве.

В первой половине XIX века политическая ситуация в Англии была ознаменована утверждением господства буржуазии. В этот период времени разразился экономический кризис, который вызвал необходимость парламентских реформ. К 1830-м гг. в стране свершилась промышленная революция. Именно в эту переломную эпоху жила и творила великая английская писательница-романистка Эмили Бронте, к творчеству которой я обращусь в своей работе. Несмотря на то, что она автор всего лишь единственного романа «Грозовой перевал», Эмили Бронте остается одной из самых известных писателей и поэтов в Англии и за ее пределами.

Тема выбранной мной курсовой работы концентрируется вокруг романа «Грозовой перевал». Данная тема является актуальной, т.к. данный роман не получил достаточно полного освещения в критической литературе, и является довольно популярным сегодня.

Предметом работы является иерархия чувств в романе Эмили Бронте «Грозовой перевал», объект работы - роман Эмили Бронте «Грозовой перевал».

Целью курсовой работы является: раскрытие иерархии чувств в романе.

Задачи курсовой    работы:

-  проследить историю возникновения романа;

-  выяснить к какому художественному направлению относиться роман.

-  раскрыть иерархию чувств в романе;

-  рассмотреть романтические и реалистические элементы в романе;

-  изучить стилистику и композицию романа;

Структура: курсовая работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.

В первой главе дается биография Эмили Бронте, уникальность ее творчества и основные литературные течения XIX века.

А во второй главе идет выявление иерархии чувств в романе и анализ стилистических и композиционных особенностей.

Практическая значимость: данное исследование может быть полезно в курсе преподавания литературы и литературоведения преподавателям и студентам, а также интересно всем, интересующимся английской литературой данного периода в целом и романом Эмилии Бронте в частности.

 

История создания романа

Основные литературные течения XIX века

Романтизм

Романтизм (франц. romantisme), идейное и художественное направление в европейской и американской духовной культуре конца XVIII - первой половины XIX вв. Французское romantique означало в 18 в. «странное», «фантастическое», «живописное». В начале XIX в. слово «романтизм» становится термином для обозначения нового литературного направления, противоположного классицизму.

В современном литературоведении термину «романтизм» нередко придают и другой, расширительный смысл. Им обозначают противостоящий реализму (в широком смысле) тип художественного творчества, в котором решающую роль играет не воспроизведение действительности, а ее активное пересоздание, воплощение идеала художника. Такому типу творчества присуще тяготение к демонстративной условности формы, к фантастике, гротеску, символике.

Романтизм - в традиционном, конкретно-историческом значении этого слова - явился как бы высшей точкой антипросветительского движения, прокатившегося по всем европейским странам; его основная социально-идеологическая предпосылка - разочарование в буржуазной цивилизации, в социальном, политическом и научном прогрессе. [1]

Неприятие буржуазного образа жизни, протест против пошлости и прозаичности, бездуховности и эгоизма буржуазных отношений, наметившиеся в недрах самого просветительства и нашедшие первоначальное выражение в сентиментализме и предромантизме, обрели у романтиков особую остроту. Действительность, реальность истории оказалась неподвластной «разуму», иррациональной, полной тайн и непредвиденностей, а современное мироустройство - враждебным природе человека и его личностной свободе. Тем не менее, отвергая механистичность и рационализм просветителей, романтики сохраняют с ними преемственную связь. Понятие «естественного человека», взгляд на природу как великое благое начало, стремление к всеобщей справедливости и равенству остаются для романтиков основополагающими.

Разочарование в обществе, которое предвещали, обосновывали и проповедовали лучшие умы Европы, постепенно разрослось до «космического пессимизма», принимая общечеловеческий, универсальный характер, оно сопровождалось настроениями безнадежности, отчаяния, «мировой скорби» («болезнь века»).

Возможности социального совершенствования казались утраченными навсегда; мир предстал «лежащим во зле»: материальный мир затемнен силами распада, в человеке воскресает «древний хаос», в практике торжествует «мировое зло». Внутренняя тема «страшного мира» (с его слепой властью материальных отношений, иррациональностью судеб, тоской вечного однообразия повседневной жизни), прошла через всю историю романтической литературы, воплотившись наиболее явственно в специфическом «черном жанре» - А. Радклиф, в «драме рока» - Г. Клейст, З. Вернер, а также в произведениях Дж. Байрона, Э. По.

