Архаон не ответил сразу, смакуя власть над Жаждущим Крови. Это был его час. Никакой трал, служащий богам, не смеет его торопить.

«Всех подряд.» - Наконец ответил Архаон - «Мы перережем их всех.»

Ч А С Т Ь 1

Честь и Смерть

Весна 2528

Аверхейм остался в одиночестве. Из всех городов огромной и могучей когда-то Империи, уцелел лишь он один. Несомненно, оставались ещё одинокие деревни, которые не захлестнула ещё волна орд Хаоса или хищнические набеги скавенов, однако эти места были разбросаны на больших расстояниях друг от друга и едва ли могли защитить сами себя. Посреди руин нации, раздавленной войной, лишь Аверхейм до сих пор оставался по-настоящему не взят.

 

Меньшие крепости, давно бы уже пали — а по факту, уже так и было — но не Аверхейм, город выкованный в горниле войн. Он вырос из поселения, чьё основание датировалось временами до прихода Зигмара. И всё это время, люди здесь встречали любые напасти с оружием в руках и побеждали их. Они носили свои шрамы с гордостью. Хотя Аверхейм множество раз подвергся разграблению в прошлом: орки, нежить — но сердце города — Авербург, враг не брал никогда. Даже Горбэд Железный Коготь (Gorbad Ironclaw) не смог покорить Авербург, и колонна черепов, воздвигнутая по случаю этого его поражения, всё ещё стояла на Плензерплац (Plenzerplatz). Более того, после каждого поражения, смекалистые инженеры Аверхейма возводили стены всё выше и выше. До падения Альтдорфа, город уже имел стены настолько непробиваемые, какими их только могли сделать наследники Зигмара. Город представлял из себя серьёзное препятствие, сплав военной инженерной мысли людей и дварфов.

 

Авербург, крепость, нависающая над городом, точно суровый надзиратель, была защищена чуть ли не лучше, чем сам город. Её фундамент был заложен Зиггурдом, первым графом выборщиком Аверлэнда, её фортификации так же непрерывно улучшались и расширялись с течением времени. Теперь Авербург уже сам был похож на город, с его укрепрайонами усеянными гнёздами пушек, сторожевыми башнями, рвами и валами, заводившими врага прямо под артиллерийский огонь.

 

Эффективность всей этой защиты была не раз проверена за последние несколько недель. Аверхейм находился в осаде на протяжении двух новолуний. Бурлящая волна крысолюдов и вопящих северян не раз шла на штурм его стен, отступала и вновь шла в атаку, не считаясь с огромными потерями, проверяя на прочность каждый фут линий обороны. Однако всё что они пока что смогли сделать, это окружить город кольцом рвов. И то все эти рвы уже были завалены таким количеством трупов, что невозможно было определить их края.

 

Среди наваленных в кучи трупов, которые уже облюбовали стаи ворон, большинство составляли мёртвые скавены, бывшие ещё недавно лишь частью слухов и легенд, распространяемых крестьянами. Теперь же они стали явью и пришли во плоти громадными полчищами. Они атаковали почти каждый день - рябящее тысячами мохнатых тел, визжащее море, бросающееся на штурм стен по гниющим трупам своих предшественников. Несуразные, покосившиеся конструкции их боевых машин, освещали наступающие ряды крысолюдов редкими вспышками огня поддержки, дуги колдовских молний били в стены, пока грязная орда каннибалов пыталась нащупать в них слабое место, которое сможет использовать против защитников.

 

Однако дни шли, а слабого места так и не было найдено. Хэндганы (handguns) хрипло огрызались, вторя ревущим залпам хэлбластеров (helblasters). Аверхейм бранился на своих мучителей на языке смерти. Пушечные ядра проделывали в массе вражеских тел кровавые траншеи, снаряды мортаров разрывали тела на части. Имперские стрелки выискивали среди орды добротные доспехи предводителей и паланкины воевод, чтобы в суматохе штурма устранять их точечными выстрелами.

 

Добрая половина всех попыток атаковать стены закончилось бегством скавенов ещё до того, как они смогли достичь этих стен. Боевой дух крысолюдов не выдерживал проверки на прочность, когда на открытом пространстве огонь артиллерии защитников рвал их на куски. Однако, были и такие дни, когда крысолюдам удавалось достичь цели; тогда штурмовые лестницы и крюки «кошек» поднимали их на оборонительные фортификации и вспыхивала кровавая рукопашная.

 

И всё же в смерти скавенов, добравшихся до широких бойниц на стенах был хоть какой-то смысл, в сравнении с сотнями, гибнущими под огнестрельным градом на пропитанной кровью земле полей перед крепостью.

