Мой Магистерий. Рубедо. Часть 2.

Фаллос и Ключ

Группа распалась. Все мы остались хорошими друзьями, собирались на квартирники, то есть концерты различных рок и бард исполнителей которые я организовывал дома.

Я слишком хорошо понимал, что оказался в тупике. Потому что для того, чтобы учится нужны единомышленники. Вначале я думал что вполне достаточно чтобы единомышленниками стали те кого я обучал на группе. Уча – учусь. Но правда в том что этого недостаточно. Нужны равные, то есть те чьи знания равны твоим. Нужны превосходящие, те на чьи знания вы хотите равняться.

Знать, желать, сметь и молчать. Четыре эзотерических слагаемых Сфинкса. Четыре формулы победы. Здесь было достаточно двух – Знания и Желания. Я делал все что мог. Я рассылал по всей стране бесплатные объявления в «Все для вас», предлагая всем интересующимся юнгианством, вступить со мной в переписку. Я посещал некоторые психологические тренинги, разных школ, но я был уже достаточно осознан чтобы понять что от истинного юнгианства все это было слишком далеко. 90 процентов психологий предлагают лишь розовый кич, и где бы я волею судьбы оказывался, это было так. Увы, в то время (2001 год) для провинции Интернет был абсолютной роскошью которую могли позволить себе только очень богатые, поэтому я не мог воспользоваться техникой.

Я злился бесполезности и тщетности своих усилий. Все бесполезно. Я не собирался отступать, но правда в том, что все мои усилия не приводили ни к чему.

А потом произошло маленькое чудо. Просто, в один прекрасный день, идя по электричке с газетами, продав последнюю я с размаху плюхнулся на ближайшее свободное сидение, достал из сумки свежекупленую книгу постъюнгианца Юджина Моника «Фаллос – священный мужской образ», и собираясь приступить к чтению остолбенел. Мужчина напротив меня, читал точно ТАКУЮ ЖЕ книгу. Книгу, тираж которой на всю Россию не более тысячи экземпляров, а на Москву приходится не больше сотни. Какова вероятность попасть не с темой (например он с Юнгом а я с Моником) не с серией, (например он бы читал другую книгу из этой весьма немаленькой серии) а с ТОЙ ЖЕ САМОЙ Книгой? Не более чем вероятность выиграть главный приз в лотерею, а возможно даже и менее, много менее. Как будто нечто высшее ставило акцент. Обрати внимание. Не пройди. Совпадение? Не слишком ли много совпадений уже было в моей жизни, чтобы отбросить это слово как бессмысленное и ничего не значащее.

Незадолго до этой встречи, я уже получил знак, когда размышляя о том, как хотелось бы получить ключ от древа познания, я споткнулся от звона железа под ногами и увидел ключ, рефлекторно подняв который я обнаружил надпись – «ЮНАГ». Конечно для кого-то без «А» синхрония была бы убедительнее, а так, может показаться что, это не более чем подгонка, всего лишь домысливание. Но когда даже с такой подгонкой, когда вселенная отвечает в такт мыслям о ключе, это уже само по себе производит впечатление. Сначала Ключ, потом «Фаллос». Юнг был всецело прав о едином источнике (психоиде) психики и материи. И более того – там, в этом психоиде есть очень мощные силы, в особом родстве с которыми мы находимся. «Человек и Бог – близнецы братья»,

Скептики не привыкшие верить в Богов и Архетипы, могут сказать, мол зачем эти намеки, синхронии, змеи, ключи, фаллосы? Явилась бы предо мной Лилит или Айвасс в теле, или хотя бы как призрак, и напрямую сказал бы, доказав до этого, приведя неизвестную до этого цитату из малознакомого античного философа, которую я точно не читал, но потом бы перепроверил в местной библиотеке, вот тогда мол уверую.

Но правда в том что ведь и является иногда. Только вот не всем это на пользу идет – люди с ума сходят, кричат о своем мессианстве, начинается бред, мания преследования, и кто такому поверит? И потом, не знаю, как сказать, но не я первый кто сравнит нашу жизнь с игрой. Шекспир, кстати, тоже не был первый – до него были индусы с их Лилой. А у игры есть Правила. Правила которые невозможно сформулировать, обозначить, и предсказать. Точнее мы можем знать лишь малый процент этих правил. А по этим правилам «выбивание чудесами», это что то вроде того, как если бы вы в сложной партии просто перевернули бы доску. Нечестно.

