К интерпретации образа Щукаря

Несправедливое вульгаризаторское отношение к шолоховскому роману проявилось и в, казалось бы, частном вопросе - интерпретации образа деда Щукаря. В 1987 г. в периферийных газетах была растиражирована статья журналиста Л.Воскресенского "Смешон ли дед Щукарь?", первоначально опубликованная в "Московских новостях". В ней Щукарь предстает как тунеядец, лентяй, варварски относящийся к лошади... Очень сомнительна для автора статьи воспитательная роль этого образа. "Даже городскому жителю,- возмущается Воскресенский,- трудно без стыда и боли одолеть эти четыре страницы "смешного текста", а каково крестьянину, имевшему дело с лошадью и знающему, что такое лошадь в хозяйстве". Однако, есть такая черта в русском характере: ради красного словца не пожалеть и родного отца. Что уж тут о лошади говорить. Художественный образ - не наставление по трудовому воспитанию, а эстетическое пересоздание действительности, способствующее всестороннему развитию личности.

Л.Воскресенского в "развенчании" Щукаря поддержал А.Знаменский в завидного объема статье "Трагикомедия мелкой души: так кто же он такой, всем хорошо известный дед Щукарь?" (Литературная Россия.- 1987.- 18 декабря). При этом автором говорится немало высоких слов о мастерстве Шолохова: "Вот уже полвека живет среди нас этот замечательный старичок, потешая, развлекая и удивляя. Он совершенно не стареет... Мы пытаемся проникнуть в секрет его разительной живучести, уже сделавшей заявку на вечность, бессмертие". Однако, какой смысл вкладывает автор статьи в этот действительно нарицательный и неординарный образ? Как согласуется трактовка А.Знаменского с шолоховской идейно-художественной концепцией? Ответ на эти вопросы, увы, неутешительный.

Знаменитый старичок, по мнению краснодарского литератора, оказался... лодырем и люмпеном и "трудовой среде как-то не очень подходит, не сливается с ней". Он - "соль земли наоборот", "Человек наизнанку", только примазавшийся к званию трудящегося человека. "Как у всякого люмпена, в нем с малых лет (оказывается, люмпеном человек уже рождается - Л.Е.) живет сладостная мечта о безбедной, независимой жизни, минуя труд". В доказательство автор разбирает эпизод за эпизодом многие страницы романа - от "ошибки" бабки-повитухи и рыбной ловли "юного прагматика" до неудачного кашеварства Щукаря в бригаде Любишкина. Но вот то, что идет в разрез с "концепцией" А.Знаменского, он, разумеется, опускает. И то, что крышу Марине Поярковой старый дед перекрыл лучше молодого Разметнова. И то, что назначенный кучером и конюхом при правлении колхоза Щукарь "несложные обязанности свои выполнял неплохо". Коней запрягал, соперничая в быстроте с гремяченской пожарной командой. Даже спать, несмотря на весенние заморозки, перешел было в конюшню, а после скандала, учиненного женой, "два раза за ночь ходил проведывать жеребцов, конвоируемый своей ревнивой супругой". Юмор Шолохова в данном контексте не снимает серьезной оценки трудовой бытности Щукаря. Чем больше вчитываешься в статью "Трагикомедия мелкой души...", тем яснее понимаешь: главная вина Щукаря, по Знаменскому, в том, что он посягнул на кулацкий тулуп, почувствовал и свое право приблизиться к "обобществленному живому и мертвому инвентарю". Вот за это-то и обвиняется он теперь даже не в крохоборстве только, а в алчности, в корыстной страсти к "интересу".

Алчность героя доказывается кражей курицы у соседа: не для себя, для бригады, но тоже, как подчеркивается в статье, из личных, корыстных побуждений. И, конечно же, за рамками статьи остается продолжение эпизода, когда сосед отдает Щукарю и вторую курицу, понимая, что пахарей надо кормить.

Создается впечатление, что А.Знаменский разделяет точку зрения одного из героев романа, предлагавшего создать два колхоза: один - для зажиточных хозяев, владеющих тяглом, другой - для голытьбы. За этим у него, как и у Л.Воскресенского, стоит уверенность, что все бедняки - лодыри. кстати, мысль о том, что среди бедняков были и такие, Шолоховым нисколько не оспаривается. Но при чем здесь дед Щукарь? А.Знаменский очень подробно цитирует сетования Любишкина на то, что не выполнить ему план с такими, как Щукарь, "забывая", что в не таких, как Щукарь, было дело, да и оказался он в бригаде временно, ибо по возрасту своему он уже отпахался, послан был в бригаду в горячую пору для посильной помощи.