Романтики мечтали не о частичном усовершенствовании жизни, а о целостном разрешении всех ее противоречий. Страстная, всезахватывающая жажда обновления и совершенства - одна из важных особенностей романтического миросозерцания.

Разлад между идеалом и действительностью, характерный и для предшествующих поколений, приобретает в романтизме необычайную остроту и напряженность, что составляет сущность так называемого романтического двоемирия. При этом в творчестве одних романтиков преобладала мысль о господстве в жизни непостижимых и загадочных сил, о необходимости подчиняться судьбе (поэты «озерной школы» У. Вордсворт, С.Т. Колридж, Р. Саути). В творчестве других (Байрон, П.Б. Шелли) преобладали настроения борьбы и протеста против царящего в мире зла.

Отвергая повседневную жизнь современного цивилизованного общества как бесцветную и прозаическую, романтики стремились ко всему необычному. Их привлекали фантастика, народные предания и народное творчество вообще, минувшие исторические эпохи. Их волновали необыкновенные и яркие картины природы, жизнь, быт и нравы далеких стран и народов. Низменной материальной практике противопоставляли они сильные страсти (романтическая концепция любви) и жизнь духа, в особенности высшие ее сферы: религию, искусство, философию.

Человек для романтиков - малая вселенная, микрокосмос. Напряженный интерес к сильным и ярким чувствам, всепоглощающим страстям, к тайным движениям души, к «ночной» ее стороне, тяга к интуитивному и бессознательному - сущностные черты романтического искусства. Столь же характерна для романтизма защита свободы, суверенности и самоценности личности, повышенное внимание к единичному, неповторимому в человеке, культ индивидуального. Принцип личности служил как бы самозащитой от нараставшей нивелировки индивидов в буржуазном обществе, но одновременно и от безжалостной десницы истории и государства.

Романтики проповедовали разомкнутость литературных родов и жанров, взаимопроникновение искусств, синтез искусства, философии, религии. Они заботились о музыкальности и живописности литературы, смело смешивали высокое и низменное, трагическое и комическое, обыденное и необычное, тяготели к фантастике, гротеску, демонстративной условности формы. Высшие художественные достижения романтизма - гротескно-сатирическое изображение мира, открытие «субъективного» человека, проникновенное воссоздание природы - были унаследованы реализмом XIX в.

Таким образом, основная черта романтизма - преобладание субъективного начала в осмыслении явлений и процессов действительности и как неизбежное следствие - разрыв между идеалом и действительностью, что приводит к тому, что романтик не ставит своей целью глубокое и тщательное изучение объективных условий жизни общества, познание законов, управляющих этой жизнью.

Реализм

Реализм в литературе, искусстве, правдивое объективное отражение действительности специфическими средствами, присущими тому или иному виду художественного творчества. В ходе исторического развития искусства, реализм принимает конкретные формы определенных творческих методов - например, просветительский реализм, критический реализм, социалистический реализм. Методы эти, связанные между собой преемственностью, обладают своими характерными особенностями.

В литературе ряд существенных черт реализма проявился в эпоху Возрождения, в первую очередь у М. Сервантеса и У. Шекспира, особенно в изображении характеров, классицизм XVII в. разработал метод четкой типизации характеров, однако интенсивное развитие реализма происходит позднее, в связи со становлением буржуазного общества. В XVIII в. литература демократизируется - в противовес предшествующей литературе, отражавшей по преимуществу жизненный уклад и идеалы феодальных верхов, она избирает главными героями не монархов и вельмож, а людей среднего состояния - купцов, горожан, солдат, моряков и т.п., показывая их в повседневной практической деятельности, в семейном быту.

Реализм XVIII в. проникнут духом просветительской идеологии. Он утверждается прежде всего в прозе; все более определяющим жанром литературы становится роман - прозаическое повествование о судьбах обыкновенных людей, эпос частной жизни.

В начале XIX в. романтизм несравненно глубже, чем просветительский реализм XVIII в. Он изобразил внутренний мир человека, выявляя конфликты и антимонии личности, открывая ее «субъективную бесконечность».

