Глава тридцать вторая. Человек с душой дракона

— Ланфен сделала неплохую попытку заставить магов изменить решение и самим отказаться от договора с ней, но в итоге это привело к совершенно неожиданным для всех результатам, — произнёс холи-джинг.

Он медленно провёл тонкими пальцами по своим коленям и запрокинул голову, улыбаясь своим мыслям. Гарри, который постепенно всё больше успокаивался и привыкал к его присутствию, смог наконец рассмотреть его реальную внешность за сияющими проблесками ауры. В целом он походил на образ из видений, но с некоторыми отличиями. Здесь, в земном воплощении, его кожа была значительно смуглее, что в сочетании с белоснежными волосами смотрелось весьма экзотично. Сегодня он заплёл косу, и она глянцевой белой змеёй скользила по его плечами и груди, свиваясь в кольца у ног. Глаза у Хумэя были не такими огромными, как в Гарриных снах, и имели выраженно миндалевидный разрез, но в целом лицо холи-джинга всё равно было красивым и по-азиатски аристократическим.

— Спасибо за комплимент, Гарри, — игриво улыбнулся он, и новообращённый кицунэ почувствовал, как руки Северуса крепче сжимают его бока.

— Собственник ты, хейху, — рассмеялся Хумэй. — Так мне рассказывать, что дальше было с Ланфен и семьёй Ляо, или снова будем драться?

Дрессировщик помотал головой, стараясь не обращать внимания на тихое сердитое рычание Северуса. Неужели этот бесстрашный… и, видимо, бессмертный балбес уже умудрился подраться с девятихвостым Лисом? Во даёт!

И ещё утверждает после этого, что у Гарри самосохранение вышибло Авадой. А у самого, видимо, по аналогии: Нагини выкусила вместе со здравым смыслом! Но об эпической битве с холи-джингом Северуса можно будет расспросить и потом, а сейчас есть другое важное дело.

В четвероногой ипостаси дрессировщик не мог нахмуриться и вместо этого напряжённо подёргивал хвостом. Он всё ещё ощущал запах Веньмина в этой комнате, отчётливо считывал с него вину и раскаяние. А значит, дело тут явно было нечисто!

— Верно, — кивнул Хумэй в ответ на его мысли. — Этот мальчик оказался увязшим по уши в нашей истории отнюдь не случайно. Я тебе больше скажу — он, собственно, её и начал.

— Что? — вскинулся Северус. — Этот мелкий гнус? Но как?

— Не сразу, — лукаво поднял уголки губ Лис, — постепенно, как ты это называешь, в китайском стиле. Но я, если позволите, продолжу мою сказку… Итак, почти тридцать два года назад в семье Ляо родился второй сын, которого назвали Веньмин. Вот его-то Деминг и решил женить на задолжавшей ему кицунэ. Та сразу разгадала его намерения, вспомнила наконец, что она всё-таки лиса, и решила действовать хитростью и коварством. Каждую ночь она приходила в сны своего будущего супруга, начиная с самого раннего его детства, и рассказывала, как он никчёмен, глуп, уродлив, бестолков… в общем, решительно недостоин великой чести называться её мужем. Насколько я понимаю, она рассчитывала, что однажды он или сойдёт с ума, или начнёт бояться женщин, или взбунтуется и сбежит, или ещё как-нибудь сорвёт дедовы планы. Но Демниг хорошо воспитывал своих детей и внуков, и как бы Ланфен ни мучила Веньмина по ночам, она в результате добилась прямо противоположного эффекта от своих нотаций: он решил любой ценой доказать, как она ошибалась на его счёт.

— Если, конечно, предположить, что она вообще ошибалась, — желчно ввернул Северус.

«Очень в стиле Веня, — одновременно с этим подумал Гарри. — Так что же он всё-таки натворил?»

— Он решил сам стать кицунэ, — как ни в чём не бывало сообщил им Хумэй, от души наслаждаясь их удивлением. — Изучив и проанализировав все доступные ему сведения о лисах-оборотнях, он сообразил, что для начала следует привлечь внимание Небесного Лиса, то есть моё, — он иронично поклонился своим слушателям, — своими выдающимися достижениями. И Веньмин взялся за это дело со всей присущей Ляо обстоятельностью. Он планомерно брал одну планку за другой, став самым выдающимся колдуном среди своих сверстников из Поднебесной, самостоятельно получив престижную должность и научившись многим (хотя и не всем, пока не всем) тонкостям искусства любви. В любом своём начинании он выкладывался на полную катушку, а превращение в кицунэ со временем стало его навязчивой идеей, стремлению к которой он посвящал буквально все свои дни и ночи.

