Рецепторы, рецепторные детекторы, эффекторы

Понятно, что в образе воспринимаемого может содержаться далеко не вся картина реальности, а только то, что были способны выбелить из нее рецепторы. Каждый из них отвечает за строго специфический признак, выделенный из воспринимаемого: точку одного из трех цветов (по виду цветовой селекции зрительных рецепторов), расположенную на вполне конкретном месте зрительного поля сетчатки, сигнал о звуковом тоне (строго одной частоты, на которую настроен резонанс чувствительного волокна слуховой улитки), пришедший из левого или правого уха, сигнал о раздражении тактильного (чувствительного к прикосновению) рецептора, расположенного на определенном месте кожи и т.п.
Все они генерируют совершенно одинаковый, стандартный сигнал возбуждения, частота посылок которого пропорциональна силе воспринятого признака. Различие - только в том, от какого локального рецептора они исходят.
Это уже определяет определенную жесткость входных (и точно так же выходных) структур мозга (структур восприятия и структур действия), каждая из которых имеет свое специфическое назначение и, соответственно, значение, что и делает возможным определенную самостоятельность в формировании общей активности мозга (это - к вопросу о децентрализованном управлении).
Все поля рецепторов тела, внутренних и внешних, сходятся в мозге к воспринимающим их сигналы нейронным структурам, которые называются входными анализаторами, хотя анализ (выделение из окружающего) произведен еще раньше самими рецепторами.
В качестве дополнения: Рецепторы и эффекторы
Каждое рецептивное поле сходится (иннервирует) непосредственно на первичных детекторах признаков. Так, зрительные рецепторы являются исходными для распознавания элементарных фигур, точек, линий. См. Детекторные функции нейронов
Детекторы элементарных признаков, в свою очередь, являются исходными для формирования более сложных детекторов (функционально являются рецепторами), распознающих характерные и значимые совокупности более простых. Самые сложные детекторы включают в себя все предшествующие от различных рецепторных полей, причем не обязательно в неизменном составе. Самый "последний" из таких детекторов, распознающих ситуацию, является "пусковым" для эффекторной поведенческой программы. Понятно, что самые разные совокупности первичных детекторов могут активизировать одну и ту же программу. Поэтому уже не корректно говорить о простом распознавании в рамках одного вида анализаторов (зрительного, слухового и т.п.). Эволюция внесла сюда еще существенные дополнения в виде оценки новизны и значимости с прогнозом возможных последствий.
Даже в нервной системе улитки каждый из рецепторов не запускает какой-то свой жестко привязанный к нему эффектор, а сначала возбуждает общий для данного поведения определитель (детектор) того, что нужно запускать данную программу поведения. Сначала происходит распознавание ситуации, требующей конкретного действия. Это распознавание осуществляется с помощью нейрона или группы нейронов, специализированных как детектор признака данной ситуации. К детектору поступают сигналы определенных рецепторов и, когда их совокупная активность превысит порог срабатывания нейрона, с которым они связаны, тот выдаст сигнал распознавания. Все мешающие, не относящиеся к специфическому признаку, сигналы рецепторов тормозятся, а нужные - проходят по активным, возбуждающим синапсам. Кроме того, может подтверждаться важность данного признака в текущих условиях или, наоборот, игнорироваться, блокироваться (с помощью торможения) системой значимости.

Нейронные структуры входных анализаторов это - не просто первичные детекторы признаков. Между детекторами существует система взаимного торможения ("латеральное торможение"): если возбуждается один детектор, то это притормаживает соседние, что обеспечивает большую "контрастность" распознавания. Кроме того, система тормозных связей позволяет выделять одни группы детекторов и блокировать другие для того, чтобы воспринимать только наиболее важную, значимую информацию. Понятно, что такое выделение осуществляется не без участия системы значимости. Это то, что называется вниманием или фокусом внимания.
