Несправедливый управитель (лк 16:1-13)

 

Хозяин

А

Управитель Должники

Структура притчи о несправедливом управителе близко напо­минает притчу о немилосердном слуге. После вводной сцены — сведение счетов между хозяином и слугой (ст. 2) — слуга вступа­ет во взаимоотношения с должниками своего хозяина (ст. 3-7), а потом хозяин окончательно сводит счеты со слугой (ст. 8). Объединяющая фигура в этих трех эпизодах — не хозяин, а слу­га. Три эпизода обрамлены вводным и заключительным стихом (ст. 1, 9), но здесь еще добавлены высказывания Иисуса (ст. 10-13). Как и в предыдущей притче, контекст — наставление учени­ков, а не полемика с оппонентами, и это вполне уместно, по­скольку речь идет о правильном распоряжении вверенным. Ст. 9 может служить уместным заключением только по отноше­нию к тем, кто уже решился следовать за Иисусом. Иисус не пред­лагает людям, не взявшим на себя крест, покупать спасение за день­ги, — Он говорит своим последователям, что они должны явить подобающие плоды покаяния также и (или особенно) в области мирских богатств.

Комическая и плутовская фигура хозяина, одобряющего бесче­стный поступок, до такой степени уникальна, что ст. 8 вызывал недоумение у многих комментаторов. Одна из существенных вер­сий истолкования предполагает, что, скостив долги, управитель поступил в соответствии с законом: он вычел комиссионные, при­читавшиеся лично ему⁸⁵'. Таким образом хозяин не лишился при­читавшихся ему денег, а все убытки принял на себя слуга. На­несенный ущерб был отчасти компенсирован, а управитель приобрел друзей, готовых позаботиться о нем после увольнения.

Такое истолкование весьма правдоподобно и привлекательно, но ради него приходится дополнять притчу историческими реа­лиями, никак не обозначенными в самом тексте и о которых мы не можем судить, насколько они были очевидны для первона­чальных слушателей. С тем же успехом можно предположить, что управитель оставался мошенником до конца и, получив до­веренность от хозяина, мог легально осуществлять любые сдел­ки. Хозяин похвалил слугу за хитрость и умение соблюдать свой интерес, и хотя его самого это вовсе не радовало, признал его успех и умение добиваться своего'¹⁰. Последняя часть ст. 8 кажет­ся более естественной при таком прочтении. Низменность эти­ки «сынов мира» подразумевается в словах «догадливее в своем роде», и тем резче становится контраст с отсутствием проница­тельности у «сынов света»'".

В любом случае комментаторы в общем признают пригчу аутен­тичной, отвергая, однако, сопутствующие ей высказывания или, по меньшей мере, полагая, что эти высказывания Иисуса были при­соединены к притче позднее. Часто ссылаются на мнение Чарлза Додда по поводу ст. 8а, 8Ь и 9: «Мы практически можем видеть здесь наметки трех различных проповедей на текст притчи». С другой стороны, эти три проповеди как нельзя лучше соответствуют трем эпизодам и трем главным персонажам притчи. Возможно, в сово­купности они и составляют верное и вполне соответствующее из­начальному истолкование. Ст. 8а — похвала хозяина, сг. 8Ь — хигро-умие управителя, ст. 9 — благодарность должников.

Если излагать эти темы в той последовательности, в какой они представлены в притче, используя обычное аллегорическое зна­чение хозяина, слуг и должников, мы можем сформулировать их так: 1) весь парод Божий будет призван дать отчет в своем служении Ему; 2) готовясь дать отчет, мы должны разумно распоряжаться все­ми своими ресурсами, в том числе финансовыми; 3) подобное благора­зумие, присущее истинному ученику, будет вознаграждено вечной жиз­нью и радостью^.

Вопрос о том, до какой степени все три темы интегрирова­ны в текст, можно разрешить без особого труда. Если рассмат­ривать ст. 8 как авторскую ремарку Луки, а слово «хозяин» отно­сить к Иисусу, возвращение к первому лицу в ст. 9 выглядит довольно неуклюже и, скорее всего, является результатом по­зднейшей редакции. Но, как уже было сказано, вполне вероят­но, что слугу в этом сюжете хвалит сам хозяин, и тогда измене­ние лица в ст. 9, скорее всего, означает начало собственного комментария Иисуса к притче.

Вызывавший сильное напряжение совет «приобретать друзей богатством неправедным» был прояснен открытиями в Кумране: «богатство неправедное» — устойчивая идиома, обозначающая деньги вообще, подобно нынешнему «презренный металл»⁹⁴. Нам вовсе не вменяют использовать в собственных интересах не­честно нажитую прибыль. Такое объяснение избавляет нас от не­обходимости интерпретировать ст. 9 как ироническое замечание или риторический вопрос⁹⁵.

