О парадигмах и кризисе Православия

Я православный, поэтому меня не нужно цитировать как обличителя церковного обнищания. Наоборот, я наглядно демонстрирую, что в Православии существуют «механизмы» самоочищения (пусть я не священник, и тем лучше). Если я был бы священник, то ко мне можно было бы прилепить ярлык, - а так я наглядно демонстрирую, что православная паства не на столько глупа, как многим хотелось бы.

Все Христианство в своём развитии проходит разные периоды (существует в разных парадигмах: сначала парадигма иудеохристианства, затем парадигма эллинистического христианства, затем государственная парадигма, которая на Востоке воплотилась в христианство Византийского типа, а на Западе в Римский католицизм. Но далее на Востоке развитие христианства прекратилось, а на Западе прошло через Реформацию (породившую протестантизм, который реставрировал богослужебные формы рубежа 1-2 веков), через парадигму Нового времени и вступает сейчас в т.н. экуменическую парадигму. Переход от одной парадигмы к другой всегда был очень болезненным, сопровождался расколами и ересями. Это и гностические ереси, сопровождавшие переход к эллинистической парадигме; тринитарные и христологические споры, в которых христианство сложилось как государственная религия; Реформация и современный кризис христианства, который есть лишь поиск перехода к очередной парадигме. В этом смысл широко известного парадокса: «Христианство всегда одно и то же, но не то же самое».

Я уже достаточно привел фактов, чтобы читатель понял:в Православии действительно «что-то не так». Ветхозаветное иудейство, поразило как рак все структуры Церкви.

Но следует помнить две связанные, но не тождественные вещи, - всегда существовала и будет существовать Церковь Небесная и Церковь Земная. И они совсем не тождественны, и временами они очень непохожи, но вместе – это единая Церковь. Но вот на сколько они «вместе» и насколько «едины» - это уже тот самый «вопрос» о Деве-Солнце и Жене-Блуднице. «Вместе» и «едины» только Дева-Солнце и Силы Небесные, которые тоже есть Церковь Божия. Каждый восхитивший Царство Небесное – есть вечный член Церкви. И даже если на Земле останется всего-лишь один праведник, то именно он будет представлять Церковь Земную, а все опустившиеся архипастыри будут только считать себя в Церкви, но никак не находиться в Ней. И это уже было неоднократно, потому и повторится еще и еще. Но Церковь Православная все равно и тогда останется Истинной, однако это не означает, что все «придумки» архипастырей есть Истина или составляют хоть какое-то содержание Православия.

Все находящиеся на Земле погрешительны, и в жизни земной не могут быть святы. Но кто удостоился войти в Царствие Небесное, тот по отшествии становится осененным Великим Знанием и Великой Небесной Любовью, просветляя в себе совершенно все доселе сокрытое, очистившись от всего неправедного. Он становится совершенно новой сущностью. Потому все Силы Небесные, к которым причисляются удостоившиеся, - безгрешны и святы. И именно они есть Воинство Господне, хранящее истоки Истины, и осеняя нас через Благодать Святого Духа, хранят своей святой милостью.

Посему возвеличивание чего бы то ни было земного – есть тяжкий грех, а почитание Небесного – есть благо. Посему Церковь Земная никогда не достигнет истинной святости ни в целом, ни в отдельных Ее членах, ибо Она состоит из грешных людей. Она может только стремиться, а вот как это получается – уже совсем другой вопрос.

Вместо долгих размышлений о кризисе Православия, я вам лучше приведу свидетельство одного из «видящих» (можете считать это «Малым Апокалипсисом Русского Православия»):

Стоит «видящий» на некоем небольшом, практически плоском острове, со всех сторон омываемом быстрой горной рекой. Достаточно широкой и бурной рекой, чтобы через нее было практически невозможно перебраться за пределы острова. Посреди острова стоит древний храм, а вокруг растет очень плотный лес из огромнейших высоких и крепких деревьев, уходящих высотою даже выше храма. Но это все какое-то «не такое», какое-то «ложное». Ибо «видящий», всматриваясь во все свое окружение, как бы раздвигает взглядом «дымку», которая совершенно исчезая, обнажает истинное видение окружающего. Храм, казавшийся очень красивым и ухоженным, на самом деле ПУСТ, и во многих местах обрушен. Стены и основание еще крепкие, а вот своды поразрушены, никаких прежних деталей убранства и изображений вовсе нет, перекрытия внутри все давно упали, да и стены по углам частично сломаны (кстати, «видящий» отмечает, что сам храм и его состояние очень похожи на Владимирский собор в Херсонесе Таврическом до его реставрации). Рассмотрев храм, «видящий» смотрит на окружающий его лес, и понимает, что то, что ранее он принимал чуть ли не за сад, - на самом деле нечто вроде плотного леса, состоящего практически из одних длинных столбообразных тополей, у которых кроны очень маленькие, и где-то далеко-далеко вверху. А подлеска практически и нет. Он весь перепутан, в нем растет «неизвестно что», и все оно очень страдает от недостатка солнечного света в полумраке тополей. Где-то на окраинах «видящий» замечает и плодовые деревья, и цветущие кусты, но их так мало, и они в таком плотном окружении тополей, что у них нет совершенно никаких надежд на превращение в цветущий сад. Однако «тополиный лес» в массе своей достаточно зелен и имеет хорошие плотные листья. «Видящий» весьма удручен состоянием храма и таким состоянием леса, он расстроен, но думает, что, наверное, это все не так уж и плохо, - да, сада на самом деле нет, и плодов такой лес практически не приносит, но прокормиться кое-чем тут можно, да и лес большой и мощный. И он было уже подумал, - куда бы ему пойти в лесу поискать себе еды.