Для того, чтобы обеспечить более верное распознавание значимости воспринимаемого, специализировались еще и вспомогательные структуры, называемые детекторами нового (см. Память и научение в разделе гиппокамп, ЗРИТЕЛЬНОЕ ВНИМАНИЕ). Они распознают, насколько неожидан (о прогностических механизмах - ниже) и нов воспринимаемый профиль возбуждения. Значимость нового высока, на этом основан "ориентировочный рефлекс". Но то новое, что пока никак не находит отклика в системе значимости, не воспринимается. Все происходит так, как если бы общая оценка важности соответствовала бы произведению силы отклика системы значимости на силу отклика детекторов нового. Если учесть, что система значимости не есть нечто, сосредоточенное в каком-то центре мозга, а она распределена настолько же, насколько распределено рецептивное поле и соответствующие им вторичные структуры, т.е. по всему мозгу, то понятно, что результирующая оценка важности, а значит и внимания, реализуется как модуляция отклика системы значимости детекторами нового (функция модулятора - произведение сигналов). Другими словами, командный сигнал для притормаживания или подвозбуждения каналов восприятия (внимание) исходящий из детекторов системы значимости, испытывает возбуждающее или тормозное влияние от детекторов нового, т.е. модулируется.
Хотя конкретных исследований такой взаимосвязи я не нашел в доступных источниках, но это самым естественным образом вытекает из логики процессов (логики - в смысле эмпирически проявляющихся закономерностях). Кроме того, такое допущение принципиально не сказывается на общих механизмах психических явлений, которые описываются в данном тексте. Просто существует именно такая закономерность, что позволяет делать практические выводы о том, что именно привлекает внимание и что направляет поведенческую мотивацию (конечно, поведенческая мотивация не ограничивается только видимыми механизмами внимания, сюда входит еще и прогностические механизмы "опережающего возбуждения" и влияние "доминант" - постоянно активных (реверберирующих) зон).

У высших животных детекторы формируется обучением, оптимизацией от восприятия к восприятию сочетаний тормозных и возбуждающих связей так, чтобы обеспечить точность распознавания. Если лишить в соответствующий период развития (критический период развития) восприятия каких-то элементарных образов (например, вертикальных полос), то психика невосполнимо лишается способности к их распознаванию, что было показано в экспериментах на животных, а так же изучением афазий у людей, в силу патологических процессов получивших повреждения в области входных анализаторов.
Это говорит о том, что структуры этих анализаторов являются настолько древними, что в определенный период развития, эволюционно соответствующий появлению анализаторов, они формируются окончательно и более не изменяют своей специализации.
Хотя распознавание может происходить на уровне и более молодых (более сложных детекторов признаков), но это неизмеримо более долгий процесс, который никак не может заменить по эффективности утрату первичных детекторов.
Отсюда - вывод о чрезвычайной важности развития тех первичных детекторов, которые в наибольшей степени используются в специфической деятельности, той, что касается индивидуальных способностей. Каждому типу детекторов присущ свой критический период развития, когда функционально созревают и специализируются на распознавании детекторы. Это касается и более сложных детекторов, хотя самые сложные (те, что интегрируют результаты обработки рецепторов разных типов) могут формироваться и в течение всей жизни.
Есть данные, что в течение жизни созревают новые нейроны (например, Новые клетки мозга после электрошока), но насколько они могут специализироваться как первичные детекторы, неясно. Во всяком случае, известно, насколько невосполнима бывает утрата качеств, развиваемых в определенные критические периоды. Ребенок, не получивший навыки речи и общения, так и остается практически неспособным к этому.
Интересный пример этого - в статье Биохимические основы любви закладываются в младенчестве.
Одно дело, когда первым же взглядом определяется число рассыпанных на поверхности предметов, а другое, когда приходится их считать по одному. Этот пример показывает насколько больше способности (и возможности быстрой реакции) у имеющих больший диапазон детекторов, настроенных на распознавание количества, чем тех, которые почти не имеют таких детекторов.
Диапазоны и разнообразие детекторов напрямую влияют на художественные, музыкальные и т.п. способности. Мало того, они определяют возможности обучения вообще.