 

Smith Parables, 146, замечает, что все три применения ст. 8-9 совместимы с притчей, но ни одно не передает ее содержания целиком. Возможно, их нужно рассматривать в совокупности!

См. особ.: Hans Kosmala The Parable of the Unjust Steward in the Light of Qum-ran. ASTI 3, 1964, 114-115. Обзор различных истолкований этой детали см.: G. М. Camps and В. М. Ubach Un sentido biblieo de adikos, adikia у la inter-pretaäön deLc 16, 1-13. EslBib25, 1966, 75-82.

В пользу версии об иронии см.: Donald R. Fletcher The Riddle of the Unjust Steward: 1s Irony the Key"? JBL 82, 1963, 15-30; сарказм предполагается: Geof-frey Paul The Unjust Steward and the Interpretation of Luke 16:9. Theol 61. 1958. 192: вопрос — R. Merkelbach Uber das Gleichnis vom ungerechten Haushalter (Lucas 16:1-13). VC 33. 1979, 180-181. На более популярном уровне Douglas Beyer Par­ables for Christian Living. Valley Forge: Judson, 1985, 76, ошибочно предпо­лагает как единственно возможное объяснение, что Иисус шутит!

В традиции притча получала одно из двух альтернативных истолкований: одни комментаторы полагали, что она учит лов­ко обращаться с деньгами, другие находили здесь умение прояв­лять благоразумие в пору кризиса*. Каждый из этих «уроков» сам по себе выглядит довольно куце, а потому имеет смысл соединить их. Иисус велит ученикам готовиться к последнему суду, разумно распоряжаясь всем, что дал им Бог, в том числе (и особенно) деньгами. Если нельзя служить Богу и маммоне (ст. 13), то есть соблюдать верность и Ему, и материальным благам, правильное распоряжение финансами окажется одним из самых существен­ных признаков подлинного ученичества⁹⁷.

Ст. 13 здесь как нельзя более кстати, а предшествующие ему стихи трижды по-разному излагают один и тот же урок. Кто ве­рен в малом, будет верен и во многом (ст. 10). В ст. 11 и 12 эта пословица варьируется: вместо «малое» — «богатство неправед­ное» (земные богатства) и «в чужом» (то, что одолжено Богом), кроме того, «многое» заменено «истинным» (богатством), небес­ным и «вашим» (сохраняющимся в вечности)⁹⁸. Отрезок от ст. 1 до ст. 13 вполне естественно воспринимается как единое целое, вопреки мнению немногих исследователей, пытающихся его раз­делить. Все возражения снимаются, если допустить, что притча содержит три темы, а не одну, и Иисус вправе снабдить ее до­полнительным комментарием⁹⁹.

 

*' Эти две линии истолкования изящно суммирует Herbert Preisker Lukas 16, 1-7. TLZ 74, 1949, 85-92. Ср.: A. Descamps La composition litteraire de Lue xvi 9-13. NovTl, 1956, 48.

'" Smith Parables, 149, отзывается об этом стихе как о «самом точном и все­объемлющем» из всех применений притчи. Каким образом Francis Е. Williams Is Almsgiving the Point of the "Unjust Steward'"? в JBL 83, 1964, 297, бе­рется утверждать, что ст. 13 не соответствует ни ст. 1-9, ни ст. 10-12, «ибо в этих двенадцати стихах нет и намека на проблему человека, пытающего­ся служить двум господам»?!

^т Незначительные расхождения, на которые указывает Bailey Poet and Peas­ant, 10-118, пытаясь выделить ст. 9-13 в особое стихотворение, не свя­занное с притчей, имеют интерес для структурного анализа, но отнюдь не доказывают, будто обе эти «части» не были с самого начала объедине­ны в цельное высказывание.

*' Особ.: Jean Pirot Jesus et la riehesse: Paral)ole de l'intendant astucieux (Lue XVI, 1-15). Marseille: Imprimerie Marseillaise, 1944, 17-31, видит в ст. l-8a учение о поведении сынов тьмы, а в ст. 9-13 учение о поведении сынов света, при­чем ст. 8Ь образует мост между двумя частями «диптиха»; и Markus

ЗЛЫЕ АРЕНДАТОРЫ (Мк 12:1-12 и пар.)