И потом если все знания и прозрения, дать просто на блюдечке с голубой каемочкой, кто же это оценит, кто поймет красоту, величие, таинство, ведь таинство суть разрешение прежде неразрешимого, конфликта, в интеллигибельном символе. А неразрешимость, безнадежность, бездну понюхать сперва надобно. Чтобы к таинству подняться нужно Воление, Дерзновение и Стремление. А если таинство сразу на блюдечке то превратятся кровь и плоть бога в черствый хлеб и прогорклое вино.

Итак Лилит мне давала ключ и Ветер послал «Фаллос». Свой ключик я конечно не упустил и за «Фаллос» крепко ухватился. «Да-да, конечно, я уже несколько лет изучаю парадигму Юнга», «буду рад встретиться и побеседовать», «может быть семинар», «конечно, я пишу статьи о Юнге пачками, готов участвовать в семинаре», «давайте обменяемся телефонами, специалистов в этой области увы не найти», «конечно же давайте».

Вот только… статей я по Юнгу еще не написал ни одной. Лекции – да, отдельные фрагменты по Аниме и Тени – да. А тут то речь шла о Эксперте с большой буквы, как я выяснил, мой собеседник, державший в руках как и я Фаллос Юджина Моника, был профессиональным психиатром, который использует методы Юнга для того чтобы вытаскивать шизофреников… И успешно это делал. Вот это ввязался! Но интересно, о Господи, как же интересно!! Ведь не случайно Лилит с книжечкой послала, ох не случайно. Значит шанс, значит мысль, значит долгожданный успех.

Почему Лилит благоволила ко мне? Наверно потому что я не сомневался. Я просто шел зная что это невозможно, но мне было все равно. «Сильный загорелый жнец скосил свое поле и возрадовался. Умный человек оценил свои силы, примерился, понял, что не одолеет, и опечалился. Так жни и радуйся!» Тогда я еще не читал этого текста, но всегда жил так, как будто это было моим девизом. Невозможно? Может быть. Но почему бы не попробовать. Упал? А если еще раз? Провал. А если подойти с другой стороны? Главное – не быть пассивным «сыном своей матери», не быть тем кто плывет по жизни от кочки к кочке. Главное – действие. Здесь даже не важно добиваетесь вы своей цели или нет, даже проиграть, казаться опозоренным, разгромленным наголову лучше, чем не вступить в схватку. Потому что в первом случае, во внутреннем, тайном храме пред Ликом Лилит, можно сказать – я сделал все возможное. И продолжаю делать, ибо любой крах неокончателен, если вы еще живы. Это так очевидно, но вместе с тем, эту очевидную истину невозможно узнать извне. С ней надо родиться, её нужно родить. Люди понимают сложнейшие идеи и сплетения идей, но эту простую истину понять не способны.

После встречи, в преддверии совместных собраний стало ясно – теперь просто читать недостаточно. Надо учиться писать. Надо учиться выражать свои мысли. Научится без учителей, учебного плана и структуры, ибо взять её негде. Здесь только Ветер и Лилит в помощь. Но нужно ли Больше?

Очень скоро, после этой чудесной встречи мы организовали регулярные форумы. «Селятинская группа» стала первой серьёзной проверкой моих притязаний на интеллектуала.

Вначале, мои работы были всего лишь схематичным изображением базовых понятий и концепций Юнга. В моих первых эссе ровным счетом не было ничего «своего», все из чего они состояли это из игры цитатами, из Юнга которыми же доказывалась правота Юнга. А потом, постепенно я начал учится понимать. И чем больше я писал, тем лучше и точнее получалось выразить мысль.

Я начал писать не особо надеясь на что-либо. Просто потому, что пришел сигнал из центра. Просто потому что пора. Это очень важно – просто следовать импульсу не задавая лишних вопросов. И не думая о том что это невозможно. «Жни и радуйся». Этого и хочет от тех немногих, видящих и помнящих Лилит и Ветер.

С нашего первого собрания, где моя работа про тень неожиданно для меня прошла на ура, я понял что вышел на другой уровень. Работа познания началась в связи с источником. Лилит. Понимаю, каким безумием это может показаться, но я чувствовал что она посылала мне книги, фильмы, знаки, именно те какие были наиболее актуальны, просто как ответ на мои мысли. Безошибочно. Так словно стреляя вслепуя я пять раз попал в десятку не зная где она находится.

Это может выглядеть по-разному. Например, начиналась цепочка синхроний связанных с определенным автором. Вдруг, словно по мановению волшебной палочки, люди моего круга общения, связанные друг с другом, вдруг начинали упоминать какого то важного философа или писателя, о котором до этого я не разу ни слышал. Сначала один, потом случайно в совсем другом сообществе другой, потом этот же философ упоминается в фантастике, которая взята прочитать по совету третьего друга, так что мне становится ясно, что именно этого философа я должен прочитать.

