Мычание коров в нирвану не прихватишь

От составителя

 

В течении более чем десяти лет я собирал коаны, относящиеся к японо-китайской традиции 12-14 веков, которая в истории известна, как серебряный век дзен. Слабое знание японского и китайского языков, увы, не позволило мне в полной мере передать тонкости и стилистические изыски этого памятника старины, однако и в таком виде, как он представлен здесь, он может быть по-своему интересен, хотя бы по той причине, что на территории нашей страны публикуется впервые. Коаны, по крупицам собранные из разных источников, несут разное прочтение личных имен — как в японской транскрипции, так и в китайской (например, Худзен — слово явно японское, хотя доподлинно известно, что прототипом ему послужило реальное историческое лицо, один из патриарха китайского чань-буддизма). В связи с этим, у читателя может возникнуть некоторый внутренний конфликт и даже, может быть, неприятие представленных текстов, однако я все-таки решил ничего не менять, так как иные прочтения настолько далеки от оригинала, что утверждать с достоверностью, какое именно историческое лицо послужило ему прототипом, не представляется возможным. Я долго сомневался, стоит ли предавать огласке столь недоработанный документ (в какой-то момент он мне даже стал казаться бессмысленной абракадаброй), и, в конце концов, решил, что судить об этом не мне, а читателю — кому-то он все-таки может и впрямь показаться интересным.

 

Игорь Саенко

Серебряный век дзен

(антология классических коанов дзен, 12-14 вв.)

 

 

Книга школы Лин Шу

 

 

Нет ничего, кроме дзен

 

Перед тем, как Гаутама стал Буддой, его миска поплыла по реке против течения.

У Лин Шу все было гораздо прозаичнее. Его не стало, когда он увидел в луже отражение облаков.

 

 

2. «Причем тут солнце!?»

 

Редзан, ученик Лин Шу, как-то покинул своего учителя, но через два года вернулся, очень истощенный.

— Все это время, — пожаловался он, — я испытывал крайнюю нужду. Почему ты мне не помог?

— Разве ты не видел, что каждое утро из-за горизонта вставало солнце?

— Часто его закрывали облака.

— Почему же ты утверждаешь, что я тебе не помог?

Редзан, озадаченный, удалился. На следующий день он навестил учителя снова.

— Почему ты мне вчера сказал о солнце?

— Дареному быку под хвост не заглядывают.

— Причем тут бык?! — растерялся Редзан.

— Причем тут солнце!? — ответствовал Лин Шу.

 

 

Ты — Будда

 

Однажды Редзан спросил у Лин Шу:

— Как мне стать Буддой?

— Ты уже Будда.

— Я — Будда?! — поразился Редзан.

Лин Шу вдруг упал перед ним на колени, поставил голову Редзана себе на голову и залился слезами.

— О, великий Будда! — запричитал он. — Молю тебя, спаси глупого и недостойного Лин Шу.

 

 

Состязание

 

Однажды странствующий монах сказал Лин Шу:

— Я хочу состязаться с тобой в искусстве дзен.

— С чего ты решил, что я стану это делать?

— Говорят, ты великий мастер.

— Катц! — воскликнул Лин Шу и уже спокойно добавил: — Дзен мне глубоко безразличен.

 

 

Апокалипсис по-китайски

 

Странствующий монах спросил у Лин Шу:

— В чем смысл прихода Дарумы с запада?

— В том, чтобы замкнуть солнце.

 

 

Полный сосуд

 

Однажды Лин Шу решил испытать Редзана.

— Что такое дзен? — спросил он.

— Разве можно в сосуд, наполненный до краев, влить что-то еще?

— Пусть тебя заботит не сосуд, но то, что ты собираешься влить.

Редзан не ответил.

 

 

Невидимый дзен

 

— Можно ли сказать, что дзен — то, без чего невозможна жизнь? — спросил монах у Лин Шу.

— Да!!

— Почему же его не видно?

— Воздух тоже не видно.

 

 

Река меняет свое русло»

 

Как-то Редзан спросил у Лин Шу:

— Что такое дзен?

— Естественное состояние Будды.

— Разве у Будды бывает неестественное состояние?

