Зинаида Александровна МАЛАХОВА

(Аландер, октябрь 1901, Майкоп —?) — актриса. Училась на драматических курсах при консерватории, год работала актрисой военного театра, в сезоне 1922/23 г. играла у Корша. С 1 октября 1923 г. вступила как сотрудница в Первую студию, в МХАТ 2‑м с его открытия и до его ликвидации. В перечень ее работ помимо участия в массовых сценах (среди туляков в «Блохе», среди хора Эриний в «Орестее») значатся Иберилла («Король квадратной республики»), Мегера («Петербург»), Танечка Мерцалова («В 1825 году»), царевна Ирина («Смерть Иоанна Грозного»), профессорша Вера Гавриловна {439} («Фрол Севастьянов»), леди Бьюкен («Человек, который смеется»), Агния Пустынница, жена предводителя и городничиха Желвакова («Тень освободителя»), Сима Мармер (ввод в «Чудака»), старуха в «Суде», одна из жен железнодорожников («Часовщик и курица»), Прасковья, мать Липы («В овраге»).

К. Р.

Павел Александрович МАРКОВ

(10.03.1897, Тула — 05.04.1980, Москва) — театровед, критик, режиссер, педагог. З. д. и. РСФСР (1944). Окончил историко-филологический ф‑т Московского университета в 1922 г., одновременно (с 1918 г.) работая ученым секретарем научно-художественной комиссии и историко-театрального сектора ТЕО Наркомпроса, а затем — в отделе академических театров. С 1922 г. — ученый секретарь и председатель группы современного театра ГАХН. С 1919 г. начал печататься по вопросам театра, наиболее тесно сотрудничая с журналами «Культура театра» и «Театр и музыка». В 1924 г. вышла его книга «Новейшие театральные течения», исследовавшая искания Станиславского, Мейерхольда и Вахтангова. В 1925 г. в подготовленной А. М. Бродским книге «Московский Художественный театр Второй» была опубликована его статья «Первая студия. Сулержицкий — Вахтангов — Чехов».

В том же 1925 г. Немирович-Данченко незадолго до своей долгой отлучки за границу пригласил молодого критика на работу в МХАТ 1‑й. С деятельностью М. свяжутся важнейшие преобразования в этом театре, создание своего круга авторов, как и создание новой (взамен разрушенной и распыленной в ходе революции) среды. Причастность к делам МХАТ 1‑го не мешала, однако, критику с высшей объективностью рецензировать спектакли иных театров и портретировать их актеров. Он находил краткие словесные определения образной сути театральных представлений, безошибочно называл их место в биографии художников и в {440} общем театральном процессе. Особое место в наследии критика занимает написанное им о Первой студии — МХАТ 2‑м.

В книге, названой выше, М. упоминает конфликтность, которая заложена в студийном эксперименте, с его правилами «монастыря» и с выходом в профессиональный театр. Но в большей мере он связывает сложность жизни Первой студии со сложностью «системы Станиславского»: «… система, — поясняет М., — в основе и по своим заданиям была не только педагогической системой профессионального мастерства, впрочем, как все подлинные театральные учения. Жажда примирения правды актера-лицедея с личной правдой актера-человека издавна лежала в существе творческой деятельности Станиславского. Его монументальная и текучая “система” подводила итог долгой сценической работе и приносила разрешение мучительных для него вопросов. Предъявляя актеру ряд технических задач, учение Станиславского искало им оправдания в общем представлении о значении художественного творчества. Душевный натурализм, как ранее называли “систему” Станиславского, по существу, вытекал из этического оправдания “лицедейства”, из стремления обнаружить и подчеркнуть внутреннюю правду и правоту актера: привести к единству кричащее раздвоение, которое всегда заставляло подозревать наличие первоначальной и непреодолимой лжи в лицедействе актера» (МХТ 2, с. 76).

Сложность жизни Первой студии М. связывает с несовпадающей природой ее создателей — Станиславского, Сулержицкого, Вахтангова. К загадке природы Вахтангова критик-историк после ранней статьи-некролога («Жизнь», 1922, № 3) будет возвращаться не раз. Также будет возвращаться к Михаилу Чехову. Михаила Чехова его портретист писал в ролях и вне ролей, находя формулу этого дарования.