Механизм схемы формирования распознавательной функции детекторных элементов хорошо изучен с помощью моделей - персептронов.

Эволюционно рецепторы всегда были функционально связаны с эффекторами: задачей адаптации является адекватная реакция на изменение условий. У самых простейших - непосредственно, но чем более сложным оказывается поведение, тем более эта связь опосредована через промежуточные механизмы. Однако, даже у самых сложных эффекторные программы (последовательного срабатывания отдельных эффекторных элементов для осуществления поведенческого акта) тесно корректируются рецепторами, отмечающими степень выполнения предыдущего элемента поведения. См. Организация движения, Основы прикладной кинезиологии, Рефлексы - и даже в случае "внутренних" рецепторов и эффекторов: Универсальность принципа двусторонних связей между нервными центрами (понятие внутренних, внутримозговых рецепторов и эффекторов настолько же правомерно с функциональной точки зрения как и "классических").
В качестве примера можно рассмотреть какое-либо отработанное до автоматизма движение. Оно практически не осознается, хотя может быть сложным, состоящим из множества фаз, не говоря уже о том, что в него в строгой последовательности включаются и отключаются отдельные мышечные волокна - эффекторы. Точность такого движения и обеспечивается постоянной оптимизирующей обратной связью от мышечных рецепторов, но не только от них. Для поддержания той же функциональности могут использоваться рецепторы вестибулярного аппарата, зрительные и другие виды рецепторов. Любое микро-отклонение от отработанной программы, в соответствии с сигналами регистрирующих эту фазу рецепторов, заставляет корректировать сигналы управления последующей фазой так, чтобы скомпенсировать отклонение.
При некоторых нарушениях в цепи эффектороной программы движения, например, во время старческой утраты некоторых звеньев или в результате болезненных патологий, появляется характерная дрожь, и движение становится порывистым и менее плавным. Дрожь рук и т.п. это есть результат разладки, временной или постоянной, эффекторной программы, когда компенсирующее движение оказывается избыточным.
Каждая из фаз отрабатывалась когда-то осознанно, методом проб и ошибок: тормозя нежелательный результат и подкрепляя желательный. До тех пор, пока результаты оптимизации не начинали удовлетворять настолько, что для контроля уже не требуется осознание движения. Те, кто профессионально занимается постановкой движений (танцоры, спортсмены), знают насколько важно отрабатывать новое движение очень плавно, буквально во всех деталях.
Познавательно наблюдать как движения формируются у детей и, особенно наглядно - у котят или щенят. По-началу они очень порывисты, избыточны, совершенно неуклюжи и беспомощны, но постепенно становятся все точнее и эффективнее.
Специфика фиксации межнейронных связей такова, что раз образовавшись, связь уже не может стать неэффективной (кроме случаев отмирания нейронов). Поэтому процесс оптимизации постоянно добавляет то возбуждающие, то тормозные связи, обеспечивая нужную реактивность. Потому как нейрон просто алгебраически суммирует все вклады, то ему безразлично их общее число и важен только суммарный результат.
Хотя число потенциальных контактов на один нейрон и достигает 10 тысяч, но это количество, рано или поздно, может исчерпаться, что все более затрудняет переобучение.
В сложном движении трудно разграничить и систематизировать, что именно относится к непосредственному обеспечению элементарного эффекторного действия: локальная ли обратная связь от мышечного рецептора или сложная связь через высшие механизмы. Вообще для мозга характерно как бы полное презрение к любым классифкациям и систематизациям:) Функциональность реализуется с использованием всех структур мозга, что и дало повод для выдвижения голографических гипотез, которые, конечно же, ничего на самом деле не объясняют и являются лишь красивыми предположениями, не имеющими ничего общего с реальными механизмами мозга (см. Голографическая модель мира и психики).
Поэтому и само деление на рецепторы, эффекторы и промежуточные структуры очень условно. Это стоит постоянно иметь в виду, хотя без некоторого разграничения, абстрагирования, просто невозможно обойтись при описаниях.
