Оккультное возрождение Германии (1880–1910)

Оккультизм берёт начало в религиозном типе мышления, корни которого уходят в античность и которое обычно характеризуется как западная эзотерическая традиция. Её необходимые составляющие – гностицизм, герметические трактаты по алхимии и магии, неоплатонизм и Каббала – возникли на востоке Средиземноморья в первые пять веков нашей эры. Собственно гностицизм связан с верованиями некоторых еретических сект в эпоху раннего христианства, они требовали обладания гнозисом или специальным эзотерическим знанием о духовных предметах. Хотя отдельные доктрины во многих аспектах отличались друг от друга, существовали две общие гностические темы: во‑первых, восточный (персидский) дуализм, в соответствии с которым два мира Добра и Зла, Света и Тьмы, порядка и хаоса рассматриваются как независимые враждующие силы; и, во‑вторых, убеждение в том, что материальный мир подвержен злу, так что человек может спастись только достигая знания о высших сферах. Гностические секты исчезли в IV веке, но их идеи воодушевили дуалистическую манихейскую религию (II век) и герметическое движение. Греческие тексты были собраны в Египте между III и V веками, здесь был завершён синтез гностических идей, неоплатонизма и каббалистической теософии. Поскольку эти мистические доктрины возникали на подвижной социальной и культурной почве, очевидна связь между разрастанием сект и распадом стабильного сельскохозяйственного порядка поздней Римской империи.

В XV веке новые научные открытия и географические удачи уничтожили условия средневекового мира, гностические и герметические идеи пережили краткое возрождение. Выдающиеся гуманисты и учёные маги в период Ренессанса опубликовали старые классические тексты и тем самым заново создали корпус оккультных наук. Но после триумфа эмпиризма в научной революции XVII столетия подобные идеи сохранились лишь среди немногих любителей древности и мистиков. В XVIII веке эти неканонические религиозные и философские теории были определены как «оккультные», поскольку располагались на крайней периферии общепринятых форм знания. Впрочем, реакция на рационалистическое Просвещение приняла форму живого романтического интереса к Средним векам, стремления к тайне и способствовала оживлению оккультизма в Европе около 1770 г.

Германия гордилась своими известными учёными магами времён Ренессанса, а также сетью розенкрейцерских общин; теософия и алхимия процветали здесь между XVII и XIX веками. Однако, позыв к неоромантическому оккультному возрождению возник не в Германии. Его скорее следует связать с реакцией на засилье материалистических, рационалистических и позитивистских идей в практических и промышленных культурах Америки и Англии. Немецкое оккультное возрождение многим обязано популярности теософии в англо‑саксонском мире в 1880‑е годы. Здесь она имела выход на международное движение тайных обществ, связанное с именем Елены Петровны Блаватской (1831–1891), русской искательницы приключений и оккультистки. Её удивительная, полная событий и путешествий (1850–1860) жизнь, её способности к ясновидению и страсть к сверхъестественным феноменам, интерес к американскому спиритизму в 1870‑е гг. повлекли за собой основание в Нью‑Йорке, в 1875 году Теософского общества, с последующим перенесением его деятельности в Индию между 1879 и 1885 гг.; все эти события подробно описаны несколькими биографами. В основных моментах теософия как доктрина сформировалась здесь и в таком виде проникла в Центральную Европу.

Первая книга мадам Блаватской, «Разоблачённая Изида» (1877), мало напоминала очерк новой религии, но представляла собой бессвязные страстные тирады против рационализма и материализма современной западной цивилизации. Её обращение к традиционным эзотерическим источникам имело целью дискредитацию современных верований и делало очевидным преимущество древних религиозных истин перед мощной современной наукой и агностицизмом. В этом предприятии она руководствовалась также множеством вторичных источников, посвящённых языческой мифологии, тайным религиям, гностицизму, герметизму, заповедным знаниям ренессансных учёных, розенкрейцеров и прочих тайных братств. В. Е. Коулмэн указывал на то, что её работы часто являются компиляцией сотен современных текстов, посвящённых древним и экзотическим религиям, демонологии, франкмасонству и явлениям спиритизма. Но за всем этим многообразием традиций мадам Блаватская различала уникальный источник вдохновения: тайные знания древнего Египта. Её очарованность Египтом, убеждение в том, что именно там содержится ключ ко всякой мудрости возникли благодаря её увлечению английским автором – сэром Эдвардом Бульвер‑Литтоном. Его роман «Последние дни Помпеи» (1834) был задуман как повествование о культе Изиды в Риме первого века нашей эры. Более поздние работы, «Занони» (1842), «Странная история» (1862), «Грядущая раса» (1871), также были посвящены оккультным знаниям, эзотерическим обрядам, тайным братствам; всё это производило неотразимое впечатление на романтическую душу XIX века. Ирония ситуации в том и состоит, что ранняя теософия воодушевлена главным образом английской литературой, отчасти художественной, отчасти популярной и факт этот с очевидностью доказан сравнительными исследованиями Лильегрена.