Шолохов, в отличие от современных публицистов, не считал всех бедняков лодырями (для подлинно глубокого прочтения романа надо обратить особое внимание хотя бы на такую фигуру, как Павел Любишкин). Причиной бедности могли быть и стихийные бедствия, и несчастный случай, потерянное на войне здоровье, не способствующий расцвету хозяйства состав семьи, наконец, социальная незащищенность: батрак есть батрак! И если даже принять всерьез мысль А.Знаменского, что Щукарь по природе своей не крестьянин, то и это не повод для унижения и искажения человеческой сущности Щукаря, сетовавшего, что в крестьянской бытности не было у него удачи. Нет оснований глумиться над сожалениями уже старого и немощного человека, что новая власть пришла "трошки поздно", что "лет сорок бы назад... я бы, может, другим человеком был".

А.Знаменский, напротив, комизм образа Щукаря понимает как крушение утопической мечты люмпена "случайно поджиться" и возвыситься над другими, как крах надежды на скорый и полный успех вне труда, принимающей анекдотические, грустно-веселые, а иногда и трагикомические черты. По этой "концепции" крах настигает Щукаря даже не в конце романа (если крахом позволительно называть искреннее и глубокое человеческое горе, воспринимаемое нами как голос народа, оплакивающего своих погибших сынов), а когда он дает "отлуп" Майданникову. Дескать, понял, что и в колхозе главная фигура - труженик.

Не будем останавливаться подробно на идейно-художественной функции образа Щукаря в структуре романа, но несомненно, что трагикомические краски наложены писателем вовсе не для разоблачения люмпена - Щукаря. И нельзя подходить к художественному произведению только как к репортажу их эпохи 30-х годов. Правы те исследователи, которые видят в этом образе персонификацию смеховой культуры народа, воспринимаемой как антиномия трагизму социально-исторических обстоятельств. Ситуационный комизм, шутка, юмористические присловья убеждают в оптимистичности народного мировосприятия. Суть шолоховского принципа в свойственной реализму уравновешенности трагедийного и смешного, высокого и низкого, "плюсов" и "минусов" социального бытия. В уравновешенности, в которой есть место и откровенной авторской иронии, и мудрому пониманию того, что смех - это тоже отстаивание права наивной и доброй души на собственное достоинство. Композиционно шолоховский роман строится на последовательно проведенном параллелизме содержания драматических и комических эпизодов, когда последние либо предсказывают первые, либо позволяют увидеть в них издержки прямолинейности главных героев. В Щукаре, наконец, раскрыта натура художественная, о чем проникновенно говорил известный переводчик этого романа на французский язык Жан Катал, советуя: "Не надо дурно говорить о деде Щукаре". Как всякий классический и вечный образ (ближе всего он стоит к Санчо Панса), образ Щукаря, конечно, допускает вариативность толкований, исключая однако, искажение его гуманистической сути. А именно это возобладало в статьях Л.Воскресенского и А.Знаменского.

И последнее полемическое замечание: по Чалмаеву в "Поднятой целине" якобы возродилась поэтика "Донских рассказов" и свойственная им "идеализация насилия", но как тогда быть с шолоховским реквиемом по уходящей жизни Тимофея Рваного?

Художественное богатство "Поднятой целины" при всей противоречивости романа - национальное достояние народа, и оно должно сохраниться в его памяти.

"СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА"

В годы Великой Отечественной войны Михаил Шолохов - военный корреспондент, автор очерков - в их числе "Наука ненависти" (1942), получивших большой общественный резонанс, главы незаконченного романа "Они сражались за родину" печатались на протяжении послевоенных десятилетий. В 1957 г. Шолоховым написан рассказ "Судьба человека", вошедший в золотой фонд произведений о борьбе народа с немецко-фашистскими захватчиками. Рассказ посвящен Е.Левицкой. На письма к ней Шолохова мы уже неоднократно ссылались, и это посвящение как бы подчеркивает преемственность рассказа и предшествующего творчества писателя.