Возникший в 30-е гг. XIX в. критический реализм имел генетические связи с романтизмом; оба направления объединяло разочарование в итогах буржуазной революции и отрицательное отношение к утвердившемуся капиталистическому строю. Ведущим жанром реалистической литературы остается роман. Его действие концентрируется вокруг таких мотивов, как борьба за самоутверждение личности в собственническом мире, махинации дельцов, бедствия обездоленных. Реализм показал растлевающее влияние материальных благ на нравы, разрушение естественных связей между людьми, превращение брака в коммерческую сделку. Критический дух реализма первой половины XIX в. не означал, однако, отсутствие положительных идеалов у писателей; сила их критики обусловлена присущим им гуманизмом и верой в прогресс. [2]

Как ведущее направление критический реализм утверждается в английской литературе в 30-40-е годы XIX века. Своего расцвета он достигает во второй половине 40-х годов - в период наивысшего подъема чартистского движения. В 30-40-е годы выступают такие замечательные писатели-реалисты, как Диккенс, Теккерей, сестры Бронте, Гаскелл, поэты-чартисты Джонс, Линтон и Масси.

В истории Англии 30-40-е гг. XIX в. - это период напряженной социальной и идеологической борьбы, период вступления на историческую арену пролетариата. Эта бурная эпоха вызвала к жизни расцвет демократической культуры. Творчество английских реалистов развивалось в обстановке напряженной идеологической борьбы.

В трудах буржуазных ученых и писателей утверждалось понятие «викторианской Англии», связанное с насаждаемым ими представлением о периоде правления королевы Виктории, продолжавшемся с 1834 г. по 1901 г., как эпохе благоденствия и устойчивого процветания страны. Эта официальная точка зрения не соответствовала истинному положению дел и опровергалась самой действительностью. Ее разрушению содействовало творчество писателей-реалистов.

В своем творчестве английские реалисты XIX в. всесторонне отразили жизнь современного им общества, правдиво воспроизвели типические характеры в типических обстоятельствах.

Объектом своей критики и осмеяния они сделали не только представителей буржуазно-аристократической среды, но и ту систему законов и порядков, которая установлена власть имущими. Писатели-реалисты ставят проблемы большой социальной значимости, приходят к таким обобщениям и выводам, которые непосредственно подводят читателя к мысли о бесчеловечности и несправедливости существующего общественного строя.

Диккенс и Теккерей, сестры Бронте и Гаскелл помогли своим современникам задуматься над коренными проблемами эпохи, раскрыли перед ними глубину социальных противоречий. Со страниц их романов страшными глазами смотрели нищета и страдания народа. И не «старая добрая Англия», а страна, раздираемая противоречиями, была изображена в их книгах. Собственно, это была не одна Англия, а две - Англия богатых и Англия бедных.

Широко раздвинулись социальные и вместе с тем и географические рамки романа: трущобы Лондона и английская провинция, небольшие фабричные города и крупные индустриальные центры; за пределы Англии переносят действие своих романов Теккерей и т.д.

Появляются и новые герои. Это не просто люди из народа, а люди, глубоко задумывающиеся над жизнью, тонко чувствующие, горячо реагирующие на окружающее и активно действующие (Джон Бартон в романе «Мэри Бартон», герои романов Шарлотты и Эмили Бронте). [3]

Подводя итог выше сказанному можно сделать следующий вывод: у художника-реалиста в его мировоззрении и творческом методе преобладает стремление к объективному изображению действительности. Он, как правило, не приписывает ей того, что он хотел бы в ней видеть. Свой идеал реалист стремится вывести из условий самой объективной реальности, из познания ее исторически закономерного развития, из заключенных в ней возможностей.

Жизнь Эмили Бронте

 

Английская писательница Эмили Бронте - классик мировой женской литературы. Влияние Бронте на английских писателей-реалистов XIX века было огромно. Ее почитали большие художники и критики; на нее ссылались, у нее предлагали учиться. Одни писатели ставили ее творения в пример другим как образец реалистического мастерства. Другие называли ее автором «романтичнейшего романа». Иные ее отвергали. Тем не менее, она смогла завоевать любовь и уважение миллионов читателей.

История Эмили Бронте - это история со своими печалями, со своими своеобразными радостями и тайнами. Изучение личности Эмили Бронте затруднено из-за малочисленности отзывов о ней современников и, по существу, отсутствия личного подтверждения биографических фактов (мемуаров, дневников, писем и т.п.). Критикой создан «неукротимый, свободолюбивый» образ Эмили, «великого навигатора», обладающего мужскими качествами, страдающего в глуши Хоуорта от одиночества и невозможности самореализации. Однако образ писательницы предстает, несомненно, более сложным и противоречивым. [4]

