То, что они оказались в ловушке, безусловно было виной Томина, в этом то чародей не сомневался. Его сросшийся братец был слишком медлителен, и как результат - врагу удалось сбежать.

«Глупый увалень,» - прошипел Вилич. Он много раз говорил это с тех пор, как они оказались в Болгене. «Какой толк в грубой силе, если она не действует, когда надо. Ты неуклюжий и неповоротливый. Я проклинаю судьбу, связавшую меня с тобой.»

Томин хранил молчание. Так повелось с самого первого дня, как они были слиты воедино — он молчаливо выслушивал каждый упрёк и оскорбление, брошенное братом в его сторону. Вот и сейчас вместо ответов, он продолжал молчаливо отмеривать шагами неизвестное расстояние их пути, лежавшего в кромешной тьме. Его тяжёлая поступь, то и дело, прерываемая, уличительными высказываниями Вилича - звучала здесь приглушённо, будто биение сердца в утробе мифического зверя.

Однако, настал момент, когда он больше не мог идти дальше. Не из-за недостатка сил, ибо его зачарованное тело не знало усталости. Путь Виличу преградила странная скала, раскинувшаяся в стороны, не поддающаяся, как бы сильно Томин не бил в неё. Хуже того, когда он обернулся, то нашёл похожее препятствие и за своей спиной, хотя было непонятно откуда оно там взялось.

Паника начала зарождаться в желудке чародея, но растворилась, когда он обнаружил кое-что ещё. В этом месте была магия, которую он мог использовать.

Огонь вырвался из посоха Вилича. В его свете, волшебник увидел глазами Томина — то что он принял сначала за скалу, было сверкающим кристаллом. Его отражение преломлялось и множилось внутри его сложной фрактальной структуры.

«Куда я попал?» - Прошипел волшебник в голос.

«Во владения Великого Колдуна,» - пришёл ответ, в шёпоте тысячи сплетавшихся голосов. - «Он услышал твою молитву, верный чемпион, и рад ответить на неё.»

«Какую молитву?» - Недоумевая спросил Вилич. - «Я не взывал ни к кому.»

«Зато я взывал, - промолвил Томин, его голос был сухим и хриплым после десятилетий молчания. - Пришла моя очередь».

Нет! - подумал Вилич. Он силился заговорить, но быстро понял, что не властен боле над языком. Заклинания и заговоры, которые он изучил все эти годы, выветрились из его головы, как будто их там никогда и не было. Но Вилич не успел соскучится по потерянным знаниям, ибо через мгновение он забыл о том, что когда-то что-то знал. На самом деле, он забыл даже то, что когда-то имел сознание или собственное имя.

К тому времени как кристальный лабиринт вновь изменил свою структуру, и Томин распрямился под яростными небесами Царства Хаоса, существо, бывшее когда-то Виличем Проклятым молчаливо свисало с его плеча, с нетерпением ожидая мудрых приказов своего брата.

 

Н а несколько славных дней после вылазки в руины Болген, бомбардировка Аверхейма прекратилась. Впервые за долгие месяцы надежда была возрождена.

 

Инженеры воспользовались наблюдательными стёклами (spyglasses), чтобы получше разглядеть творящееся за Авером в остатках осадного лагеря Вилича. Жадные до наживы скавены, которых никогда нельзя было считать надёжными союзниками, уже растащили всё что плохо лежало, оставив лишь голые камни. Такое предательство сделало северную сторону осадных позиций смертельно ослабленной, и Император предпринял бы прорыв, не знай он что силы Архаона были на подходе как раз неподалёку от тех земель.

 

Император не говорил об этой неизвестной пока что опасности ни с кем, кроме членов внутреннего совета. Большинство из защитников осаждённого Аверхейма знало только о том, что Император успешно провёл боевую операцию, которую можно было считать первым шагом к победе в череде предстоящих боёв. Многие кинулись отмечать, однако остальные печально смотрели на остатки войска, предпринявшего ночную вылазку, заплативших высокую цену своими жизнями. Несмотря на это в каждом захудалом бараке уже шептались о том, что помощь была уже в пути. Якобы Империя не так сломлена, как считали многие. Армии стягиваются к Аверхейму, говорили слухи, и армии прорвут блокаду, раз и навсегда. И всё же, эти слухи были ложью, рождённой из надежды, сделавшей ситуацию ещё более жестокой в реальности. Самым распространённым и любимым слухом был тот, что говорил о Валтене, герольде Зигмара, который якобы собирает на севере армию из тех, кто ещё способен держать в руках оружие. Один Император знал, что Валтен мёртв. Во сне, бывшем слишком красочным, чтобы быть фантазией, он почувствовал удар, лишивший его головы. Валтен не собирался приходить. Никто не собирался.

 

Несмотря на усталость от взвалившихся на его плечи невзгод, Император не переставал работать. Честно говоря, он почти не спал. Вместе с Унгримом и Джерродом он пытался как следует подготовиться к прибытию Архаона. На время затишья артиллерийских атак, инженеры и маги колледжа света усиленно взялись за восстановление урона, причинённого стенам города и их будущую защиту от вторжения. Мины с чёрным порохом были установлены в грудах наваленного кирпича и усилены хитроумными рунами дварфов, не дающими им сработать не вовремя. На улицах, выходящих на самые слабые отрезки стены, устанавливались баррикады, создавались препятствия, подталкивающие врага в хорошо замаскированные засады.

