Глава тридцатая. С ног на лапы

В фойе «Джанхэ» (1), лучшей в Лицзяне гостиницы для магов, стремительным летящим шагом вошёл молодой европеец с чёрными распущенными волосами, спадавшими чуть ниже плеч. Сам не понимая почему, портье отвлёкся от клиентки, пожилой волшебницы из Сеула, и проводил странного посетителя внимательным взглядом.

Странного? Почему странного? Потому что европейские волшебники редко одеваются современно и удобно, предпочитая свои допотопные средневековые мантии? Или потому что на нём был костюм, сшитый в китайском этническом стиле?

Уже около лифта незнакомец обернулся и пристально посмотрел на портье.

«Демоны! Так вот в чём дело», — понял тот и мгновенно потупился, делая вид, что занят исключительно своими делами, а для верности подчёркнуто громко обратился к кореянке:

— Да, разумеется, госпожа Пак, на каждом окне в «Джанхэ» закреплён противомоскитный амулет. У нас вы можете спать спокойно, не беспокоясь, что насекомые потревожат ваш сон!

Краем глаза он заметил, что визитёр, удовлетворённо кивнул и сел в подошедший лифт. Когда створки его дверей сомкнулись, портье позволил себе облегчённо выдохнуть. Кажется, он не обидел опасного гостя.

Может, какой-то другой, менее опытный сотрудник, мог бы ошибиться насчёт этого «европейца», но только не Энлэй. Он вообще был искренне убеждён, что любой здравомыслящий волшебник в этом городе должен уметь с первого взгляда различать горящие нечеловеческим огнём глаза кицунэ. Но только различать, но ни в коем случае не пялиться и не привлекать к себе внимание!

Если, конечно, он хочет избежать неприятностей.

 

* * *

Северус был очень зол.

Последние годы это стало нормальным для него состоянием. Он и раньше-то не отличался добрым нравом, а уж после полученного во время Последней битвы ранения и последующего за ним ухудшения здоровья и вовсе озверел. Правда, тогда ещё не буквально.

Но из-за своей болезни и сопутствующей ей слабости и физической немощи он стал сам себе отвратителен. В те времена один только неосторожный взгляд в зеркало мог вызвать изматывающий приступ неудержимого бешенства, а неспособность произнести даже самые простые слова доводила просто-таки до исступления. Северус сгорал на костре собственной опаляющей ярости и ничего, ну решительно ничего не мог с этим поделать. А он-то ещё полагал, что после второго пришествия Лорда ему приходилось туго! Однако со временем жизнь доказала ему, что состояние «всё плохо» имеет свойство до бесконечности трансформироваться в «стало ещё хуже».

Но едва ему начало казаться, что в нём наконец перегорело всё, включая отчаяние, как на глаза попался старинный манускрипт о кицунэ. Тогда он даже и не думал о собственной выгоде. Нет, ему просто захотелось, чтобы все страдания его последних… ну да, если так посчитать, то почти тридцати лет, не оказались напрасны. Мучительно обидно было бы, прожив такую непростую жизнь, завершить её лишь каменным надгробием с лаконичными датами рождения и смерти. Нет, Северус мечтал о признании! Даже не о славе как таковой, а именно о признании, что всё не зря и на земле после него останется хоть что-то хорошее…

Но оказалось, что может остаться и он сам. Хорошим, правда, он не был ни на кнат, но выбор, естественно, сделал именно в пользу такого развития событий. Видимо, вопреки словам Дамблдора, Северус всё-таки оказался оптимистом. Тайным.

Он принял предложение господина Хумэя… но оказался не готов к последовавшим за этим событиям. Проще говоря, он никак не ожидал появления в его жизни Гарри Поттера. Снова! Стоило столько лет тщательно скрываться от мальчишки, чтобы в результате после превращения угодить прямо в его руки. Иногда откровенно поражает склонность высших сил, отвечающих за его судьбу, к чёрному юмору!