Принципиально новым в рассказе Шолохова было то, что писатель показал как положительного героя времени человека, прошедшего немецкий плен. (Кстати, таким был путь и лейтенанта Герасимова в "Науке ненависти"). Люди такой трагической судьбы долгое время подвергались репрессиям, им не было места на страницах литературных произведений. Поэтому, повстречавшись еще в 1946 г. с тем, кто стал прототипом образа Андрея Соколова, Шолохов не мог реализовать свой замысел. Он не принадлежал к тому типу писателей, кто мог заведомо писать "в стол", не надеясь на публикацию. Он выступил со своим рассказом на страницах "Правды" только в период "оттепели" - после ХХ съезда партии, положившего конец культу личности Сталина и связанной с ним системой запретов.

Частная жизнь главного героя Андрея Соколова включена в конкретное время реальных исторических событий; герой (он родился в 1900 г.) - ровесник ХХ века, принявший на свои плечи все его социальные катаклизмы. Он выстоял в трагических испытаниях - немецкий плен, гибель семьи - которые послала ему судьба.

КОМПОЗИЦИЯ И ЖАНР⁴

Самая заметная композиционная особенность "Судьбы человека" - построение по принципу "рассказа в рассказе". Оно связано с наличием в произведении двух субъектов сознания и речи, последовательно излагающих его художественные события: собственно повествователя, персонально не обозначенного, и героя - Андрея Соколова. В основе структуры рассказа лежит прием композиционного обрамления: исповедь героя заключена в рамки речи повествователя. Рассказ Соколова выделен в особое художественное единство несколькими способами. Он отличен от речи повествователя по своей внешней форме, поскольку последняя представляет из себя типичный Ich-Erzahlung, а слово героя дано как сказ. Речь Соколова маркирована стилистически, его рассказ относится к прошлому, имеет иной объект изображения, ритм и тональность.

В силу такой подчеркнутой выделенности рассказ Соколова получает особую значимость, он становится текстом в тексте, произведением в произведении, приобретает иное измерение, превращается в смысловой центр шолоховского творения. Поэтому каждое слово получает в исповеди героя особую весомость. Помещение же рассказа Соколова внутрь другого рассказа создает между ними сложные отношения: герой и его жизнь становятся объектом эмоционального осмысления со стороны повествователя, в которое включается и читатель.

Мотивировка рассказа Соколова носит очерковый характер, повествователь сообщает читателю то, что он услышал от героя во время их случайной встречи на берегу реки, когда Соколов принял писателя за "своего брата" шофера. Разумеется, функция этого приема у Шолохова сложнее. Соколов видит в слушателе человека и своего поколения, и своей судьбы. Это определяет естественность, предельную откровенность и полифункциональность его монолога. Зарубежная критика обратила внимание на то, что в "Судьбе человека" сочетаются исповедальность как элемент стиля и исповедь как жанр (13, 123-129). Речь Соколова становится исповедью, обращенной к повествователю и к себе. Это диалог с собой, раздумье о своей жизни и жизни вообще, в которых нужно разобраться. Это рассказ о своем горе и душевном мучении, от которого нужно освободиться, стремление и показать себя, и утвердиться в своей правоте. В процессе рассказа происходит в какой-то мере освобождение Соколова от тяжелых душевных мук. Местами монолог Соколова превращается в суд героя над собой. Таким образом он двунаправлен: обращен к повествователю, у которого Соколов ищет поддержки, понимания, и к самому себе, становясь осмыслением своей судьбы. Пользуясь термином М.М.Бахтина, его можно назвать диалогическим монологом. Характерно и то, что рассказ Соколова идет почти без всяких пояснений, комментариев с его стороны: он считает, что повествователю все понятно, что их жизненный опыт и сознание едины.

Специфична в шолоховском творении и форма сказа. Он сохраняет все свои признаки, воссоздавая безыскусную, естественную речь героя и подавая ее именно как чужую индивидуальную речь, как изображенное слово. И в то же время это хоровой, многоголосый сказ, не ограниченный сугубо профессиональной или диалектной лексикой.

По своей стилистической организации исповедь Соколова двойственна. В этих кульминационных моментах речь героя приближена к авторской речи, сливается с ней. То, что речь героя выстроена автором, проявляется и в насыщенности рассказа Соколова раздумьями-отступлениями, и в постепенном включении в речь героя высоких литературных слов и правильных синтаксических конструкций.