 

До этого штурма, крысолюдам удалось захватить и уничтожить несколько меньших провинций и городов Империи на юге и западе. Повсюду они в итоге побеждали. До того дня, как встали лагерем под стенами Аверхейма.

 

Гарнизон Аверхейма состоял из ветеранов. Ища надёжного рубежа обороны, большинство из них промаршировало сотни лиг, и прошло через десяток битв только для того, чтобы попасть в город, оказавшийся в итоге эпицентром опасности. Они не собирались сдаваться без боя. Мужчины десяти провинций сражались на стенах вместе, позабыв о разногласиях и прошлых обидах. Охотники Стирлэнда вели огонь, стоя плечом к плечу со знаменитыми стрелками Нулна. Бойцы Талабека и Остермарка отложили свои территориальные притязания в сторону и дрались как братья. Но Аверхейм защищали не только люди Империи: более старые враги и союзники сражались на его стенах вместе с потомками Зигмара.

На северной стене, где площадки были такими же широкими как сама Река Авер, скавены выбрались на казавшуюся пустой часть стены. Какова была паника, охватившая их, когда вдруг, под песнь боевых рожков их атаковал Граф Джеррод и уцелевшие рыцари Бритонии. Эти воины знали, что их родная земля была потеряна, пожрана чумой и растоптана ногами северян. Однако они продолжали сражаться, как того требовала леди, намеренные сказать последнее слово Бретонии и повлиять на ход этой войны.

 

На востоке, где напор скавенов был особенно кучным, непреклонные знамёна дварфов так же развевались среди штандартов сражавшихся людей. Хотя дварфы не рассказывали почти ничего о том, что заставило их оказаться на стенах Аверхейма, их человеческие союзники догадывались, что крепости Гор Края Мира постигла какая-то страшная трагедия. Как и рыцари Графа Джеррода, дварфы бились здесь больше чтобы доказать свою непреклонность судьбе, чем для того, чтобы спасти то, что было безвозвратно потеряно. Многие из них приняли обет слееров, теперь их окрашенные волосы маячили в серых облаках порохового дыма и гари. Многие из них нашли здесь ту славную гибель, которой искали.

 

Несколькими мощными ударами, скавенов выбивали со стен, но всегда с потерями. По одну, по два, по десять и больше, защитники гибли при попытках штурма. Несмотря на то что их потери были смехотворными по сравнению с потерями врага, у Аверхейма не было никакой надежды на подкрепление, в то время, как орда снаружи росла день ото дня. Хуже того, когда скавенов выбивали, возобновлялась вражеская бомбардировка.

 

С самого начала Аверхейм был окружён батареями адских пушек (hellcannons). День за днём, ночь за ночью, они отрыгивали свои ужасные выстрелы в направлении городских стен, превращая здания в каменную крошку, склады с зерном в бесполезный шлак, а гарнизоны в ошмётки горелого мяса. Белый камень стен покрывали чёрные ожоги в местах попадания этих нечестивых снарядов, на поверхность налипала кончавшаяся мутировавшая масса живой плоти. Пушки Аверхейма отвечали на выстрелы поганых боевых машин врага, давая залп за залпом в сторону своих палачей, нанося демоническим орудиям сочащиеся ихором раны и разрывая некоторые из них на куски. Но потери среди адских пушек были не велики. Сверкающие розовые огни освещали ночное небо, когда чародеи северян начинали кормить свои демонические орудия магией. Вопли рвались из глоток, когда старающиеся изо всех сил надсмотрщики, пытались гнать колонны рабов — иногда крысолюдов, но в большинстве своём людей, захваченных в осаждённом Аверлэнде — в пасти стволов адских пушек. Набив свои каркасы мясом и магией, раны адских пушек быстро исцелялись. В итоге, канонирам Аверхейма, попросту запретили тратить на них ядра.

 

Каждые несколько дней бомбардировка адских пушек обрушивала очередную секцию внешней стены. В такие времена судьба всего города оказывалась на лезвии ножа. Сквозь обвалы в белокаменных стенах вновь лезли скавены, визжа и пища в предвкушении грабежа и убийств. Хуже того, следом за ними шли нордландцы. Их предводитель не был глупцом. Его не волновали потери скавенов, но он не желал в пустую разбрасываться жизнями своих воинов, обрекая их на гибель в бесплодных попытках штурма стен. А вот когда в стене появлялся пролом, это была уже совсем другая история. Не успевала ещё осесть каменная пыль обвала, а варбанды (warbands) Пустошей Хаоса уже маршировали в боевом порядке, сотрясая округу своими мрачными хриплыми песнопениями.

