Что такое «новая философская эпоха»?

(в связи с работой С.А. Борчикова «Гегель, Хайдеггер и новая философская идея», Здесь по ту сторону. Философский альманах. - М.: МАКС Пресс, 2004)

 

В данных заметках подвергается сомнению высказывание С.А. Борчикова о том, что у него «…родилась (я тешу себя надеждой) новоэпохальная философская идея». Собственно, речь идет, главным образом, об одном слове – «новоэпохальная», но в настоящее время вопрос об открытии и вхождении в «новую философскую эпоху» является действительно актуальным, что и оправдывает наше обсуждение.

Одновременно в этих заметках подчеркивается становление в настоящее историческое время «новой философии», серьезным шагом в развитии которой является «новая философская идея», заявленная С.А. Борчиковым.

 

Автор приносит извинения за имеющиеся повторы в настоящих заметках, большинство из которых написаны независимо друг от друга.

 

Наиболее важные, с точки зрения автора, заметки собраны в «ОСНОВНОЙ ЧАСТИ» настоящей работы; другие заметки, более подробно раскрывающие тему работы, собраны в «ДОПОЛНЕНИИ 1».

В большинстве заметок обсуждение идет, главным образом, с точки зрения так называемой «интегральной теории» (ИТ), с основами и понятиями которой можно ознакомиться, посетив сайт www. kastalia. narod. ru. Для удобства читателей, однако, краткие пояснения к некоторым из понятий ИТ приводятся в «ДОПОЛНЕНИИ 2» (смотри в конце настоящей работы).

 

ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ

Несколько цитат с краткими замечаниями

 

Коснемся нескольких цитат из работы С.А. Борчикова (из вступительного раздела «Проблема историко-философского синтеза»), наиболее важных для нашего обсуждения:

 

С.Б.: «…в итоге в главе V родилась (я тешу себя надеждой) новоэпохальная философская идея».

«Новоэпохальная» – следует, видимо, понимать, что такая идея открывает новую философскую эпоху. Именно некоторые условия такого открытия мы, в основном, и будем обсуждать в настоящих заметках.

 

С.Б.: «Современная эпоха только-только выходит из чрева истории. Факт ее появления зафиксирован пока лишь в интуициях мыслителей и громогласно, в философских трудах, о себе еще не заявил. Чтобы сделать заявку, необходимо по закону триады «тезис – антитезис – синтез» осуществить нечто такое, что соединило бы в себе предшествующие философские реалии: «Гегеля» и «Хайдеггера»».

То, что наступает новая историческая эпоха, – несомненно. Но насколько правильно соответствующую ей «новую философию» считать новой эпохой в философии? Достаточно ли механического применения гегелевской триады, чтобы выйти за пределы традиционного способа мышления? Не следует ли эпоху в философии связывать с присущим только ей способом мышления?

 

С.Б.: «Да… Дерзость философствующего духа не знает границ. Желание взойти на новую ступень философии для всякого пытливого ума так заманчиво, что он, опьяненный этой целью, теряет чувство меры и реальности».

Можно ли в настоящее историческое время взойти на новую ступень философии, не изменив коренным образом само представление о «мере и реальности»?

Трансцендентальная апперцепция и полнота

Новая эпоха в философии может быть открыта только тогда, когда открывается новая эпоха в человеческой истории (необходимое, но не достаточное условие). Ведь главный смысл философии не в ее цеховом развитии, а в выявлении и обозначении развития человеческой культуры вообще.

Когда философские законы находят свое конкретное отражение в специальной науке, философия находит свою действительную практику и обосновывается ею через обратную связь. Важным, резонансным случаем такого обоснования является открытие «краевых» положений в специальных науках, принципиально меняющих их основания. При этом соответствующие философские законы, сохраняя свою внешнюю форму, принципиально меняются – сами становятся «краевыми», берутся в своем «модусе полноты» (о понятии полноты см. в ДОПОЛНЕНИИ 2).

Таковой, в частности, должна быть современная «судьба» гегелевского закона триады.