Только после того, как в 1879 мадам Блаватская и её последователи отправились в Индию, теософия приобрела более систематическую форму. В новой штаб‑квартире Теософского общества в Мадрасе она написала «Тайную доктрину» (1888). Эта работа подтвердила её склонность к компиляциям, но на этот раз в качестве источников ею были использованы современные труды по индуизму и последние достижения науки. Её новая книга выглядела как комментарий к сакральному тексту под названием «Строфы Дзиан», который автор имела случай видеть в подземном гималайском монастыре. Этот новый интерес к Индии свидетельствует о её высокой восприимчивости к переменам в научном мире: только что Франц Бопп и Макс Мюллер подчеркнули огромное значение санскрита в качестве основы для сравнительного изучения так называемых арийских языков. Источник мудрости сместился от Египта на Восток. Позднее концепция теософии обнаружит ещё большее сходство с принципами индуизма.

В «Тайной доктрине» содержалось описание Божественной деятельности от начала периода сотворения мира до его конца, процесс этот был признан циклическим, повторяющимся через неопределённые промежутки времени снова и снова. Это история о том, как возник настоящий мир, откуда, какие силы образовали его и придали форму, куда он идёт и что всё это значит. Первый том («Космогенез») охватывал собой общий план, в соответствии с которым первоначальное единство неявленного божества дифференцирует себя в многообразие сознательно развивающихся существ, которые постепенно наполняют мир. Божество обнаруживает себя впервые через эманацию и три следующих друг за другом формы Разума: три космические фазы создают время, пространство и материю и они символизируются в серии священных знаков индуизма.

Все последующие творения происходят в строгом подчинении божественному плану, проходя через семь кругов или эволюционных циклов. В первом круге мир определяется властью огня, во втором – воздуха, в третьем – воды, в четвёртом – земли, и в прочих – эфиром. Этот порядок отражает постепенное отпадение мира от божественной милости в первых четырех кругах и его искупление в следующих трёх; это должно произойти прежде чем всё вернётся к точке первоначального единства, для того, чтобы начать новый большой круг. Мадам Блаватская иллюстрирует стадии космического цикла разнообразными эзотерическими символами, включая треугольники, трискелионы и свастики. Этот последний восточный знак удачи и плодородия был так популярен, что она включила его в проект печати Теософского общества. Исполнительное начало всего космического процесса получило имя Fohat, «универсальный посредник Детей Бога, призванный создавать и поддерживать наш мир». Обнаружениями этой силы, в соответствии с Блаватской, следует считать электричество и солнечную энергию, «объективированные мысли Бога». Эта электро‑спиритуальная сила находилась, впрочем, в полном согласии со взглядами современной науки, по преимуществу, виталистической.

Второй том (Антропогенез) пытается связать человека с грандиозной картиной космоса. Но только представление о человеке уходит здесь далеко за пределы античности, гораздо дальше, чем привыкла к этому наука; Блаватская пытается внедрить человека непосредственно в схему космического, физического и духовного развития. Её теории здесь частично имеют отношение к палеонтологии конца XIX века, приспособленной одновременно к расовой теории эволюции. Она сопровождает свою циклическую концепцию утверждением о том, что каждому кругу сопутствует падение и возвышение семи последовательных корневых рас, в первом – четвёртом круге они испытывают упадок духовного развития, все более отдаваясь во власть материальному миру (явное заимствование гностического представления об отпадении от Света во Тьму), в пятом‑седьмом кругах высшие корневые расы поднимаются к свету. В соответствии с Блаватской настоящая человечность может быть создана только пятой корневой расой на планете, которая прошла через четвёртый космический круг, так что биологические виды на ней стоят перед возможностью духовного развития. Пятой корневой расой была названа арийская, ей предшествовала раса жителей Атлантиды, ушедшей под воду при затоплении Атлантического континента. Атланты были наделены неизвестными нам психическими силами, их гигантизм позволял им создавать циклопические строения, они владели развитыми технологиями, поскольку могли успешно использовать «Fohat». Три ранние расы настоящего планетного цикла были протогуманоидами. Первая, астральная раса, возникла в невидимой и вечной священной земле; вторая, гиперборейцы, жили на исчезнувшем полярном континенте. Третья, лемурианцы, процветала на острове, затерянном в Индийском океане. Этой расе соответствовал самый низкий духовный уровень в эволюционном расовом цикле. Блаватская обвиняла лемурианцев в смешанных браках, размножении уродов, и в других формах падения.