Происшествия, о которых рассказывает герой, можно разделить на два типа: на события, которые происходят помимо его воли (эпизод расставания, сцена пленения, гибель семьи, смерть сына и др.), и на события, которые являются следствием самостоятельных действий Соколова, его инициативных поступков. К ним можно отнести сцену убийства предателя, эпизод с комендантом лагеря, побег из плена и др. Примечательно, что те и другие эпизоды чередуются, но если вначале преобладают события первого типа, "удары судьбы", (Б.Ларин), то по мере приближения к финалу рассказа Соколов превращается в человека, творящего наперекор року свою судьбу, проявляющего жизненную и социальную активность, становящегося личностью. При этом композиция повествования о жизни героя подчинена принципу чередования беглого и развернутого описаний. Развернутое описание возводит происшествия в ранг события, повышает его значение, отмечает самые важные в идейном смысле эпизоды. Но в тексте используется еще один способ усиления значимости тех или иных сцен: сообщение о них носит прерывистый характер, наполнено паузами, обозначаемыми многоточием. Важен повтор ряда эпизодов, выражений, фраз, мыслей. Повторяется описание жены Соколова в сцене прощания, осуждение героем себя за свое поведение во время отъезда на фронт.

События, составляющие жизнь Андрея Соколова, объединены общностью своей функции, роли в жизни персонажа. Все они - испытание героя: плен, события, в которые он вовлекается в плену (отношение к предателю, эпизод с Мюллером и др.), смерть близких, полное одиночество. События в рассказе нагнетаются по степени их драматичности. В жизни героя беда накладывается на беду, горе на горе. События имеют свою логику: они последовательно отъединяют Соколова от мира, разрывают его связи с ним, ведут героя к одиночеству. Тем большее значение приобретает последний, завершающий поступок героя - усыновление сироты Ванюшки. Соколов действует наперекор судьбе, логике событий, он сам устанавливает связь с миром, с людьми, начиная жизнь как бы сначала.

Развертывание судьбы героя как цепи испытаний роднит шолоховский рассказ с произведениями устного народного творчества, подключает его к могучим фольклорным традициям, прежде всего к сказкам, где мотив испытания всегда был одним из ведущих сюжетных приемов. Исходной ситуацией в судьбе Соколова выступает ситуация равновесия, счастливой семейной жизни - типичная исходная ситуация сказки, которая по Проппу "служит контрастным фоном для последующей беды". В исходной ситуации шолоховского произведения присутствует и случайность, трагическое последствие которой не предусмотрено героем: "Только построился я неловко. Отвели мне участок... неподалеку от авиазавода".

Завязка событий в рассказе драматична. Война обрушивается на Соколова внезапно, как обрушивается беда на героя в сказке. Со сказкой соотносятся мотивы потери и поисков семьи. Ядро сюжета рассказа составляют оппозиции герой / враждебная сила и жизнь / смерть. В основе ряда ситуаций и мотивов рассказа лежит, как отметили многие исследователи, принцип троичности. Так для судьбы Соколова характерны три главных беды: плен, гибель жены и дочерей, гибель сына; в эпизоде с Мюллером герою трижды предлагают стакан шнапса, у него трое детей, в сюжете рассказа на берегу реки встречаются три человека. Элементы народной поэтики присущи и стилистике рассказа Андрея Соколова (поговорки, присказки, речевые обороты и сравнения, свойственные фольклорным произведениям - характерно словоупотребление "белый свет" - элементы плача). Они проявляются и ритмическом рисунке наиболее эмоциональных фрагментов его рассказа, и в синтаксической организации его речи. Достаточно вспомнить описание жизни в плену:

"И кулаками били, и ногами топтали, и резиновыми палками били, и всяческим железом, какое под руку попадется, не говоря уже про винтовочные приклады и прочее дерево.

Били за то, что ты - русский, за то, что на белый свет еще смотришь, за то, что на них, сволочей, работаешь".

Описание построено на основе синтаксического параллелизма и воспринимается как поэтическая формула - обобщение судьбы русского и вообще советского человека в неволе, фашистском плену, рожденное народным сознанием, народным поэтическим талантом.

Фольклорные элементы поэтики "Судьбы человека" внешне мотивированы тем, что Соколов - выходец из трудового народа - носитель его сознания. Но их "густота", частота, а главное - разножанровость превращают его частный, личный голос в голос всего народа. В его рассказе выражается народное отношение к труду, семье, чужому горю, плену, предательству, родине, смерти (т.е. ко всем основным категориям бытия) и нравственный кодекс народной жизни: "На то ты и мужчина, на то ты и солдат, чтобы все вынести, все снести, если к этому нужда позвала".