В дальнейшем окажется, что такие чисто эмпирические понятия, введенные с подачи психологов, как эмоции, внимание, мотивация, интеллект - не имеют самостоятельной сущности и представительства (в виде некоторых нервных центров, что опять таки соответствует принципиальной неалгоритмируемости, централизованной управляемости), а есть результаты общей организации механизмов мозга, основанных на стандартных и однотипных принципах установления и фиксации связей между нейронами.
Хотя анатомически и различаются особенности строения мозга и к этим образованиям относят те или иные специфические функции, но стоит только попытаться эти функции выделить, оказывается, что они неотделимо присущи всему мозгу. Даже такие зоны как входные анализаторы или сосредоточие "мотонейронов", запускающих эффекторые программы, не являются функционально обособленными, если даже сами эффекторы и рецепторы не отделимы друг от друга в организации поведенческих реакций. В этом смысле можно сказать, что вообще все тело является функционально неотделимым продолжением мозга или наоборот.
Что же касается локализации отдельных функций в мозге, то вся она проистекает только от жестких связей с рецепторами и эффекторами. Первичные детекторы достаточно постоянно локализованы в соответствии с рецепторными связями во входных анализаторах и анатомически образуют колонки элементов, различающихся по специфике распознавания каким-то рядом расположенным признаком, образуя диапазоны родственных детекторов.
Чем выше уровень детекторов, чем больше разнородных признаков они обрабатывают, тем такая локализация становится более рассредоточенной. Поэтому те детекторы, в которых сходятся признаки разного типа: зрительные, слуховые, значимости и т.п. образуя систему распознавания (узнавания, понимания значения) сложных образов, локализуются достаточно неопределенно, в соответствии с местонахождением активной зоны данного образа восприятия. Такой детектор, становясь символом (заменителем) всего этого образа, образуется там, где есть созревший до функциональной активности нейрон, с которым устанавливает связи (и затем не раз оптимизирует их, специализируя распознавательную функцию детектора в ходе приобретения опыта) активный образ, в точном соответствии с принципами формирования первичных детекторов, только используя более поздний период развития. (дополнительно см. Рефлексы).
Не углубляясь в терминологическое определение слова символ, используем его здесь лишь как более простой элемент, формализующий, упрощенно заменяющий собой более сложный. Образование таких символов, представленных нейронами-детекторами, происходит в ходе научения распознаванию образов в задаче адаптирующего поведения. Наглядно это демонстрируется в статье В мире символов.
В случае если для данного образа не формируется детектор, то психика использует сам этот образ. Его локализация - это зона активности всех составляющих его активных детекторов, которые могут быть ограничены вниманием от самого непосредственного рецепторного восприятия до уровня самых сложных символов, приводя к наименьшей по количеству возбужденных нейронов области.
Различия в локализации приводят к тому, что в разных условиях восприятия, опыт казалось бы одного и то же поведения формируется в разных зонах мозга. Но такое разграничение неполно потому, что даже самые непохожие образы могут иметь в своем составе одни и те же первичные детекторы. Поэтому большинство образов взаимно перекрываются активностями в области таких общих признаков.
И все же, внимание способно различать такие перекрывающиеся образы как совершенно обособленные образы, каждый из которых поддерживает текущую активность (реверберацию) собственными обратными (кольцевыми) связями. Это - нелегко понимаемый момент, который объясняет "неисчерпаемость" памяти (однако только в рамках уже существующих детекторов признаков) и который дал повод некоторым ученым проводить аналогии с голографией.
Основа каждого образа определяется тем, в какой области локализации самых общих признаков условий (эмоционального состояния и других условий) находилась точка внимания в момент восприятия (куда были переключены каналы рецепции). Там и начнет реверберировать воспринятый образ (эта уже не зоны первичных анализаторов, а те области мозга, которые используют все виды рецепторных детекторов). В этой области локализации и будут происходить изменения, определяющие формирование текущего жизненного опыта.