«Краевой» метод единения двух моделей в третьей, принципиально новой модели, в физике применяется уже относительно давно – с момента появления квантовой модели света, единящей в себе корпускулярную и волновую модели. По сути, одно из главных содержаний философии С.Борчикова состоит в применении такого метода в философском измерении. Однако при этом С.Борчиков не учитывает (или практически не учитывает) «краевой» характер этого метода, берет его как частный случай в физике, который переносится в философию опять же в качестве частного случая (пусть и сколь угодно значительного).

Только тотальное изменение подхода, когда такой «частный случай» становится общим способом мышления, когда мы затрагиваем основания самого мышления, может привести к открытию новой эпохи в развитии человеческой мысли и, вместе с этим, к открытию новой эпохи в философии.

 

Представляется, что такое затрагивание оснований мышления, взятое в философском аспекте, может быть связано с изменением взглядов на понятие трансцендентальной апперцепции (в дальнейшем – ТА). Точнее, может быть введено такое понятие, которое является более широким, чем ТА, при сохранении основных черт традиционного понимания ТА. Благодаря введению такого понятия философия может выйти за свои пределы на основе своего собственного развития, оставаясь философией, но обретая качество принципиально новой философии, превышающей саму себя.

Такую формулу «превышения сущностью самой себя благодаря своей собственной превышающей сущности» использует и С.Борчиков в дефинициях типа «знание знания», «воображение воображения» и т.п.

Жаль только, что С.Борчиков не захотел (или «постеснялся») взять такую формулу как общую основу нового мышления и видения мира.

 

Таким исходным понятием, как бы поглощающим и тотализирующим понятие ТА, в «интегральной теории» является понятие полноты.

Приведем некоторые свойства полноты, в некоторой степени роднящие ее с кантианской трансцендентальной апперцепцией (ТА):

1. Полнота непредставима, она запредельна относительно нашего обычного опыта в мире вещей (относительно частичности).

2. Человеческое сознание есть полнота.

3. Полнота единична (и, соответственно, едина). Будучи единой, она переносит это свое свойство на разворачиваемую «из нее» частичность. Это обусловливает единство опыта.

4. Полнота «порождает» частичность (опыт), но не порождается опытом без инициации со стороны других полных сущностей. Здесь я выделил курсивом то, что отличает, на мой взгляд, полноту от ТА.

Таким образом, в «интегральной теории» мы фактически закладываем в основание наших построений трансцендентальную апперцепцию – несколько «модернизированную» с учетом реалий настоящего времени.

Главное отличие от Канта в том, что мы прямо декларируем множественность равносильных полных сущностей (отвечающих кантовским ТА) и устанавливаем между ними связь (иерархию). При этом в единении равносильности и иерархичности мы декларируем краевую парадоксальность, выводящую нас за пределы традиционной логической парадигмы.

Трансцендентальная апперцепция должна не только обусловливать наш опыт, но и саму себя – через «внешнюю» множественность равносильных ей полных сущностей, определяющую ее свойства благодаря обратной связи.

 

Заметим, что понятие полноты является не только более широким, чем понятие ТА, но и более бедным – обобщая, мы теряем некоторые конкретные качества обобщаемого, «прячем» их «внутри»; раскрываются эти конкретные качества в результате временения полной сущности во взаимодействии с другими полными сущностями. «Потеря» конкретного содержания отвечает принципу неопределенности (см. на сайте kastalia. narod. ru), применение которого так же, как и понятия полноты, должно быть тотальным.

Только на основе таких тотальных дефиниций и принципов может быть построена действительно единая картина мира.

И только построение единой картины мира может внести принципиальные изменения в мировоззрение человека и открыть новую эпоху в человеческом мышлении.

Ведь в нынешнем мышлении есть всё, кроме действительного, принципиального единства. Общности при принципиальном различии – вот чего «не хватает» современному мышлению. Абсолютный релятивизм адекватен только тогда, когда есть само понятие абсолютного. Только осуществление частного в качестве всеобщего может внести принципиальные изменения в имеющуюся ситуацию. А без таких изменений говорить об открытии принципиально нового не правомерно.

 

Возможна ли «новая философская эпоха»?

Обеднение конкретного содержания при переходе к полноте означает своего рода самоотрицание развивающейся сущности. Принципиально новое есть самоотрицание старого. Краевая парадоксальность может пониматься как «столкновение» утверждения и отрицания, «создающее» время.