Или иначе. Сигнал из центра. Интуиция. Просто несколько часов бродишь в книжном магазине, от книги к книге и вдруг сигнал – сигнал чем то похожий на легкий удар током – ВОТ ОНО. ОНО может быть сложным философским трактатом или на первый взгляд пустяковым блокбастером, в котором, в конце концов окажется важная цитата, упоминание, или просто красивый символический образ, который дает ответ на вопрос который до сих пор казался неразрешимым.

Начался осознанный сбор информации. Книги. Фильмы. Музыка. Мысли. По крупице, по кусочку, по фрагменту я собирал свой замок, не подозревая что и для кого идет это строительство. Точнее подозревал. Имя Лилит, открылось мне уже тогда.

Многогранные

А еще, Лилит посылала мне нужных людей. То есть тех людей от которых я мог научится. В башне Иванова таких называли «многогранными». Людей живущих в СВОЕМ Тоннеле реальности. Людей не отдавшим свое Копье Исаис Черной. Тех кому удалось стать собою.

Первым из многогранных в моей жизни появился Смит, он же Михаил Огарев. Те кто нас хорошо знают, удивлялись нашей дружбе. Редкий случай, когда абсолютные противоположности становятся лучшими друзьями. Именно ему я обязан обретением того, совершенно особенного переживания слова, образа, мысли.

Я – крайний, даже радикальный экстраверт – ценитель больших компаний, когда в одной квартире набивается по тридцать человек, за одной гитарой. Смит – интроверт до крайности, добровольно ограничивший свое взаимодействие с миром до двух человек, одним из которых был я. Я – гедонист, ценитель всей радостей жизни, бросающийся в мир удовольствий как в омут. Он – аскет, принципиально устранившийся от мира. Я – тот кто прыгает в бездну наугад. Не оглядываясь и не рассчитывая сил. Он – предпочитает быть осторожным даже при переходе мелкого ручья.

Мой символ – джокер, его – шахматный король. Наконец, я, сторонник искусства символа, того самого элитарного искусства, что связует избранные души с Источником, тогда как он верит, что высшая форма поэзии чистые эмоции, «Кровью чувств ласкать чужие души». Я за Бродского – он за Есенина, я за Эпикура он за Сенеку. Наконец, я люто ненавижу любую социальность в искусстве, если она не приправлена хотя бы минимальным символизмом, тогда как для него социальность, «связь с землей», именно то что наиболее ценимо в искусстве. И это при его уединении. И это при моей экстраверсии.

Но именно встреча противоположностей, их столкновение, постоянное «испытание» друг друга, может стать тем что ведет наверх. То что врывает границы ограниченной идентичности. Невозможно перейти на другой уровень в мире своих подобий и теней. Поляризация – условие для появления энергии.

Долгими зимними, осенними и летними вечерами в котельной, за славной бутылочкой водки мы говорили обо всем, от житейских парадоксов до сложных философских систем. Раз за разом, каждые пять дней приходил я на его ночное дежурство уходя под утро.

Главным достоинством Смита было и остается способность к неожиданному, нестандартному взгляду. Там где для меня были только плюс и минус, Смит мог различать тысячи тончайших нюансов и граней. Там где я спешил отгородиться от прочитанного, с худшим для меня диагнозом «пуританство», Смит не будучи пуританином, находил интересный танец мыслей, характеров, парадоксов. И постепенное понимание этих нюансов-ступенек стало для меня важнейшим преодолением своих привычных ложных противоречий. И постепенно, формировалась эта культура восприятия, это чувство граней.

Смит – человек искусства с большой буквы. Именно общение с ним, научило меня на настоящему чувствовать и понимать литературу, хотя в литературе – о парадокс, нам редко удавалось найти точки соприкосновения. Но если такие точки находились – книга могла обсуждаться, день, неделю, месяц, одно стихотворение обрастало ассоциациями, интонациями прочтения, гранями. Можно было взять два варианта исполнения наших любимых стихов Губанова «Я беру кривоногое лето коня» и обсуждать их различия, акценты часами, возвращаясь к этому несколько встреч подряд.

Смит открыл мне аристократизм бардовской культуры. До этого я не любил бардов. Точнее я, как и абсолютное большинство тех, кто слышал слово «бард», просто не знал о настоящей бардовской песне, и не любил безвкусный сентиментальный симулякр, романтического пафоса большинства КСП. Смит легко показал мне что такое настоящие барды.