Примечательной особенностью рассказа Соколова является также его устремленность в будущее. Жизнь героя вытянута в одну линию, события движутся хроникально, в естественной последовательности. Бытие Андрея Соколова предстает как движение в историческом времени и пространстве, причем последнее выступает в рассказе как социальное пространство. Отсюда важная роль в "Судьбе человека" пространственных мотивов: дома, дороги, пути. Герой постоянно перемещается, движется, мотив движения - центральный тематический мотив рассказа, и движение постепенно получает в произведении широкий смысл, становясь наполнением, символом жизни Андрея Соколова.

Все сюжетные эпизоды стянуты вокруг фигуры героя так, что соотношение героя и мира становится центром произведения. Не случайно диалог героя и повествователя вынесены на природу, происходит в мире:

"... Но уже иным показался мне,- говорит повествователь,- в эти минуты скорбного молчания безбрежный мир, готовящийся к великим свершениям весны, к вечному утверждению живого в жизни".

Итак, герой шолоховского произведения, самый рядовой и обычный советский человек, рассказывающий повествователю о своем жизненном пути, своем счастье и горе, предстает перед нами многомерным, неоднозначным. Андрей Соколов,. И творение Шолохова вполне можно прочесть как рассказ о жизни одного человека в типичной для военного времени ситуацией. Но Соколов выступает в рассказе не только как личность, значимая своей частной судьбой. Он близок к фольклорным образам, олицетворяющим целый коллектив, он сродни эпическому герою (7; 227).

Шолоховский герой - это носитель народной нравственности, воплощение народного характера и поведения. Рассказ называется "Судьба человека", в нем художественно решаются такие проблемы, как сущность человека, смысл его жизни, осознание им своего долга перед собой и обществом, его отношение к судьбе, истории обществу. Меняется в рассказе и осмысление судьбы. Судьба - это не только то, что происходит с человеком помимо его воли, на что он обречен неумолимым ходом событий, судьба - это и деяние человека, его противостояние ходу событий. Так в принципах поэтики Шолохова выражается новая концепция личности, присущая реализму ХХ века.

Обобщающий характер носят и заключительные размышления повествователя: судьба Андрея Соколова и его приемного сына осмысляется им во всеобщих категориях бытия, через которое обычно интерпретируется место человека в мире: "Два осиротевших человека, две песчинки, заброшенные в чужие края военным ураганом невиданной силы..." Герои снова выведены в мировое пространство, в историю, и их судьба, таким образом, перерастает рамки частной жизни.

Сюжетно рассказ завершен, закончены и слово героя и слово повествователя. Но события в жизни героя не завершены. Его судьба разомкнута в общий ход жизни, выходит за пределы текста. Создается впечатление, что перед нами фрагмент живой реальности, подлинной и бесконечной.

Рассказ лишен счастливого финала. Повествователь спрашивает сам у себя: "Что-то ждет их впереди?"- и продолжает: "И хотелось бы думать, что этот русский человек выдюжит и около плеча вырастет тот, который, повзрослев, сможет все вытерпеть, все преодолеть на своем пути, если к этому позовет его Родина". Рассказ Андрея Соколова, трудности, беды, которые он вынес, не утраченная им любовь к людям убеждают нас, что он выдюжит. Читатель понимает, что герой находится перед новым циклом испытаний, но теперь он не одинок, ребенок - это символ будущего, знак обретения героем личностного смысла бытия.

Произведения Нобелевского лауреата, великого русского писателя Михаила Александровича Шолохова внесли достойный вклад не только в национальную, но и мировую литературу. Шолохова часто сопоставляют с гордостью американцев - У.Фолкнером, который не знал себе равных в литературе США 1930-1940-х г.г. по видению органической связи микромира отдельного человека и макромира. Сошлемся на высказывание современного исследователя, профессора Джона Пилкингтона: "Высшее достижение романного искусства как раз и пришлись на период до середины 50 г.г. После этого появилось немало хороших мастеров, но ни одного гиганта, во всяком случае, писателя уровня Шолохова или Фолкнера... Они создавали литературу, которая в одно и то же время была и специфически региональной, и глубоко национальной, и мировой. И вот что еще интересно: многие современные им писатели оставили свой след в литературе, разрабатывая тот или иной аспект бытия - трагедию "потерянного поколения", фрейдистские комплексы, отчуждение маленького человека в большом городе и так далее,: но эти два гиганта писали "просто" о человеке и поэтому о каждой из названных проблем написали глубже других" (43; 3).