— Катц! — воскликнул Лин Шу и чуть погодя добавил: — Река меняет свое русло.

Впоследствии, когда Редзану приходилось читать проповеди о временах Будды Шакьямуни, он начинал обычно так:

— Девять тысяч бочек нечистот назад…

 

 

Бородатый монах

 

Однажды, когда Редзан готовил трапезу, в кухню вошел молодой монах с бородой и спросил у него:

— Ты знаешь, что такое дзен?

— Не знаю и знать не хочу.

— Что же ты здесь делаешь? — удивился монах

— Готовлю обед, — пояснил Редзан.

 

 

Чего-чего?»

 

— Когда видимое становится слышимым, слышимое осязаемым, осязаемое обоняемым, обоняемое вкушаемым, когда пять становятся одним, когда в Небесах нет ничего, на что бы устремить глаз Будды, а на земле нет ничего, на что опереть стопы, когда происходит все это, то что происходит? — спросил монах у Редзана.

— Чего-чего? — переспросил тот.

 

 

Старухин дзен

 

Однажды два монаха заспорили между собой. Один утверждал, что дзен Лин Шу совершеннее дзена Редзана. Другой не соглашался и утверждал обратное.

Мимо проходила старуха.

— Бездельники! — пробормотала она. — Хоть бы кто-нибудь помог донести корзину.

 

 

Чей дзен выше»

 

Инэнь был учеником Редзана. Однажды монах спросил у него:

— Чей дзен выше, Лин Шу или Редзана?

— Я отвечу, если ты скажешь, что важнее: смерть или рождение.

 

 

Дзен бешеной собаки

 

Как-то Инэнь прогуливался с собакой по двору. К нему подошел Ю-ю, странствующий монах, и спросил:

— Достопочтимый, не подскажете, как мне постичь дзен?

В этот момент на него набросилась собака. Когда монахи ее оттащили, Ю-ю повторил свой вопрос.

— Тупица! — закричал Инэнь. — Я ведь тебе уже все сказал!

 

 

14. «Ну!»

 

Однажды Инэнь подкрался к монаху, который медитировал на заднем дворе, и что было силы огрел его палкой.

— Ну! — закричал он, глядя монаху прямо в глаза.

Чуть погодя Инэнь упал на землю и стал кататься по ней, простирая к монаху руки:

— О, Благословенный! Прости меня, прости!

Монах ошалело на него смотрел. Тогда Инэнь вскочил и снова огрел его палкой. Монах бросился бежать, но Инэнь догнал его, схватил за плечи и, снова глядя монаху прямо в глаза, закричал:

— Ну!

 

 

Палка Инэня

 

Почему Лин Шу сказал, что воздух не видно? — спросил монах у Инэня. — Ведь и камни, и деревья, и птиц тоже не видно.

— Интересно, видит ли кто-нибудь мою палку? — поинтересовался Инэнь

 

 

Цельный Мэйцзы

 

Сикоку, ученик Мэйцзы, подвергал сомнению просветление своего учителя. Он говорил о нем так:

— Старый, изъеденный червями гриб!

Тем не менее, именно Мэйцзы принадлежат следующие слова: «Когда я погружаюсь в Ум, в самой его глубине я обнаруживаю не-Ум. Когда я погружаюсь в не-Ум, в самой его глубине я обнаруживаю Ум. До сих пор я не знаю, где кончается одно и начинается другое».

 

 

Ты уверен?»

 

— Что мне делать, чтобы стать Буддой? — спросил Сикоку у Мэйцзы.

— Ты уже Будда.

— Почему же я этого не чувствую?

— Ты уверен?

 

 

Дарума везде

 

— В чем смысл прихода Дарумы с запада? — спросил монах у Сикоку.

— С чего ты взял, что он пришел с запада?

— Откуда же он тогда пришел?

— С чего ты взял, что он вообще откуда-то пришел?

 

 

Дверь для Хокана

 

В чем смысл прихода Дарумы с запада? — спросил Хокан у Мэйцзы.

— В том, чтобы открыть дверь для Хокана, — последовал ответ.

Хокан не нашел, что сказать, и ушел. Через некоторое время он подумал: «Надо было спросить, какую именно дверь должен был открыть для меня Дарума».

