Десятый день. 23 июля, среда. Аки тать, в нощи рыскающий.

Придя на работу, я подумала, что можно ненадолго отдохнуть от приключений – время до обеда он сегодня проведет на объекте. А чтобы компенсировать страдания последних двух дней, в перерыве я в кои-то веки выбралась в кафе за углом. Там он меня искать не будет.

Аки тать, в нощи рыскающий, я пробиралась по стенке. За каждым углом я медлила, вытягивая шею и вглядываясь, как голливудский актер, которого подстерегает выстрел. Пара человек, встреченных мной, подумали, что я тронулась умом. Но я только прижимала палец к губам. Добравшись до вахтера, я попросила его говорить всем, кто будет спрашивать, что я на рабочем месте. Он выпучил глаза: кто же будет спрашивать, и какой смысл говорить, что человек есть, если его нет? Но я уже спешила в кафе-столовую через дорогу. Сидя за столиком, покрытым накрахмаленной скатертью, в тени зеленой бархатной шторы, я с удовольствием поглощала горячий комплексный обед. Посетителей было немного, воздух был не слишком жаркий. Я наблюдала за происходящим на улице через огромное, до потолка, окно, как в экране домашнего кинотеатра. Здесь было достаточно темно, и с улицы меня было не увидеть. Дожевывая последний кусок, я заметила, что в ворота въехало такси. У пассажира, кажется, были светлые волосы. Ну что ж, кажется, через минуту мой выход. Крадучись я зашла во двор через калитку, приложив к считывающему устройству магнитную карту. Спрятавшись за росшим вплотную к забору кустом, разочарованно отметила, что Валентин стоит прямо у входа и крутит головой во все стороны, кого-то поджидая. Он не мог так быстро подняться и спуститься, значит, вахтер подвел. Во дворе была пара десятков служащих и рабочих. Одни шли в столовую, другие в офис, некоторые стайками курили.

В конце концов ожидание мне надоело. Надо было пересечь площадку в пару десятков метров, залитую солнцем. Я зевнула, натянула соломенную шляпу с полями на глаза и решительно зашагала через площадь. Почему-то я была совершенно уверена, что он меня не заметит. Мужчины так невнимательны к мелочам. Я вообще всю жизнь была уверена, что им совершенно неважно, сидит рядом с ними одна красивая «умная» (читай: поддакивающая) девушка или другая.

Как я просчиталась! Он не видел раньше ни надетой мной нынче шляпы, ни рубашки, ни широких бриджей, скрадывающих фигуру. А главное, походка была совсем другая. Но он всё же сумел выделить меня из толпы.

Я дошла до середины площади, пока не налетела со всего размаху на что-то твердо-мягкое. Вот досада, при своей неудачливости я наступила сразу на обе его ноги. Поспешно дав задний ход, я обогнула его и бросилась бежать. Человек, еще на прошлой неделе казавшийся мне воплощением всех земных достоинств – за исключением заповеди «не укради», - меня не только бросало в дрожь при мысли о нем. От одного вида к горлу подступала дурнота, просто физически тошнило, как будто организм отторгал сам факт его существования.

Почему? Вроде он отплатил и за «воровство», и сверх того проявил по отношению ко мне заботу. Может, тому виной его откровенные признания? Почему даже самые сильные люди хотят поведать мне о своих бедах? Вообще, люди должны разбираться с проблемами сами либо с помощью самых близких людей, которые единственно и могут сделать для них именно то, что требуется. Я как-то привыкла быть одна, и насильственные методы навязать мне чужую волю вызывали живой протест.

Завернув за угол здания, я распласталась по стене, как шпион, и выглянула. Валентин видел, что кругом много людей, и не стал ронять свое достоинство. Махнув рукой, он прошествовал обратно. Оставалось надеяться, что он пошел в столовую. Да, так и есть. Ф-фу! Каким же облегчением было пройти к себе в приемную.

Простуда прошла, но по временам меня все еще знобило и «поеживало». Особенно от посетителей в дядином кабинете. Они шли косяками в свой приемный день и просто не давали покоя. Пока ждали в очереди, то либо беседовали между собой, либо непременно хотели подключить и меня. Каждый второй жаждал рассказать мне о бедах, постигших его во всех сферах жизни, каждый третий принимался за устные мемуары. Улыбок на всех не хватало.

В общем, чтобы справиться еще и с бумажными делами, на работе мне пришлось задержаться допоздна. Я очень рассчитывала на заслуженный отдых, чтобы хоть немного посвежеть к утру.