Полнота самоотрицания старой философской эпохи означает отрицание традиционного философствования вообще. Философствование без примата языка, без глубокого семантического анализа в настоящее время уже не есть современное философствование. Семантическая бедность, являющаяся результатом тотального обобщения в «интегральной теории», означает своего рода превращение философии из «сверхнаучной», как бы даже сакральной сущности, во вполне обычную специальную науку.

Основное содержание открываемой в настоящее историческое время («краевое») новой философской эпохи заключается в отрицании возможности новой философской эпохи вообще.

Может ли уважающий свою работу энтузиаст согласиться с таким «движением к новому»? Не есть ли это просто предательство философии? Ведь были уже попытки объявить разные «концы», даже «конец истории» (Фукуяма).

А никто и не «отменяет» философию.

В «запредельности» настоящего исторического времени, в новую историческую эпоху парадоксальным образом будут единиться утверждение и отрицание, старая и новая философии. Специальные науки будут непосредственно определять способ человеческого мышления (и определяться им). Теория и практика станут неразличимыми, оставаясь независимыми и автономными. Онтология станет позитивной, позитивизм – онтологичным.

Однако это не означает, что начнется «новая философская эпоха». Это означает, что в свои права вступит «новая философия», принципиально отличающаяся от традиционной «старой философии», но не развертывающаяся в эпоху.

«Новая философия», приведенная к историческому времени, приведенная к массовой человеческой практике, приобретет инструментальность, но потеряет «сверхлогичность». Она даст новые методы, но не потребует принципиально нового способа мышления. В качестве «эпохальной» она будет развертываться не в историческом времени, а как бы над ним – в моментах настоящего времени отдельных мыслителей.

Иными словами, «эпохой» в общечеловеческом смысле она не будет.

 

«Новая философия»: примат личности исследователя

В настоящее историческое время (в информационную эпоху) метод перестал быть просто «надстройкой» над «базисным» физическим уровнем; метод теперь сам, как и физические предметы, является предметом производства и, главное, потребления. Конечно, так было и в предыдущие исторические периоды. Отличие, однако, в том, что теперь, когда в экономике фигурирует примат потребления, но не производства, информация о товаре (в том числе и о самой информации) стала иметь не меньшее значение, чем сам товар.

При этом, в отличие от физических предметов потребления, информационные «предметы» оказываются превышающими сами себя, т.е. информация теперь есть информация об информации. Информация приобрела динамизм, заключенный в ней самой, т.е. стала самодостаточной сущностью, устойчивой во внешнем времени.

Новая философия должна учитывать, что в настоящее историческое время абстракции (относимые к будущему) «материализуются», становятся общедоступной потребительской ценностью, т.е., можно сказать, оказываются на физическом уровне – в прошлом.

В настоящее историческое время абстракции выявляются, в соответствии с принципом неопределенности, не только в будущем, но и в прошлом – на разных «участках» КР-кольца.

Новая философия, учитывающая это, должна предполагать в качестве своей особенности внутренний динамизм – собственное движение по КР-кольцу. Она должна предполагать неопределенность своего соотношения с прошлыми и будущими философскими учениями.

Она должна предполагать условность называния разных уровней и, вместе с этим, изоморфизм этих уровней. Соответственно, уровни могут переименовываться, и при этом в каждом из них может открываться одно и то же содержание.

Она должна не только быть в будущем, но и составлять с предшествующими ей краевыми базовыми учениями Треугольник, в котором она равноценна этим предшествующим учениям.

Такая равноценность означает, что новая философия должна отличаться от предшествующих, в основном, не своим содержанием, а тем, что «над ней»: способом философствования, способом самоопределения, способом самореализации – тем, что характеризует личность исследователя.

О субъективизме конкретных называний

В «интегральной теории» утверждается, что при определении полных сущностей (здесь будем говорить – при назывании) наиболее важно не то, какие интуиции и какой исторический опыт отражен в конкретных называниях, а структура отношений, характер связей называемой сущности с другими сущностями исследуемого множества. Неопределенность в назывании, ведущая подчас к совершенно разному пониманию одной и той же сущности, не ведет, тем не менее, к утрате этой сущностью самотождественности; в этом заключается т.н. принцип соответствия «интегральной теории».

Когда мы говорим о принципе соответствия, важно, чтобы наши называния входили в общую «зону неопределенности» (ЗН).

