Если клиент перестал реагировать

В некоторых ситуациях имеет смысл прервать или совсем пре­кратить происходящий у клиента процесс. Скорее это может слу­читься с клиентами, у которых недостаточно сформированы структуры «я» и которые в клинической сфере получают тяже­лые диагнозы. Однако иногда совершенно спонтанно возника­ют состояния, которые затрудняют нормальный ход работы и от­тягивают все внимание на себя. Обычно они имеют смысл в ди­намике клиента, иногда они появляются и исчезают без види­мых причин.

Если контакт между вами и клиентом прервался и клиент со­вершенно перестал реагировать, нужно проявить осторожность. Поскольку можно предположить, что реакция клиента связана с вашими интервенциями, лучше сразу же их прекратите. Сме­ните уровень. Сохраняйте спокойствие, сделайте выдох и выве­дите клиента из его внутреннего образа, который вызывает дан­ную симптоматику. Если клиент оказался во власти настолько сильных чувств или физических симптомов, что они представ­ляются вам слишком серьезными для ваших ресурсов, закончите расстановку и помогите ему вернуться в нормальное состояние, которое ему хорошо знакомо. Вы можете вернуть клиента в об­щую реальность на разных уровнях: словами, провоцируя его реакцию или установив с ним контакт через его тело. Главное, постоянно следите задыханием: клиента и своим собственным.

Первые попытки будут нацелены на то, чтобы через разговор снова войти в непосредственный контакт с клиентом. Задавайте вопросы, давайте указания, что-то предлагайте и наблюдайте, в какой момент вы получите реакцию. Займитесь его дыханием и дайте ему указание его изменить: «Что, если вы сделаете глубо­кий выдох?» и посмотрите, последует ли реакция. Задавайте воп­росы с интересом, не боясь и не давя: «Вы меня слышите?» или: «Как вы сейчас воспринимаете себя физически?» Если он погру­жен в свои внутренние процессы: «Где вы сейчас находитесь?»

Также можно попытаться спровоцировать спонтанную фи­зическую реакцию. Встаньте и пригласите клиента тоже встать: «Пойдемте», и протяните ему руку. Если это не поможет, установите с ним физический контакт. Дотроньтесь до него, поло­жите руку ему на плечо или возьмите его за обе руки. Попросите его посмотреть на вас, т. е. открыть глаза, если они у него закры­ты, и оставить позади одолевающие его внутренние образы и процессы. Если он открыл глаза, но по-настоящему вас так и не видит, спросите его, видит ли он вас. Если нужно, задайте этот вопрос несколько раз, пока не почувствуете, что вас видят. Если он слишком быстро дышит, замедлите темп его дыхания; если он задерживает дыхание, велите ему выдыхать.

Зачастую подобный опыт не является для клиента чем-то но­вым. Это старая, известная ему модель, которую вновь активи­ровала интенсивная конфронтация. Поговорите с клиентом о его опыте в отношении этой модели. Откуда он ее знает? Как давно она присутствует в его жизни? В каких ситуациях возникает? Спонтанно или в ситуациях, похожих на эту? Всегда ли пуско­вым стимулом служит одно и то же, один и тот же человек, похо­жее настроение?

Если в расстановке клиент стоит, например, перед своим от­цом и симптоматика не ослабевает, отверните его или соберите с пола листы бумаги и тем самым закончите расстановку. Верните его из представлений обратно в тело, чтобы он снова чувствовал и воспринимал себя самого. Дайте ему ощутить свое тело и ис­пытать его функциональную способность, активировав его ка­налы чувств: установите с ним физический и зрительный кон­такт, поговорите с ним, и пусть он подтвердит, что он вас слы­шит и видит. Также вы можете попросить его изменить положе­ние тела: если он сидит, пусть встанет, если стоит — сядет, либо пройдитесь с ним по помещению или даже выйдите с ним за дверь.

Если клиент снова обрел физическую и психическую стабиль­ность, вы можете спросить его, хочет ли он продолжать в этом месте дальше. Проверьте, готовы ли вы к этому сами. Если вы собираетесь отправиться в тот же образ и возобновить процесс или динамику, двигайтесь маленькими шагами.