Биография Эмили Джейн Бронте относится к категории на редкость несобытийных. О глубине и интенсивности ее внутренней жизни рассказывают не столько факты биографии, сколько ее произведения. Будущая писательница родилась 30 июля 1818 года в небольшом городке на окраине Западного Йоркшира. Здесь, на грани двух миров, между хранящим традиции старины, веющим легендами севером и победительно надвигающимся индустриальным югом, прошли почти все отпущенные ей тридцать лет. Ее отец, Патрик Бронте, по происхождению ирландец, был рукоположен в сан после завершения учебы в Кембриджском университете. Мать Эмили, Мария Брэнуэлл, была дочерью мелкого торговца. Произведя на свет пять дочерей (Мэри, Элизабет. Шарлотта, Эмили и Энн) и сына (Брэнуэлл), она скончалась в 1821 году. Эмили шел второй год, когда семья окончательно обосновалась в Хоуорте, небольшом местечке Йоркшира. После смерти матери в семье Бронте поселилась тетушка Брэнуэлл, которая помогала мистеру Бронте вести хозяйство и воспитывать детей.

В возрасте шести лет Эмили вместе с другими сестрами была отдана в школу для дочерей духовенства в Коуэн-Бридж. Там от инфекционной болезни умерли Мэри и Элизабет Бронте. Не пробыв в пансионе и года, Шарлотта и Эмили вернулись домой. Эмили начала получать домашнее образование, ее наставниками становятся отец, тетушка и Шарлотта. Когда Эмили было около десяти лет, дети Бронте придумали игру, которую не оставят и в последующие годы. Ими были созданы два воображаемых государства: Ангрия (собственность Шарлотты и Брэнуэлла) и Гондал (Эмили и Энн), где живут средневековые персонажи. Вымышленные истории тщательно записывались. Шарлотте и Брэнуэллу игра наскучила через несколько лет, но Эмили и Энн продолжали в нее играть, будучи взрослыми женщинами.

В 1835 году Эмили повторила попытку получить систематическое образование: она едет в пансион Роу-Хед, однако возвращается, пробыв там меньше года. Следующий год отмечен появлением первого стихотворения Эмили. В 1837 году Эмили отправилась в пансион в Лоу-Хилл в качестве учительницы. Домой она вернулась уже через полгода. Вслед за Шарлоттой, многие биографы сводили объяснение неплодотворных попыток получить образование и заработать на жизнь к трогательной причине - непреодолимой тоске по дому. Однако дело, по-видимому, было в ином: Эмили неукоснительно отвергала всякую возможность оказаться под чьим-то руководящим началом и подчиняться жесткой дисциплине. В стоящем на отшибе доме и на вересковых пустошах, Эмили дышала воздухом свободы. Только здесь она могла быть сама собою, и это было одним из немногих доступных ей благ, которым она не хотела поступиться. Вот почему, оказавшись за пределами Хоуорта, она рвалась поскорее вернуться.

Трагедия Эмили Бронте не в бедности и даже не в отъединенности от большого мира. Добровольное затворничество в Хоуорте - следствие трагедии. Смысл же ее в неразрешимом конфликте сильной духом, одаренной личности с «невзрачнейшей из эпох», с этим «скучнейшим и прозаичнейшим из всех веков», как назвал свое столетие Оскар Уайльд.

Пока сестры и брат зарабатывали на жизнь в качестве учителей, Эмили вела в Хоуорте домашнее хозяйство. Когда ей исполнилось 23 года, они с Шарлоттой начали предпринимать попытки открыть собственный пансион. Тетушка обещала помочь с деньгами на первичное обзаведение. Однако сестрам недоставало знания иностранных языков. С целью их изучения они в 1842 году поступили в пансион мадам Эгер в Брюсселе. В ноябре они вынуждены были прервать учебу из-за смерти тетушки Брэнуэлл, чье завещание дало сестрам некоторые средства к существованию. Это избавило Эмили от возвращения в Брюссель. Она осталась в Хоуорте с отцом.

В январе 1844 года было решено, наконец, открыть собственный пансион. Эмили не собиралась становиться учительницей, ее больше привлекала идея заниматься хозяйственными нуждами. Она определенно не видела необходимости работать, когда в том не было нужды. Ее вполне устраивала возможность вести домашнее хозяйство и уделять весь досуг творчеству. Идея с пансионом потерпела полный крах, так как в него не приехала ни одна пансионерка.