По разным сторонам старого храма были установлены довольно современные светильники, что-то вроде фонарных столбов. И вот с этих столбов (вроде бы мертвых), вдруг «оживают» сами светильники, которые отрываются от самих столбов и превращаются в летающие циркулярные пилы, которые начинают сами летать по лесу и выборочно спиливать как мелкий подлесок, так и некоторые ветви и крону у огромных тополей, - то, что им «по силам». «Видящего» ужаснуло это видение, но потом наступило еще худшее. В некоторых оторвавшихся светильниках сами-собой зажглись лампочки, и они стали не просто «циркулярными пилами», а выросли в размерах, «поумнели» и превратились в визжащие диски совершенно сокрушительной силы, которые просто пролетают через чащу напролом, как нож в масло входя в ряды тополей, и за ними остаются просто просеки размером с улицу. И они так «снуют» туда-сюда «крестом», - постепенно сваливая и превращая в ничто весь этот грандиозный «тополиный лес». «Видящий» уже испугался такого «оборота дела», и стал «прикидывать» устоит лес, или нет, остановятся ли пилы, и можно ли с ними что-либо сделать? Но он быстро понял, что и лес не устоит, и пилы не остановить, и жить в этом лесу ему уже просто невозможно. Кроме того, река вокруг острова, которая все явственнее проглядывала сквозь редеющую чащу, становилась все более бурной и все более грязной, вспухая и наступая со всех сторон на остров. «Видящий» понял, что ему за оставшееся время просто не удастся составить плот из таких огромных стволов, да и остаться на острове совершенно невозможно, - плодов от подлеска уже не остается, а тополя скоро будут все срезаны. Нужно как-то бежать с острова. Он стал судорожно искать ответ на вопрос – как же это сделать.

И тут он увидел, что рядом «летающими пилами» сооружена некая башня из спиленных стволов (как из карандашей набитых в стакан), плотно связанных вертикально в подобие высотного бастиона. А на вершине башни некая металлическая «курица» «высиживает» молодые «циркулярные пилы». «Видящий» смотрит на нее, а «курица» увидела его и говорит, - «Почему ты еще здесь? Ты же должен был давно отсюда уйти». На вопрос «Как?», она отвечала, - «Тебе давно сделали плот». «Видящий» посмотрел себе под ноги и увидел, что перед ним лежит грубо спиленный «чурбачок», у которого стесана одна боковая поверхность, чтобы на ней можно было стоять. «Видящий» пошатал чурбак ногой, и «говорит» (надо понимать, что «разговор» - это скорее обмен мыслями, а не произнесение речи) «курице», - «но он слишком тяжел, чтобы я его дотащил до воды, да и утонет свежий чурбак в воде, да и мал он, да и не устоять на нем, он же круглый, да в таком потоке и на плоту теперь не уйти, а времени строить его уже нет». «Курица» молчала, разглядывая под собой много маленьких «пил».

Тогда «видящий» «спросил» у Бога: «ну почему же такое наказание, ведь жалко лес, а что будет с храмом, а как же я?»

Мы прекрасно понимаем, что «грозный голос с неба» бывает только в сказаниях и преданиях, поэтому «видящий» ответа как такового ушами естественно не услышал, но ему в голову пришла четкая и ясная мысть, которая и была ему ответом: Лес спилят потому что он не приносит плодов. Лес спилят потому что он не дает расти молодым деревьям. Лес спилят потому что он состоит из одних бесполезных тополей не допуская разнообразия. Лес спилят до основания потому, что иначе по затоплении оставленные стволы образуют затор и оставят горы «хлама», через который ничего не прорастет нового. На острове не должно остаться совершенно ничего, кроме пней. Потом разбухшая горная река совершенно поглотит остров своими мутными водами. Но она не успеет «подточить» остатки храма, и нанеся много ила схлынет. Потом на совершенно чистом и опять плодородном острове вырастет новый лес-сад, но в нем уже будут расти не тополя, а все большое многообразие деревьев и кустарников, трав и цветов, семена которых будут принесены из дальних мест и останутся в скопившемся плодородном иле. И вокруг храма вырастет совершенно другой сад, - сад, приносящий много плодов. Не такой высокий и не такой «однообразный», но такой, какой сможет питать много людей. И они поселятся на этом острове, и восстановят пустующий храм, который станет не «видимо-новым», а действительно восстановленным.

А что же делать «видящему»? Ему показалось, что нужно действительно надеяться на то, что предназначенный ему «чурбак» действительно спасет его, если он совершенно доверится Тому, кто назначил ему этот кусок дерева для спасения, и что гибельные мутные волны вопреки всем разумениям действительно вынесут его на этом чурбаке с острова. Ему осталось только ждать прихода мутных волн раздувшейся реки и уповать на Бога.

Мне кажется, что совершенно не нужно ничего в данном видении пояснять, потому как оно совершенно «прозрачно» (как все свидетельства этого «видящего»). Для не очень понятливых попробую «ассоциировать»: Остров, - Православное пространство спасения. Горная река, - люди, народы, учения, волнения, и пр., - «река Жизни», - «течение времени» и событий. Храм, - это наши представления о Церкви Земной. Лес из тополей, - это православные верующие (пастыри в первую очередь), сама их жизнь, и церковное предание. Все остальное «додумывайте» сами.

Это не мои «теоретизирования», или мнение по некоторым вопросам, - это «видение». Очень понятное и ясное.