 

А.П. Платонов

 

Андрей Платонович Платонов (20.VIII/01.IX.1899, Ямская слобода, пригород Воронежа - 05.1.1951, Москва) - один из крупнейших русских прозаиков XX века. Творчество Платонова привлекает большое внимание исследователей, и, по самым скромным подсчетам, количество работ, посвященных писателю, достигло тысячи.

Отец Платонова Платон Фирсович Климентов работал в железнодорожных мастерских слесарем, мать Мария Васильевна вела хозяйство, воспитывала детей. Андрей был первым ребенком в многодетной семье. В 1918 г. Платонов поступил в Воронежский политехникум, летом 1919 г. был мобилизован в РККА, работал на паровозе помощником машиниста. В 1924 г. он окончил Воронежский политехнический институт (электротехническое отделение сильных токов). Платонов работал электротехником, служил в советских учреждениях; в Воронеже Платонов состоял на службе в должности губернского мелиоратора и заведующего работами по электрификации (1923-1926 годы), под его руководством были сооружены сотни прудов и шахтных колодцев, осушены и орошены большие участки земли, исполнены дорожные работы (мосты, шоссе, дамбы) и т.д. В годы войны работал военным корреспондентом, получил тяжелую болезнь (туберкулез). После войны, несмотря на тяжелые условия, продолжал работать вплоть до последних дней своей жизни.

Когда мы хотим дать общую характерно гику Платонову-человеку, то здесь можно опереться на многие высказывания о нем его современников, отмечавших удивительную гармонию между личными качествами Платонова и его творческой индивидуальностью. Среди многих хороших слов о Платонове можно привести слова Вас. Гроссмана, произнесенные на гражданской панихиде в январе 1951 г.: «В характере Платонова были замечательные черты. Он, например, был совершенно чужд шаблона. Говорить с ним было наслаждением - мысли его, слова, отдельные выражения, доводы в споре отличались каким-то удивительным своеобразием, глубиной. Он был тонко, чудесно интеллигентен и умен так, как может быть интеллигентен и умен русский рабочий человек».

Если дать сжатый обзор творческого пути Платонова, то можно увидеть, как многообразен его художественный мир, словно он создан несколькими авторами, но в этом многообразии выражены разные грани таланта одного художника, постоянство тем, образов, мотивов. Как поэт он представлен единственной книгой «Голубая глубина», потом наступил период журналистики и публицистики (конец 10-х - середина 20-х годов), одновременно Платонов выступил как автор рассказов (за рассказ «Бучило» получил премию в 1923 г.); много творческих сил отдано Платоновым фантастическим произведениям (наиболее значительное - повесть «Эфирный тракт»). В классической манере описана историческая реальность и раскрыты основные образы в повести «Епифанские шлюзы». Казалось бы, найден собственный стиль, свой путь в прозе. Но параллельно Платонов создает оригинальную сатирическую повесть «Город Градов», и писатель предстает в новом качестве, его сатира углубляется, доходит до гротеска в рассказе «Усомнившийся Макар». К концу 20-х годов Платонов - автор трех сборников прозы: «Епифанские шлюзы» (1927), «Сокровенный человек» (1928) и «Происхождение мастера» (1929). Одновременно с ярко выраженной сатирой он пишет произведения, в которых сохраняются элементы сатиры, но больше безысходного трагизма (роман «Чевенгур», повесть «Котлован»).

После крайне резкой критики рассказа «Усомнившийся Макар» и «бедняцкой хроники» «Впрок» Платонов пытается перестроиться и даже «отказывается» от своих произведений. Платонов пишет два варианта покаянного письма в «Литературную газету» и «Правду». Он заявил о повести «Впрок»: «...Я один отвечаю за свое сочинение и уничтожу его будущей работой...» О преодолении своих «ошибок» писатель говорил то с внутренней убежденностью, то с иронией.

Его не печатают, но творчество художника нельзя остановить таким путем: «...Вокруг меня была разрушительная обстановка, но я держался и работал». Платонов пишет повесть «Ювенильное море (Море Юности)», в которой продолжил традиции своей сатиры. Однако как художник дольше он не хотел использовать им уже найденные приемы и стиль. В повести «Джан» он предстает как художник с новым творческим заданием и другим стилем. Когда Платонов получил возможность печататься в журнале «Литературный критик», он выступил в роли критика и рецензента.