В наших разговорах, я часто с некоторой иронией противопоставлял страсть и индивидуальную волю к жизни русского рока, и бардовскую сентиментальность и коллективность. И в один прекрасный момент ему это надоело. И, прекрасно зная, мое отношение к НЕЙ Смит поставил всего одну песню. Александр Бережков «Лилит». На стихи Набокова. И что вы ТЕПЕРЬ скажете, Атон? Сказать было нечего. Симулякр из навязчивых ассоциаций походной романтики «голов с крылышками» (1) раз и навсегда разрушились. Все что я мог – это попросить сделать мне подборку настоящих Бардов. Бардов аристократов.

«Одиссея». Шедевр из шедевров, Александра Мирзаяна, барда о котором сейчас помнят немногие, а говорят и вовсе никто. И сейчас «Одиссея» кажется мне одним из лучших по своему величию и трагизму шедевром своего жанра. Тогда же, когда впервые Смит поставил её на стареньком кассетном магнитофоне моему потрясению не было границ.

Неужели мы последние!? Последними кому были доступны грани и нюансы. Кто сейчас, способен восхититься удивительным сочетанием возвышенной мифологии и банальных, даже грубоватых деталей «как пахло в паху деревянном коня», переходящее в одну из высочайших мистерий одиночества? Где, хоть на одном форуме, хоть в одной компании, обсуждается красота «Одиссеи» Мирзаяна? И Кто мог бы упиваться двумя разными настроями исполнения одного стиха у Котчеткова и Бережкова?

Неужели мы со Смитом, последние из тех кто не пил ядовитой воды современности. Кто, каждый по своему, держал оборону. Я, тот кто хоть и бросаясь в омут жизни оставаясь влюблен в дух, и переплавляя свинец страстей в золото мысли. И он – абсолютный аскет анахорет, люто ненавидящий религию как «худшее из зол придуманное человечеством», но в самом тайном углу души очарованный непонятной и чуждой ему стихией жизни.

Я возвращался к себе. До знакомства со Смитом – нелепая двусмысленность владела моим разумом. С одной стороны – вертикальный вектор, воля к познанию. А с другой, глупая и никчемная попытка приспособится под общие правила игры, которая по капле выдавливалась за нашими неспешными посиделками в уютной комнате старой котельной.

А потом появилась Елена. Женщина как вихрь ворвавшаяся в мою жизнь, точно свежий Ветер. Художница, эстет, человек высочайшего уровня понимания, а самое главное – одна из немногих, кто принадлежала к ТОМУ миру, миру духа которому я интуитивно наследовал в этом окружающем мире, явно сошедшем с ума.

Фаворитом её я был недолго – меньше пары месяцев. Посланницы Лилит не прощают ошибок, а я сразу не понял с кем имею дело. Потом мы продолжали общаться, но к моему сожалению дальнейшая надежда на восстановление отношений исчезла. Если Смиту я обязан пониманием Логоса, то Ей, восхитительной, блистательной Елене – тончайшим пониманием жизни, в её наиболее сокрытых для меня гранях. ТОЙ жизни, жизни от которой уже сейчас остались одинокие осколки, а скоро не останется и памяти.

Странное дело – и Смит и Елена, пророчили мне будущее. Они – Титаны, а я всего лишь ученик, ртуть играющая между Солнцем логоса и Луной эроса. И каждый из них говорил что я смогу зайти дальше их. Мне было дико лестно, но я не мог понять о чем это, где и как. А потом понял. Моя сила была в том, что я мог понять и Смита и Елену. А они при всем желании, находясь на разных полюсах бытия, понять друг друга не могли. Потому что уже тогда, я был Магом, ртутью играющей, что могла наполнить любой сосуд.

Круг Хельги

А что же в мире? Как я уже сказал, я начал реализовывать себя, организуя концерты. Иногда, чтобы послушать известного автора, в одной комнате набивалось больше тридцати человек, так что было невозможно пошевелиться. Мне нравилась эта стихия. Шум, энергия, музыка, затем интересная беседа с музыкантами. С ТЕМИ музыкантами, ТОГО, безнадежно оставленного позади мира. Пообщаться не просто чтобы польстить себе, но чтобы впитать какой то осколок их бытия, их видения, взять еще одну грань.

Мне везло. Про одних музыкантов говорили что их невозможно пригласить, и они приезжали. Пытайся, пытайся, и главное не бойся.

Но не смотря на все мои усилия, мне не удавалось создать что то вроде единого круга общения. Я хотел создать что то вроде центра духа, последних мыслящих. Одни приходили на квартирники, другие – на регулярные просмотры Арт Кино, третьи на психологические посиделки, где мы, уже не на что особо не претендуя, анализировали друг другу сны.