Гарри даже немного посочувствовал Веньмину в этот момент. Ему отчего-то вспомнились его одиннадцатилетние поиски Северуса. Н-да, у каждого свой фетиш.

Хумэй ему подмигнул.

— Так и есть, — подтвердил он. — В итоге твоему приятелю действительно удалось заинтересовать меня. Но лишь заинтересовать, не более. Меня привлекло, скорее, его неистовое желание получить мой дар, нежели сама его личность. Будем откровенны, кроме своей настойчивости на пути к достижению мечты, он решительно ничем не примечателен.

— Я начинаю догадываться, к чему всё это привело, — мрачно прокомментировал лисью «сказку» Северус.

«Ну, гений, он и есть гений! — про себя уважительно присвистнул дрессировщик, ласково потёршись о руку своего гения левым боком, ненавязчиво напрашиваясь на ласку. — Я вот пока так ничего и не понял. Знаю одно, мне не хотелось бы услышать о себе такие слова. Ведь фактически Хумэй обозвал Веня ничтожеством, только более витиевато».

— О нет, Гарри, о тебе я такого точно не скажу, — многозначительно ответил на его мысли холи-джинг. — Да и насчёт Веньмина я немного погорячился. Однажды он всё-таки смог меня удивить.

— Дай угадаю, — хмуро предположил Северус, — ты дал ему заведомо невыполнимое задание, но он справился?

— Вполне выполнимое, просто очень трудное, — поправил его Хумэй. — Я мог бы обойтись и своими силами, но это было бы равносильно просеиванию целого песочного пляжа в поисках одной драгоценной крупинки: муторно, долго и энергозатратно. Я понадеялся, что сила желания этого мальчика стать одним из нас сама приведёт к нему нужного мне человека. И, как всегда, не ошибся!

«Тысячелетний задавака!» — Гарри мысленно показал ему язык. Он уже практически полностью отошёл от своего первоначального страха и освоился рядом с Лисом.

— Про таких, как ты, и говорят: «Совсем страх потерял!», — развеселился тот, потрепав новообращённого верфокса по загривку. — И, кстати, ты ошибаешься сразу по двум пунктам: во-первых, мне полторы тысячи лет, а во-вторых… нужный мне человек вовсе не Северус. Они ведь с Веньмином и не знали друг друга до тех пор, пока ты не познакомил их в «Тяньчжушань».

«Что-то я опять ничего не понимаю… — растерялся дрессировщик. — Что вообще происходит?»

Видимо, недоумение отразилось даже на его лисьей морде, потому что ответил ему Северус:

— Господин Хумэй дал твоему… целеустремлённому приятелю, — последние два слова он буквально выплюнул, — задание: найти и привести ему человека с душой дракона, и этот подлый тип с лёгкостью сдал ему тебя, Гарри! Вот почему от него так и разит льстивым вероломством.

«Так вот как Северус ощущает эмоции Веня…» — чуть заторможенно подумалось дрессировщику.

Его всегда оглушали такие новости.

После первого предательства Рона во время Турнира, и после истории с Мариэттой Эджком на пятом курсе, и даже после того как Рыжик бросил их с Гермионой в лесу Дин, Гарри всё равно так и не смог к этому привыкнуть. Он даже не злился, нет. Не негодовал, не обижался… почти. А с возрастом так и вовсе перестал.

Он просто недоумевал, совершенно искренне не понимая, как можно так поступать? Как у этих людей получается переступать через себя, каким образом они определяют, ради чего можно растоптать дружбу? Или им удаётся убедить себя, что это всё — не в счёт? Что это мелочь, что по-другому было нельзя, что преданный ими друг сам виноват, раз подставился? Как вообще случаются такие вещи?

Сам Гарри на такое был неспособен, и понять это ему было невероятно трудно.

В такие моменты он чувствовал себя странно опустошённым. Словно он долго шёл с другом по дороге, но вдруг поднялся ледяной ветер и развеял фигуру попутчика, попутно обдав стужей с головы до ног. И пришло осознание, что ты всё это время провёл в компании фантома, которого сам же себе и придумал. А какой он, настоящий Веньмин? От обмана сжимается сердце, и всё вокруг становится зыбким, будто… будто смотришь из-за грани… И как понять, что в этой жизни — настоящее?

