Мятеж теряет верховного вождя

Не теряя времени, спешно сфор­мированные колонны милиции в грузовиках, в такси, в реквизиро­ванных машинах направлялись од­ни на юг, другие на северо-восток; они спешили в Толедо и в Гвадала­хару, где военный мятеж одержал верх.

Прибыв в Толедо, бойцы мили­ции вынудили полковника Москардо, главу мятежа, укрыться в Аль­касаре, полукрепости, полудворце, расположенном на высоте, господ­ствующей над городом и Тахо. Там он забаррикадировался, имея с собой приблизительно 1300 лю­дей, среди которых было всего семь кадетов военного училища, и около 600 заложников (из них де­вять десятых были женщины и од­на десятая — дети). Когда Толедо был почти полностью очищен, отряды милиции продолжили свой путь на юго-запад.

Гвадалахара, отбитая у мятежников

94

после короткого сражения, отныне блокировала дорогу, по ко­торой собиралась совершить свой марш на Мадрид одна из колонн Молы.

20 июля — день победы республи­канцев в Мадриде — стало днем траура для главарей военного мя­тежа.

Генерал Санхурхо, которого мо­лодой летчик-монархист Ансальдо должен был доставить двух­местным самолетом из Лиссабона в Бургос, где все было подготовле­но, чтобы принять его в качестве «главы Испанского государства», погиб, сгорев в авиационной ката­строфе. Как потом рассказал спас­шийся пилот, Санхурхо перед самым вылетом настоял, чтобы на борт такого маленького аппарата погрузили два тяжелых чемодана, набитых парадными мундирами, которыми он хотел блеснуть в своем узурпированном новом зва­нии «главы государства». Этот груз оказался чрезмерным при взлете, и самолет упал, охваченный пламенем; пилот катапультиро­вался.

Стал ли Санхурхо, как утвер­ждают некоторые авторы, жертвой своего тщеславия или же погиб, как утверждают другие, в результате покушения? Пожалуй, первое пред­положение вернее.

Как бы то ни было, а уход со сцены этого генерала, чье имя объединяло всех заговорщиков, сразу выдвинул на первый план две сильные личности: Молу и Фран­ко. Каждый из них поднял мятеж в своем опорном пункте, хотя ни одному не удалось овладеть объек­том № 1, то есть Мадридом.

Такой частичный успех говорил о полном провале военного перево­рота 18 июля. Это не парадокс и не диалектические ухищрения.

Старая  армия  действительно осуществила лишь весьма ограни­ченную часть своих целей. Даже ес­ли фактически она в отдельных местах одержала верх, политически она свой государственный перево­рот провалила, потому что сотни тысяч людей, целые полки, боль­шая часть сил общественного по­рядка победоносно сопротивля­лись ей почти на трех четвертях территории полуострова.

Старая армия должна была уви­деть, что вооруженный народ от­верг ее архаические структуры и большую часть ее командиров на территории, оставшейся под кон­тролем республики.

Что же касается мятежников, то, поскольку они завладели рычагами управления лишь в ограниченной части страны, задуманный ими план внезапного удара и победы, которая отдала бы в их власть всю Испанию, бесспорно, потерпел крушение.

95

На пути к гражданской войне

22 июля 1936 года, после того как народная милиция отбила у противника города Гвадалахару и Альбасете, каждый из двух лагерей стал подводить итоги.

Обе стороны понимали, что воп­рос, который не удалось решить за четыре дня боев, должен быть ре­шен. Для республиканцев это было возвращение республике террито­рий, захваченных мятежниками, для мятежников — завоевание силой оружия тех территорий, где разве­валось трехцветное знамя.

Что касается территорий, кон­тролируемых той или иной сторо­ной, то итог был несомненно в пользу республиканцев. Они кон­тролировали всю Новую Касти­лию, Каталонию, Левант, Мур­сию. Они также контролировали большую часть Андалусии, а имен­но провинции Хаэн, Альмерия и Малага, часть провинций Гранада и Кордова. Провинция Бадахос в Эстремадуре, больше половины провинции Арагон, кантабрийская прибрежная полоса от франко-испанской границы до Овьедо, включая все астурийское и баск­ское побережье, провинции Гипускоа и Бискайя, Сантандер, Асту­рия да еще часть провинций Алава, Бургос, Паленсия и Леон тоже бы­ли в руках республиканцев.

Мятежные генералы завладели двумя зонами, которые между со­бой не сообщались. Первую состав­ляли Галисия, долина реки Дуэро, провинции Наварра, Алава, часть Арагона (с тремя главными горо­дами этих провинций) и провинция Касерес. Вторая включала за­падную и южную Андалусию (с главными городами четырех ее провинций: Севильей, Кордовой, Кадисом, Уэльвой, а позже и Гра­надой); Канарские острова, терри­тории Сахары, протекторат Марокко и Балеарские острова, кроме Менорки, где находилась база под­водных лодок.