В качестве иллюстрации: те, кто начинает обучение вождению автомобиля, часто наблюдают интересное, удивляющие их явление: казалось бы, одни и те же улицы города воспринимаются теперь на месте водителя совершенно по-другому, и даже иногда перестают узнаваться (особенно, если и сам город не родной).
Существование постоянной локализации и той, что зависит от условий, отражает тот феномен, о котором Н.П.Бехтерева писала как о "жестких" и "гибких" звеньях при попытках обнаружения нейрофизиологических коррелятах психических проявлений.
Внешние условия, являясь более общим контекстом восприятия, определяют локализацию элементов жизненного опыта в мозге так, что он оптимизируется именно для этих условий, но не для других. Функционально это и нужно: чтобы поведение было адекватно условиям. Ночная охота - одно, а дневная - совсем другое. Фактически, для каждого таких условий формируется и развивается свой жизненный опыт, свое отношение, т.е. основные характеристики личности.
Если мозг по каким-то причинам (например, в результате хирургической операции) лишается опыта, соответствующего какой-либо из "гибких" локализаций, то субъект даже может вообще ничего не заметить, если только именно для этих специфических условий у него наработан большой багаж жизненного опыта - какой-то профессиональный навык, который всегда был востребован в одних и тех же условиях (что очень маловероятно). Отсюда и возникло у некоторых исследователей убеждение о голографической природе сознания.
Если же мозг лишается каких-то первичных детекторов, то возникает невосполнимая афазия восприятия. Столь же невосполнимые нарушения - при лишении мозга области общих прогностических процессов при выборе поведенческой программы.

Таким же общим контекстом восприятия оказывается отклик системы значимости о текущем состоянии организма, его "настроение" или эмоции. Об этом - несколько позже.

Организация памяти мозга

Нервные клетки к моменту созревания не имеют подключенных синаптических контактов и из-за этого оказываются в состоянии спонтанной, (пейсмеккерной) активности. Как только нейрон созревает до стадии функциональной готовности, он становится способен возбуждаться и время от времени возбуждается из-за самых различных факторов, поляризующих его мембрану в условии отсутствия тормозных связей. (См. Научение и память) Активность нейрона - это одно из условий образования долговременных связей. (См. Формирование синапсов, рефлексы) Если по времени она совпадет с активностью соседнего нейрона (при этом оказывается, что произведение новизны на значимость для данной зоны мозга, выделенной вниманием, будет доминирующим на данный момент восприятия), то связь установится в течение некоторого времени, необходимого для модификации синапса в условиях неспецифического выброса нейропептидов в данной зоне.
Так вот, если в момент созревания нейрона будет восприниматься какой-то образ, а детекторы отдельных признаков этого образа имеют потенциальные связи (пока еще неэффективные синапсы) с этим нейроном, то нейрон становится детектором (определителем) этого образа, т.е. возбуждается впредь всегда при появлении в восприятии такого образа (затем с каждым разом способность к распознаванию детектора все больше уточняется). Теперь возбуждение такого нейрона фактически подменяет собой восприятие образа: это то, как если вместо яркой зримой картины мы просто мысленно заменяем его словесным (или бессловесным, но так же символьно упрощенным) обозначением. Этот нейрон становится символом образа, что в дальнейших операциях эффективно заменяет его. Точно так же, сочетаясь с мышечным движением, нейрон может стать пусковым символом для этого движения.
Теперь, сочетаясь, символы восприятия и символы действия, могут образовывать многочисленные варианты программ восприятия-реагирования. Если бы не было таких детекторов-символов, то программам формироваться было бы неизмеримо труднее, используя первоначальные зримые образы и конкретные мотонейроны отдельных движений. Настолько сложно, что практически невозможно. Если в период развития тактильных и двигательных детекторов лишить возможности двигаться, то нейроны созреют окончательно, и не образуют нормального базового набора. Такого уже невозможно будет выучить ходить. Если в период развития вербальных структур лишить человека общения, то он уже никогда не сможет преодолеть барьер в несколько десятков слов. Поэтому люди, воспитанные животными никогда уже не могут приспособится к современному обществу точно так же как глубокие старики не способны научиться кардинально новому.