Но единой картины не получалось. Многогранные – и Смит и Елена, предпочитали держаться подальше от больших компаний, а большинство из тех кто приходил на Концерты, едва ли могли быть полезны для меня в плане расширения мысли. В самых разных направлениях, у меня были хорошие друзья, но собирать их в одну компанию вне квартирника было невозможно – слишком велика разница жизненных ценностей. Поэтому «элитного клуба» не получалось при всем желании.

Хотя мне и удавалась организаторская деятельность – я очень четко осознавал – по своей природе я – не лидер. Я идеальный второй номер. Для лидера мне всегда не хватало какого-то маленького качества, которое нужно проявить когда смотришь человеку в глаза и говоришь нет, не испытывая при этом боли. Все остальное – энтузиазм, активность, заразительность идеи у меня было. Но не это. Марс для меня был и остается запретен, единственная из планет. Потому выступать с позиции «первого номера», для меня был тяжкий крест, который мне приходилось брать просто потому что «если не я то кто». Поэтому круга не получалось.

Но «номер первый» - непререкаемый лидер круга все-таки появился. Это была Хэлгэ. Еще много лет назад, не будучи представленными друг другу, я увидел её на местных Интеллектуальных Игрищах, клуба «Что Где Когда» и почему то сразу понял – «она – из наших». Что значит «из наших», тогда я еще не понимал, да и она не спешила идти со мной на контакт.

Вначале она меня недолюбливала. Видимо не принимала всерьез. Я доказывал. Для Хэлге, неважно как ты убедительно доказываешь, если ты доказываешь, ты не имеешь. Но потом, когда к моей радости, она стала захаживать в гости, и хоть и у меня, но вокруг нее стал формироваться круг.

О Хэлгэ нужно сказать особо, потому что при всех её недостатках, она действительно «из наших». Она – кто в свое время проехала всю Россию насквозь автостопом, она – кто каким то непостижимым образом, при этом была куда образованнее, чем большинство тогда известных мне людей (выносим Смита и Елену за скобки) и всегда могла серьезно поддержать тему, о каком-нибудь малоизвестном писателе или философе. Совершенно знание внутренней жизни всех возможных субкультур от хиппи до Панков.

Аристократ. Кровь. Правы те кто говорят что кровь решает если не все, то очень многое. Не раз она с гордостью рассказывала о том, как её бабушка дворянка, чтобы выжить, охмурила какого то комсомольского вожака, а после, согласно семейной легенде, отправила его в могилу.

Но Хэлгэ – человек парадокс. Непостижимо как в одном человеке уживалось эта серьезнейшая глубина не просто знания, но понимание, образов, символов, иначе говоря врожденное чувство красоты, и при этом, гипертрофированная склонность к едкой иронии, высмеиванию всего, даже того что дорого для самой, порой переходящая в какой то махровый цинизм.

Но Парадокс – это то что питает личность. А Хэлгэ несомненно была Личностью с большой буквы. И, порой ужасаясь, её склонности к современным веяниям, иначе говоря веяниям вырождения, от «кащенизма» и специфического жаргона современного Интернета, все то что я, воспитанник Смита и Елены люто ненавидел, вопреки своей воле, я не мог не восхититься той глубине, которую Хэлгэ лишь иногда, как бы нехотя приоткрывала. Это не была проекция, многие из тех кто знал её так же изумлялись этому ужасающему противоречию. Аристократ. И в то же время, слишком «человек своего времени». Её яд этого времени уже отравил.

Кажется, что не смотря на свою силу, и природную стать лидера, она гораздо уязвимее чем я. Об этом говорила её типичная превентивная защита – я осмею все святое для меня, чтобы случайно этого не сделали вы. Хэлгэ никогда, или почти никогда не объясняла своей позиции. Это есть, значит это есть. Точка. Если доказываете – значит сомневаетесь.

Постепенно, пока мы из случайных знакомых становились хорошими приятелями, мне стало известно что Хэльгэ – Маг. Надо сказать, что это была первая встреча с серьезным практикующим Магом, и в некотором смысле она оказалась судьбоностной.

Очень уж неохотно рассказывала о себе Хэлгэ. Поэтому даже первый скепсис который возник, как то не хотелось высказывать. А скепсис вначале все таки был. Однако то, что один из самых образованных людей, кого я знал, и пожалуй самый яркий персонаж калужского андеграунда, была магом, уже на свой лад убеждало меня, что за этим отнють не фантазии.

Как и про всякого незаурядного человека, и уж тем более действующего Мага, про Хэлгэ ходили слухи один другого фантастичнее. Одни говорили что она легко с помощью магии убила своего врага, другие – что убийство произошло не с помощью магии, а с помощью ножа, когда какой то пьяный гопник попытался её изнасиловать. О её магических корнях так же ходили легенды, предполагали даже что она обучалась у самой К. (абсолютно легендарная фигура чье имя лучше не упоминать) из Питера, хотя как я узнал впоследствии слух был несколько преувеличен.