— Гарри, — тихо произнёс ему на ухо низкий бархатистый голос, — ну ты нашёл тоже из-за кого расстраиваться!

Молодой кицунэ поднял голову и заглянул в заботливые чёрные глаза своего хранителя-кюби. Дрессировщик уже понял, что не добьётся от него нежных слов, за исключением разве что в самой критической ситуации. А так… Северус не из тех, кто рассыпает вокруг бисер обещаний и ласковых фраз. Нужно просто научиться слушать, что говорит его сердце, жар которого способен растопить даже самый крепкий лёд одиночества и тоски.

Гарри мысленно улыбнулся. Человек, которого все считали предателем (светлой и тёмной стороны — попеременно), на самом деле вообще не умел предавать. Не тех, кого он любил.

«Какой же я везучий засранец!» — подумал он, утыкаясь в шею своего хейху.

— Я сейчас умру от умиления, — закатил глаза Хумэй, посмеиваясь. — Вот только не всё так просто с Ляо Веньмином, дракончик. Не спеши судить его, эта ситуация вовсе не так однозначна, как может показаться.

— Да неужели? — заломил бровь Северус. — То-то я смотрю, он сделал всё, что ему было велено, а потом передал вам ключ от этого номера. Ну очень многозначительно.

— Не все же такие упрямцы, как ты, хейху, — улыбнулся Лис, — и способны бороться даже с притяжением кюби. Некоторые с детства воспитаны на сказках о коварном и непревзойдённом холи-джинге, которого невозможно ни обмануть, ни победить в честном поединке. Мин сделал то, что показалось ему правильным в данной ситуации… Впрочем, я не буду навязывать вам своё мнение.

«Расскажи!» — просто попросил его Гарри. Ему всегда отчаянно хотелось верить в лучшее в людях. Он был готов каждый раз прощать и начинать заново, несмотря на вероятность опять оказаться на той пустой дороге в компании ледяного ветра. Ведь даже самая сильная боль от разочарований ничтожна перед счастьем обретения тех, кто близок по духу. Тот, кто верит всем, всегда в выигрыше перед тем, кто не доверяет никому. Вот только первое — невероятно трудно.

— Да ты — мудрец, дракончик, — с каким-то новым интересом разглядывая его, заметил Хумэй. — Пожалуй, я и правда продолжу, тем более что моя «сказка» не завершена. Итак… Блестящий волшебник Ляо Веньмин всё-таки привлёк к себе внимание могущественного девятихвостого Лиса, — он насмешливо сверкнул глазами, — но тот не спешил одаривать его возможностью обращаться в волшебного зверя. Молодой человек почти утратил веру в исполнение своей мечты, когда тронутый его отчаянием холи-джинг предложил ему выполнить одно невероятно трудное задание, поклявшись, что в случае успеха проведёт его по Звёздному Мосту. Веньмин согласился, дав самый страшный обет, что никто не узнает об этом договоре.

Хумэй прервался, а в его руках внезапно оказалась глубокая расписная миска, которой он сделал такое движение, будто что-то зачёрпывает (Гарри на мгновение показалось, что пол под ним снова стал озёрной гладью), и с видом фокусника протянул новообращённому верфоксу ёмкость, до краёв наполненную чистой, прекрасной, вкусной водой!

Тот и забыл, как же он хотел пить!

— Очень самокритично, хейху, — хмыкнул Лис, поглядев на нахмурившегося Северуса, — но ты вовсе не идиот. У тебя была ответственная миссия по умиротворению нашего черно-бурого дракончика. Ничего удивительного, что ты не сразу вспомнил о других его нуждах.

Гарри, не отрываясь от миски, утешающе обвил Северуса хвостом, мол, не казнись, у меня от таких новостей тоже всё вылетело из головы.

Пока он пил, Хумэй поднялся на ноги и задумчиво выглянул в окно.

— Вон он, наш сказочный персонаж. Караулит в соседнем кафе, неужели и правда думал, что я его не замечу?

Дрессировщик как-то сразу сообразил, о ком он ведёт речь. Шестое (или уже седьмое?) чувство сразу же нарисовало ему образ Веня, нервно поглядывающего из окна закусочной на балкон «Джанхэ». По крайней мере, равнодушным он точно не выглядел.