Другим важным теософическим убеждением была вера в реинкарнацию (перевоплощение) и карму, также заимствованная из индуизма. Человеческий индивид рассматривался как незначительная часть божественного существа. Идея реинкарнации обязывала всякого пуститься в космическое путешествие по кругам и корневым расам, которое привело бы его к окончательному воссоединению с богом, от которого он был оторван. Этот путь бесчисленных возрождений пишет историю постепенного искупления: за первоначальной никчёмностью лежит путь восхождения к точке, где индивид и Бог совпадают. Процесс реинкарнации исполняется в соответствии с пpинципaми кармы: кто совершал добрые поступки – перевоплощается удачно, кто был зол – перевоплощается в ещё более низкие формы. Эта вера предполагала не только скитание каждого по фантастическим мирам бесконечно далёкой истории, но также заставляла задуматься о спасении, грядущем воплощении в высших расах, которые будут представлять наиболее высокие ступени духовной эволюции: лмы, люди, в будущем должны занять наше место в небесах как Боги планет. Регенты галактик, властители Огненного Тумана (Fohat). Этот хилиастический образ дополняла психологическая потребность принадлежать необозримому космическому порядку.

Помимо расовых акцентов, теософия также подчеркивала принципы элитаризма и иерархии. Блаватская утверждала, что сама она получила рукоположение от двух просветлённых матахм или мастеров, по имени Мория и Куут Хууми, живших где‑то в удалённом тайном монастыре в Индии. Адепты эти сами не были богами, скорее продвинутыми членами нашей эволюционной группы, которые решили передать свою мудрость остальному арийскому человечеству через избранную ими представительницу, мадам Блаватскую. Подобно её учителям, она претендовала на безусловный авторитет поскольку он основан на её месте в оккультной иерархии. В своих рассмотрениях предыстории она также часто ссылалась на выдающуюся роль элитарных священников корневых рас прошлого. Так, когда лемурианцы погрязли во зле и пороке, только иерархия избранных осталась чиста духом. Эти немногие составили лемуро‑атлантическую династию королей‑священников, обитающую в легендарной стране Шамбала в пустыне Гоби. Они были связаны и с учителями Блаватской, которые должны были послужить наставниками пятой арийской корневой расы.

Несмотря на запутанную аргументацию и частые противоречия, возникающие по причине множества псевдо‑научных ссылок, содержание «Тайной доктрины» всё же можно сформулировать в трёх основных принципах. Первым таким принципом является признание существования Бога, который вездесущ, вечен, безграничен и неизменен. Действующим началом Бога, его инструментом является Fohat, полуэлектрическая‑полудуховная сила, которая проводит божественный план в космосе, воплощающийся в законах природы. Вторым принципом служит правило периодичности, всякое творение немедленно включается в череду бесчисленных распадов и возрождений. Эти круги всегда заканчиваются духовным приближением к первоначальной точке. в‑третьих, всегда существует фундаментальное единство между индивидуальными душами и божеством, между микрои макрокосмом. Но едва ли эта простая теология обеспечила теософии такое количество сторонников. Только смутное обещание оккультного посвящения, просвечивающее через бесчисленные заимствования из древних верований, цитаты из утраченных апокрифов, традиционных гностических и герметических источников может объяснить успех её доктрины и количество её сторонников среди образованных классов в нескольких странах.

Но с чем связан такой энтузиазм по отношению к идеям Блаватской среди американцев и европейцев, начиная с 1880‑х гг.? Теософия предложила привлекательную смесь из древних религиозных идей и новых научных концепций, синкретическую веру для тех, чьи привычные взгляды были опрокинуты дискредитацией ортодоксальной религии, прогрессом науки, разрывами в социальной и экономической жизни конца XIX столетия. Георг Л. Мосс писал, что теософия является типичным выражением антипозитивизма, наводнившего Европу в конце века, и отмечал то обстоятельство, что её понятия из всех европейских стран наибольшее впечатление производят на немцев.