Где один маг, там и два, где два там и пять. Постепенно, именно вокруг Хельги стал формироваться особый круг, в котором я, не смотря на то что именно у меня он собирался, первые пару лет оставался на периферии. Хэлгэ охотно говорила о музыке (за исключением того что она тщательно скрывала) литературе, поэзии и всем о чем было принято говорить вокруг меня. Но было ясно, что основное, чем живет она, оставалось от меня скрыто. Даже потом, став равными, я абсолютно уверен, что она открыла лишь меньшую половину своих знаний.

Типичная сцена того времени – одни мои друзья сидят в комнате, а «круг Хэльгэ», заперлись на кухне по своим делам.

Постепенно, из обрывков фраз, намеков и упоминаний, у меня и у остальных, выстраивается цельная картина. Оказывается они оккупировали мою кухню не просто так. У них – магическая война с другой группой магов из другого города.

Мои друзья в основном скептичны и недоверчивы к возможности «магических войн», я поначалу, пожалуй тоже. Впрочем, к моему скепсису следует добавить уточняющее «почти» ибо моего жизненного опыта (с кундалини, ключами, и прочими синхрониями) было вполне достаточно, чтобы поостеречься делать какие-либо утверждения в духе «это невозможно». Я всего лишь исследователь, я всего лишь наблюдатель – эту позицию я культивировал в себе.

Во мне боролось два чувства – любопытство, к этому, странному миру магов, и в то же время естественный скепсис. Магия возможна? Может быть да, может быть нет. Но все-таки скорей всего нет. Одно дело – когда архетипы проявляются сами, или в результате духовной практики, как благодать. Другое – поверить что возможно самостоятельно по своему желанию, задействовать архитепические силы на утилитарные нужды, и тем более на борьбу с врагами. Невозможно. Или все-таки…

Скепсис рухнул в одночасье. В этот вечер все было как обычно, основная компания пила пиво в комнате, маги занимались своими делами на кухне, вдруг неожиданно, дверь кухни открылась и оттуда буквально вываливается Бледный как смерть, один из магов круга Хэлгэ. Все что мне удалось от него получить это фраза «Похоже нас пробили». Действительно на нашего друга было жутко смотреть, что произвело впечатление на собравшихся, хотя для меня, само по себе это ничего не доказывало – в конце концов, самовнушение или встреча со своим же бессознательным, может привести и не к тому. Знаем – бывали, знаем – нюхали.

Настоящее удивление наступило, через полчаса, когда из очередного странствия приехала сама Хэлгэ. Первое с чем она, (выглядящая не намного лучше его) накинулась на своих это со словами «Мать вашу вы что оборону не держите», после чего сказала что почувствовала сильный магический удар из за которого у нее чуть было не открылась язва желудка.

Вот здесь я впервые понял, что происходящее у меня на кухне достаточно серьезно и непредсказуемо, но самое главное – чертовски интересно. Это первое, еще только смутное понимание, что Магия – это не досужий вымысел архаичной ментальности и не проекция своих фантазий о всемогуществе мысли. Магия реальна. И зная некие алгоритмы можно воздействовать на события этой жизни и мир вокруг нас.

На все просьбы научить магии, которая стала для меня куда более реальной и объективной после увиденного Хэлгэ отвечала однозначным отказом. Аргументация могла быть разной, но в основном я слышал уже изрядно навязшие в зубах фразы «ты просто не можешь быть магом», или «мозги сгорят» и «ты мне еще живой нужен». Непонятно почему, Хэлгэ, и под её, как неоспоримого лидера круга, влиянием остальные, была однозначно убеждена что никаких способностей к магии даже потенциально у меня нет, и любое вхождение в мир магии, закончится быстрым безумием и «сжиганием мозгов».

Время показало, что даже маги уровня Хэлгэ иногда ошибаются. А тогда, все что мне оставалось, это прислушиваться к их разговорам, надеясь из обрывков фраз выстроить хотя бы приблизительную картину, и затем, экспериментально проверить её на опыте. Как так «мозги расплавятся». Это же Я!

Конечно читатель может упрекнуть меня в легковерности, и предположить что все увиденное было не более чем эффектным спектаклем, рассчитанный на легковерных зрителей дабы произвести впечатление и поставить себя выше остальных. Однако, есть один факт, который напрочь отбрасывает этот вариант. Я лично, со своего ФИДО адреса, посылал сообщение, где один из наших, объяснял ситуацию «одному из ихних», и я лично видел множество сообщений в сети касающихся этого противостояния – отголоски этого конфликта до и после этого не раз всплывали в одной из эхо-конференций. К сожалению документы не сохранились, но здесь память меня не обманывает.