— Сказал же ему, — раздражённо произнёс Лис, — пока не мельтешить под ногами! Всё равно он ничем не может помочь… Когда Веньмин заключал со мной ту сделку, он не знал, что встретит именно тебя, Гарри, — повернувшись к нему, пояснил холи-джинг. — И даже когда встретил, ещё не знал, что ты — именно тот самый «человек с душой дракона». Он полюбил тебя и вполне искренне считал своим другом. Рядом с тобой он впервые начал задумываться, что, возможно, прожить обычный человеческий век — это не так уж и плохо… Если провести его с тобой.

Северус вдохнул, гневно раздувая ноздри и явно готовя возмущённую речь.

— Не напрягайся так сильно, хейху, а то кровь носом пойдёт, — рассмеялся Хумэй. — Никто не станет отнимать у хранителя его подопечного, но в то же время нет во Вселенной закона, запрещающего кому-то другому любить его. Бедный Веньмин и не подозревал, чем обернутся для него Гаррины пьяные откровения об истории с осколками души того британского лордика. Я не рассказал ему точные условия пророчества.

«ОПЯТЬ ПРОРОЧЕСТВО?! — мысленно возопил бывший Избранный, вздыбливая шерсть, прижимая уши к голове и оскаливаясь. — Как же вы меня задолбали! Да сколько же можно?!»

Он вскочил и заметался по комнате, сшибая бронзовые статуэтки журавлей, но его очень быстро поймал и зафиксировал Северус.

— Прости, дракончик, — сочувственно сказал Лис, наблюдая за ним, — но то ваше британское предсказание было лишь частью общего, очень древнего, сделанного многие тысячи лет назад ещё до первой божественной кицунэ, Инари, которую люди почитали как богиню плодородия. Это пророчество выбито на скрижалях Храма Небесных Врат, и там перечислены великие холи-джинги этого мира всех времён. Есть там и твоё имя, Гарри. Твоё истинное (1) имя и примета, по которой я узнаю тебя в земном воплощении.

Глубоким, торжественным и звучным, как набат, голосом холи-джинг произнёс:

— Восьмым станет человек с душой дракона. Седьмой Проводник узнает его по особым приметам: тот сумеет дважды обмануть смерть, вернувшись из-за грани в собственное смертное тело, а душа его будет настолько чиста, что растворит в себе чужую без остатка.

— Проводник — это я, — уже нормальным голосом пояснил Хумэй, — потому что провожу своих лисят по Звёздному Мосту.

— Но не всех, — ядовито ввернул Северус, сверкнув на него злым взглядом.

Гарри уставился на них непонимающе.

«Погодите… так я… я думал, все так же, как я…» — мысли путались.

Он выжил, выбрался, сохранил рассудок только за счёт веры в то, что всё идёт, как должно, и через это проходили остальные оборотни сотни раз! А выходит, он мог… навсегда застрять в той звёздной бездне? И Северус?!

— Его-то я как раз провёл, — отозвался Хумэй. — И за тобой внимательно наблюдал, чтобы, в крайнем случае, вмешаться. Но это испытание было вполне тебе по силам, поверь! Да, собственно, вот он ты, и всё в порядке, верно? Не рычи, хейху! Я знал, что делал!

Дрессировщику показалось, что голос Лиса звучит немного виновато.

— Да, я раскаиваюсь, что заставил тебя пережить все те ужасы и боль в одиночестве. Но по-другому было нельзя! Тот, кто в будущем станет проводником, должен уметь преодолевать влечение тех звёзд, которые ты видел в своём подсознании перед обращением. А, поверь, они самые что ни на есть настоящие и всегда манят за собой… даже меня. Вот, думаешь, почему на свете настолько мало холи-джингов, что я всего лишь Седьмой? Просто когда кицунэ обретают свой девятый хвост, они получают возможность вернуться домой, на Небо, и почти никто не может противиться этому зову. Они уходят. Но драконы всегда были, есть и будут слишком самостоятельны и… скажем честно, неуправляемы, чтобы поддаваться принуждению любого рода и позволять кому-то решать за себя. Ты должен был справиться, и ты устоял! И я рад этому, мой преемник.

Хумэй тепло улыбнулся Гарри.

_____________________________________________________________________________

(1) Согласно некоторым духовным практикам, у каждой души есть истинное имя. И это логично для тех, кто верит в перерождения. Если в каждом земном воплощении у нас разное имя, то как же называют нас, когда мы за гранью?

Ну это так, к слову, минутка метафизики и философии:))

Глава опубликована: 26.07.2015