Да, несмотря на немыслимое смешение египетской веры в перевоплощения, американского спиритизма и индийских верований, теософия действительно была крайне популярна в Австрии и Германии. Её появление лучше всего может быть понято в контексте неоромантического движения протеста в кайзеровской Германии, известного под названием Lebensreform (реформы жизни). Это движение, опирающееся по преимуществу на средние классы, представляло собой попытку сгладить противоречия современной жизни, вызванные ростом промышленности и городов. Множество альтернативных Форм жизни (включая естественную медицину и траволечение, вегетарианство, нудизм, автономные сельские коммуны) исповедовали небольшие группы людей, надеявшихся вернуться к природной жизни. Политическая атмосфера движения была отчётливо либеральной, затрагивала левое крыло с его заинтересованностью в земельной реформе, но вместе с тем пересекалась и с народническим движением. Марксистские критики оценивали его как наиболее последовательную форму буржуазного уклонения от последствий капитализма. Теософия вполне соответствовала настроении Lebensreform, обеспечивая их при этом и какими‑то философскими принципами.

В июле 1884 возникло первое «Немецкое Теософское Общество» под председательством Вильгельма Губбе‑Шлейдена (1846–1916) в Эльберфельде, где находились Блаватская и её основной сотрудник Генри Олькотт, с ними были их теософские друзья Гебхарды. В это время Губбе‑Шлейден служил старшим чиновником в Колониальной Конторе в Гамбурге. Он много путешествовал, некогда управлял имением в западной Африке, был выдающейся фигурой в политическом лобби в пользу распространения Немецкой империи за океан. Олькотт и Губбе‑Шлейден ездили в Мюнхен и Дрезден, устанавливали там контакты с отдельными теософами и такт образом заложили фундамент немецкой организации. По лагают, что поспешность в создании немецкого движения вызвана потребностью Блаватской в новом центре после скандала, разыгравшегося в Мадраса, в начале 1884 Теософам предъявили тогда обвинение в шарлатанстве Методы, применяемые Блаватской при работе с оккультными феноменами, сообщения, которые она передавала от своих учителей, вызвали подозрение в её окружении что привело в результате к расследованию и крайне неблагоприятному отчёту о её деятельности, составленному лондонским Обществом Психических Исследований К несчастью для Губбе‑Шлейдена, его председательство прервалось в связи с распадом немецкой организации скандал же приобрёл ещё более публичный характер связи с исходом теософов из Индии в апреле 1885. С этих пор Блаватская жила в Лондоне и находила новых страждущих среди правящих классов викторианской Англии.

В 1886 Губбе‑Шлейден более серьёзно занялся оккультизмом в Германии, он приступил к публикация ежемесячного журнала «Сфинкс», в котором спиритизм и паранормальные явления обсуждались с научной точи зрения. Его основными участниками были выдающиеся психологи, философы и историки. Здесь Макс Дессуар излагал гипнотизм. Эдуард фон Гартман развивал философию индивидуализма, в соответствии с которой «Я» преодолевает смерть как неполноценную сущность, отталкиваясь от Канта, христианской теологии и спиритуалистических спекуляций. Здесь работали Карл дю Прель, исследователь психики, и его коллега Лазарь фон Гелленбах, проводившие в Вене сеансы с известным американским медиумом Генри Слэйдом, оба писали эссе примерно в одном духе. Другим значительным членом кружка «Сфинкса» был Карл Кизеветтер, чьи исследования истории пост‑Ренессансной эзотерической традиции очень многое смогли сообщить широкой аудитории об учёных магах, первых алхимиках Нового времени, о современном оккультизме. Ещё не вполне теософический, сборник Губбе‑Шлейдена был мощным элементом оккультного возрождения в Германии, пока в 1895 его публикация не прекратилась.