В июле 1846 года по настоянию Шарлотты были опубликованы стихи сестер Бронте под псевдонимами Каррер, Эллис и Эктон Белл. Стихи Эмили положительно оценены критиком «Атенеума», который поставил их выше стихов Шарлотты и Энн. В декабре 1847 года вслед за «Джейн Эйр» в печати появились романы «Грозовой перевал» и «Агнес Грей». Для подтверждения своего авторства Шарлотта и Энн отправились в лондонское издательство, Эмили же упорно держалась за свой псевдоним, пожелав остаться инкогнито. Лишь случайная обмолвка Шарлотты в издательстве («Мы, три сестры») позволила раскрыть «семейную тайну».

По характеру Эмили была замкнута, молчалива и даже робка. У Шарлотты, у Энн были подруги, у нее - никогда. Ей, по-видимому, вполне хватало семейного общения, и никакого другого общества она себе не желала. Она была умна, деятельна и бескорыстна; обладала добрым сердцем и весьма трезвым взглядом на вещи, проявляя упорство только в тех делах, которые сочла для себя нужными. Подруги Шарлотты неоднократно ссылались на «странности» Эмили, которые, вероятно, проявлялись в ее непохожести на других.

Эмили скончалась на тридцать первом году жизни от туберкулеза, который был вызван простудой, полученной на похоронах брата. Она не пожелала облегчить свои страдания перед смертью и обратиться за помощью к врачам. [6]

Эмили Бронте оставила после себя одну из прекраснейших книг всех времен - «Грозовой перевал». Возможно, самую красивую и жестокую историю любви. Мы, по сей день, не перестаем восхищаться как личностью писательницы, так и созданным ею произведением. [7]

Герои «Грозового перевала»

Герои первого поколения

Хитклиф - цыган, принятый мистером Эрншо в свою семью и воспитанный как его сын. Мстительный, озлобленный, жестокий и упрямый. Был лучшим другом Кэтрин и ее возлюбленным. Не ладил с Хиндли Эрншо. Состоял в браке с Изабеллой Линтон, в котором у него родился сын Линтон.

Кэтрин Эрншо - дочь мистера Эрншо, сестра Хиндли. Избалованная и себялюбивая девушка, первоначально диковатая, а позже - достаточно утонченная. Любила Хитклифа, но вышла замуж за Эдгара Линтона. Помешалась рассудком и умерла, родив дочь Кэтрин.

Хиндли Эрншо - брат Кэтрин по крови и Хитклифа по настоянию отца. Второго ненавидел и после смерти родителя «понизил» его до работника в Грозовом Перевале, не дав получить образование. Был счастливо женат на Фрэнсис, умершей после родов его сына Гэртона. После смерти супруги спился, а позже проиграл свое поместье Хитклифу. Ревнивый, злопамятный, агрессивный человек. К концу жизни - жалкий и опустившийся.

Фрэнсис Эрншо - супруга Хиндли. Мягкая по характеру, хрупкая. Умерла от чахотки после родов.

Эдгар Линтон - друг, а потом муж Кэтрин Эрншо, отец Кэтрин Линтон. Терпеливый молодой человек, добрый, галантный, хорошо воспитанный, иногда упертый.

Изабелла Линтон - сестра Эдгара Линтона и жена Хитклифа, мать сына последнего Линтона. Образованная, воспитанная, наивная (до брака). Вышла замуж по любви, оказалась несчастной в этих отношениях и сбежала от супруга.

Герои второго поколения

Кэтрин Линтон - дочь Кэтрин и Эдгара Линтона. Воспитана, добра, отзывчива. Была вынуждена выйти замуж за Линтона, которого не любила. Лишилась Мызы Скворцов из-за Хитклифа, но после его смерти ее вернула. В итоге нашла счастье с Гэртоном.

Гэртон Эрншо - сын Хиндли, после смерти отца воспитанный Хитклифом. Преданный, благодарный. Как и Хитклиф в юношестве, необразованный и грубоватый. Полюбил овдовевшую Кэтрин Линтон.

Линтон Хитклиф - сын Изабеллы Линтон и Хитклифа. До смерти матери жил с ней, после отправился к отцу. Под напором Хитклифа взял в жены Кэтрин Линтон. Слабохарактерный, трусливый. Болезненный - умер вскоре после своей свадьбы.

Тема мести

 

Есть несколько основных тем в романе, но месть - одна из самых главных, фактор, который приводит главных героев к их печальной судьбе. Эмили Бронте доказывает, что в вечной мести нет ничего хорошего и боль, нанесенная в целях мести, более разрушительная, чем подлинная.