 

Одна из таких атак, обрушила довольно протяжённый кусок восточной городской стены. Сотни людей и дварфов сгинули среди завалов. Тысячи пролили кровь, в образовавшемся проходе, оттесняя назад напирающую орду скавенов и пытаясь сдержать удары отрядов северян. Это была самая яростная битва из всех, ибо сам воевода войск Хаоса повёл их в тот раз в атаку. Это был громадный воин, закованный в доспех лазурного цвета, его мутировавший дву-телый (twin-bodied) силуэт освещали колдовские огни. Его звали Вилич Проклятый и он был намерен захватить Аверхейм во чтобы-то ни стало.

 

Демонический огонь срывался с пальцев Вилича, с лёгкостью весенней капели горных ручьёв. Никто не мог выстоять против него, а те, кто пытался, окончили свои жизни извиваясь на земле и борясь с ужасными мутациями, убивавшими их тела изнутри. Последние из выживших Рыцарей Вечного Света погибли на защите того штурма, почти четыре отряда кавалеристов-ветеранов превратились в сросшийся завывающий ковёр из мутировавшей плоти по одному взмаху искривлённой руки Вилича. Дварфы смогли задержать его на несколько большее время, но и знамёна Жуфбара были обращены в прах колдовским огнём, в то время как авангард избранных воинов Вилича порубил громриловую броню своими тяжёлыми заговорёнными клинками. Когда закованные в чёрную броню нордландцы взобрались по обрушившейся каменной кладке и хлынули на улицы Аверхейма, путь им преградило ополчение Талабекцев, считавшее себя до этого самого момента резервом — они встретили врага с именем Зигмара на своих побелевших от страха и решимости губах, зная, что не имеют ни малейшего шанса остановить такого противника.

 

От катастрофы спасло лишь неожиданное появление величайших чемпионов Аверхейма. О появлении Императора возвестил яростный клёкот Когтя Смерти (Deathclaw). Грифон упал с небес на ужасающей скорости, пропахав своими вытянутыми когтями в море шлемов нордландцев кровавые полосы. Молнии сорвались с вытянутых пальцев руки Карла Франца, другой — он разил прислужников Вилича своим молотом, сверкающим как падающая звезда. Появление Императора дало Талабекскому ополчению время, необходимое собраться с духом, и они бросились вслед за своим правителем, не обращая внимание на груды обезображенных трупов своих товарищей по оружию.

 

Все знали, что из руин павшего Альтдорфа, Карл Франц возник уже новым человеком, однако мало кто знал причину и характер его истинных перемен. Защитникам Аверхейма это не особо заботило. Они видели в нём обличённую силу Зигмара и ответ на все их молитвы. Он разил налево и направо, и каждый его удар забирал жизни захватчиков. Каждый удар молота высекал снопы трескучих ослепительных молний, разящих врагов по близости, иных бросающий на колени. До штурма Альтдорфа многие считали Императора обычным чиновником — но не воином. Теперь никто из них уже не считал его таковым.

 

Брешь в стене был слишком широка, чтобы Император смог перекрыть её в одиночку. Однако ему и не пришлось быть одному. Унгрим Железный Кулак, командующий дварфами-защитниками Аверхейма, заметил обрушение стены и поспешил пресечь грозящее вторжение. Его слееры высыпали на улицы, сотрясая воздух песнями о смерти и долге. А потом топоры дварфов принялись рубить броню воинов Хаоса, и у защитников появилась надежда оттеснить врага обратно за стены.

 

Унгрим сам пережил трансформацию, схожую с той, что переменила Карла Франца. Месяцы назад, он прикоснулся к рунам, высеченным в Храме Гримнира и открыл себя для духа предков. Сам того не подозревая, в этот момент он стал вместилищем для Акшая (Aqshy) — Ветра Огня — который впитался в эти руны. Теперь Унгрим являлся Инкарнатом силы разрушения, с кровью что вечно бурлила и жаждала схватки. Его Топор Драго был вечно объят пламенем, а в боевом кличе ревел шум огненного смерча. Давным-давно Унгрим мечтал избавиться от обязанностей короля и следовать зову слеера. Карак Кадрин пал, но Унгрим был по-прежнему не свободен от своих обязательств. Союз дварфов и Империи был древним, Унгрим не мог позволить своим личным желанием встать первее нужд своих союзников. Пока оставался стоять хоть один кирпич в последней стене последнего города Империи, Унгрим был обязан его защищать. Несмотря на то, что и здесь можно было покрыть себя славой, прямое отрицание своей истинной природы продолжало мучить Унгрима изнутри.