Кроме научной струи оккультизма, в 1890‑х возникло более широкое немецкое теософское движение, на этот раз оно было связано с популяризаторскими усилиями Франца Гартмана (1838–1912). Гартман родился в Donauworth и воспитывался в Кэмптене, где его отец состоял на службе королевским доктором. По завершении военной службы в Баварском артиллерийском полку (1859) приступил к изучению медицины в Мюнхенском университете. Во время каникул во Франции, в 1865, поступил корабельным доктором на судно, идущее в Соединённые Штаты, где и провёл последующие 18 лет своей жизни. Закончив обучение в Сент‑Луисе, открыл глазную клинику и практиковал до 1870. Затем путешествовал вокруг Мексики, ненадолго обосновался в Новом Орлеане, в 1873 уехал в Техас, в 1878 перебрался в Джорджтаун, штат Колорадо, где в 1882 работал коронером. Помимо медицинской практики горячо интересовался добычей золота и серебра. В начале 1870‑х увлекся американским спиритизмом, посещал сеансы таких лидеров движения как мистрисс Раис Холме и Кэйт Вентворт, в это же время был поглощён чтением Юдж Эдмонс и Эндрю Джексона Дэвиса. Впрочем, следующее его открытие, «Разоблачённая Изида», ставит на место спиритизма теософию. Он решает посетить теософов в Мадрасе, отправляется туда из Калифорнии, по дороге заехав в Японию и Юго‑Восточную Азию (конец 1883). Когда в 1884 Блаватская и Олькотт отправляются с визитом в Европу, Гартмана назначают действующим президентом Общества на время их отсутствия. Он остаётся в штаб‑квартире теософов до момента, когда последние в апреле 1885 окончательно покидают Индию.

Работы Гартмана первоначально посвящены розенкрейцерам, Парацельсу, Якобу Беме и другим аспектам западной эзотерической традиции; они публикуются в Америке и Англии между 1884 и 1891 гг. Но побывав однажды директором санатория Lebensrefonn в Галлейне, недалеко от Страсбурга, после возвращения в Европу в 1885 году, Гартман начинает распространять новую мудрость Востока среди своих сограждан. В 1889 он организует, вместе с Альфредо Пиода и графиней Констанцией Вахтмейстер, близкой подругой Блаватской, теософский светский монастырь в Асконе – место, заметим, многих анархических экспериментов. С 1892 печатает переводы индийских священных текстов и переводы Блаватской в своём журнале «Цветы лотоса» (1892–1900). Это первое немецкое издание, титул которого украшен теософической свастикой. Во второй половине десятилетия теософская издательская деятельность в Германии впервые достигает первого пика. Вильгельм Фридрих из Лейпцига, издатель гартмановского журнала, выпускает двенадцатитомную книжную серию «Библиотека эзотерических трудов» (1898–1900), в то время как Гуго Геринг, теософ из Веймара, издаёт тридцатитомную серию «Теософские труды» (1894–1896). Обе серии состоят из немецких переводов последователей Блаватской в Англии, Анни Безант, Чарльза Лидбитера, также там можно найти оригинальные исследования Гартмана и Губбе‑Шлейдена. Основное содержание этих маленьких книжек – глубокомысленная космология, карма, спиритизм, повествование о деятельности тайных махатм. Помимо этой продукции должны быть упомянуты гартмановские переводы Бхагавад Гиты, Дао‑Дэ‑Цзин и Таттва Бодха, наряду с его собственными монографиями о буддизме, христианском мистицизме и Парацельсе.

Пример Гартмана ускорил рождение другого важного журнала. В 1896 Пауль Цильман приступил к изданию ежемесячного журнала «Метафизический обзор», который включал в себя не только разнообразные аспекты эзотерической традиции, но и новые парапсихологические исследования; в этом он шёл по следам «Сфинкса». Цильман, живший в Гросс‑Лихерфельде, близ Берлина, был членом исполнительного комитета нового Немецкого Теософского Общества, основанного в августе 1896, в Берлине под председательством Гартмана. Это было в тот момент, когда американские теософы Кэтрин Тингли, Е. Т. Харгроув и Вригг путешествовали по Европе в поисках поддержки своего движения. Собственные исследования Цильмана и статьи в его журнале выдавали известную эклектичность: там шла речь о йоге, френологии, астрологии, животном магнетизме и гипнотизме: здесь же можно было найти репринты средневековых немецких мистиков, алхимические трактаты конца XVIII века и работы современного французского оккультиста Жерара Энкосса (Папюс) Гартман постоянно снабжал его беллетризованной историей о своём открытии тайного монастыря розенкрейцеров в Баварских Альпах, её с нетерпением ждали читатели, задетые романтической идеей суровых адептов в центре современной Европы. Цильман в свою очередь был так воодушевлён «Eckhartshausen» (начало XIX века) и идеями школы иллюминатов, что в начале 1897 сам основал оккультную ложу. Лесная Ложа была организована тремя квазимасонскими ступенями посвящения. В окружении Цильмана там работали Фердинанд Маак, изучавший только что открытые рентгеновские лучи в контексте собственной «динамософической» науки и издававший классические тексты розенкрейцеров, астролог Альберт Книпф, индийские теософисты и авторы американского движения христианской науки и новой мысли. В качестве издателя Пауль Цильман был важным звеном между немецкими оккультными группами и ариософами Вены, чьи работы он издавал под своей обложкой между 1906 и 1908 гг.