Театральное портретирование — сильнейшая сторона М. Он не детализировал, брал главное. Так было уже в книге «Московский Художественный театр Второй», где почти каждому, кто входил в труппу, дана в абзаце в считанных строках надолго прогнозирующая характеристика. В книгу, которая так и называется («Театральные портреты», М., 1939), среди прочих пошел и портрет Серафимы Бирман; позднее к этому циклу М. добавил из числа артистов уже закрытого МХАТ 2‑го С. В. Гиацинтову.

Оставаясь верным своему интересу к М. Чехову, критик долгие годы отслеживал путь его театра, почти все постановки разбирая или в отдельной рецензии, или в обзорной статье — в контексте с общим театральным процессом.

Свои труды рецензента М. сократит к началу 30‑х гг. Из его более поздних выступлений следует выделить {441} статью к 15‑летию МХАТ 2‑го («Правда», 1928, 28 января), где он называет Чехова «одним из замечательнейших актеров нашей современности», а также его рецензию на «Путь актера», которая вышла в «Новом мире» незадолго до отъезда актера за рубеж. Эту рецензию М. заканчивал, настаивая на «глубочайшем уважении» к труду Чехова и к самому «принципу наибольшей свободы», который Чехов отстаивает в театральном творчестве.

И. Соловьева

Галина Константиновна МАРКС

(Степанова; 09.03.1900, Рязань —?) — актриса. До МХАТ 2‑го она провела сезон в Камерном театре. В МХАТ 2‑й пришла сотрудницей с 1 сентября 1924 г. (первый сезон выступала под фамилией Степанова). Как первая исполнительница она была занята в роли Ефрозины («Король квадратной республики»), дворовой девушки Анюты («В 1825 году»), барышни из киностудии («Евграф, искатель приключений»), 2‑й женщины («Взятие Бастилии»), 1‑й налетчицы («Закат»), женщины из народа («Человек, который смеется»), 3‑й дамы («Бабы»); выходила в придворных в «Гамлете», в туляках в «Блохе», в Эриниях в «Орестее». Кроме того она вводилась на роли Маритье и Саарт («Гибель “Надежды”»), Агды («Эрик XIV»), Алены в «Расточителе» и др. С 1 апреля 1929 г. М. была переведена в основной состав и в следующем сезоне сыграла свою, пожалуй, самую значительную роль в МХАТ 2‑м — м‑с Шельби в «Хижине дяди Тома», которая была отмечена критикой, как «вполне зрелое и интересное исполнение» (И. А. Крути).

С сезона 1930/31 г. М. покинула МХАТ 2‑й, перейдя в Московский рабочий художественный театр — он формировался из молодых актеров 1‑го и 2‑го МХАТов и вахтанговцев для обслуживания рабочих окраин. Дальнейшая ее судьба по документам не прослеживается.

З. У.

Михаил Львович МАССИН

(11.12.1872, Москва — 08.07.1952) — актер. З. а. РСФСР (1939). Сценическую деятельность начал в 1892 г. в Одессе, позже играл в крупных провинциальных труппах. В Москве с 1914 г., в Первой студии с декабря 1921 г., в МХАТ 2‑м при его открытии — сотрудник. За ним закрепились маленькие роли (зачастую доставшиеся {442} ему как вводы): плотник Симон («Гибель “Надежды”»), лекарь («Балладина»), врач («Король Лир»), придворный («Гамлет»), писарь охранного отделения («Петербург»), старый лакей («В 1825 году»), Омега («Дело»), князь Щербатый («Смерть Иоанна Грозного»), Бобринец, шустрый еврей («Закат»), доктор в сцене подземелья и лорд в сцене «Палата лордов» («Человек, который смеется»), 1‑й крестьянин («Двор»). В рецензиях и иных материалах его исполнение не отражено. По архивным данным уволен с 1 сентября 1930 г. Некоторое время служил в руководимом Диким Театре им. ВЦСПС. В 1936 г. перешел в БДТ (Ленинград), где занял довольно видное положение (Устин, «Дума о Британке» Ю. Яновского; Сибирцев, «Человек с ружьем» Н. Погодина; Черных, «Слава» В. Гусева); сыграл здесь Бессеменова в постановке Дикого («Мещане», 1937).

К. Р.