Хитклиф не находит спокойствия из-за своей мести. Фактически, единственная пора, когда он действительно находит счастье, это когда он бросает свой план относительно возмездия. Остин О'Мэлли говорит, что «Месть - едва ли не то же самое, что кусать собаку, которая укусила тебя». Эта цитата отражает потребность Хитклиффа в усиление муки всех тех, кто оскорбил его. План Хитклифа относительно мести к Эдгару и Кэтрин состоит в том, чтобы жениться на Изабелле, никогда не испытывавшей любви к мужчинам. Он хочет причинить Эдгару боль из-за его брака с Кэтрин, и он хочет отомстить Кэтрин, вызывая у нее ревность. Смерть Кэтрин доказывает, что его план отплаты ему не помогает. Хитклиф, преследуемый призраком Кэтрин (потому что он - ее «убийца»), все еще мотивируемый потребностью в мести пытается добраться до молодой Кэти выдавая ее замуж за своего сына, Линтона. Хитклиф не получает спокойствия, пока не бросает свой план относительно мести непосредственно перед своей смертью. Когда он перестает мстить, он встречает Кэтрин (после смерти) и действительно становится счастливым.

Месть Кэтрин так же не улучшает ее ситуацию. Обвинение Хитклифа в своей предстоящей смерти не улучшает ее состояния. Непосредственно перед тем, как она умирает, она приписывает Хитклифу свое «убийство». «Ты меня убил - и это, кажется, пошло тебе впрок». Кэтрин имеет сходство с тем, что сказал Оливер Голдсмит в стихотворении «Когда красавица свершает глупость». Смерть Кэтрин вызвана отсутствием ее эмоционального контроля и ее раздвоением личности. Душа Хитклива и ее «одно», но ее желание высшего социального положения и популярности ведут ее к Эдгару. Она не любит Эдгара, но ее эгоистичная сущность управляет ею. Месть Кэтрин не помогает ей в поисках счастья. Она надеется умереть и «устает рваться в тот прекрасный мир». Ее смерть, однако, злополучна, поскольку она скитается по земле в течение 20 лет, иногда посещая Хитклифа и мучая его.

Так же, как месть Хитклифа и Кэтрин делает их несчастными, месть Хиндли заставляет его обанкротиться и в конечном счете умереть. Его попытка убить Хитклифа только причиняет ему боль в процессе; это подтверждает точку зрения Изабеллы, «Предательство и насилие - это копья, заостренные с обоих концов: того, кто пускает их в дело, они ранят больней, чем его противника». Факт, что с Хиндли плохо обращались как с ребенком, отражает созданный в нем гнев к другим. Боль, которую чувствует Хиндли, ясна, но сочувствие к Хиндли только временное, потому что это - все еще его собственная ошибка. Его потеря Грозового перевала и таинственная смерть показывают, что месть ничего не делает лучше, только хуже.

Эмили Бронте подтверждает, что месть является не только опрометчивым способом жить жизнью, но и вредным. Вред, связанный с местью, показывает, что для решения конфликта есть способы и лучше. Эмили Бронте посылает большое сообщение всем, показывая, как негативна месть может быть.

 

Тема торжествующей любви

 

Тема мести исчерпала себя, уступив место теме торжествующей любви, которая получает дальнейшее развитие в образах дочери героини - Кэтрин и Гэртона. Если трагедия старшего поколения занимает основное пространство романа, то повествование о Кэтрин и Гэртоне несколько скромнее. Писательница как бы вновь проиграла прежнюю ситуацию: Гэртон в роли подкидыша Хитклифа, Кэтрин на месте ее матери. Но молодые герои иначе отнеслись к социальным и нравственным нормам общества, в котором они живут. В их душах торжествует любовь, она уравнивает их, возрождая добро, уничтожая силы зла и разрушения. Появившийся после годового отсутствия Локвуд поражен гармонией этой пары.

Но также в теме торжествующей любви можно рассмотреть Хитклифа и Кэтрин. Когда умирает Хитклиф, его смерть воспринимается как восстановление гармонии естественной и свободной любви некогда юных влюбленных с вересковых пустошей. Даже имя героя означает «утес, поросший вереском». У них, как в старинном кельтском предании о Тристане и Изольде, вопреки законам общественным, могилы рядом. Свидетельница их драмы - Нелли Дин - считает, что там их мятежный дух должен обрести покой.