Поразившим меня обстоятельством было и то состояние абсолютной телепатической связи, которую установила между собой пятерка магов между собой, с центром в Хэлгэ, так что даже в свою отсутствие она могла координировать их действия и удар который они «пропустили» мгновенно пришелся по её здоровью. Это событие само по себе существенно скорректировало мое отношение к Магии и пожалуй сделало готовым принимать откровение.

Похоже Лилит, каким то образом готовило мое личное вхождение в мир Магии. Все это – появление в нашей компании группы Магов, кухня, после которой к счастью наши «воины» быстро восстановились, и судя по всему, впоследствии, все таки доставили противникам немалые проблемы.

Каждый из Магов пятерки принадлежал к своему Каналу. Скандинавия, кельтика, славянское язычество, ДЕИР и некоторые другие, более секретные каналы от информации о которых меня предпочитали держать подальше. Как я узнал, невозможно работать с несколькими каналами, но в отличии от «верующих» посвященные в разные традиции и системы, обычно дружны между собой, если только вражда не начинается по личным, не зависящим от идеологии причинам, как это было в данном случае, с неизвестными мне Магами.

Но видят боги, как же наивны были мои первые представления о магии, сколь же преувеличенной была фантазия о возможном «всемогуществе» которое может дать овладение правильными техниками. Гораздо позднее, пройдя ряд жестоких уроков, я усвоил, что истинная магия, которой и учил Кроули, есть магия Великого Делания, то есть то самое строительство внутреннего замка, и постепенная очистка души своей от власти архонтов.

Все эффекты, все чудеса, все, чем даже средней руки энергет может покорить профана, который будет считать его чудотворцем – не более чем фокусы, за которые к тому же потом приходится сурово расплачиваться. Ибо, как говорят посвященные «с помощью магии вы можете получить все, если готовы отдать за это нечто равноценное». Тогда я этого не знал. И, на первой степени, после Реального Посвящения, почувствовав себя Магом, мне пришлось жестко расплачиваться за свои иллюзии.

Зов

В тот день, а точнее, в ту ночь я привычно шел домой от Смита. Неспешная, благородная беседа, в которой два интеллектуала могут говорить о своем, продолжалась около трех часов и закончилась в моих размышлениях, коим я предавался, идя по городу.

Было поздно, я шел маршрутом, которым ходил уже не один год, и мысли мои плавно уходили в глубину воспоминаний. Они появлялись перед моим внутренним взором одно за другим, и я как будто заново осознавал, что все происходящее в моей жизни не случайно, а подчиняется неведомому мне алгоритму, который я, будучи всего лишь человеком, не могу постичь.

Случайные встречи, случайные события, случайные знакомства, случайные совпадения… И раз за разом – все выше все тоньше, все ближе. Но к чему? Я хорошо помнил, как после нигредо, я заново выстаивал себя и свой мир. Во имя чего?

С тех пор боги молчали. Я не испытывал ни головокружительных взлетов на вершину духа, ни падений во мрак нигредо, все это время лишь шла упорная работа, целью которой было одно – стать тем, кем я хочу.

Боги молчали? «Какая глупость!» - подумал я. Разве глас богов слышен только в раскатах грома и всполохах молний, экстазах и падениях? Разве то, что происходит вокруг меня, не является большим доказательством самого активного участия Богов в моей жизни? По их воле, я вышел на круг юнгианских аналитиков, участие в котором стало главным стимулом интеллектуальной работы.

А с каким юмором обставили Боги нашу первую встречу! Фаллос и ключ, ключ и фаллос – и на все шли свои синхронии, на все давались свои знаки. А дальше – словно поток подхватил меня, и вот уже я оказался автором весьма интересного исследования своих сновидений, которое оказывается весьма поучительным.

А Елена? Художница, брошенная в этот забытый богами город, волею судьбы. Одна из немногих, кто действительно несла в себе искру титанов. Разве не даром Лилит было то, что я на целых три месяца оказался её фаворитом.

Никогда не забывать, кем я был! Никогда не забывать, кем я стал! Эти два правила – основа моего мировоззрения, следование которым не раз спасало меня от суровых капканов на пути. Я помню, Госпожа, очень хорошо помню. Помню свинцовый туман, который окружал меня с того момента, как я осознал себя. Помню плебейство, в котором я вырос и впитал с молоком матери. Эта память спасает меня от той поверхностности, которая свойственна многим «вырвавшимся». Я знаю, что дамоклов меч генов висит надо мной и поныне. Конский волос давно порвался, и лишь невидимая рука твоя, Лилит, удерживает этот меч. Верую. Верую во Лилит и Ветер!