Обычно тяжесть симптоматики уменьшается в той мере, в какой клиенту удается создать альтернативную модель преодо­ления. Повторение, выход и выдерживание создают прочную модель внутренней безопасности. Клиент на собственном опыте убедился, что он в состоянии выйти из тяжелой ситуации це­лым и невредимым. В будущем ему будет легче в нее войти, так как он уже знает последствия и может оценить, какую форму они принимают, с какой интенсивностью проявляются и что он может сделать, чтобы «по-хорошему» справиться с этой си­туацией.

Меры предосторожности

На индивидуальной сессии терапевт, находясь в постоянном контакте с клиентом, имеет возможность вместе с ним отслежи­вать его внутренние движения и физический отклик на все ин­тервенции. Сначала возникают именно физические процессы, они обнаруживают небольшие отклонения от предыдущей мо­дели, и постепенно их интенсивность возрастает. Такие измене­ния привычных моделей всегда сопровождаются спонтанным изменением дыхания и физического напряжения. Поэтому край­не полезно наблюдать за ритмом, глубиной и легкостью дыха­ния. Тогда, если какой-то процесс начинает развиваться сам по себе и выходит из-под контроля клиента, терапевт может своев­ременно это заметить, определить его ход, а если нужно, пре­кратить.

На индивидуальной сессии, если вы постоянно сохраняете сфокусированный контакт с клиентом, маловероятно, что он упадет в обморок. Если в группе кто-то из заместителей или кли­ент теряет сознание, то, по всей вероятности, внимание тера­певта в тот момент было направлено на другие динамики. Если это все же произошло, действуйте так, как вас учили на курсах по оказанию первой помощи: положите ноги клиента повы­ше, чтобы обеспечить отток крови от периферии обратно к цен­тру. Следите за тем, чтобы клиент мог свободно дышать, чтобы не западал язык и не давила одежда. Возьмите его за руку, обра­титесь к нему по имени и похлопайте его по лицу, пока он сно­ва не обретет способность к контакту. Холодная вода тоже де­лает свое дело.

Пройти до конца

Если клиент уже давно, возможно, в том числе с помощью терапии, хорошо знает свою симптоматику, если он способен оценить свои чувства и физические симптомы, ощущает хоро­шую поддержку со стороны терапевта, то иногда он хочет и мо­жет выдержать этот мощный, кажущийся опасным процесс, что­бы прервать повторяющийся ход событий, больше узнать о структурах симптоматики и суметь выработать другие решения. Если у вас хороший контакт с клиентом, он скорее сможет по­зволить себе пережить эти критические симптомы.

Это предполагает, что клиент в состоянии не только испы­тывать чувство и отдавать себя во власть физических симптомов, но и наблюдать за собой, когда в нем появляются эти модели. В психотерапевтической практике эта позиция называется «тера­певтическим расщеплением», в медитативной практике — «внут­ренним свидетелем». Подойти к этой точке помогает опыт сме­ны ролей и перспективы, а также соответствующие упражнения на восприятие тела.

Если клиент ропщет на свою судьбу и симптомы, вы можете переистолковать это в том смысле, что старая модель или старый опыт, к которому он, похоже, подошел, смог появиться сейчас только потому, что теперь он, очевидно, в состоянии посмот­реть на эту старую травму и интегрировать ее. Это знак того, что сейчас он выработал достаточно внутренних структур, которые позволяют ему добраться до этих глубоких пластов.

Прекращать или нет?

Пример

Г-жа Отис «всю жизнь» страдала от ощущения давления и ко­лющей боли в области сердца, которая распространялась на всю грудную клетку. Ей удалось четко сформулировать свой запрос на терапию: она хотела получить объяснение, как пони­мать этот симптом и, может быть, добиться улучшения и об­легчения. Когда я собирала анамнез, она сообщила, что у нее восемь братьев и сестер. Трое из них страдают раком, еще один брат уже умер от рака. Рассказывая об этом, г-жа Отис была взволнована и выглядела испуганной. Заболевания ее братьев и сестер заставили меня внутренне насторожиться: как полу­чилось, что пятеро детей в этой семье страдают сильными сим­птомами? Она сделала глубокий выдох, что указало мне мо­мент для следующего вопроса.

Ее отец тоже умер от рака. Г-жа Отис физически напряглась, взгляд стал рассеянным, давление в области сердца усили­лось. На основании этих реакций (напряжение как защита, блуж­дающий взгляд как желание убежать, давление как возраста­ние напряжения) я высказала предположение, что ее симпто­мы связаны с отцовской линией.