Внутренняя связь поэзии и романа Эмили Бронте проявилась через преемственность мотивов лирического героя-бунтаря, через концепцию гармонии красоты природы и человека, подчас выраженную писательницей в поэтических символах.

В романе тесно переплетаются реалистические и романтические элементы, они гармонично сочетаются, обогащая друг друга, но в оценке своих героев, в изображении окружающей их среды писательница проявила себя зрелым мастером-реалистом.

Роль цитат в романе

 

) Здесь в любом доме на пять-шесть миль вокруг вы, если зайдете как раз после обеда, увидите такого хозяина в кресле за круглым столом, перед пенящейся кружкой эля. Но мистер Хитклиф являет странный контраст своему жилью и обиходу. По внешности он - смуглолицый цыган, по одежде и манере - джентльмен, конечно в той мере, в какой может назваться джентльменом иной деревенский сквайр: он, пожалуй, небрежен в одежде, но не кажется неряшливым, потому что отлично сложен и держится прямо. И он угрюм. Иные, возможно, заподозрят в нем некоторую долю чванства, не вяжущегося с хорошим воспитанием; но созвучная струна во мне самом подсказывает мне, что здесь скрывается нечто совсем другое: я знаю чутьем, что сдержанность мистера Хитклифа проистекает из его несклонности обнажать свои чувства или выказывать встречное тяготение. Он и любить, и ненавидеть будет скрытно и почтет за дерзость, если его самого полюбят или возненавидят. Но нет, я хватил через край: я слишком щедро его наделяю своими собственными свойствами. Быть может, совсем иные причины побуждают моего хозяина прятать руку за спину, когда ему навязываются со знакомством, - вовсе не те, что движут мною.

Этот отрывок, из первой главы, сказанный Локвудом, представляет собой первую попытку описания загадочного образа Хитклифа, его характера и его побуждений в книге. За пределами романа, когда критики и читатели обсуждают Грозовой перевал, неоднократно возникает тот же вопрос. Какое описание Хитклифа лучшее? Здесь видно, что вопрос о его социальном положении - джентльмен он или цыган? - приводит к определенной путанице. Ситуация читателя, только начинающего входить в Грозовой перевал как в роман, параллельно ситуации Локвуда, только начинающего входить в Грозовой перевал как в дом. Как Локвуд, читатели романа противостоят всякого рода странным сценам и персонажам (Хитклиф - самый странный из всех). Дальнейшие истолкования личности Хитклифа показывают, что это первое толкование о нем является провальным, указывая за пределы тщеславия Локвуда. Локвуд, в своем желании признать в Хитклифе родственную душу, которого он понимает своим «чутьем», делает предположения, которые становятся абсурдными, как только раскрывается история Хитклифа. Локвуд, который гордо описывает себя великим мизантропом и отшельником, на самом деле напоминает Хитклифа совсем чуть-чуть. Во многих ошибках которые он делает во время своих ранних визитов в Грозовой перевал, мы видим, как с легкостью можно неверно истолковать сложный характер Хитклифа, и сходство между нашей собственной позиций и позицией Локвуда становится предупреждением для нас как для читателей. Нам, также, следует прислушиваться к нашим инстинктам.

) На подоконнике, где я установил свечу, лежала в одном углу стопка тронутых плесенью книг; и весь он был покрыт надписями, нацарапанными по краске. Впрочем, эти надписи, сделанные то крупными, то мелкими буквами, сводились к повторению одного лишь имени: Кэтрин Эрншо, иногда сменявшегося на Кэтрин Хитклиф и затем на Кэтрин Линтон.

В вялом равнодушии я прижался лбом к окну и все перечитывал и перечитывал: Кэтрин Эрншо… Хитклиф… Линтон, - пока глаза мои не сомкнулись; но они не отдохнули и пяти минут, когда вспышкой пламени выступили из мрака белые буквы, живые как видения, - воздух кишел бесчисленными Кэтрин; и сам себя разбудив, чтоб отогнать навязчивое имя, я увидел, что огонь моей свечи лижет одну из тех старых книг и в воздухе разлился запах жженой телячьей кожи.

Этот отрывок из 3 главы относится к тревожному сну Локвуда, который он видит в старой кровати Кэтрин. Связь между Локвудом и читателями особенно ясна в этом отрывке. Кэтрин впервые представляется Локвуду, как и для читателей, как нацарапанное имя на стене. Когда Локвуд читает нацарапанные надписи, они словно принимают призрачную силу - здесь Эмили Бронте использует сравнение - «живые как видения».