Но, как ни странно, с Поттером было… хорошо. Спокойно. Нонсенс, конечно, с которым Северус отчаянно боролся, но ведь звериную натуру не обманешь. К «дрессировщику» (вот за это коллег-невыразимцев отчаянно хотелось прикончить!) тянуло, рядом с ним успокаивалась мятущаяся после обращения душа, а жизнь выглядела естественной и нормальной. Даже когда ты — гигантский четвероногий лис.

Гарри постоянно отмачивал свои дурацкие — что ж тут поделаешь, дурная наследственность! — шуточки, но у него были сильные и ласковые руки, уютный дом и совершенно потрясающая оранжерея.

Он вообще оказался совершенно не таким, каким запомнился со времён Хогвартса. Северус отказывался признать, что коллеги-преподаватели, хором твердившие ему, что он несправедлив к «Золотому мальчику», были всё-таки правы, поэтому предпочёл сделать вывод, что Поттер просто поумнел с возрастом. Такое ведь иногда случается, верно?

Теперь бывший Избранный стал более уверенным в себе, сильным и каким-то… умиротворённым что ли. Он точно знал, чего хочет от жизни и как её организовать, а это подкупало.

И он дал Северусу напиться! Жажда после превращения мучила адская, и (какая ирония!) стакан воды, а точнее, миску воды, ему подал именно Поттер!

Только за это в него влюбляться, конечно, не стоило. Но дурацкие чувства и инстинкты совершенно вышли из-под контроля и хором скандировали: «Дай-дай-дай нам вот этого человека! Наш-наш-наш!». Сопротивляться этому своеобразному «зову крови» было чрезвычайно трудно, но Северус старался изо всех сил.

И он бы непременно справился, несмотря на все предупреждения господина Хумэя насчёт кюби и их мистической связи с подопечными, он бы смог! Если бы не Поттер. Тот даже не пытался сдерживаться! Тискал при любом удобном случае, как плюшевую игрушку, и вообще вёл себя неадекватно. Почему Гарри так легко поддался этому противоестественному влечению? Потому что практиковал гомосексуальные связи? Нет, едва ли дело только в этом. Разве… разве он не должен был бы испытывать отвращение только при мысли об интимных отношениях со своим бывшим профессором?

Горячие воспоминания о том, что произошло между ними в «Тяньчжушань», прошили Северуса током и ненавязчиво напомнили, что тогда Поттер отнюдь не выглядел человеком, преодолевающим отвращение. Скорее, тем, кто борется с желанием наброситься и затрахать до смерти!

В штанах немедленно стало тесно, Северус зашипел от досады, он уже подходил к отелю, и такие сюрпризы от собственного организма ему сейчас были совершенно ни к чему. Как же ему не хватало привычной мантии!

Разумеется, Лис, привезший из МагБритании материалы по проекту «Оборотни» и некоторые Северусовы личные вещи, и не подумал захватить для него одежду.

— Тебе пойдут костюмы местных кутюрье! — заявил ему холи-джинг, абсурдно мотивируя это уверенным: «И дракончику наверняка понравится!».

А о том, что в «костюмах от местных кутюрье» придётся жёстко контролировать все мысли о Поттере, господин Хумэй, конечно же, не подумал. Или наоборот? И это такая маленькая месть за открытую дерзость?

Впрочем, не важно, всё не важно, кроме одного: Гарри всё-таки превратился!

И когда стало понятно, что Поттеру пришлось делать это в одиночку, без помощи холи-джинга, который всегда сам проводит своих подопечных по Звёздному Мосту, Северус чуть не загрыз этого самодовольного девятихвостого придурка!

И «чуть» не потому, что пожалел, а просто не получилось. Не дорос ещё — на главного Лиса кидаться. Тот лишь посмеялся, придавив лапой Северусов загривок, и посоветовал беречь силы для будущих любовных игр и учиться самоконтролю. А заодно предложил лично убедиться в том, что с Гарри всё в полном порядке.