Но настоящий сюрприз ждал меня дома. Я перешагнула порог около половины одиннадцатого. Я так рада была, что весь этот день-всмятку остается в пределах внешнего мира. Оставалось развести себе мятного чаю или горячего молока – это приятное состояние, когда еще не решила, - и отправиться спать, почитав на сон грядущий что-нибудь позитивное и сказочно-уютное. На этот случай у меня припасена была книга из недавнего похода в магазин – «Черная книга секретов» Хиггинс.

Когда я, с ключами в руке, увидела в темном проеме комнаты человека, читать мне совершенно расхотелось, да и пить, признаться, тоже. С расширенными от ужаса глазами я думала, до чего ближе – до зонтика-трости, что лежит в шкафу в прихожей, или до скалки – но кухня была в двух шагах от незнакомца, а от меня в пяти. Вот такие у меня были боевые мысли. Можно сказать, мужественно встретила стресс.

Я уже почти нашарила зонт левой рукой, не сводя глаз с ночного татя, и тут он подал голос. С облегчением я услышала, что это все тот же человек, который вот уже неделю занимал мои мысли. Он наконец включил свет. Раньше я была рада, что в коридоре горит яркий свет – ведь обычно это самое плохо освещенное место в квартирах, – но сейчас свет резал глаза.

- Как ты меня напугал! – от неожиданности я даже не отшатывалась от него, как обычно. Он коснулся пальцем моего запястья, как будто хотел прощупать пульс. Сказал:

- Ты что-то бледная, - (еще бы!), - пойдем на кухню.

Я занесла ноги на порог и в бессилии рухнула на табуретку, опершись локтем о стол. М-да, кажется, само собой получилось, что я буду мятный настой. Валентин наливал кипяток из чайника, а я смотрела на его спину и мрачно догадывалась о том, что он может здесь делать посреди ночи.

Подозрения усилились: как по-хозяйски взял он вторую гостевую чашку, стоявшую в шкафу! Мне вдруг подумалось, что если сюда в кои-то веки заглянет какой-нибудь мой приятель или подружка, то им не из чего будет пить. Кружка изображала веселого тигренка с раскрытой пастью, на синем фоне, в антураже цирка. Тигр был рельефным, и мне теперь было забавно смотреть, как взрослый дядя пьет из детской кружки.

Вы представляете? Нет, вы, наверное, тоже будете удивлены, насколько далеко может зайти человеческая наглость. Оказалось, что, выяснив, как много у меня работы до завтра, он составил коварный план. Каким-то немыслимым образом – через одно из агентств недвижимости – он выяснил, за определенную мзду, адрес и телефон моей квартирной хозяйки. Конечно же, этот тонкий психолог знал, что ей непременно окажется женщина в годах и строгих правил, которая не захочет видеть соседом юной незамужней жилички мужика.

- …И тогда я просто объяснил ей, что мы встречаемся. Ну… что я тебя очень люблю, дорожу тобой, - прибавил он уже тише, глядя куда-то в угол. – Ты бы видела, как она растаяла от таких слов. Она очень за тебя порадовалась, Свет!

Я настолько опешила, что не знала, в каких выражениях ему возразить.

- Слушай, а кто тут хвастался, что, в отличие от большинства парней, никогда не врет?

Глаза Валентина были ясными и незамутненными, как у ребенка, пару раз он даже хлопнул ресницами, видимо, желая показаться наивным. А по-моему, так он просто придуривался.

- Так я и сказал правду. Только в будущем времени!

Я побелела от ярости и закрыла лицо ладонью, как делают люди, сталкиваясь с непроходимой тупостью собеседника, но внешне оставалась спокойной, потому что просто не знала, как поступить. Ни с кем из моих знакомых такого не случалось. Хозяйке надо было звонить завтра – сейчас она уже спит. Вытолкать из квартиры Валентина тоже не представлялось возможным, потому что он физически сильнее меня, а оказаться в объятьях этого неприятного типа мне было очень страшно.

- Ты хотя бы понимаешь, авантюрист, что действуешь на грани УК? Если честно, я имею полное моральное право считать тебя преступником. Ты самый настоящий мошенник!

- Отнюдь, - теперь он закосил под интеллигента. Что ж, посмотрим, как у него это получится. - Я не использую во зло свои способности. Наносить и причинять добро тебе – вот моя основная задача, - глаза, конечно, были веселые и лукавые. Невыносимый человек! К счастью, чай был уже допит. – Тебе же лучше. Я внес плату за квартиру за месяц вперед.

- Ну как, ты уже расположился? – я вскочила на ноги и с любопытством сунула нос в маленькую комнату. Постель на диване была уже расправлена, и комната, надо признать, стала выглядеть намного уютней.

- Отдыхай, - он ласково посмотрел на меня. – До утра я тебя не потревожу. Подъем в семь сорок.