Борис Александрович МАТРУНИН

(16.06. [по другим данным 24.08]. 1895, Тула — 12.10.1959) — театральный художник. З. д. и. РСФСР (1950). Заведующий декорационно-живописными мастерскими МХАТ 2‑го. Окончил экстерном Высший Архитектурно-строительный институт со званием инженера-архитектора. Как театральный художник начал с 1916 г. Работал в Шаляпинской студии и в Оперной студии Большого театра (костюмы к «Евгению Онегину», 1922). Во Второй студии МХАТ для «Узора из роз» Ф. Сологуба исполнил декорации по эскизам М. П. Гортынской; был также сценографом «Грозы». Сблизился с М. А. Чеховым как художник в его инсценировке «Сказки об Иване-дураке».

С Первой студией начал сотрудничать в «Укрощении строптивой». Позднее — вслед за А. В. Андреевым и М. В. Либаковым — в 20‑е гг. делал один из вариантов оформления «12‑й ночи» (при переносе ее на большую сцену). Ему принадлежали также декорации «Короля квадратной республики».

В МХАТ 2‑м долго держались навыков, выработанных в Первой студии, когда нарочито простые декорации для комнатной сцены создавались своими силами (художник Либаков был из студийцев). М. оказался среди немногих театральных художников-профессионалов, сотрудничество с которым стало постоянным.

В работе над «Петербургом» Чехов, {443} отказавшись от эскизов С. В. Чехонина, передал оформление М. и Либакову (в письме к ним мотивировал выбор верой в них как в людей, разделяющих его глубинные цели. — См. МЧ, т. 1, с. 307 – 308).

Участница спектакля вспоминала: «тревожно-безумная» атмосфера Петербурга и его туманная призрачность были выражены «тюлями, вуалями, колышащимися за ними тенями человеческих фигур, а в последнем действии — бронзового Петра I. В дожде и тумане пролога шло шествие зонтов — одни двигались тоскливо-медленно, другие шныряли, торопливо спотыкаясь» (Гиацинтова, с. 244). Впрочем, критик находил: с внешней формой спектакля опоздали лет на десять. Описав те же тюли, вуали, обманчивый свет и тени, он итожил: «Вместо остроты театр дал сгущенный мрак, который действовал зрительно, а не по существу»; ощущая стилевые сбои (бытовые краски трактира — «черные маски» бала), критик готов был констатировать «всегдашний грех театра — выбор художника». (Марков, т. 3, с. 303). Эту тревогу Марков выражал и ранее — внешнюю сторону «Гамлета», решенную Либаковым «в духе мюнхенского модернизма или, в лучшем случае, современного немецкого экспрессионизма», он находил «очень противоречивой, чрезвычайно красивой и во многих отношениях шаблонной» (там же, с. 195).

М. оставался верен принципам живописной декорации, оформляя «Взятие Бастилии» (ему принадлежат тут и костюмы).

К помощи Матрунина Чехов прибег в последней постановке, осуществленной им в СССР («Фрол Севастьянов»). В первом спектакле, который театр выпустил после отъезда руководителя, М. выполнил декорации по эскизам А. А. Арапова («Митькино царство»). Как руководитель декорационной мастерской МХАТ 2‑го М. отвечал за декорации «Человека, который смеется» по эскизам Н. А. Андреева, за декорации «Генеральной репетиции» (художник А. А. Арапов), «Нашествия Наполеона» (художник В. Н. Мюллер), «Тени освободителя» (художник Д. Л. Крейн).

М. работал также в Студии п/р Р. Н. Симонова (спектакль А. М. Лобанова «Дети солнца», 1935); был главным художником ансамбля народного танца СССР п/р Игоря Моисеева; с 1944 г. в Перми (Молотов) — главный художник театра оперы и балета. Над оперой М. работал и ранее: «Броненосец “Потемкин”» Чишко в Свердловске; «Князь Игорь», {444} «Кармен», «Овод» Спадавеккиа, «Руслан и Людмила» — в Перми и др.

И. С.