 

Угодив между огнём и молнией — между вновь засиявшей надеждой человечества и необузданной яростью дварфов — атака Вилича захлебнулась. Некоторые банды северян продолжали сражаться, потеряв себя в кровавой ярости битвы, но большинство из них всё же убрало щиты и топоры и отступило в угрюмое становище разбитых лагерей. Вилич отступил вместе с ними. Его личный чемпион, носитель славного штандарта Вилича, превратился в головешки после попадания молнии, и Вилич не желал разделить его участь.

 

Когда нордландцы отступили, скавены вновь попробовали прорвать оборону. Вёрминлорд, командующий их силами, был уверен, что скавены справиться с тем, с чем не смогли справиться воины Вилича. Аверхейм уже давно пал бы, если бы не гений и смекалка союза дварфов-инженеров и магов Колледжа Света. Когда скавены нахлынули вновь, волшебники призвали на помощь ветер Хайш (Hysh). Направляемые зоркими глазами дварфов, волшебники подняли в воздух обвалившиеся камни восточной стены и скрепили их, вновь сформировав цельную преграду. Новая стена была не такая прочная как прежняя, но и не являлась более грудой разломанных камней, она как раз была восстановлена вовремя, чтобы преградить путь свежим ордам крысолюдов. Однако ж Топор Драго успел испить крови Вёрминлорда.

 

Так завершилась очередная глава в истории противостояния Аверхейма и несметных полчищ врага, собравшегося у его стен. Однако впереди было ещё много подобных, ибо до того, как осада подошла к концу пролилось ещё не мало крови защитников.

 

В битве за восточную стену Вилич в первые со дня своего перерождения увидел Императора в живую. В последующие недели, воевода больше не позволял себе глупо рисковать, выходя против него в открытом бою. Хотя Вилич и был великим воином, он понял, что Император и Унгрим сейчас обладали силой, превосходящей даже его собственную. Хитрый мутант не собирался погибнуть, вступив с ними в открытое противостояние — зачем рисковать своей бесценной жизнью, когда под его командованием находились миллионы пешек.

 

Были проведены жертвоприношения и вызванные ими демоны атаковали стены. Против них вышли воины жрецы. Перевёртыш (Changeling), ещё совсем недавно чуть было не оборвавший жизнь Карла Франца был вырван из Кузницы Душ (Forge of Souls) магией Вилича и направлен проникнуть в город, чтобы завершить свою миссию. Однако Император был теперь куда более зорким и мудрым, чем раньше. Изменчивое тело Перевёртыша не могло больше скрыться от него, и демон был изгнан, превратившись в месиво под ударами молота Императора, как только тот попался ему на глаза всего один раз.

 

День за днём, неделя за неделей противостояние продолжалось. Каждое утро Император облетал на грифоне окрестности Аверхейма, надеясь заприметить в далеке союзников, идущих с подмогой, которая поможет прорвать осаду. Но ничего подобного не было видно. Никто больше не мог отважится на полёты над городом, ибо стаи демонов лютовали в них, в поисках жертв. Трусливые твари разорвали бы более слабую добычу на части, но не решались напасть на Императора и его крылатого зверя.

 

Рационы питания внутри Аверхейма были урезаны вдвое, потом ещё раз вдвое, в попытке растянуть их на длительное время. Голод стал постоянным спутником, хотя дварфы, похоже, всегда имели при себе эль. Часть Мидландеров спятя от голода принялась пожирать тела своих убитых товарищей по оружию. Император приказал казнить всех этих нелюдей, как только ему стало известно об этой дикости. Он понимал, то не может допустить психической или физической порчи, если хочет, чтоб его город выстоял.

 

Боезапас к счастью, почти никогда не был проблемой. Известный своими причудами Мариус Литдорф, возможно был немного повёрнут на оружии, однако то что он не верил ни во что кроме чёрного пороха, превратило город в громадный склад с патронами и снарядами. Он даже позволял себе заявления, в которых уверял что в Авербурге достаточно боезапаса, чтобы продержаться до конца света. Эти его цитаты были у всех на языке, когда началась осада, однако никто более не озвучивал их в последнее время, когда всё указывало на то, что этот самый конец света вот-вот должен был наступить. Несмотря ни на что каждая атака неприятеля встречалась ураганным огнём, с использованием боезапаса, казавшегося на первый взгляд почти безграничным. Дварфы конечно бухтели, о не достаточном качестве людского пороха или о небольшом калибре пушечных ядер, однако пользовались и первым, и вторым с потрясающей эффективностью.