Дополнительные статьи об организации памяти: преобразования сигналов в нервной системе, Память и научение, Химическая передача нервного импульса, Нейрональная пластичность, Научение и память 1, Научение и память 2.

На данный момент становится очевидным, что в организации процесса адаптивного поведения участвуют, кроме рецепторов и эффекторов, непосредственно задействованных в эффекторных программах, нечто, что запускает эти программы, контролирует их течение, корректируя по ходу выполнения в зависимости от текущих результатов этого поведения. Некая целенаправленная мотивация. Мало того, у людей есть нечто, что поддерживает самое общее направление мотивации, определяющее характер поведения не только для конкретных условий, но часто вопреки им, подчиняя этой общей цели. Забегая вперед, уточню, что это нечто не является "центром" управления, а формируется и локализуется в зависимости от условий.
Если мотивацию текущего поведения можно объяснить активностью системы значимости в зависимости от текущих физиологических потребностей и потребностей выживания, когда направление внимания и поведенческая активность определяется по формуле произведение новизны на значимость (в случае большого голода, несмотря на приевшуюся тривиальность пищи, а в случае новизны пищеподобного стимула - несмотря на отсутствие голода, а из любопытства и т.п.), то поведение, казалось бы, вопреки этой мотивации, объясняется некоей постоянной, доминирующей потребностью, не связанной с текущими сигналами первичных рецепторов значимости.
До сих пор не удавалось найти нечто в механизмах психических явлений, качественно отличающее человека, от других животных (см. Человек среди животных). Срок эволюции, который предположительно отводится на формирование человека в 50 тысяч лет, безусловно, недостаточен для того, чтобы появилось нечто принципиально новое. Вербальные структуры есть у всех высших животных, асимметрия мозга - тоже (см. Асимметрия мозга), интеллект в вопросах, касающихся специфики существования отдельных животных выше человеческого (например, интеллект выживания волка в лесу). Остается предположить, что и постоянно доминирующие (незатухающие во время сна) мотивации есть не только у человека. Действительно, у многих животных есть сезонные программы поведения, которые по длительности действия превышают текущие потребности. Вот только у человека доминирующая мотивация слишком прихотлива, слишком кажется личностной.
Понятие доминанты давно уже не является просто предположением. Легко регистрируются области мозга с постоянной активностью, которые не гасятся в течение сна. Некоторые такие области могут оставаться активными и в течение всей жизни человека.
Это то, что определяет более постоянную мотивацию, чем ту, что обусловлена просто удовлетворением текущих потребностей, то, что определяет волю. Воля - это совокупность доминирующих возбуждений мозга, постоянно определяющих цели, желания и т.п. Воля постоянно и целенаправленно воздействует на поведение и гораздо менее детерминирована конкретными обстоятельствами, чем просто текущее волевое усилие. Текущая же мотивация основывается на текущих физиологических потребностях, но может быть подчинена воле (все зависит от соотношений новизны-значимостей).
У человека может регистрироваться (томографической визуализаций) более чем одна постоянно активная зона (доминанта). Быть одновременно глубоко влюбленным в женщину и в науку оказывается вполне совместимым:) и в целом не только не мешает одно другому, но взаимно поддерживает оба постоянных возбуждения потому, что в силу закона образования связей должно возникнуть множество взаимных, общих образов. Поддерживает, если только адекватные объекты этих возбуждений не станут взаимно антагонистичны, а женщины часто ставят себя в непримиримую позицию по отношению к конкурентке на внимание - науке, чем подавляют не только увлечение наукой, но, соответственно, увлечение самой женщиной.

Что представляют собой активные и реверберирующие зоны мозга? Это - целые ансамбли возбуждения, границы которых определяются текущими процессами оптимизации внимания, т.е. торможением (блокировкой) "мешающих каналов". Любой нейрон мозга так или иначе несет на себе функцию детектора какого-либо воспринимаемого признака, функцию распознавания, выделения этого признака из окружающей активности. Таким образом, реверберирующий ансамбль нейронов представляет собой группу детекторов признаков, от самого высокого уровня и включая столько первичных детекторов, сколько это позволяет текущая оптимизация внимания.