Г-жа Отис оцепенела, ее руки напряглись и застыли. (Где эти симптомы могут иметь смысл? Какая ситуация может соответ­ствовать такой интенсивности симптомов?) Я спросила, знако­мы ли ей появившиеся сейчас симптомы. Она кивнула: «Не так внезапно и не так сильно, как сейчас».

Поскольку она так бурно отреагировала на разговор об отце, я спросила ее, что особенное произошло в его жизни. Его отец, дед клиентки, в тридцатые годы повесился. Это произошло пос­ле того, как на него донесли в связи с неким правонарушением. Физическое оцепенение усилилось, г-жа Отис быстро и глубо­ко задышала, ее руки сводило все сильнее. Чтобы уменьшить последствия гипервентиляции, я предложила ей дышать но­сом. Она едва среагировала, ее состояние было похоже на шок. Я встала перед ней и попросила ее встать. Она встала. Я взя­ла ее за руки, которые были изогнуты так, что она едва могла держать мои. Я искала ее взгляд, чтобы через зрительный кон­такт пробиться к ее взрослому «я», и сказала: «Посмотрите на меня! Вы меня видите?» Ее взгляд блуждал. «Вы меня види­те?» Наконец она собралась и посмотрела на меня. Мне было ясно, что и это ее «отсутствие» вызвано не нашей встречей, а берет начало в ее истории. Я спросила, знакомы ли ей эти со­стояния. «Да, но они уже давно не возникали с такой силой». Я была не уверена, стоит ли мне продолжать. Такая интенсив­ность симптомов и в первую очередь тот факт, что г-же Отис потребовалось достаточно много времени, чтобы снова уста­новить со мной контакт, заставили меня сомневаться. Да и фи­зические симптомы показались мне сильнее, чем я наблюдала раньше в аналогичных ситуациях. Однако она уже не раз проходила полное медицинское обследование по поводу этих «при­ступов», и никаких неврологических, кардиологических или со­судистых нарушений выявлено не было. Когда между нами снова установился хороший визуальный и коммуникативный контакт, я спросила ее, пойдем ли мы еще немного дальше или пре­рвем работу здесь. Она была готова продолжать. Чтобы понять, какие динамики на протяжении поколений дей­ствовали в семье ее отца, я спросила о прадедушке. Он умер, когда его сыну было 3 года. Так как реакция на отца была столь сильной, напрашивалось предположение, что эта динамика идет из семьи отца. Я решила поставить клиентку напротив отца. Чтобы не повторить то, что только что произошло, и смягчить переживания за счет расширения контекста, я спросила ее о ресурсах. Какие у нее отношения с матерью? Сложные, под­держиваются только стараниями дочери. Мать была полной сиротой, что я восприняла как указание на возможную сильную внутреннюю неудовлетворенность матери, так что она не мог­ла быть ресурсом для дочери.

Поскольку у нас с клиенткой был хороший контакт, я решилась еще раз дать ей возможность оказаться лицом к лицу с отцом, поддерживая ее только своим присутствием. После того как я увидела, как она впала в состояние отсутствующего оцепене­ния, работа только в воображении показалась мне слишком не­конкретной. Получив ее согласие, я положила перед ней на пол лист бумаги, олицетворявший ее отца.

Когда она встала перед ним, симптоматика тут же возобновилась в полную мощь. Я подставила к ее отцу его отца, что несколько ослабило симптомы. Она больше ничего не могла сказать о деде и его жизни. Когда я добавила в расстановку мать и ее родителей, никаких существенных изменений тоже не произошло. Для нашей работы это удивительно, так как в расстановке мож­но очень явно увидеть и почувствовать влияние других. Так что нам удалось однозначно связать симптом с линией отца, но не хватало информации, чтобы добиться большей ясности отно­сительно возможностей решения. Поскольку время сессии под­ходило к концу, я отвела клиентку на несколько шагов назад, чтобы не провоцировать физическую симптоматику и чтобы кли­ентка чувствовала себя хорошо и стабильно. Мы поэкспери­ментировали с подходящей дистанцией для конечного образа. Клиентка была довольна обретенным пониманием и, уставшая, снова села на свой стул.