«Да какое там «в порядке»! — молча кипел Северус, обжигая любопытного портье мрачным взглядом так, что бедняга даже слегка побледнел. — Главное, чтобы он вообще пережил всё это в здравом уме! Представляю, как ему сейчас плохо!»

Пока они ползли на претенциозном хумэевском лимузине по забитым машинами улицам Лицзяна, Северус весь извёлся.

«Но каков подлец, а? — переживал он, бросая ненавидящие взгляды на посмеивающегося холи-джинга. — Если бы я знал, на что он планирует обречь Поттера, я лучше бы на самом деле сбежал в маггловский зоопарк!»

Заверений Лиса в том, что это ровным счётом ничего не изменило бы, он сейчас не воспринимал. От волнения перехватывало дыхание, и он знал, что не сможет нормально отдышаться, пока не убедится, что Гарри пережил превращение без потерь.

Лифт, поднявший его на второй этаж, показался ему движущимся с черепашьей скоростью, но искать лестницу было ещё дольше. И вот наконец Северус затормозил перед нужной дверью, подрагивающими пальцами поднеся к специальной выемке ключ-артефакт, переданный ему Веньмином.

Замок щёлкнул, и за приоткрывшейся дверью послышался тихий жалобный скулёж.

Вихрем ворвавшись в гостиничный номер, Северус поспешил в спальню, сворачивая в ту сторону, откуда раздавался звук. Впрочем, после его появления всё затихло. Он перешёл на бег, чуть не снеся тонкую дверную перегородку, резко дёрнул её на себя, после чего, чертыхаясь и поминая все интимные места Мерлина, вспомнил, что здесь, в Азии, всё внутренние двери обычно делают раздвижными (видимо, чтобы осложнить жизнь непривычным к этому иностранцам!). Он раздражённо отодвинул ни в чём не повинную перегородку с такой силой, что впечатал её в завибрировавшую стену. Скорчившийся у кровати серебристо-чёрный комочек от этого грохота подпрыгнул на два фута и испуганно уставился на вошедшего зелёными Гарриными глазами.

Не в силах беспокоиться об осторожности в обращении с молодым оборотнем, о которой всю дорогу твердил ему Хумэй, Северус подлетел к Поттеру и упал рядом с ним на колени, забормотав, как молитву:

— Я здесь, я рядом, всё будет хорошо!

Его пальцы запутались в пушистой шерсти, а глаза искали в отблесках зелёной радужки тени безумия.

«МОЙ!» — раненым бизоном взревело подсознание, и Северус понял, что не важно, безумен новообращённый кицунэ или нет, тот принадлежит ему. И он своего больше никому не отдаст!

Но Гарри не выказывал никакой агрессии, не нападал, наоборот, он, будто успокоившись, с интересом заглядывал в Северусово лицо, тыкался носом в живот и шею и вообще всячески ластился.

И он оказался очень красивым лисом. Просто потрясающим! И сразу стало понятно умиление в его собственных глазах, с которым он некогда смотрел на обернувшегося чернобуркой Северуса. Теперь тот и сам не мог оторвать восхищённого взгляда от блестящей мягкой шёрстки удивительного — дымчатого? — цвета на спине, животе и пушистом хвосте с белой кисточкой и от изящных, полностью окрашенных в чёрное лапок, мордочки и ушек.

О-о-о! Вот теперь-то наконец прояснился этот фетиш насчёт лисьих ушей!

Их действительно хотелось гладить и ласкать, наблюдая, как мягкая чёрная шерсть сминается под пальцами… Мерлин, да это же наваждение какое-то!

Но с другой стороны… Кажется, кто-то скоро ответит за все свои провокации и поймёт, как это весело: жить с гормональным фоном оборотня.

Северус предвкушающе улыбнулся.