Непосредственно первичные рецепторные поля могут отключаться вниманием почти сразу, освобождая рецепторные каналы для восприятия следующей важной информации. В такой момент реверберирует образ, фактически полностью сохраняющий всю первичную информацию, т.к. зримый, полный образ восприятия. В случае последующей блокировки детекторов первого уровня этот образ будет лишен полноты, хотя полностью сохраняет свою информационность, т.е. значение для данного организма. Теперь он играет роль символа первоначального образа, заменяющего его. Можно сказать, что любой детектор является в той или иной мере символом чего-то, в том числе даже непосредственно первичный рецептор, который является символом элементарного проявления свойств мира.
Но не стоит погружаться в эту классификацию, а стоит ее использовать лишь для понимания того, как детекторы высокого уровня могут заменять собой целый большой образ текущего восприятия с тем, чтобы использовать его значение для сопоставлений и выбора поведенческих программ. Детектор вербальных звукосочетаний, к примеру, имеющий смысл и значение некоего общепринятого понятия, выраженного этим звукосочетанием, заменят собой все это понятие со всеми присущими ему свойствами, которые в ходе накопления личного опыта, приобретают личную значимость для организма.
Чем более давно реверберирующий ансамбль отключен от непосредственного восприятия, тем менее он связан с первичными детекторами, хотя в любой момент эта связь может восстановиться, воссоздав во всей полноте первичный образ.

Понятно, что в течение дня накапливается немало относительно изолированных активностей. Только одна из них может быть подключена вниманием к общему каналу формирования конкретной поведенческой реакции. Или лучше сказать ассоциирована с программами, областями потенциальной активности реализующими эту реакцию (потенциальной - это значит, что сформированной как постоянная память, способная при возбуждении стать реальной активной зоной). Только в активности этого канала присутствует вся совокупность исходного образа восприятия, образа-отклика выполнения текущей поведенческой программы, окрашенной системой значимости положительным или отрицательным отношением к происходящему (эмоциями).
Это то, что можно назвать осознаваемой областью активности мозга или сознанием. Все остальные активные области продолжают пребывать вне этой области, изолированные вниманием, хотя в любой момент фокус внимания может быть переведен на них и тогда этот образ будет осознаваться, как бы внезапно появившись в сознании. В этом и заключается проявление интуиции.

Если память компьютера можно стереть программно, не оставив и следа, то память мозга можно только перекрыть новой потому, что она организована как система связей между нейронами с контактами, проводимость которых, в основном, может только увеличиваться (первоначально разомкнутые контакты приобретают свойство передавать или гасить возбуждение).
За счет того, что контакты бывают возбуждающими и тормозящими, и за счет того, что каждый образ памяти (локальная область возбуждения нейронной сети) ограничивается более элементарными признаками (подсетями), составляющими ее, возможна модификация первоначального образа в новом акте восприятия. При этом он может дополняться новыми элементарными признаками (возбуждающие контакты) или некоторые старые признаки отсоединяются, блокируются (тормозные контакты). Но структура первичного образа остается прежней, и этот образ может быть воспроизведен в условиях, в которых станет активной именно первоначальная структура связей. То же, что приводило к активизации новой версии образа, будет неактивно и, значит, новая версия образа не проявится. Память не стирается, а видоизменяется, с полным сохранением старой памяти.
Такой механизм дает возможность запоминания любых, даже мало различающихся образов и вспоминание нужного в тот момент, когда условия наиболее ему соответствуют.
Этот механизм также позволяет воспроизводить всю динамику восприятия во времени зримо, как "ленту событий".