Александр Петрович МАЦКИН

(12.07.1906 — январь 1996, Москва) — Литературный и театральный критик, историк театра. Выступал в печати с 1923 г., с 30‑х гг. сосредоточась на театре. Выделился среди критиков своего поколения неторопливостью сильных суждений при объективности позиции, углубленностью в предмет. Ему грозила участь «критиков-космополитов», ошельмованных в 1949 г. (как рассказывают, он был среди обвиняемых в директивной разгромной статье «Правды», но в последний момент его имя вычеркнул проводивший кампанию А. А. Фадеев). Не попавший под главный удар, в тягостной атмосфере общего погрома М. отстранился от повседневной практики театрального критика, сохранив, однако, и живой интерес к художественному процессу, и личную влиятельность (его комната в коммунальной квартире на Большой Калужской стала одним из немногочисленных в тогдашней Москве мест, куда сходились потолковать об искусстве и где привечали молодых). С начала пятидесятых годов появляются его статьи, связанные с историей Художественного театра («У истоков творчества» в Ежегоднике МХТ за 1951 – 1952 гг., «Станиславский, его искания и революция», «Нравственная идея Станиславского», «Шаг к Станиславскому» в журнале «Театр»). М. становится одним из авторитетнейших исследователей режиссерского искусства Немировича-Данченко. Выработанная им методика сочетает полноту собственного опыта зрителя и критика с позднейшим обращением к тому же материалу во всеоружии средств историка и архивиста. Именно так писал он и о Немировиче, о Вахтангове и его «Принцессе Турандот», которую он видел в пору премьеры, и о ранних годах МХАТ 2‑го.

В предуведомлении к своей работе об А. Д. Диком М. говорил: «Я не берусь писать биографию Дикого в ее всеохватности. Я хочу коснуться некоторых фактов из его жизни и творчества, известных мне по непосредственным наблюдениям либо по доступным документам, материалам, хранящимся в ЦГАЛИ, в Музее МХАТ и у разных лиц». Ставя себе столь строгие ограничения, М. достигал классической ясности и полноты; к его страницам, посвященным {445} спектаклю Первой студии — МХАТ Второго «Расточитель», современному историку нечего добавить.

Той же исчерпывающей точностью обладает «портретная» статья об Ольге Пыжовой, написанная как предисловие к мемуарам артистки и включенная в книгу М. «Театр моих современников».

Талант наблюдений и непредвзятость авторской мысли делает наследие М. (подобно наследию П. А. Маркова) опорой добросовестных новых историков театра советских времен.

И. С.

Асаф Михайлович МЕССЕРЕР

(06.11.1903, Вильно — 07.03.1992, Москва) — артист балета, хореограф. Н. а. СССР (1976). С 1921 г., окончив Хореографическое училище по классу А. А. Горского, вступил солистом в балетную труппу Большого театра. В 1926 г. впервые выступил как балетмейстер, поставив с выпускниками училища «Фею кукол». М. успешно работал и в драматических театрах как постановщик танцев. С МХАТ 2‑м он начал сотрудничество с 1925 г.; им были поставлены танцы в спектаклях «В 1825 году», «Евграф, искатель приключений», «Митькино царство», «Человек, который смеется», «Двенадцатая ночь», «Испанский священник». Входил в число тех блестящих талантов, которые составляли дружеское окружение театра; встречал вместе с ними 1936 г., ставший для МХАТ 2‑го последним.

К. Р.

Иван Кондратьевич МИКИТЕНКО

(25.08.1897, местечко Ровное Херсонской губ. — 04.10.1937) — Украинский прозаик и драматург. Родился в крестьянской семье, окончил военно-фельдшерскую школу, в Первую мировую был на фронте, после Февральской революции — в полковых комитетах. Начал писать агитки в стихах с 1920 г., заведуя в селе Нечаевка лекпунктом и руководя там драмкружком. Его одноактные пьесы «Когда-то и теперь», «Плодородная земля», «В борьбе» были изданы в 1925 г., когда М. учился в мединституте и вступил в ВКП (б). Еще раньше были напечатаны его сценки на молодежную тематику для драмкружков («Советское рождество», «Благодарю вас»). Первая полнометражная пьеса М. — «Иду». Последовавшие затем «Диктатура», «Кадры» («Светите, звезды!»), комедия «Девушки нашей страны» были впервые поставлены в {446} Одесской Держдраме (в 1925 – 1926 гг. М. заведовал там литературной частью).

В 7‑м томе КЛЭ (М., 1934) М. охарактеризован: «активнейший борец за пролетарскую лит‑ру… Значительна роль М. в украинской пролетарской драматургии; его пьесы “Диктатура”, “Кадры”, “Дело чести” нанесли удар буржуазной и мелкобуржуазной драматургии. Они привлекли к себе внимание рабочего зрителя не только на Украине, они вошли в репертуар театров и других советских республик. В пьесе “Диктатура” (1929) М. показывает ожесточенную классовую борьбу пролетарской диктатуры за хлеб. Он рисует бешеное сопротивление кулачества всем мероприятиям советской власти на селе. … Пьеса “Кадры” показывает творческий рост М. Актуальность темы, высокая художественность, активное, большевистское отношение автора к поставленной проблеме обеспечили ей небывалый успех. … Герои пьесы — пролетарское студенчество восстановительного периода» (с. 298, 299).