-Сын?-

 

Новые арендаторы

 

■Землевладелец-

Прежние арендаторы

Притча о злых арендаторах во многих отношениях напомина­ет притчу о брачном пире. У Матфея они следуют одна за другой (Мф 21 :33 -46, 22:1-14). В обеих притчах выступает авторитетная фигура, которая заменяет группу мятежных подчиненных другой, более послушной. В обеих притчах описывается дурное обраще­ние с посланцами хозяина: слугами, сыном. Однако в притче о пире сын упомянут мимоходом, в числе почетных гостей, а здесь он занимает более важное место: на протяжении трех стихов (ст. 6-8) все внимание сосредоточено на нем. Трудно отрицать, что здесь мы впервые имеем дело с четырьмя главными персонажами или группами персонажей, однако мы вправе утверждать, что сын и слуги играют менее значительную роль, чем хозяин и две груп­пы арендаторов: для дурных арендаторов они служат лишь объек­том, на котором вымещается ненависть к землевладельцу. Приве­денная выше диаграмма обозначает не вполне ясные отношения между персонажами пунктирными линиями.

Итак, возникает по крайней мере три отчетливых аллегори­ческих обозначения. Землевладелец символизирует Бога, первая группа арендаторов — руководителей Израиля¹⁰⁰, вторая — тех,

 

Barth The Dishonest Steward and Iiis Lord: Reßections on Luke 16:1-13, в From Faith to Faith, ed. D. Y. Hadidian. Pittsburgh: Pickwick, 1979, 65, видит в ст. l-8a иллюстрацию к учению «будьте проницательны как змии», а в ст. 10-13 — «будьте невинны, как голуби» (ст. 8Ь-9 образуют переход). Некоторые исследователи полагают, что Иисус намеренно переносит тра­диционное значение виноградника — «Израиль» — на арендаторов с тем, чтобы они символизировали весь народ. В таком случае па замену им при­зываются либо язычники, либо Церковь. См., например: Josef Blank Die Sen­dung des Sohnes, в Neues Testament und Kirche, ed. Joachim Gnilka. Freiburg: Herd­er, 1974, 14; Darreil Bock Proclamatian from Prophecy and Pattern. Sheffield: JSOT, 1987, 126. Но текст вполне прозрачен и без такого сдвига, а в рассказе Иисуса нет даже намека, который мог бы подсказать аудитории необходимость отка­заться от традиционной ассоциации виноградник — «Израиль».

кто займет место первой, негодной группы. Ст. 1 почти дослов­но воспроизводит первые строки притчи о винограднике Исайи (Ис 5:1-7), подтверждая эти аллегорические соответствия. Допол­нительные детали в описании виноградника проясняют эти со­ответствия. Нет необходимости приписывать им какую-либо еще роль, кроме свидетельства о великой заботе и любви, изливае­мой Богом на свой народ¹"¹.

Новые арендаторы часто понимаются как язычники, но здесь, как и в притче о великом пире, нет никаких намеков на более широкий охват, за пределами Израиля (хотя ничто не препят­ствует такому применению притчи впоследствии)¹⁰². Вполне воз­можно, некоторые еврейские вожди, впервые услышавшие эту притчу, понимали под первой группой арендаторов римских оккупантов!¹"³ В конце концов им предстояло понять, что прит­ча Иисуса направлена против них, и тем сильнее был их гнев (Мк 12:12 пар.). В первоначальном контексте отсутствие зем­ледельца никак не может обозначать интервал между первым и вторым пришествием Христа, — оно обозначало период, ког­да нынешние еврейские вожди и их предки руководили наро­дом Божьим¹⁰⁴.

"" Другой подход, подбирающий подробное мидраш-истолкование для каж­дой детали, см.: Craig А. Evans Оп the Vineyard Pambles of Isaiah 5 and Mark 12. BZ 28, 1984, 82-86. '

"'- Столь же сбалансированную оценку см.: Akira Ogawa Paraboles de l'Israe'l veri-lable; Reamsideration critiijuc de Mt. xxi 28 - xxii 14. NovT21, 1979, 149. Brag H. Voung Jesus and His Jewish Parables. New York and Mahwah: Paulist, 1989, 282-305, демонстрирует, каким образом вся притча в целом может быть истол­кована как внутрииудаистский диспут. Янг озаглавил эту главу Prophetic Tension and tlie Temple.

^111:1 Klyne Snodgrass The Parable of the Wiched Tenants. Tübingen: Mohr, 1983, 77-78. Мнение, будто Иисус применил эту притчу против зелотов (Jane Е. and Raymond R. Newell The Parable oj the Wiched Tenants. NovT 14, 1972, 226-237), гораздо менее вероятно.