Важные дополнения: Принципы организации памяти мозга, Бессознательное как явление организации памяти мозга, Забывание

Что именно и как заставляет перемещаться фокус внимания и, фактически, направляет текущую активность организма? Что именно активизирует области возбуждения, некоторые из которых могут стать доминирующими постоянно и этим определять, мотивировать поведение подчас вопреки текущим потребностям? Иными словами, что формирует текущие волевые усилия и волю к достижению долговременных целей?
Ранее были условно разделены мотивация от текущей физиологической потребности и мотивация, постоянно питаемая от доминирующего возбуждения. Между ними нет принципиальной разницы: и то и другое имеет своим контекстом потребности, обусловленные системой значимости данного организма.
Разница лишь в уровне детекторов системы значимости. Это то же самое как уровень рецепции: или она первичная и определена непосредственно воздействующими факторами, или ее детекторы более высокого уровня, образованы совокупностью предшествующих детекторов, но самого различного вида. Так и более высокие уровни системы значимости уже не просто детектируют сигналы рецепторов боли, пищевого насыщения и т.п., а распознают значимость сложных ситуаций в зависимости от всей совокупности условий. И такая значимость уже мало зависит от первичных рецепторов, мало зависит от простейших потребностей. Входя в состав совокупного образа текущего восприятия (образованного активностью детекторов разного типа), сложные детекторы значимости могут поддерживать его активность настолько долго, насколько это продолжает оставаться значимым. Такой совокупный образ не гасится в ходе суточного общего торможения системой сна и может доминировать в конкуренции даже с сильной значимостью текущих потребностей.
Сейчас - самое время понять прогностический механизм выбора оптимального поведения (и соответственного переключения внимания).
Для более наглядного представления динамики процесса реализации мотивации, представим, что возникла достаточно насущная физиологическая потребность. Ее значимость, модулированная новизной этой потребности, по силе стимула превысила текущее состояние внимания, и область активности переместилась в зону образа признаков возникшей потребности (точнее, активность этой зоны превысила порог, образованный системой управления вниманием и она слилась с осознаваемой областью. В то же время предыдущая активная зона может оказаться теперь изолированной вниманием).
Все то, что прежним опытом связывалось с детекторами признаков, образующими образ новой потребности, окажется частично возбужденным ими настолько, насколько в прежнем опыте это входило в общую систему запуска поведения, удовлетворяющего эту потребность. Но возбужденным не до конца (не приводя к самой реакции) потому, что в этой цепи еще не хватает некоторых компонентов, активность которых могла бы поведенческую программу на выполнение запустить (лучше сказать: дополнить свое возбуждение реализацией последовательности действий). Что это за компоненты? В общем случае это все то, что различает разные варианты прежних попыток удовлетворения потребности, которые предпринимались прежде. Каждая из этих попыток происходила в несколько иных условиях, и результат каждой был зафиксирован системой значимости как преимущественное торможение поведения, приводящего к нежелательным последствиям и подкрепления желательного.
Теперь все это моментально всплывает, предвещая все эти последствия при мысленном переборе условий.
Этот процесс, обнаруженный и описанный еще Павловым как "опережающее возбуждение", фактически выполняет роль прогноза возможных последствий, основанного на личном опыте.
Если ни один из вариантов в текущих условиях не способен дать удовлетворительных последствий, то поведение так и не реализуется.
Если какой-то вариант - вполне подходящий, то тут же подключится образ, соответствующий оптимальным условиям реализации потребностей. Теперь, как только такие условия окажутся наиболее актуальными (события внешние или внутренние сделают их такими), это и дополнит общее подвозбуждение до состояния запуска программы поведения (- то, что называют пусковым стимулом).
Внимание, выделяющие область значимых для данных условий образов и есть фокус сознания. Он только один потому, что может быть только один канал, запускающий поведение, только одна область, касающаяся структур, реализующих поведение. (Эти структуры, точно так же как и первичные рецепторные детекторы, локализованы жестко и, по аналогии, можно говорить о эффекторных детекторах или символах элементарных эффекторных реакций).
Количество захватываемых в фокус сознания "отдельных" образов зависит от того, насколько каждый из них оценивается системой значимости как важный для данного восприятия и от характеристик избирател