 

Невероятно, но мораль внутри стен по-прежнему была на подъёме. Люди поверили в Карла Франца, как в прямого наследника Зигмара, сражавшегося вместе с ними. Они говорили, что совсем скоро он приведёт их к победе и вместе они накажут подлого врага. Что касается дварфов, они сражались с молчаливым стоицизмом, готовые в любой момент рассказать любому нытику, о куда более страшных потерях, через которые они уже прошли. Граф Джеррод и его рыцари ударились в духовный аскетизм, питаясь крохами и проводя всё свободное время между боями в уединённых молитвах. Некоторые из имперцев посмеивались над странностями Бретонцев, но не разу не повторяли этого, после того как видели их в бою. Они не были ничем похожи на флагеллантов Империи, которые превозмогали засчёт слепого фанатизма. Вместо этого рыцари становились в битве даже более собранными, они были островками молчаливой решимости в океане яростно вопящего врага. Однако их скромность не мешала им уничтожать страшных и свирепых уродливых тварей во имя своей благословлённой Леди.

 

Одним холодным весенним утром всё, вдруг, переменилось. Когда Карл Франц выполнял очередной полёт в заражённых фуриями небесах, он заприметил на горизонте марширующие войска, приближавшиеся по старой дварфской дороге. На мгновение он потешил себя мыслью, что это могут быть долгожданные союзники, спешащие на помощь Аверхейму выполнить свои обязательства перед ним. Но когда он направился в их сторону и подлетел ближе, ошибиться было уже невозможно. Демоны бесновались в рядах ползущего войска, они рыскали вдоль рядов воинов и парили по флангам. Угрюмый, вязкий как смола и глухой бой кожаных барабанов дополняли чёрные знамёна, украшенные символами упадка и скверны. Каждый щит, каждый штандарт в этом войске несли на себе восьмиконечную звезду Хаоса. Император повернул Когтя на север, чтобы избежать обнаружения. Приближающаяся армия растянулась по дварфской дороге на многие мили. Как будто весь народ целой страны был на марше, в походе против осаждённого Аверхейма. В центре этой бесчисленной колонны находилось войско тяжело бронированных чёрных рыцарей под разноцветными знамёнами — один единственный воин среди них носил золотой шлем. Император сразу же догадался что это не простой воевода, но самопровозглашённый Владыка Конца Времён, о ком так часто говорили слухи.

 

По возвращению в Аверхейм Император собрал военный совет и раскрыл им детали своего отчаянного плана. Орда Архаона будет у стен города к концу недели и защитников Аверхейма просто сметут огнём бомбардировки. Император заметил множество новых адских пушек в эшелоне врага — если им удастся организовать вылазку и уничтожить эти орудия, до того, как их доставят под стены Аверхейма, возможно у них будет шанс выдержать осаду чуть дольше.

 

АРМИЯ ЗИГМАРА

 

Ничто не объединяет Имперцев лучше, чем упоминание имени Зигмара. После падения Альтдорфа, Император объявил, что каждая последующая битва будет проходить под пристальным взором Зигмара. Это война больше не велась за выживание, она была не между смертными людьми, но между самими богами, наконец решившими помериться силами.

Император

Карл Франц всегда служил вдохновением для своих солдат, однако после того, как он почти погиб в Альтдорфе и переродился, многие его воины заметили, что их Император теперь обладает истинной силой, которое может помериться разрушительной мощью с самим Хаосом. Существовали легенды о том, что каждый раз, как чёрные орды приходят с севера, приходит так же и Воин Света, готовый сразиться с ними и победить их. Многие считали Карла Франца таким воином. Никто не знал, что новая сила Императора исходит от Ветра Азира (Azyr), вырвавшегося из оков Великого Вихря после их разрушения. Все видели в нём лишь наследника силы Зигмара, владевшего небесной мощью яркого света Хелденхамера (Heldenhammer).

 

Людвиг Шварцхелм

Шварцхелм был стариком, к тому времени, как Аверхейм попал в осаду. И теперь он действительно ощутил, каким же старым он был. Империя, которую он любил, которой служил последние шесть десятилетий — почти что сгинула, его союзники и боевые товарищи в Имперском Дворе превратились в пищу для червей. Однако у старого пса ещё остались силы и намерения довести до конца свою последнюю войну. Давным-давно Шварцхелм поклялся, что не допустит чтобы что-то плохое случилось с его Императором — это была его обязанность, которую он считала проваленной дважды — первый раз Хеффенген (Heffengen), второй раз в Альтдорфе. Когда пришло время вылазки в Болген (Bolgen), он намеревался больше не подводить своего Императора и сражаться рядом, пока смерть не заберёт самого Шварцхелма.