Конкретное называние несет на себе исторически установившиеся связи данного называния с другими словами; вокруг каждого называния образуется как бы «облачко слов», имеющее «размер» порядка ЗН.

Этот «размер» является пороговым значением; «внутри» соответствующей области произвольное употребление близких к исходному называний не ведет ни к каким потерям для нашей практики в парадигме времени.

Субъективный выбор из ЗН конкретного называния означает выход в запредельность объективной картины мира, в котором осуществляется наша практика. От объективности мы переходим к субъективности; эта субъективность, однако, при ее открытости на Других объективируется – на другом уровне.

Это означает, что мы соприкасаемся с «тайной конкретности», которая находится за пределами «краевой схемы» нашей парадигмы времени.

Ввиду изоморфизма различных уровней, «тайна конкретности» парадоксальным образом рационализируется, «секуляризируется», оставаясь при этом действительной тайной. В итоге мы можем работать с множеством «тайн конкретности», принимая каждую из них за «атом», за некоторую элементарную сущность («разрыв») на том уровне, на котором осуществляется полнота нашей субъективности.

Бесконечное углубление в «тайны» происходит по одним и тем же алгоритмам; «переплетения» наших путей равносильны выявленным нами конкретным, отдельным сущностям («вещам»). При этом мы переходим от общности картины мира к ее конкретности в пространственной множественности (частичности).

Именно в таком обращении к конкретности осуществляется субъективизм мыслителя, определяющий значимость его работы для человеческой общности.

Однако ничего существенного в смысле открытия «новой философской эпохи» такая деятельность мыслителя не содержит.

 

Различное называние разными философами одних и тех же конкретных схемных элементов имеет оправдание в наличии в называниях разной «истории», разного окружения конкретного называния другими славами (придающими новые оттенки смысла).

Благодаря этому субъективизм оказывается объективно значимым, осуществленным в человеческих общностях.

Однако такой субъективизм опирается на прошлое, но не на будущее. Соответствующая реальность оказывается усеченной, но при этом «освященной» коллективным разумом и традицией.

Стремление к самореализации в называниях, к конкретизации неопределенного ведет, в конечном счете, не к утверждению принципиально нового, а к сохранению и закреплению старого, определяемого прошлым личным опытом в рамках традиционного способа мышления и восприятия мира.

 

«Новая философская эпоха» и принцип неопределенности

Наш вещный мир (наше Здесь) характеризуется, в частности, тем, что мы берем его вещи как нечто конкретное, обладающее в той или иной степени пространственно-временной определенностью. Вещь может «простираться» до бесконечности, но мы можем говорить хотя бы о вероятности ее «нахождения» в конкретной области пространства-времени. При этом сам факт существования открытой нам вещи полагается нами достоверным и, соответственно, абсолютно определенным.

Соответственно, запредельность мира вещей (и, вместе с этим, запредельность традиционной философии – принципиально новая философия) должна быть неопределенной в нашем пространстве-времени, должна не привязываться к конкретным областям нашего пространства-времени.

«Проникновение» в запредельность отвечает «вхождению» в новый способ философствования, «вхождению» в «зону неопределенности» вещного мира, взятого в его полноте.

Действительное обращение к неопределенности означает особый способ мышления, который нельзя характеризовать как логическое или образное мышление.

Если же в область неопределенности «попадает» наше логическое или образное мышление, то оно «разрушает» ее, вносит в нее определенность. Точное мышление, определенные, конкретные определения (называния, понятия) в области неопределенности оказываются не относящимися к ней. Это как горизонт, который не приближается при движении к нему.

Устойчивость, конкретность определений, стремление к их точности характерно для традиционной науки, характерно для «старой» философской эпохи. Введение новых понятий, если с помощью их мы пытаемся «ухватить» нечто стабильное, не ведет к открытию новой философской эпохи.

В нашей рабочей логической парадигме остается только возможность легких касаний границы, разделяющей старую и новую философские эпохи, возможность движения «внутри» этой границы, ибо она имеет конечную ширину. При этом осуществляются своего рода «мерцания» нашего сознания.

Если найден правильный ритм этих «мерцаний», то это как раз и можно назвать «новым философским мышлением». Называние же весьма индивидуального времени этих мерцаний «новой философской эпохой» представляется, как минимум, некорректным.