Он вернулся к Мэйцзы и задал этот вопрос.

— Ту дверь, за которой находится Хокан.

Впоследствии именно Хокан стал его преемником.

 

 

Безмолвие

 

Однажды Мэйцзы спросил у Хокана:

— Ты кто?

— Хокан, — ответил тот.

Через некоторое время Мэйцзы спросил снова:

— Ты кто?

— Хокан, — повторил монах.

В течение шести месяцев Мэйцзы каждый день задавал Хокану этот вопрос, и тот неизменно давал на него один и тот же ответ. Наконец наступил момент, когда на вопрос учителя Хокан не сказал ни слова.

 

 

Путь на Девятое Небо

 

Мэйцзы, по преданию, был очень скромным человеком. Все свободное время он проводил на заднем дворе, ухаживая за огородом. Хокан же, наоборот, вид имел важный. Он предпочитал сидеть на скамье у ворот, разглядывая прохожих.

Однажды, приняв его за Мэйцзы, к нему обратился странствующий монах:

— О, учитель, не подскажете, как мне пройти на Девятое Небо?

— Лучше всего через задний двор, — тут же посоветовал Хокан.

 

 

Лягушки тоже разные

 

— Почему лягушка не может выпрыгнуть из корзины? — спросил монах у Хокана.

— Смотря какая лягушка.

 

 

Оставь апломб за порогом

 

Однажды в монастырь Хокана пришел Энь Лань, странствующий монах и знаменитый спорщик.

— Я буду говорить с тобой, — сказал он Хокану, — но только в том случае, если ты ответишь на мой вопрос.

— С чего ты взял, что я стану тебе отвечать?

 

 

О любви к поклонам

 

В другой раз Энь Лань спросил:

— Сколько песчинок на дне океана?

— Столько же, сколько в нем капель.

— Разве они поддаются счету?

— А разве они счету не поддаются?

Энь Лань поклонился и вышел.

— В его поклоне, — заметил Хокан, — понимания больше, чем во всех его вопросах.

В этот момент Энь Лань вернулся.

— Так глубоко я в себя еще не заглядывал, — сказал он.

Хокан встал, поклонился и вышел.

 

 

Крик младенца

 

Энь Лань был учеником Сикоку. Потом он некоторое время жил в монастыре у Хокана. После смерти последнего он возглавил общину. Однажды монах спросил у него:

— На что похоже просветление?

— На крик младенца.

— А еще?

— На скалу, свалившуюся на голову мертвеца.

 

 

Вкусный чай

 

— Испытывал ли боль Дарума, когда во время медитации на горе Тай оторвал себе веки? — спросил монах у Энь Ланя.

— Во всяком случае, чай получился очень вкусный, — ответствовал тот.

 

 

30. «Что такое дзен?!»

 

Однажды, когда Энь Лань прогуливался по аллее, из-за кустов выскочил неизвестный монах и преградил ему дорогу.

— Что такое дзен?! — закричал он.

— Что такое дзен?! — тоже закричал Энь Лань.

Не говоря ни слова, монах скрылся в кустах. С той поры его больше не видели. Впоследствии Энь Лань уверял, что этот монах — никто иной, как явившийся с того света Сикоку…

 

 

Парадоксальный ответ

 

Однажды монах спросил у Энь Ланя:

— Что я должен делать, чтобы постичь дзен?

— Потушить свой светильник! — последовал немедленный ответ.

В другой раз Энь Лань ответил на такой же вопрос немного иначе:

— Выбросить свой светильник!

 

 

Мера терпения

 

Преемником Энь Ланя стал Уфо. Однажды он спросил у своего учителя:

— Что я должен делать, чтобы постичь дзен?

— Задай этот же вопрос ровно через год.

Когда через год Уфо явился за ответом, Энь Лань сказал:

— Задай этот вопрос еще через шесть месяцев.

Через шесть месяцев Уфо пришел снова. Энь Лань посоветовал:

— Подожди еще две недели.

Когда через две недели Уфо пришел опять, Энь Лань сказал:

— Ты напрасно потратил время. Уходи.

Уфо предпочел остаться.