МХАТ 2‑й поставил пьесу «Кадры» («Светите, звезды!», в авторизованном переводе П. Б. Зенкевича) в тот же год, когда пьеса была написана. Так же без промедлений взялся театр за постановку «Дела чести» (пьеса написана в 1931‑м, премьера состоялась 2 января 1932 г.). Обе постановки осуществил Б. М. Сушкевич. Они вошли в цикл работ, энергично подвигавший театр к упрощенно взятому современному материалу, к однозначной четкости высказывания (как писали в Литературной энциклопедии: «Для пьесы “Дело чести” — на тему о борьбе за уголь в Донбассе — характерны показ интернациональной солидарности мирового пролетариата в борьбе за СССР, разработка проблемы овладения техникой в связи со сложным диалектическим процессом перевоспитания человека»).

М. был одним из организаторов и деятелей украинской ассоциации пролетарских писателей, об его общественном весе говорит его избрание членом ВУЦИК. Украинские письменники содействовали длительному изъятию «Дней Турбиных» из репертуара МХАТ 1‑го (по этому вопросу пошли на спор со Сталиным). При создании Союза советских писателей (1934) М. стал членом президиума его правления (пафос его выступления на съезде был направлен против коллег-драматургов, обвиненных в украинском национализме и антисоветскости). К середине {447} 30‑х гг. в пьесах М. усиливается энтузиастическая тональность, он тяготеет к бодрому обозрению. Об его «Девушках нашей страны» КЛЭ сообщает: «Пьеса дает ряд эпизодов из жизни и борьбы комсомольской бригады ударников. Основная идея пьесы — торжество коллективного начала над узко-индивидуалистическим». «Девушек нашей страны» ставил уже не МХАТ 2‑й, а выходец из него Алексей Дикий в Театре им. ВЦСПС. Режиссер, как потом напишут, «блестяще преодолел серьезные изъяны драматургического материала» («Труд», 1935, 18 мая). Спектакль был весел и великолепен, партитура ритмов и мизансцен готовила полный юмора, мощный и звонкий финал — физкультурный парад (премьера 26 апреля 1933 г.).

На сцене МХАТ 2‑го пьеса «Светите, звезды!» пользовалась известным успехом — шла три сезона, выдержала 94 представления. «Дело чести», на которое театр потратил огромные силы, со всеми эффектами работающей техники и производственных шумов, успеха не имела и в первый же сезон сошла после 18 представлений.

В постановках пьес М. были заняты лучшие силы МХАТ 2‑го и участвовали великие сценографы (В. В. Дмитриев в постановке «Светите, звезды!», И. И. Нивинский в «Деле чести»), но в воспоминаниях встречи с М. не отражены. Молчание можно бы объяснять тем, что М. был репрессирован. Но и тогда, когда посмертная реабилитация сняла запрет, никто из МХАТ 2‑го не проявил желания включить фигуру драматурга в свои мемуары.

И. С.

Мария Владимировна МИРОНОВА

(24.12.1910, Москва — 13.11.1997, там же) — актриса драматического театра и эстрады. Н. а. РСФСР (1978). Училась в Театральном техникуме им. Луначарского, с 1927 г. пробовала себя на эстраде. 15 сентября 1928 г. была зачислена кандидатом во вспомогательный состав МХАТ 2‑го. В первой картине «Человека, который смеется» (Клуб безобразных) М. участвовала в трио «Танец “тимтиримбасов”» (с И. И. Лагутиным и Е. В. Богословской), в этом же спектакле фигурировала среди «мужчин и женщин Лондона», а в картине «Палата лордов» выходила как паж. В «Хижине дяди Тома» (1929) играла девочку-капризницу Фанни, которая мучит свою чернокожую ровесницу-рабыню. В «Тени освободителя» М. {448} была занята в «кукольных» интермедиях: подьячий-мздоимец и подьячий-лакомка, купчиха, 2‑я кухарка (лаборантом по работе с этими интермедиями был С. В. Образцов). В «Деле чести», где действие на шахтах, М. играла Марусю — выдвиженку из откатчиц, энтузиастку механизации. Ее кратким ролям была присуща яркая комедийная сжатость и точность. Оставалась в МХАТ 2‑м, одновременно работая на эстраде. В 1931 г. была уволена по сокращению штатов. В 1932 – 1936 гг. актриса Московского мюзик-холла, в 1938 – 1947 гг. — в Московском театре миниатюр. С 1948 г. возник постоянный эстрадный союз «Миронова и Менакер», завоевавший успех и широкую известность (спектакли «Горящие письма», «Вы их узнаете», «Дела семейные», «Кляксы», «Мужчина и женщины», «Номер в отеле» и др.).