Немецкое Теософское Общество было учреждено в августе 1896 как национальная ветвь Интернационального Теософского Братства, основанного американскими теософами круга Виллиан Юдж и Кэтрин Тингли. Но теософия осталась ограниченным феноменом в Германии, представленным маленькими и часто враждующими местными группами. В конце 1900 издатель Neue Metaphysische Rundschau получил ежегодные отчёты от обществ Берлина, Дрездена, Граца, Эссена, Лейпцига что дало ему повод сожалеть о явном недостатке взаимного дружелюбия в движении. Впрочем, в 1902, наметилось тяготение к двум основным центрам, Берлину и Лейпцигу, их поддерживало более десяти теософских обществ и около тридцати маленьких кружков по всей Германии и Австрии. Пауль Раатц, издатель журнала Теософская жизнь, открыл теософский центр в столице, тогда как в Лейпциге в это время существовал другой центр, связанный с именами Артура Бебера, Германа Рудольфа, Эдвина Беме. Вебер издавал свой журнал «Теософский указатель», а из только что организованной Теософской Центральной Книжной Лавки получал «Оккультные лекции», в которых авторами многих статей были Рудольф и Беме.

Поскольку вся эта деятельность контролировалась по преимуществу Францем Гартманом и Паулем Цильманом, нужно упомянуть о другой теософской тенденции в Германии. В 1902 году Рудольф Штайнер, молодой учёный, прежде обучавшийся в Вене, а затем приехавший в Веймар для работы над научным наследием Гёте, стал генеральным секретарём Немецкого Теософского Общества в Берлине, основанного лондонскими теософами. С 1903 по 1908 Штайнер издавал в Берлине журнал «Люцифер». Но его мистические христианские интересы отдалили его от прочих теософов индуистской ориентации, сторонников Анни Безант, в результате он окончательно порвал с ними и учредил собственное Антропософское общество в 1912 году. Может быть желание противостоять влиянию Штайнера побудило Гартмана содействовать изданию новых журналов. В 1906 году, руководимый юным протеже Гартмана, Гуго Вольраттом, возникает Теософский Дом Печати – Лейпциг. Под этим флагом на арену выходят сразу несколько оккультных журналов: «Странник» (1906–1908) издаётся Артуром Вебером; «Прана» (1909–1919), издаётся сначала Карлом Врандлер‑Прахтом, а затем Иоханнесом Бальзли, секретарём Лейпцигского Теософского общества; «Теософия» (1910) издаётся Гуго Вольраттом. Астрологические журналы и книжные серии, Астрологический обзор и Астрологическая библиотека начинают выходить здесь с 1910 года. Прежний журнал Гартмана вновь оживает в 1908 под названием «Новые цветы лотоса» в издательстве Джэггер, которое одновременно приступает к изданию «Книги Озириса», длинной серии, которая знакомит немецкую публику с новыми оккультистами.

Тем временем на арену выходят другие издатели. Карл Ром, посетивший английских теософистов в Лондоне в конце 1890‑х открывает фирму в Вюртемберге. Его публикации включают репринтные издания Беме, Гамана, Юнга‑Стиллинга, Альфреда Мартина Оппеля (А. М. О.) и романы сэра Эдварда Бульвер‑Литтона, труды современных оккультистов. Издательский дом Иоханнеса Баума «Новая мысль» основан в 1912 году, в 1919 переезжает в Пфуллинген. Занятая первоначально переводом американского материала, эта фирма сыграет важную роль, издавая немецкую эзотерику в 20‑е годы.