 

 

Немигающий дзен

 

Обычно Уфо долго, молча и не мигая смотрел на обратившегося к нему ученика, пока тот не отводил глаза в сторону. Единственный, кто выдержал его взгляд, был Лю Сюань. Именно он стал преемником Уфо.

 

 

Великое будущее Худзена

 

Однажды молодой монах, только накануне появившийся в монастыре, спросил у Лю Сюаня:

— Что такое дзен?

Лю Сюань замахнулся на него палкой, но монах уклонился и побежал прочь. Лю Сюань стал его преследовать, но догнать так и не смог. Наконец он остановился.

— У этого наглеца, — пробормотал Лю Сюань, — великое будущее.

Монаха звали Худзен.

 

 

Бычий желудок

 

— Что такое дзен? — спросил Худзен у Лю Сюаня.

— Бычий желудок, вывернутый наизнанку.

— Что такое дзен? — переспросил Худзен.

— Бычий желудок, наполненный кровью.

— Что такое дзен? — не унимался Худзен.

— Две медные монетки.

— Почему именно две? — удивился Худзен.

— Именно столько стоит бычий желудок на базаре.

 

 

Дзен бутылки

 

Как-то Лю Сюань решил испытать Худзена.

— Принеси мне бутылку, — потребовал он.

Худзен издал пронзительный вопль.

— Ты стал очень послушным, — похвалил Лю Сюань. — Скажи мне теперь, что такое дзен?

Худзен молча протянул бутылку.

 

 

Несчастный вор

 

После того как Худзен достиг просветления у Лю Сюаня, он удалился на гору Фэнь и жил там в полном уединении 10 лет. Однажды к нему в пещеру забрался вор. Худзен в это время ходил в соседнее поселение за подаянием. Когда он вернулся с корзиной, полной подношений, то увидел, что вор удирает со всем его небогатым имуществом.

— Какая жалость! — воскликнул он. — Наверняка этот человек голоден, а я не успел его накормить.

 

 

Танцующий Будда

 

Однажды Лю Сюань послал к Худзену монаха, чтобы узнать, как поживает его ученик. У входа в пещеру монаха встретил Хао Чень. Он сделал страшные глаза и, приложив палец к губам, сказал:

— Т-с-с-с!

Думая, что учитель спит, монах на цыпочках вошел в пещеру. Вдруг над самым его ухом раздался громовой голос Худзена:

— Это что за танцующий Будда!?

От неожиданности монах потерял сознание и упал. На следующий день он попросился к Худзену в ученики, а к Лю Сюаню больше не вернулся.

 

 

Даже Будда знает не все

 

Однажды странствующий монах спросил у Худзена:

— Сколько песчинок в трех тысячах вселенных.

— Не знаю.

 

 

Странный тайник

 

В другой раз у Худзена спросили:

— Как тебе удается так быстро находить ответы?

— Я извлекаю их из дупла старого дуба.

 

 

No comment

 

Худзен часто беседовал с животными.

— В простой козе, — утверждал он, — больше дзен, чем во всем нашем монастыре.

 

 

Жестокосердный монах

 

Однажды в монастырь пришла пожилая женщина, у которой незадолго до этого умер сын. Один из монахов стал объяснять ей основы буддизма.

— В сутрах указывается, — говорил он, — что мы не должны иметь привязанностей.

Худзен случайно проходил мимо.

— Жестокосердный! — воскликнул он. — Разве в сутрах где-нибудь указывается, что нужно быть жестоким?

 

 

Мудромыслие монахов

 

Хао Чень, ученик Худзена, не последовал за учителем в монастырь, а остался на горе Фэнь. Однажды Худзен решил узнать, как поживает его ученик, и отправил к нему монаха.

Хао Чень сказал:

— Я живу хорошо!

Когда Худзену передали эти слова, Худзен долго смеялся.

Озадаченные монахи обратились за разъяснениями к Хао Ченю.

— Лин Шу, — сказал тот, — жил триста лет назад, а Худзен — сейчас.

Обескураженные монахи не знали, что и думать. Наконец они решили:

— Наверное, он имеет в виду, что Худзен — воплощение Лин Шу.

