Сириус с недоумением уставился на друга. Тот охотно пояснил.

— Помнишь, твоя тогдашняя подружка Клер Вэнс попросила тебя совершить что-нибудь необычное прямо там на балу. Как-то доказать свою любовь к ней. Ты еще на скорую руку состряпал громадный плакат «Я люблю Клер Вэнс» и заставил двух девчонок держать его, и вы проследовали через весь Большой зал. Так вот одна из этих девчонок и была Анна.

— Анна?

— Ну да. А вторая была …ну эта её лучшая подружка, Кармен, кажется.

— Катрин, — автоматически поправил Сириус друга.

— Ну да, она. Так что не было никакого соединения и узнавания в первую минуту. Ты еще их потом расцеловал и отправил спать.

— Теперь ясно на что намекала Анна весь сентябрь, когда отказывалась со мной встречаться. А я-то голову ломал, что на какую любвеобильность она мне постоянно намекает. И почему девчонки никогда прямо не скажут что думают!

— Ну, она, наверно, думала, что ты её узнал.

— Узнал? Я тогда в предвкушении первого секса никого, кроме Клер и не замечал.

— Вот с первым пунктом разобрались. Теперь парсултанг — это действительно серьезно, но только как доказательство, что семья Анны имеет волшебников в поколении. Она вовсе не магллорожденная, скорей всего полукровка. Или один из её предков был сквибом, перешел жить к магглам, а в Анне, его потомке, снова пробудилась волшебная сила. И скорей всего, этим предком была Анабелла Блек или кто-то из её потомков. Слишком много времени прошло с 1792 года. Надо все выяснить про Анабеллу: за кого она вышла замуж, что с ней стало в дальнейшем. Да и вообще… — он вдруг замолчал.

— Договаривай, утешитель, — пробурчал Сириус.

— Ты, по-моему, слишком уж быстро сделал выводы и поверил в то, что Анна твоя сестра. Мне кажется, что если бы Анна была твоей сестрой, то ты бы чувствовал к ней нежность, а не страсть! Да и она бы обязательно что-нибудь почувствовала. И вообще существует много способов, чтобы выяснить правду. А ты вместо того, чтобы использовать их, предпочел сбежать без объяснений. Не ожидал от тебя такой трусости!

— А ты вместо того, чтобы посочувствовать другу, начал его ругать и вообще ведешь себя как будто ты мой враг, а не лучший друг! — закричал Сириус.

Джеймс целую минуту смотрел на него, а потом… выдернул Сириуса из теплого одеяла, превратил то снова в мантию, палочкой залил костер и, сев прямо на землю, сложил руки на груди и обратился к Сириусу.

— О, Сириус! Мой лучший и любимый друг! Прости, что я высказал тебе свое мнение. В наказание я готов замерзнуть здесь вместе с тобой. Мы сейчас обнимемся: и ты будешь рассказывать мне о своих чувствах к Анне до тех пор, пока мы не умрем от холода и истощения. А я буду молчать и только сочувствовать, — и он попытался обнять Сириуса.

Тот не выдержал и вдруг расхохотался. Джеймс тоже улыбнулся.

— Ну, не надо так буквально понимать мои слова, — сказал Сириус.

— А как? Сириус, давай договоримся, что сначала мы выясняем правду, а уже потом ты начинаешь впадать в отчаяние.

— Ты считаешь, что будет повод? — спросил Сириус безнадежным голосом.

— Не знаю, — честно ответил Джеймс, перестав дурачиться. — Тебе надо быть готовым к любому исходу. Жизнь ведь не закончится, если она твоя сестра?

— Для меня закончится, — твердо сказал Сириус. — Я просто не смогу жить дальше.

— А мы? — просто спросил Джеймс. — Я, Римус, Питер, мои родители, Нарцисса. Мы же любим тебя, ты часть нашей жизнь. Я знаю, что это звучит, как в сентиментальном романе, но я не хочу терять тебя, Сириус. Ты лучшая часть моей жизни. Ты мне, как брат, которого у меня никогда не было. Как мы будем жить без тебя?

— Как-нибудь выживете, — пробурчал про себя смутившийся Сириус, а вслух сказал: — Не знаю, меня как-то больше другой вопрос занимал.

— Оно и видно! Типичный эгоист, решивший бросить всех и вся.

— Что ты предлагаешь? — устало поинтересовался Сириус.

— Я предлагаю вернуться в школу, пока нас не выгнали. Там на месте что-нибудь придумаем. Ведь даже магглы как-то определяют родство, — Джеймс встал и надел мантию, он сильно продрог на осеннем ветру. — Ты сможешь выдержать обратный путь? — с беспокойством спросил он у Сириуса.

— Думаю, да, — ответил тот. И только сейчас Джеймс обратил внимание на его сбитые кулаки. — Что ты с ними сделал?

— Ничего особенного, — пробурчал Сириус. — До Хогвартса я добегу.

Превратившись, олень и собака побежали в сторону школы. Когда они достигли привычной лужайки, на которой обычно превращались, то уже было далеко за полдень. Вернув человеческий облик, они попытались осторожно выскользнуть из Запретного леса. Но им это не удалось, у кромки леса стоял сам директор.

— Что произошло? — сурово спросил Дамблдор, но, увидев состояние Сириуса и его руки, тут же отправил того в больничное крыло. А Джеймсу приказал следовать за ним. Войдя в кабинет директора, Джеймса скромно остановился у входа.

— Садитесь, мистер Поттер, — пригласил его Дамблдор. — И рассказывайте, что произошло. Почему вы нарушили школьный запрет? Зачем самовольно покинули занятия и школу?

— Простите, профессор Дамблдор, но я не могу ничего вам рассказать. Могу только поклясться, что ни я, ни Сириус не совершили ничего предосудительно, за исключением посещения Запретного леса и пропуска одного дня занятий.

— Двух дней, — спокойно констатировал Дамблдор. — Сириуса и вчера не было на занятиях.

— Простите нас, профессор Дамблдор, я постараюсь, чтобы больше этого не повторилось, — Джеймс замолчал.

Следующие пять минут они молчали, Джеймс не знал, что Дамблдор попытался проникнуть в его мысли, но потерпел неудачу. Удивившись про себя странной ментальной защите Джеймса, он произнес:

— По сто очков с вас и с мистера Блека за нарушение школьных правил и три недели отработки по вечерам. И еще, мистер Поттер, как бы хорошо я не относился к вам, но еще одно серьезное нарушение правил и вы будете исключены из школы. Можете идти. Думаю, вы передадите мистеру Блеку о вашем наказании. Мистер Блек начнет вечерние отработки в тот же день, когда выйдет из больничного крыла, а вы с завтрашнего дня. А сейчас вам лучше пойти отдохнуть, у вас очень усталый вид, — чуть ли не заботливым тоном закончил он свою суровую речь.

Джеймс молча поднялся и пошел к двери, расспрашивать директора о способах узнавания родства ему и в голову не пришло. Тот был прав, наказав их, ведь гриффиндорец отказался сообщить причины, по которым оказался в Запретном лесу и Джеймс поспешил в больничное крыло.