Как прозаик Платонов написал в этот период ряд произведений о самоотверженных людях, о «будничном героизме»: «Бессмертие», «На заре туманной юности», «В прекрасном и яростном мире (Машинист Мальцев)», «Свежая вода из колодца» и др. Он создал совершенно в новом духе лирическую прозу о любви, о мире детства («Река Потудань», «Фро». «Июльская гроза»). Несмотря на интенсивность творчества, в 30-е годы писателю удалось издать всего один сборник прозы «Река Потудань»(1937).

В годы войны Платонов-корреспондент пишет очерки и рассказы о героизме «одухотворенных людей», глубоко раскрывает сущность фашистской идеологии. В послевоенное время он создает один из лучших своих рассказов - «Семья Иванова», подвергшийся жесткой критике. Платонова снова почти не печатают. Завершает он свое творчество как сказочник («Волшебное кольцо») и драматург.

Платонов проявлял большой интерес к драматургии, написал несколько пьес: «Шарманка», «Высокое напряжение», «14 красных избушек», после войны - «Ученик Лицея». «Ноев ковчег (Каиново отродье)». Но как драматург при жизни он практически остался неизвестным. Он явился и автором нескольких киносценариев, в том числе по рассказам «Июльская гроза» и «Семья Иванова» («Возвращение»). Таков кратко путь Платонова-художника, объем и диапазон его творчества. В рукописях и записных книжках зафиксированы многие замыслы, нереализованные как по творческим соображениям, так и по не зависящим от автора обстоятельствам, а также из-за болезни. Среди них - повесть «Строители страны», тесно связанная с романом «Чевенгур», роман «Счастливая Москва», пьеса «Голос отца (Молчание)» и др. Как свидетельствует Василий Гроссман, «до последних дней своих Андрей Платонович сохранил все богатство своей чистой, ясной души, всю силу своего удивительного ума».

Пожалуй, ни у кого из русских прозаиков XX века нет столько посмертных публикаций, сколько у Платонова. Самые крупные произведения у нас были опубликованы только во второй половине 80-х годов:

«Чевенгур» - 1988. «Котлован» - 1987, «Ювенильное море (Море Юности)» - 1986 (за рубежом ряд произведений Платонова появился раньше). Таким образом, литературная судьба Платонова имеет два этапа: один - прижизненный, другой - период 70-х-80-х годов, когда он вошел в литературу как наш современник.

Платонов-художник начал с поэзии. В 1922 г. в Краснодаре вышла книга его стихов. В предисловии к ней содержится ценный автобиографический материал - два фрагмента из писем Платонова, в которых рассказано о ранних годах его жизни. Книга была отмечена В. Брюсовым, который дал ей высокую оценку: стихи, писал он, «очень хороши» - «богатая фантазия», «смелый язык». «А. Платонов - настоящий поэт, еще неопытный, еще неумелый, но своеобразный». Композиция книги была несложной: в ней было три отдела, без оглавлений. В каждом отделе были свои доминирующие мотивы: в первом - мотивы, характерные для пролетарской поэзии: космический размах, пафос преображения вселенной, культ машин и непоколебимая вера в разум и науку, способные усовершенствовать мироздание и самого человека. В таком духе написаны стихотворения первого отдела «Топот», «Гудок», «Поход», «Вселенной». «Молот», «Кузнецы», «Динамо-машина», «Последний шаг» и др. По духу, по тематике и стилю - это образцы пролетарской поэзии.

Во втором отделе собраны стихи, большинство которых написано о любви, о мире детства, о «зовущих вдаль» дорогах. Стихи второго отдела - наиболее интересные и самостоятельные. В третьем отделе представлены пейзажные стихотворения («Вечерние дороги», «Степь», «Март» и др.), а также своеобразные лирические портреты («Мать», «Странник», «Мужик»).

Говоря о поэтической книге в целом, нельзя не признать, что в ней содержится как бы источник той прозы, которая насыщена лиризмом. Знаменательно, что один из крупнейших русских прозаиков XX века начинал с лирики. В ней заложены важнейшие для Платонова темы и образы: «земля», «жизнь», мир детства, материнство,. дороги», «путник», образы природы, машины, Вселенной - все это увидим в платоновской прозе. После выхода книги «Голубая глубина» Платонов какое-то время продолжал писать стихи, но мало. В 1927 г. он собирался переиздать свои стихи, но издание не состоялось.