Узнав о догадке монахов, Худзен так смеялся, что на его четках оборвалась нить и бусины рассыпались по всему двору.

 

 

Я люблю вас»

 

По преданию, у Худзена было девять тысяч учеников. Почти все они стали просветленными. Ни один из них не произносил в адрес учителя бранных слов.

Когда Худзен умирал, его улыбающееся лицо источало свет. Монахи, стоявшие вокруг него плотной стеной, никогда прежде не видели ничего подобного.

Последними словами Худзена были: «Я люблю вас».

От составителя

 

В течении более чем десяти лет я собирал коаны, относящиеся к японо-китайской традиции 12-14 веков, которая в истории известна, как серебряный век дзен. Слабое знание японского и китайского языков, увы, не позволило мне в полной мере передать тонкости и стилистические изыски этого памятника старины, однако и в таком виде, как он представлен здесь, он может быть по-своему интересен, хотя бы по той причине, что на территории нашей страны публикуется впервые. Коаны, по крупицам собранные из разных источников, несут разное прочтение личных имен — как в японской транскрипции, так и в китайской (например, Худзен — слово явно японское, хотя доподлинно известно, что прототипом ему послужило реальное историческое лицо, один из патриарха китайского чань-буддизма). В связи с этим, у читателя может возникнуть некоторый внутренний конфликт и даже, может быть, неприятие представленных текстов, однако я все-таки решил ничего не менять, так как иные прочтения настолько далеки от оригинала, что утверждать с достоверностью, какое именно историческое лицо послужило ему прототипом, не представляется возможным. Я долго сомневался, стоит ли предавать огласке столь недоработанный документ (в какой-то момент он мне даже стал казаться бессмысленной абракадаброй), и, в конце концов, решил, что судить об этом не мне, а читателю — кому-то он все-таки может и впрямь показаться интересным.

 

Игорь Саенко

Серебряный век дзен

(антология классических коанов дзен, 12-14 вв.)

 

 

Книга школы Лин Шу

 

 

Нет ничего, кроме дзен

 

Перед тем, как Гаутама стал Буддой, его миска поплыла по реке против течения.

У Лин Шу все было гораздо прозаичнее. Его не стало, когда он увидел в луже отражение облаков.

 

 

2. «Причем тут солнце!?»

 

Редзан, ученик Лин Шу, как-то покинул своего учителя, но через два года вернулся, очень истощенный.

— Все это время, — пожаловался он, — я испытывал крайнюю нужду. Почему ты мне не помог?

— Разве ты не видел, что каждое утро из-за горизонта вставало солнце?

— Часто его закрывали облака.

— Почему же ты утверждаешь, что я тебе не помог?

Редзан, озадаченный, удалился. На следующий день он навестил учителя снова.

— Почему ты мне вчера сказал о солнце?

— Дареному быку под хвост не заглядывают.

— Причем тут бык?! — растерялся Редзан.

— Причем тут солнце!? — ответствовал Лин Шу.

 

 

Ты — Будда

 

Однажды Редзан спросил у Лин Шу:

— Как мне стать Буддой?

— Ты уже Будда.

— Я — Будда?! — поразился Редзан.

Лин Шу вдруг упал перед ним на колени, поставил голову Редзана себе на голову и залился слезами.

— О, великий Будда! — запричитал он. — Молю тебя, спаси глупого и недостойного Лин Шу.

 

 

Состязание

 

Однажды странствующий монах сказал Лин Шу:

— Я хочу состязаться с тобой в искусстве дзен.

— С чего ты решил, что я стану это делать?

— Говорят, ты великий мастер.

— Катц! — воскликнул Лин Шу и уже спокойно добавил: — Дзен мне глубоко безразличен.

 

 

Апокалипсис по-китайски

 

Странствующий монах спросил у Лин Шу:

— В чем смысл прихода Дарумы с запада?

— В том, чтобы замкнуть солнце.

 

 

Полный сосуд

 

Однажды Лин Шу решил испытать Редзана.

— Что такое дзен? — спросил он.

— Разве можно в сосуд, наполненный до краев, влить что-то еще?

— Пусть тебя заботит не сосуд, но то, что ты собираешься влить.

Редзан не ответил.