 

Император сам слышал слухи о союзных армиях, яко бы спешащих на помощь. Он понимал, что они необходимы, хоть и являются вымыслом. У Империи не осталось никаких армия, кроме потрёпанной и израненной, находившейся сейчас в стенах Аверхейма. Как бы то ни было, пока время шло, а полчища Архаона подбирались всё ближе, Император признал, что у Империи всё же есть ещё одна армия, и довольно мощная. Он не хотел прибегать к её помощи, ибо некоторые союзники были менее отважны, чем враг находящийся на пороге. Однако теперь Аверхейм нуждался в любых союзниках, не важно от кого шла помощь.

 

Той ночью Император провёл ещё одну вылазку за стены Аверхейма, вознёсшись в небо на могучих крыльях Когтя. Следом за ним вылетели десятки рыцарей Джеррода, каждый верхом на своём пегасе. Сбившиеся в громадную стаю фурии в страхе разлетелись от потока копий сверкающих молний, которые метнул Император в облака. Визгливо вопя, крылатые демоны шарахнулись прочь от Императора и попробовали атаковать более лёгкую добычу, следовавшую прямо за ним. Однако это не принесло результатов. Хотя рыцари Бритонии с самого начала осады находились на весьма скудном рационе питания, их жеребцы получали его в полном объёме. Лишь немногие демоны из царства бессмертных могли помериться с пегасами в скорости, когда дело касалось жизни и смерти. Хотя рыцари и жаждали поединков с демонами-вор о нами, долг призывал их не вестись на провокации и следовать в строю за лидером. Когда второй поток молний ударил по стае фурий, вновь разорвав её на две части, рыцари были уже далеко, в лигах к востоку, отдаляясь от Аверхейма всё дальше с каждой секундой. В перемётной суме их лидера, А у брика из Баст о на (Aubric of Bastonne), находился свиток скреплённый Имперской печатью.

 

Так Император предложил Великому Некроманту Нагашу вступить с ним в военный союз. Ни для кого не было секретом, что у живых и мёртвых были некие общие цели в борьбе с Хаосом. Во время нападения Братьев Глот (Glottkin), вампир Влад фон Карштайн обнажил свой клинок на стороне живых, он даже пообещал графу выборщику помощь своих войск для защиты Империи, в обмен на некую клятву.

 

Унгрим и Джеррод оба оспорили это решение Императора. Одно дело было действовать скоординировано с фон Карштайном и совсем другое — заключать сделки с его неумирающим хозяином. Но Император аргументировал сделанный выбор, пояснив что помощи от старых союзников им не дождаться. Ултуан пал. Все доступные дварфы были уже в стенах Аверхейма. Единственное где можно было искать помощь — это давнишние враги. Не дварфы ни бретонцы не разделяли энтузиазма логики Императора, но решение было принято. Все прекрасно понимали, что Нагаш обязательно попытается использовать любую победу в своих целях, но с оставшимися у них на сегодня силами ни о какой победе вообще не шло речи.

 

Рыцари Аубрика были захвачены в плен, как только пересекли тёмные границы погружённой в ночь Сильвании, схваченные вампирскими слугами Манфреда фон Карштайна. Само-испечённый (self-styled) Владыка Сильвании в последнее время находился под пристальным взором Нагаша из-за своих двойных сделок и вражды с вампирессой Нефератой. Королева Мистерий (Queen of Mysteries) лишь однажды служила Нагашу, и то - из-под палки. Видя, что Великий Некромант подолгу занят в стенах Чёрной Пирамиды, она улучила возможность улизнуть в свою крепость в Серебряном Шпиле, где ей не пришлось больше выносить общество таких существ, как Мортарх Ночи (Mortarch of Night).

 

Будучи весьма чувствительным к своей переменчивой удаче, Манфред не казнил пленников сразу, решив сперва доставить их в Чёрную Пирамиду в относительной целости и сохранности. Там Аубрику было разрешено передать послание, после чего он был казнён так и не получив ответа.

 

В плане Императора был один фатальный просчёт: он был выстроен на согласии Нагаша заключить союз, а Великий Некромант не видел причин, почему он должен на него согласиться. На протяжении всего времени, с тех пор как он вернулся в Сильванию, Нагаш не показывался из глубин Чёрной Пирамиды, всасывая магию смерти Сильвании в свою оболочку. Когда процесс завершиться, Нагаш был уверен, что сможет бросить вызов самим Богам Хаоса. Пока дело дошло лишь до половины. Нагаш не желал привлекать лишнего внимания Богов Хаоса до того, как будет готов. Тем более, он не собирался рисковать своим великим планом, ради спасения кучки смертных, которые, к тому же, мёртвыми послужат ему куда эффективнее живых.

 

Но предложение о союзе не осталось незамеченным всеми. Из выживших Мортархов Нагаша, лишь один Влад фон Карштайн смутно чувствовал некий долг перед Империей. Более того, он осознавал невежество Великого Некроманта в этом вопросе. Влад знал, что Сильвании суждено повторить судьбу Аверхейма, если что-то срочно не предпринять. Он не собирался во всём соглашаться со своим господином.

«Г лупцы! Все они, глупцы!»