К. Р.

Раиса Николаевна МОЛЧАНОВА

(по мужу Прудкина; 18.11.1897, Баку — 26.12.1980, Москва) — актриса. З. а. РСФСР (1933). В 1914 г. вопреки воле родителей уехала в Москву и выдержала экзамен в Школу драматического искусства (Н. Г. Александрова, Н. О. Массалитинова и Н. А. Подгорного). В 1916 – 1924 гг. студийка Второй студии, где после А. К. Тарасовой сыграла Финочку в «Зеленом кольце» З. Н. Гиппиус. Там же играла Лизу («Узор из роз» Ф. Сологуба), Амалию («Разбойники»), Катерину («Гроза»), Иоанна Антоновича («Елизавета Петровна» Дм. Смолина) и др. Немирович-Данченко относил М. к артистическому ядру Второй студии. Во МХАТе 1‑м М. работала в 1924 – 1933 гг. Подготовила три роли под руководством Станиславского (Селла в «Каине», 1920; Жермена в «Продавцах славы», 1926; Луиза в «Сестрах Жерар», 1927), играла наследника Тутти («Три толстяка», 1930), Ольгу («Хлеб», 1932), вслед за А. К. Тарасовой получила Машу в «Бронепоезде». Сложилось так, что в 1933 г. Молчановой пришлось расстаться с МХАТ 1‑м, с ноября 1933 г. она вступила в труппу МХАТ 2‑го. Она сыграла тут Ольгу в «Хорошей жизни» С. Амаглобели (1934); в «Мольбе о жизни» при блистательном актерском составе одной из лучших актерских работ была признана ее Франсуаза Массубр. Как знать, не подкашивало ли закрытие МХАТ 2‑го артистку на ее новом взлете.

Роль слепой Берты в «Сверчке на печи» М. впервые довелось сыграть {449} еще в 1919 г. Случилось так, что два последних представления великого «знакового» спектакля (29 и 30 января 1936 г.) играла она.

В момент, когда решалось распределение актеров закрытого театра, Немирович-Данченко адресовал директору МХАТ М. П. Аркадьеву письмо: «Я — с просьбою о Молчановой. Случай, когда чувствуется, что справедливость где-то не на поверхности, а глубоко. Она 18‑19 лет выросла и росла в нашей атмосфере. Много-много ролей ее трогали нас по самому настоящему. Не могу отделаться от чувства чего-то родного. И ничем не запятнанного! … Когда я вдумываюсь в ее данные, думаю, что второстепенная работа для нее всегда найдется. … А старость ее тем менее будет страшна, — она, вероятно, станет трогательной старушкой» (НД, т. 3, с. 482).

В труппе театра, куда М. вернулась, ей были предоставлены вводы (Катерина, «Гроза», 1936; Долли, «Анна Каренина», 1941; леди Снируэлл, «Школа злословия», 1946, и др.) В 1955 г. ее вывели на пенсию.

О. Радищева

Федор Иванович МОСКВИН

(1906, Москва — 1941) — актер. Сын И. М. Москвина. Он начинал в МХАТ 2‑м (Аглицкий полшкипер и один из туляков в «Блохе», два выхода в спектакле «В 1825 году» — казачок и Пробегающий, раб Эгиста в «Орестее», мальчик-швейцар при парикмахерской в «Евграфе, искателе приключений»). Уйдя из МХАТ 2‑го вместе с группой Дикого, он вместе с ней в 1927 г. вошел в Театр революции. На первых же порах ему предоставили роли в четырех спектаклях текущего репертуара, однако М. не сживался со здешним театральным строем и уже в 1930 г. перешел к вахтанговцам (дополнительным мотивом перехода могло быть то, что здесь успешно работал его старший брат В. И. Москвин). В Театре им. Вахтангова М. оставался вплоть до 1941 г., отсюда ушел на фронт. Был военным летчиком и погиб, как сказано в извещении, смертью героя.

К. Р.