Призраки, конечно, представляют собой ключевой образ на протяжении всего романа. В этом случае важно отметить что, то что возвращается, в этом первом сне, является не мертвой девушкой, а именем. Мы видим, что Бронте, используя Локвуда в качестве дублера для ее читателей, показывает, как она хочет ее читателей реагировать на ее книги.

В этом отрывке также можно увидеть пример неоднозначного жанра Грозового перевала. Работа часто сравнивается с готическими романами, популярными в конце XVIII века, которые касаются призраков, мрака, демонических героев и так далее. Но Бронте писала свою книгу в 1840 году, когда мода на готические романы была в прошлом и этот жанр был быстро заменен социально-реалистичными романами, как работы Диккенса и Теккерея. Грозовой перевал часто колеблется между двумя жанрами, содержащими многие готические элементы, но также подчиняющимся большинству конвенций викторианской эпохи реализма. Вопрос о жанре приходит в голову в образе призраков в романе. Читатели не могут быть уверены предназначены ли для понимания призраки как кошмары, или принимать их, как готический роман, как не менее существенное, чем другие персонажи. «Видения» здесь представлены в сравнении, и в контексте, который будет поддерживать их образы как кошмар. Аналогичным образом тонкие неоднозначности украшают мнение Локвуда и его встречи с призраком Кэтрин.

) Для меня не дело выходить за Эдгара Линтона, как не дело для меня блаженствовать в раю; и если бы этот злой человек так не принизил бы Хитклифа, я бы и не помышляла о подобном браке. А теперь выйти за Хитклифа значило бы опуститься до него. Он никогда и не узнает, как я его люблю! И люблю не потому, что он красив, Нелли, а потому, что он больше я, чем я сама. Из чего бы ни были сотворены наши души, его душа и моя - одно; а душа Линтона так отлична от наших, как лунный луч от молнии или иней от огня.

Эта речь Кэтрин о принятии предложения Эдгара, в 9 главе, образовывает решающий момент книги. Хитклиф покидает Грозовой перевал, после того, как он услышал, как Кэтрин говорит, что выйти за Хитклифа значило бы «опустится» до него. Хотя действие Грозового перевала происходит в месте далеком от суматохи общества, социальное стремление мотивирует многие действия этих персонажей. Решение Кэтрин жениться на Эдгаре Линтоне из желания быть «первой дамой в округе» иллюстрирует эффект социальных суждений на персонажах.

В заявлении Кэтрин о том, что Хитклиф - «больше я, чем я сама», видно, как отношения между Кэтрин и Хитклифом часто превышают динамику желания и становятся одним целым. Гетеросексуальная любовь в литературе часто описана с точки зрения противоположностей - как лунный луч и молния, или мороз и огонь - но любовь между Кэтрин и Хитклифом противоположна этому. Кэтрин говорит не «Я люблю Хитклифа», а «Я и есть Хитклиф». В конечном счете их отношения с мучительным концом подтверждают разрушительное действие любви.

) Я попросил могильщика, копавшего могилу Линтону, счистить землю с крышки ее гроба и открыл его. Я думал сперва, что не сойду уже с места, когда увидел вновь ее лицо - это все еще было ее лицо! Могильщик меня с трудом растолкал. Он сказал, что лицо изменится, если на него подует ветром, и тогда я расшатал стенку гроба с одной стороны и опять засыпал гроб землей - не с того бока, где положат Линтона, будь он проклят! По мне, пусть бы его запаяли в свинец. И я подкупил могильщика, чтобы он пододвинул гроб Кэтрин, когда меня положат туда, и мой тоже. Я позабочусь, чтобы так оно и было. К тому времени, когда Линтон доберется до нас, он не будет знать, где из нас кто.

Нехорошо, нехорошо, мистер Хитклиф! - возмутилась я. - Не стыдно вам было тревожить покойницу?

Я никого не потревожил, Нелли, - возразил он, - я добыл мир самому себе.

Когда Хитклиф рассказывает эту омерзительную сцену Нелли в 29 главе, книга вступает в один из самых готических моментов. Хитклиф, пытаясь возвратить саму Кэтрин, постоянно наталкивается на простые напоминания о ней. Однако, далекие от его удовлетворенности, эти напоминания лишь приводят его к дальнейшим отчаянным поступкам. Желание Хитклифа воссоединиться с Кэтрин могло бы действительно объяснить большинство его д