С теософами Лейпцига спорит фирма Макса Альтмана, он начинает свою деятельность в 1905 году. В июне 1907 Альтман начинает выпускать популярный Zentralblatt fur Okkultismus, редактируемый д. Georgeewitz‑Weitzer,) известным своими работами о современных розенкрейцерах, алхимии и оккультной медицине, которые он подписывает псевдонимом G. W. Surya. Лейпцигский книготорговец Генрих Транкер издаёт оккультную серию между 1910–1912, в которую включены работы Карла Гельмута и Карла Хейзе. С 1913 Антониус ван дер Линден начинает претенциозную серию «Тайные науки» (1913–1920), состоящую из репринтов эзотерических текстов ренессансного учёного Агриппы, розенкрейцеров, алхимиков XVIII века совместно с комментариями и оригинальными текстами современных оккультистов. Этот краткий обзор позволяет заключить, что оккультное издательское дело в Германии между 1906 и 1912 годами достигло в своей активности второго пика.

Но если немецкий оккультизм неплохо развивался перед Первой Мировой войной, то и Вене было о чём вспомнить. История оккультной традиции здесь тесно связана с именем Фридриха Экштейна (1861–1939). Личный секретарь композитора Антона Брукнера, этот блестящий знаток всех наук имел обширные знакомства среди ведущих мыслителей, писателей и музыкантов Вены. Его склонность к оккультизму впервые обнаружилась, когда будучи членом группы Lebensreform, он практиковал вегетарианство и дискутировал о доктринах Пифагора и неоплатоников в конце 1870‑х. Затем его интересы распространились на немецкую и испанскую мистику, легенды, окружающие тамплиеров, франкмасонов, на вагнерианскую мифологию и восточные религии. В 1880 он подружился с венским математиком Оскаром Симони, который, в свою очередь, находился под впечатлением метафизических теорий профессора Фридриха Цольнера из Лейпцига. Цольнер выдвигал гипотезу о том, что спиритические феномены подтверждают существование четвёртого измерения. Экштейн и Симони были также связаны с австрийским психиатром Лазарем фон Гелленоахом, который проводил научные эксперименты с медиумами в состоянии транса и печатался в «Сфинксе». После весьма тёплой встречи с Блаватской в 1886 году, Экштейн собрал кружок теософов в Вене. В конце 1880‑х Франц Гартман и молодой Рудольф Штайнер были частыми посетителями (pabitues) этого кружка. Экштейн был также знаком с мистическим кружком, существовавшим вокруг неграмотного христианского пиетиста Алоиса Меландера (1844–1905), который был знаменитостью для многих теософистов сначала в Кэмптене, а потом в Дармштадте, включая Гартмана и Губбе‑Шлейдена. Экштейн состоял в переписке с Густавом Майринком, основателем теософской ложи «Голубая звезда» в Праге 1901 и перед Первой Мировой войной приобретшим славу оккультного романиста. В 1887 в Вене возникло Теософское Общество, президентом его был Экштейн, секретарём – граф Karl Zuleiningen‑Billingheim.

На рубеже веков в Вене возникали всё новые оккультные кружки. Существовала Ассоциация оккультизма, устроившая библиотеку с выдачей книг на дом, её члены всегда могли справиться о чем‑либо в работах Цольнера, Гелленбаха и дю Преля. Ассоциации был близок Филипп Машлюфски, который с 1903 года начал издавать эзотерический журнал «Гнозис». Газета, систематически получаемая берлинскими теософистами, печатала из «Люцифера» Рудольфа Штайнера. В декабре 1907 возникла аналогичная оккультная организация Клуб Чтения Сфинкс, её создал Франц Герндль, автор двух оккультных романов и один из основных членов Общества Листа. Астрология и другие оккультные науки также были представлены в австрийской столице. После возвращения из Соединённых Штатов в родной город, Карл Брандлер‑Прахт организовал Первое Венское Астрологическое Общество (1907). Судя по юности Гитлера, с описанием которой нас знакомит Иозеф Грайнер перед войной в столице различные митинги и лекции, посвящённые астрологии, гипнотизму и различным формам предсказания будущего, были общим местом. Опираясь на эту среду, можно лучше понять причины и почву движений, сложившихся вокруг Гвидо фон Листа и Ланца фон Либенфельса, чьё расистское творчество после 1906 столь многим обязано современному оккультному возрождению в Центральной Европе.

