Социалистические боги и христианское учение об образе Божием

— Ничего-то у вас нет духовного, — продолжал Колупаев, понизив голос до интимного тона, — все у вас одно только материальное. А между тем, по торжественному исповеданию ваших вождей, вы именно и есть настоящие боги, не какие-нибудь, а настоящие, подлинные и единственные. И христианская религия именует людей богами, но только не в собственном смысле, мы лишь — образ и подобие Божие, как, например, портрет отца или матери мы называем: "Это, вот, наш отец, а это — мать", а между тем это только портреты — бумажные копии с живых людей. Но вы, товарищи, по учению вашей веры, не копии каких-нибудь богов, не портреты из бумаги, а настоящие подлинники, действительные и единственные оригиналы, одним словом — боги. Энгельс даже уверяет, что вы, по своей сущности и по своим качествам, материальным, конечно — духовного же у вас ничего нет, — превосходите всех богов: и Зевсов, и Юпитеров, и все стихии мира, обоготоворяемые язычниками, даже превосходите Самого Творца Вселенной. Вот вы какие великие и славные боги!

Колупаев говорил все это серьезно, как серьезно исповедовали людей богами и сами социалистические писатели и вожди. Но товарищи слушали все эти разъяснения, улыбаясь и смеясь: вели себя не как боги, а как школьники или как дурачки.

— Как же вы решились после этого, — сказал им Колупаев уже строго, — назначить диспут на тему: "Нет Бога", когда у вас столько богов, сколько голов, да не какие-нибудь богов, а самых возвышенных, самых подлинных?!

— Это товарищ Хвостиков придумал такую тему, — точно извиняясь, сказал вполголоса Шмелькин.

— Да он, по вашему вероисповеданию, сам и есть бог, несмотря на то, что он только хвостик.

Хвостиков пригнулся за товарищей, чтобы его не видел Колупаев: чего доброго этот дьячок и с этим хвостиковым богом начнет разделываться, как разделался с московским агитатором, сидевшим теперь среди товарищей, как ощипанный филин. Логинов бросал иногда исподлобья недовольные взгляды на товарищей и думал: "Ну какие это боги — не могли даже темы хорошей придумать для диспута; дураки, болваны, мразь фабричная!"

— Мы, христиане, — продолжал Колупаев свои разъяснения этим дурацким богам, — признаем в человеке образ Божий, но не в телесной его стороне, а в духовной: в его разуме, свободе, в возвышенном его самосознании, в его совести, в нравственной чистоте. Справедливо говорит ваш философ, Дицген, что именно этой духовной сущностью человек превосходит весь материальный мир, который и не мыслит, и не сознает. Величественное солнце ничего не знает о своем существовании, весь звездный мир ничего не мыслит, а человек знает себя и свои поступки, он мыслящее и сознательное существо. В этом его чудесном даре и заключается образ Божий. Почему мы называем его образом Божьим, т.е. духовным, не материальным? Да потому, что он не из материи и не от материи. Материя мертва, а он живой, материя не мыслит, а он мыслит, материя — бессознательна, а он сознателен и самосознателен, материя не имеет ни веры, ни совести, ни нравственности, а он все это имеет. Ясно, стало быть, что он — образ и подобие не материи, а духовного Существа, Разумного, сознательного Свободного, т.е. Бога, Самого Творца Вселенной. Это так очевидно, так вразумительно, что только самые тупые головы не могут этого уразуметь и понять.

Колупаев примолк и оглядел все эти головы, уже не смеявшиеся, а серьезно слушавшие его. "Может быть, они и уразумеют, — подумал он о них, — они не так уж тупы, чтобы не понять такой ясной, как солнце, истины и такой простой, как дважды два — четыре".

— Но вы, товарищи, — опять приятно и мягко зазвенел голос Колупаева, — вдумайтесь, к чему ведет ваше вероучение: вы — сами боги, единственные и подлинные, не образ и подобие божества, а настоящее божество. Это — основной догмат вашей веры. Коммунистический профессор Рейснер, которого цитировал товарищ Козырев, гордо заявляет: "Мы воспитаем нового человека, который станет по своей силе, здоровью, разуму и красоте равен тем, кому мы до сих пор молились в наших жалких храмах. Человек некогда создал Бога как высший образец человеческой доблести, мудрости и могущества. Настало время, когда этот образец должен быть воплощен на земле. Старым богам мы объявляем войну: да здравствует новый, не только равный этим богам, но далеко превосходящий их, новый человек-творец и создатель" ^[50]. Этот ваш товарищ-просветитель с пафосом восклицает: "Воистину, богом надо признать самого человека, творца всего высокого и прекрасного на земле!" ^[51].

Колупаев и эту книжку положил на стол перед председателем. Но тот не взял ее, точно боясь запачкать свои божественные руки о такую дрянь, как книжка Рейснера.