¹¹¹⁴ Ср.: Marshall Luhe, 729; Walter Grundmann Das Evangelium nach Lukas. Ber­lin: Evangelische Verlagsanstalt, 1966, 372, прим. 1.

Из основной триадической структуры проистекают по мень­шей мере три основные темы: 1) Бог многомилостив и терпеливо ждет, пока его народ принесет должный плод, ждет даже тогда, ког­да люди постоянно открыто восстают против Него; 2) придет день, когда терпение Божье истощится, и все, отвергшие Его, будут истреб­ лены; 3) замысел Божий не будет нарушен, ибо Он поставит новых вождей, и те принесут плоды, которых не сумели принести первые «виноградари»¹"⁵.

Но как же насчет слуг и сына? Обозначают ли они еще одну тему? Задним числом христиане, разумеется, видят в гибели сына распятие Христа, тем более что Иисус завершает притчу цита­той о «краеугольном камне» (Пс 117:22) — излюбленным проро­чеством о Мессии у ранних христиан (ср. Деяп 4:11, 1 Петр 2:7). Тогда слуги превращаются в пророков или иных вестников Бога. На присутствие здесь аллегорического значения вроде бы указы­вает отход от реализма: вряд ли в обычной жизни землевладелец стал бы подвергать своих слуг подобному обращению, а потом послал бы и сына, наивно полагая, что его пощадят, да и аренда­торы никак не могли бы надеяться на успех своих хищнических планов.

Однако Клайн Снодграсс, подробно проанализировав эти до­воды о недостаточном реализме притчи, нашел их несостоятель­ными. Другие исторические источники — и в особенности па­пирусы — свидетельствуют о том, что в спорах о собственности в Древнем мире девять десятых аргументов составляло фактиче­ское обладание землей. Между отлучившимся хозяином (тем бо­лее римлянином) и его арендаторами вполне могла вспыхнуть такого рода партизанская война. В таком случае при виде сына и наследника арендаторы могли вообразить, что старый хозяин умер, вот они и решили убить того, кто оставался единственным претендентом на их землю^1()Ь.

Итак, здесь все подробности вполне реалистичны, что не ме­шает им отсылать нас к дополнительному аллегорическому значе­нию. Безымянная притча в Сифре на Втор 312 сравнивает «пере­дачу» земли обетованной патриархам с тем, как царь отдает поле в аренду временным владельцам, которые, однако, грабят своего

 

¹¹¹⁵ Попытки свести содержание притчи к одной теме вновь приводят к чрез­вычайно сложной формулировке этой «одной» темы. См., например: Pe­sch Markusevangelium, vol. 2, 1978, 221; Martin Hengel Das Gleichnis von den Weingärtnem Mc. 12, 1-12 im Lichte der Zenonpapyri und der rahhinischen Gleichnisse.

zmvm. 1968, 38.

^IIW Snodgrass Tenants, 31-40. Полезное изложение наиболее важных текстов см.: Perkins Parables, 186-189; все подробности см.: Hengel Weingärtnem., 1-39.

господина, так что тот в итоге отбирает у них землю и отдает своему сыну. Арендаторы сравниваются с Авраамом и Исааком, которые несут ответственность за дурные поступки своих сыно­вей — Измаила и Исава. Эта притча (достаточно «избиратель­ная») завершается словами: «Когда явился Иаков, от него не про­изошло плевела. Все его сыны были людьми достойными, как сказано: "Иаков был человеком кротким, обитающим в шатрах" (Быт 25:27)»'⁰⁷.

Иисус вполне мог нагрузить образы слуг и сына столь же раз­работанной символикой, в том числе завуалированным намеком на самого себя. На данной стадии его миссии роковое столкнове­ние с властями превратилось во вполне реальную угрозу, остро ощущавшуюся многими из его окружения. С другой стороны, боль­шая часть первоначальной аудитории вряд ли воспринимала «сла­бые» аллюзии: тонкие намеки были поняты его учениками и ос­нащены дополнительным смыслом уже после смерти Иисуса. У нас нет причин считать их позднейшими, аллегоризирующими редак­торскими вставками, но и нельзя видеть в них прямое и ясное выражение того, как Иисус понимал свою роль.

Как и в притче о добром самарянине, здесь просматривается жанр вводного мидраша. и этим отчасти объясняется, почему структура притчи не укладывается в какие-либо из уже наме­ченных простых категорий. Эрл Эллис описал структуру прит­чи в версии Матфея, но под это описание вполне подходит так­же вариант Марка.

Мф 21:33 Ссылка на источник: Ис 5:1сл.