В 1919-1925 годах Платонов написал и опубликовал в прессе десятки философско-публицистических статей. Они составляют важную часть его литературного наследия и дают ключ к осмыслению дальнейшей творческой судьбы писателя. Дело в том, что в этих статьях мы видим взлет утопической мысли Платонова, раскрытие общих идей, с которыми в дальнейшем он частично боролся, частично развивал как художник. Можно поражаться широкой начитанности скромного воронежского электротехника и журналиста. Его привлекают идеи целого ряда философов и ученых - Н.Ф. Федорова, А.А. Богданова, К.Э. Циолковского, В.И. Вернадского, Л.П. Карсавина, В.В. Розанова, О. Шпенглера, О. Вейнингера и др. Связи с идеями этих ученых обнаруживают не только статьи и стихи раннего Платонова, но и его прозаические произведения. Его привлекает мысль о человечестве и всей Вселенной как едином организме: «Долой человечество-пыль, да здравствует человечество-организм» (статья «Равенство в страдании»), идея подчинения и «отрегулирования» производительных сил: «Человечество родило дьяволов - производительные силы, и эти бесы так разрослись и размножились, что начали истреблять само человечество. А мы их хотим подчинить, смирить, урегулировать, использовать на сто процентов» («О культуре запряженного света и познанного электричества»). Остается для него актуальной мысль об освобождении человечества от эксплуатации («Ленин»). И наряду с этим есть статьи, где недвусмысленно выражены христианские идеи. Так, например, в статье «Душа мира» прославляется женщина-мать: «Женщина - искупление безумия вселенной. Она - проснувшаяся совесть всего, что есть». Но «искупление вселенной» свершит не женщина, а ее дитя: «Да приблизится царство сына (будущего человечества) страдающей матери и засветится светом сына погибающая в муке родов душа ее» (641). Вместе с тем Платонов прославляет «мир мысли и торжествующей науки», «пламя познания» и верит, что «познание станет таким же нормальным и постоянным явлением, как теперь дыхание или любовь» (642). Платонов-философ мечтает о том, чтобы найти новую силу «безграничной мощи»:

«Имя этой силы - свет... Эту силу мы и хотим запрячь в станки» («Свет и социализм» - 645). Здесь же высказывается мысль о «чистом» пространстве-эфире. Платонов истово верит в возможности электричества:

«Вся вселенная есть, точно говоря, резервуар, аккумулятор электрической энергии...» (646). При этом он пишет о социализме, который может перестроить и преобразовать весь мир, все науки - физику, химию, технику, биологию и т.д. Но приход социализма откладывается: «Социализм придет не ранее (а немного позднее) внедрения света, как двигателя, в производство», иначе будет вечная «переходная эпоха» (647). Характерна для Платонова статья «О любви». В ней сконцентрированы важные идеи, которые представлены и в других статьях: это соотношение науки и религии, человека и природы, мысли и жизни, сознания и чувства. Если дать науку взамен религии, «этот подарок народ не утешит» (649). И далее Платонов излагает мысли, которые близки ему как художнику: «Жизнь пока еще мудрее и глубже всякой мысли, стихия неимоверно сильнее сознания...» (650). Все попытки перестроить жизнь по законам мысли, по строгому плану терпят провал в противоборстве с самой жизнью. Писатель ищет «более высшее, более универсальное понятие, чем религия и чем наука» (650). Равновесие между человеком и миром достигается через чувство - «трепетную силу, творящую вселенные» (651).

В своем мире фантастики Платонов-художник во многом хотел реализовать то, о чем он мечтал как философ и как инженер-изобретатель. В этом мире герои ищут новые, необыкновенные источники энергии, ищут пути к бессмертию, хотят преобразить земной шар, и вместе с тем Платонов предупреждает о той страшной опасности, которая подстерегает человечество, идущее по пути технического прогресса. С огромным напряжением и энергией, похожий на героев своих фантастических произведений, пишет Платонов повесть «Эфирный тракт». Напряжение доводит писателя до галлюцинаций; однажды, проснувшись, он увидел себя, пишущего за столом: он разговаривает со своим героем, как с живым человеком (670). Главная мысль повести выражена в письме одного из героев: «Ты знаешь, что я делаю и ищу - корень мира, почву вселенной, откуда она выросла».

Почему один за одним гибнут герои «Эфирного тракта»? Неужели только потому, что каждый из них - гений, «опередивший время»? Нет, это не авторская мысль. Автор оказался и глубже, и дальновидней, он по-своему опередил время. Идея произведения оказывается сложной и противоречивой, и ее нельзя раскрыть, опираясь на отдельные фразы. С одной сторон