В круглых цифрах правитель­ственная зона составляла пример­но 350 тыс. кв. километров, а насе­ление ее в три раза превышало на­селение, попавшее под власть мя­тежных генералов. Контролируе­мая ими зона на полуострове достигала 175 тысяч кв. километров.

Это сопоставление будет, одна­ко, неполным, если не принять во внимание, что республиканцы бы­ли в тот момент полными хозяева­ми всех пограничных постов в Пи­ренеях; что в их распоряжении находились все порты Средиземно­морского побережья от Барселоны до Малаги, в том числе Таррагона, Валенсия, Аликанте и Картахена; что они контролировали самые бо­гатые промышленные регионы страны и некоторые зерновые ре­гионы, такие, как Страна Басков, Астурия, Каталония, Левант, окру­га Мадрида, провинции Куэнка и Сьюдад-Реаль; что они располага­ли в банках Мадрида, Барселоны и Бильбао всем золотым запасом и основными финансовыми ресурса­ми страны; что самые населенные города — Мадрид, Барселона, Ва­ленсия, Бильбао и Малага — оста­лись им верны.

У мятежных генералов была об­щая граница с Португалией. Пор­ты, которые обеспечивали им мор­скую связь с остальным миром, были расположены на Атлантиче­ском побережье Испании, как Эль-Ферроль, Кадис и Сан-Фернандо, либо на Средиземноморском, как Альхесирас, но коммерческая ак­тивность этих портов была очень слаба; самым крупным городом на их территории была Севилья, насе­ление других городов — Бургоса, Вальядолида, Саламанки, Памплоны — не превышало нескольких десятков тысяч жителей в каждом.

Испанской республике принадле­жали две трети национальной тер­ритории, и эти две трети представ­ляли собой Испанию индустриаль­ную, рабочую, университетскую, богатую великими культурными и политическими традициями. Оставшаяся треть представляла Испа­нию архаическую, с ее латифун­диями и мелкими хозяйствами, всемогущими землевладельцами и нищими сельскохозяйственными рабочими, с ее духовенством, за­стывшим в вековой неподвижности, и политическими органи­зациями, связанными с этой соци­альной структурой.

В республиканском лагере массы рабочих, служащих, мелких бур­жуа, мелких землевладельцев, вос­ставших против военного перево­рота, исчислялись сотнями тысяч, тогда как в лагере мятежных гене­ралов количество тех, кто поддер­живал в первые дни их движение, было ничтожно; исключением яв­лялась Наварра, где рекете со­ставляли массовую базу движения и насчитывали почти 25 тысяч во­оруженных бойцов, а также тради­ционно консервативные зоны (или буржуазные кварталы в больших городах), где действовали фалан­гисты (несколько тысяч) и «зеленые рубашки» Хиля Роблеса, число ко­торых никогда не превышало 50 тысяч.

Надо сказать, что 18, 19, 20 и 21 июля массы среднего крестьянства на территории, захваченной мятеж­никами, безмолвствовали. (Они присоединились к движению толь­ко впоследствии.) В некоторых сельскохозяйственных зонах, в сто­роне от больших дорог, население узнало о мятеже лишь несколько дней спустя после событий, когда начали появляться беженцы или вернувшиеся домой солдаты из распущенных полков.

96

Можно без всякого преувеличе­ния сказать, что если в лагере На­родного фронта мобилизация сил для решительной борьбы против переворота шла открыто и не без известного нетерпения (вызванно­го бездействием правительства), то в лагере генералов-заговорщиков дело не шло дальше расчетов на уровень «технической оснащенности» и «эффект внезапности», а из­биратели, примкнувшие в феврале 1936 года к Антиреволюцион­ному национальному блоку, не собирались — хотя их было око­ло миллиона — жертвовать собст­венной жизнью в уличных боях.

С другой стороны, и это очевид­ная правда, сама армия лишь час­тично пошла за мятежными гене­ралами, в той мере, в какой неко­торым командирам удавалось об­мануть часть солдат своими клят­вами в верности республике (как Кейпо де Льяно, Кабанельясу и другим) или же принудить их си­лой, пустив в ход беспощадный ме­ханизм дисциплины.

Действительно, немало было гарнизонов (гарнизоны Бильбао, Сантандера, Таррагоны, Жероны, Сьюдад-Реаля, Хаэна, Аликанте, Уэльвы, Валенсии, частично Мала­ги), которые не дали вовлечь себя в мятеж. Немало также было генералов и высших офицеров, которые, как мы увидим, заплатили жизнью за верность своей клятве защищать республику.