 

 

Невидимый дзен

 

— Можно ли сказать, что дзен — то, без чего невозможна жизнь? — спросил монах у Лин Шу.

— Да!!

— Почему же его не видно?

— Воздух тоже не видно.

 

 

Река меняет свое русло»

 

Как-то Редзан спросил у Лин Шу:

— Что такое дзен?

— Естественное состояние Будды.

— Разве у Будды бывает неестественное состояние?

— Катц! — воскликнул Лин Шу и чуть погодя добавил: — Река меняет свое русло.

Впоследствии, когда Редзану приходилось читать проповеди о временах Будды Шакьямуни, он начинал обычно так:

— Девять тысяч бочек нечистот назад…

 

 

Бородатый монах

 

Однажды, когда Редзан готовил трапезу, в кухню вошел молодой монах с бородой и спросил у него:

— Ты знаешь, что такое дзен?

— Не знаю и знать не хочу.

— Что же ты здесь делаешь? — удивился монах

— Готовлю обед, — пояснил Редзан.

 

 

Чего-чего?»

 

— Когда видимое становится слышимым, слышимое осязаемым, осязаемое обоняемым, обоняемое вкушаемым, когда пять становятся одним, когда в Небесах нет ничего, на что бы устремить глаз Будды, а на земле нет ничего, на что опереть стопы, когда происходит все это, то что происходит? — спросил монах у Редзана.

— Чего-чего? — переспросил тот.

 

 

Старухин дзен

 

Однажды два монаха заспорили между собой. Один утверждал, что дзен Лин Шу совершеннее дзена Редзана. Другой не соглашался и утверждал обратное.

Мимо проходила старуха.

— Бездельники! — пробормотала она. — Хоть бы кто-нибудь помог донести корзину.

 

 

Чей дзен выше»

 

Инэнь был учеником Редзана. Однажды монах спросил у него:

— Чей дзен выше, Лин Шу или Редзана?

— Я отвечу, если ты скажешь, что важнее: смерть или рождение.

 

 

Дзен бешеной собаки

 

Как-то Инэнь прогуливался с собакой по двору. К нему подошел Ю-ю, странствующий монах, и спросил:

— Достопочтимый, не подскажете, как мне постичь дзен?

В этот момент на него набросилась собака. Когда монахи ее оттащили, Ю-ю повторил свой вопрос.

— Тупица! — закричал Инэнь. — Я ведь тебе уже все сказал!

 

 

14. «Ну!»

 

Однажды Инэнь подкрался к монаху, который медитировал на заднем дворе, и что было силы огрел его палкой.

— Ну! — закричал он, глядя монаху прямо в глаза.

Чуть погодя Инэнь упал на землю и стал кататься по ней, простирая к монаху руки:

— О, Благословенный! Прости меня, прости!

Монах ошалело на него смотрел. Тогда Инэнь вскочил и снова огрел его палкой. Монах бросился бежать, но Инэнь догнал его, схватил за плечи и, снова глядя монаху прямо в глаза, закричал:

— Ну!

 

 

Палка Инэня

 

Почему Лин Шу сказал, что воздух не видно? — спросил монах у Инэня. — Ведь и камни, и деревья, и птиц тоже не видно.

— Интересно, видит ли кто-нибудь мою палку? — поинтересовался Инэнь

 

 

Мычание коров в нирвану не прихватишь

 

Мэйцзы был преемником Инэня. Более всего он любил мычание коров. Часто, когда с пастбища в деревню возвращалось стадо, он садился на обочину дороги и слушал.

Когда он умирал, его последними словами были: «Нет ничего более совершенного, чем мычание коров. Даже ожидающая меня нирвана — с изъяном. Это грустно».

 

 

Цельный Мэйцзы

 

Сикоку, ученик Мэйцзы, подвергал сомнению просветление своего учителя. Он говорил о нем так:

— Старый, изъеденный червями гриб!

Тем не менее, именно Мэйцзы принадлежат следующие слова: «Когда я погружаюсь в Ум, в самой его глубине я обнаруживаю не-Ум. Когда я погружаюсь в не-Ум, в самой его глубине я обнаруживаю Ум. До сих пор я не знаю, где кончается одно и начинается другое».