И пока моя воля едина с Твоей, Лилит, владычица моя, мне не смогут повредить и тысячи мечей, но если ты отринешь свою руку, хватит и одной тонкой иглы, чтобы сразить меня насмерть.

Я вдруг подумал, что теперь, здесь и сейчас я достиг всего что я мог мечтать. Я наверху. В верхней точке своего пути. Больше мне ничего не может быть открыто, ибо больше нечего открывать. Лучших людей я смог собрать вокруг себя в этом городе. Лучшие авторы приезжали ко мне давать концерты. Лучшие книги были прочитаны.

Финиш. Вершина. Теперь – задача удержаться, не пасть в плебейство, в которое был рожден я и которое, словно «жало в плоть». Размышляя, таким образом, я вдруг почувствовал чувство присутствия иного, непостижимого, рядом со мной, во мне, здесь, сейчас. Чувство некогда ставшее привычным, а после, казалось навсегда, ушедшее из моей жизни.

Я, находившийся в конкретной точке времени и пространства, ощутил вдруг взрыв, разрушивший границы. Это было возвращение богов, которые приходили когда-то и сейчас решили появиться вновь.

То, о чем я размышлял секунду назад, стало живым переживанием. Живая истина, точно электричество, пронизывала мое тело и дух. Вся моя жизнь – это не хаос, в котором разные элементы, без системы притягиваемые друг к другу. Моя жизнь – это единый узор, картина, которую вселенская художница любовно выводит в материи, прокладывая вектор жизни моей. В обычном состоянии сознания я вижу лишь фрагмент, мазок, и как же смешны претензии на понимание смысла и цели этого эпизода-мазка, который на самом деле лишь атом в огромном произведении искусства! Моя жизнь – её произведение. Произведение, которое рисуется не из каких-то «высших идеалов и смыслов», но исключительно из любви к красоте. Моя жизнь только тем и отличается от других жизней, что её «рисует» ОНА. Лилит!

В искусстве нет иных смыслов, кроме красоты, и я понял, что моя жизнь по настоящему красива, но красива, только если увидеть её извне, вне материальной плоскости, сверху, с пятого измерения. Это красота – вовсе не красота моего я или даже моего подсознания, которое на самом деле набито тараканами, демонами, занозами и еще много чем, а красота ЕЁ узора, её замысла, который реализуется через меня, и посредством меня. Даже демоны, тараканы, занозы красивы, как элементы черного и коричневого могут быть естественно включены в композицию картины, её целостность.

Во мне вибрировало имя вселенской художницы – Лилит! Это имя я знал давно, интеллектуально полностью принимая её сторону в столкновении с Иалдабаофом, но сейчас я узнал её лично. В три часа ночи, на темной улице, убежденный в том что смог достичь всего что только мог, шел домой, не подозревая, какой скачек на пути приготовила мне моя Госпожа Лилит.

Пишу и вместе с тем осознаю свое бессилие передать хотя бы примерно, то, что со мной происходило в ту ночь. Увидеть свою жизнь со стороны, как произведение искусства (вместе с тем не получить ясновидения или знания будущего), увидеть то настроение, с которым она «рисуется» свыше, можно ли найти слова, чтобы передать это?

Путь домой окончен. Я открываю дверь квартиры, которую уже полгода снимаю у хорошего друга, и начинаю подготовку ко сну. Рядом – Александра, моя любовница вот уж два месяца. Недолго, ох недолго нам быть вместе. Я понял это в тот вечер, когда сам К.А.- талантливейший поэт, поэт от бога, вернее, Богини, посетил мой дом. А ты, Сашенька, не смогла даже увидеть величие этого мгновения. Для тебя он был лишь высокопарный сноб, ты, конечно, попыталась скрыть свои мысли, но разве от меня можно что-нибудь скрыть? Я видел твое лицо в этот день, и оно даже близко не выражало торжества мгновения. Язычница по духу, ты – прекрасный подарок мне на пути, но увы, сейчас я знаю, что рано или поздно и, скорей всего, очень скоро нам придется расстаться. Но я не хочу спешить, еще не время.

Завтра. Надо сделать хоть что-то, чтобы стать ближе к Лилит. Восславить её всей силой своей души. Если бы нечто подобное произошло со мной сейчас, или хотя бы через год позже, я просто написал бы ритуал во славу её. Но тогда я не знал о искусстве ритуальной работы. Маги о которых шла речь в прошлой г