ст. 34-41 Эскпозиция средствами притчи, привязанная к на­чальному и заключительному тексту с помощью ключевого слова Мвод («камень» — 42, 44, ср. 35; Ис 5:2, saqal), ср. oiko S o/ U £iv («строить» — 33, 42).

ст. 42-44 Завершающая ссылка на источники: Пс 117:22сл., Дан 2:34сл., 44сл.^,да

 

Весь текст передает единую развивающуюся концепцию, и нет никаких оснований отрывать его от изначального учения Иисуса. Относительно трех основных пунктов, связанных с владельцем ви­ноградника и двумя группами арендаторов, мы можем быть доста­точно уверены; значение дополнительных деталей, особенно свя­занных с сыном, не столь очевидно. Такого рода завуалированный намек на самого себя вполне соответствует тому способу, каким Иисус обычно учит о самом себе в притчах (и вообще в синопти­ческих Евангелиях), — мы еще поговорим об этом в последней гла­ве. Вслед за Мэтью Блэком Эллис обнаруживает сознательную игру слов (в предполагаемом арамейском подлиннике) между «сын» (Ьеп) и «камень» ('eben), причем оба эти образа, вероятно, относятся к Мес­сии. Но даже если из образа сына проистекает четвертая тема -отвержение и казнь Христа, в контексте эта тема играет подчиненную роль по отношению к первым трем.

 

ВЫВОДЫ

Мораль сложных триадических притчей не имеет существен­ных отличий от «уроков» притчей с простой триадической струк­турой, однако эти темы не столь четко соединяются с фигурами хозяина и подчиненных. Здесь лучше будет говорить об объеди­няющей фигуре и двух второстепенных, с которыми этот персо­наж взаимодействует. Тем не менее мы по-прежнему выделяем три группы тем согласно принципам, изложенным в конце главы 5.

Одна группа охватывает природу Бога. Он постоянно выказы­вает милость недостойным и щедро, сверх всякого ожидания, одаряет людей. Все люди равны в его глазах, и даже врагов Он велит нам считать за ближних. Он ждет терпеливо, вновь и вновь призывая людей в свое Царство, даже когда они восстают про­тив Него. Он наделяет каждого существенными ресурсами и спо­собностями и требует, чтобы мы хорошо управляли тем, что нам дано.

Вторая группа тем сосредотачивается вокруг образа верно­го ученика. Он приносит плоды добрых дел, проистекающих из веры: проявляет сочувствие к бедным, любовь к несчастным и отверженным, прощает должников, неспособных заплатить (на материальном или духовном уровне), и разумно, но по-бо­жески распоряжается своими ресурсами, особенно в финансо­вой области.

И третья группа тем предостерегает против отступления от веры. Наступит день расчета, когда поздно будет каяться. С каждым поступят по справедливости, и тех, кто не был верным учеником, ждет неизбежная и вечная кара. Среди осужденных окажутся и те, кто ненадолго и лишь внешне откликнулся на при­зыв Христа, однако не принес долгосрочного плода, кто под­менял истинную любовь к незаслуживающим любви казуистикой и соблюдением ритуальной чистоты, отказывая в помощи нуж­дающимся, те, кто не прощал ближним долги, зная, сколь огром­ный долг Бог простил им. Будут сорваны маски со всякого оправ­дания, и отвергающие Царство Божье увидят, сколь нелепо было их поведение.

Принципы, сформулированные в конце первой части, под­тверждаются экзегетическим исследованием конкретных прит­чей. Не случайно в истории истолкования отдельной притчи за­частую обнаруживается, что три дополняющие друг друга темы в разные периоды выдвигались на первый план в качестве основ­ного урока. Но ни разу мы не находим достаточных аргументов для того, чтобы оставить без внимания какую-либо из этих тем. Единственный довод — произвольное решение, что в притче должна быть одна главная тема. Хотя какая-то тема выдается пре­имущественно перед другими, все притчи, которые мы рассмат­ривали в последних двух главах, представляют по три урока, по одному на каждого из основных персонажей. Разумеется, эти три

темы могут быть тесно связаны между собой и часто формули­руются в виде одного развернутого предложения. Однако боль­шинство попыток выделить «главную тему» оказываются редук­ционистскими и не могут адекватно передать триадическую структуру текста. До сих пор все развернутые повествовательные притчи Иисуса укладывались в эту схему. Однако не все его прит­чи столь развернуты и сложны, многие вовсе не обнаруживают триадической структуры. В главе 7 мы займемся изучением прит­чей с одной или двумя основными темами.

Г лава 7