 

* * *

«И что, это всё?» — хотел было возмутиться Гарри, после погружения в Храм Небесных Врат очнувшись на собственной кровати в гостиничном номере, но вместо слов из его горла вырвалось глухое… тявканье.

Он застыл, мысли бешеными докси замельтешили в его голове. Первая была, как ни странно, даже радостной: «Получилось!», а вторая почти такой же, но уже с менее восторженной эмоциональной окраской: «Получилось?! Мать твоя Моргана, и что же мне теперь с этим делать?».

Собравшись с духом, Гарри перевёл взгляд на свои руки… ну да, уже не на руки, а на лапы, разумеется. Чёрные, шерстистые…

Отчего-то закружилась голова, и очень сильно затошнило, дрессировщик сглотнул и глубоко задышал открытым ртом, пережидая панику. Он старался не думать, как теперь выглядит целиком. Тут бы с лапами как-то смириться для начала. А он-то, наивный, считал, что оборотни чувствуют себя в собственной мохнатой шкуре совершенно естественно, как другие, обычные, звери. Да не тут-то было!

Стоило бы, конечно, вспомнить, как его прежнее человеческое тело реагировало на перемещения порталами на значительные расстояния. Видимо, акклиматизацию для верфоксов тоже никто не отменял.

«Главное перебороть тошноту, — думал Гарри. — А то, если меня найдут в таком шерстистом виде да ещё в луже собственной рвоты, это определённо не украсит ситуацию! Да и не отмоешься теперь самостоятельно…»

Какое там «отмоешься», тут бы шевельнуться вообще. Ноги… м-м-м… лапы отказывались держать своего хозяина, дрожа и подламываясь в коленях (или что у него там теперь вместо них?), да и в целом состояние было отвратительным.

«Я просто-таки уповаю, что это временное явление, а не какой-то дефект превращения, — вяло размышлял новоявленный кицунэ. — А то оказаться в итоге бракованным оборотнем — это уже просто предел беспредела!»

Его мысли прервал громкий сигнал клаксона на улице. От резкого звука «умирающий» Гарри подскочил вверх с космической скоростью. Лапы мгновенно обрели устойчивость, но попытка по-человечески разогнуться и изобразить прямохождение катастрофически провалилась.

«Волдемортова жопа! — грубо выругался про себя дрессировщик, падая обратно на подушки. — Точно, я же теперь должен передвигаться на четвереньках! Нет, это, в принципе, сейчас даже удобно, но как же… странно!»

Он медленно подполз к краю кровати, осторожно заглядывая вниз. Пол, слава Мерлину, выглядел совершенно нормально. Да и кровать больше не ощущалась болотом, и, что особенно порадовало, стены тоже нашлись на положенном месте.

Правда, тут был один нюанс. Вместо исчезнувшего «всевидения» появилось некое полуосознанное предчувствие, что ли. Гарри откуда-то точно знал, что находится за глухими стенами своего номера. Не в том смысле, что он это помнил, нет. Именно знал. Сколько конкретно стоит на балконе цветочных горшков, какого именно оттенка бутоны, что распустились на ветках, а также цвет и фактуру штукатурки на домах напротив Гарриного отеля… Всё это воспринималось им на уровне некой подсознательной уверенности. Просто в голове появилась эта информация, и всё. Наверное, он фиксировал её теми органами чувств, которые просто отсутствуют у человека.

От осознания таких возможностей становилось немного не по себе, но всё же такой вариант выглядел удобнее прежних галлюцинаций — по крайней мере, лоб он себе точно не расшибёт! Хотя… если постараться, то нет ничего невозможного. Гарри с тоской посмотрел на пол.

До него ещё нужно было как-то добраться!

_____________________________________________________________________________

(1) Джанхэ — зоол. венценосный (павлиний) журавль (Baleurica pavonina)

Глава опубликована: 18.07.2015