Хотя современный оккультизм был представлен очень разными формами, у него была одна задача. За системами астрологии, френологии и хиромантии в той же мере, как и за доктринами теософии, за квазинаучными концепциями «динамософии», животного магнетизма и гипнотизма, за архаическими текстами розенкрейцеров, каббалистов и алхимиков стояло отчётливое желание примирить результаты современных естественных наук с религиозным взглядом на мир, что могло бы вернуть человеку его достоинство и центральное место в универсуме. Оккультные науки имели целью подчеркнуть интимную и глубоко осмысленную связь человека с космосом в терминах обнаруженных соответствий между макро и микрокосмом, нанести удар материалистической науке с её пафосом измеримых и воспринимаемых феноменов и пренебрежением к невидимым качествам духа и эмоций. Эти новые «метафизические» науки давали людям целостный взгляд на себя и мир, в котором они жили. Он наделял их одновременно чувством участия в полноте осмысленного мироустройства и через предсказания, вручал средства устроения собственных дел в соответствии с этим порядком.

Привлекательность такого взгляда на мир уже отмечалась в начале главы. Впервые расцвет оккультизма совпал с распадом Римской империи, затем обнаружил себя на исходе Средних веков. Теперь его голос услышали те, кто нашёл мир не в порядке, для кого социальные и идеологические перемены конца XIX века оказались разрушительными. Те, кого чувства и образование делали восприимчивыми к идеалистической и романтической перспективе, приняли участие в оккультном возрождении, чтобы найти смысл миропорядка, исчезнувший с распадом прежних убеждений.

Поскольку ариософия родилась в Вене в ответ на проблемы немецкой национальности и столичной жизни, её можно рассматривать как особую разновидность теософии, приспособленную ариософами к народническим (volkisch) идеям. Теософский кружок действовал в городе примерно в 1887 году, но его участники были более склонны к традиции религиозного самосозерцания и сосредоточения на внутреннем мире, под руководством Мари Ланж. Рудольф Штайнер был членом этого кружка и круг его интересов указывает на то, как мало симпатии существовало между «подлинной» буддистской теософией Франца Гартмана, который также бывал здесь, и рефлексивными наклонностями остальных членов кружка. В 1890‑х гг. венская теософия отражает влечение образованных классов к благочестию, субъективизму и культу переживаний – настроение, соответствующее современной моде на feuilleton и импрессионизму в искусстве. Шорске пытался связать этот культ внутреннего с социальным положением венской буржуазии конца века. Он полагал, что посредством возведения храма искусства этот класс намеревался слиться с аристократией, но в результате нашёл в нём убежище и от крушения либерализма и от варварских массовых движений. Возникновение венской теософии в этом контексте выглядит вполне убедительно.

Когда теософские труды стали более широко публиковаться благодаря немецким издательствам на рубеже веков, их идеи стали достоянием публики. К этому времени теософия уже представляла собой детально разработанный корпус учений, изложенный в новом переводе основного труда Блаватской («Тайная доктрина», 1897–1901) и бесчисленных переложениях и комментариях, выполненных Францем Гартманом, Германом Рудольфом, Эдвином Беме и другими. Но если ранние формы теософского движения в Австрии ограничивались в основном мистическим христианством и личным гностицизмом сосредоточенных на себе индивидов, то поздние его проявления связаны с разочарованием в католицизме и распространением мифологии, фольклора и альтернативных религий. Толчок пришёл из Германии, ведь и Лист и Ланц вынесли свои знания о теософии из немецких источников. Лист многим был обязан берлинскому теософу Максу Фердинанду фон Зебальдту и его соратникам Францу Гартману, Гуго Герингу, Раулю Цильману. Цильман был первым, кто опубликовал статьи Листа и Ланца на эзотерические темы. Венская теософия после 1990 выглядела околоинтеллектуальной сектантской религиозной доктриной, вывезенной из Германии, она была популярна среди людей, разочаровавшихся в религиозной ортодоксии, но всё ещё ищущих себя в горизонтах веры.

Теософия привлекала Листа, Ланца и его сторонников своей одинаковой терпимостью к экзотическим религиям, мифологии и эзотерическим знаниям, что открывало универсальную и вместе с тем нехристианскую перспективу для понимания природы, происхождения человека; сюда можно было поместить источники тевтонских верований и обрядов, что вполне отвечало спекулятивным построениям (volkisch) народнического движения. В условиях антипатии к католицизму среди народных националистов и пангерманистов в Австрии, теософия предлагала себя как схему религиозных убеждений, исключавших христианство в пользу смеси мифических традиций и псевдонаучных гипотез, согласных с данными современной антропологии, этимологии и истории древних культур.