 

Соответственно, мы в настоящих заметках утверждаем возможность и необходимость в настоящее историческое время «новой философии», одним из ярчайших представителей которой является С.Борчиков, и отрицаем возможность действительного вхождения в «новую философскую эпоху», о предполагаемом открытии которой говорит С.Борчиков.

 

ДОПОЛНЕНИЕ 1.

«Определение через превышения» (ОЧП)

В «интегральной теории» и, как можно показать, в философии С.Борчикова нередко используется подход, при котором некоторые сущности (в «интегральной теории» – полные сущности) определяются как превышающие сами себя, причем это превышение может само осуществляться как такая сущность (полная – в «интегральной теории). Такой подход, который можно условно выразить формулой «а есть «ачивание» а», для краткости назовем «определение через превышение» (ОЧП). По сути, этот подход является интегральным выражением закона гегелевской триады.

В предложении «а есть «ачивание» а» в а одновременно осуществляется статичность, определенность (а как подлежащее) и динамичность, неопределенность («ачивание» – сказуемое). Иными словами, в этом случае определенность а возможна только при неопределенности а в соответствии со способом бытия этого а. Статичность и динамичность единятся в принципиально новой сущности.

 

Полнота и «определение через превышения» (ОЧП)

Покажем, как понятие полноты может быть связано с определением сущности через свое превышение (ОЧП).

Полнота по своему определению содержит в себе всё, в т.ч. и свое отрицание – свою запредельность.

Если эта запредельность есть полная сущность, то осуществляется парадоксальная двойственность: полнота запредельности и отдельна от исходной полноты, и содержится в исходной полноте. Эта парадоксальность снимается через введение интегрального представления о времени, разделяющем полные сущности при сохранении их в качестве одной и той же сущности; время как бы забирает парадоксальность в себя.

Если мы сосредоточены на развивающейся в своем времени исходной полноте, то ее временение означает переход в саму себя. Полнота оказывается в своем времени большей, чем она сама, что мы и хотели показать.

Заметим, что в свойстве полноты превышать саму себя осуществляется ее динамизм.

 

«Определение через превышения» и коммуникативный резонанс (КР)

Теперь свяжем метод «определения через превышение» с явлением коммуникативного резонанса.

То, что полнота при своей самотождественности временится (интенцирует) к самой-себе-превышающей-себя, можно трактовать как знание полноты о своих состояниях во времени.

При этом полнота знания должна означать, что не только превышающая полнота знает («помнит») об исходной полноте, но и исходная полнота знает о превышающей полноте (о себе в будущем).

При рассмотрении в однонаправленном времени мы должны понимать это как возвращение времени развития от превышающей полноты к исходной, т.е. как замыкание времени в кольцо.

Таким образом, полнота единения полноты в собственном времени развития означает наличие коммуникативного резонанса.

О действительной новизне

По сути, акцент на двухмодельности, на «определении через превышение», на представлении о коммуникативном резонансе (КР), на проблеме круга (проблеме герменевтического кольца, являющегося, по нашему мнению, кольцом КР) – все эти «новшества» не открывают новую философскую эпоху, а только приводят философию к соответствию тому, что «уже есть» в науке и культуре.

Иными словами, на этом пути философия осуществляет не революционные, а, скорее, охранительные функции.

Действительная новизна – в установлении примата парадоксальности, в превышении логики, в отказе от итогового приведения нашего рассмотрения к одной модели.

 

О единстве теории и практики

В общественном аспекте высшее осуществление тотальной парадоксальности осуществляется в единстве единичного (индивидуализма) и множественного (коллективизма).

Информационная эпоха отвечает единству (коммуникации) множественности независимых индивидуальностей.

 

Что означает на практике единство теории и практики?

1. Изображение товара значимо в том случае, если его основной ролью является продвижение товара. Будучи резонансно связано с товаром, изображение передает свой динамизм товару, обеспечивает его движение по КР-кольцу, в которое входят товар, его изображение (реклама) и его потребитель.

2. Изображение само становится товаром и, соответственно, нуждается в динамическом дополнении – в изображении изображения, в рекламе изображения.

 

Новые философские идеи и «новая философская эпоха»

 

Достижение границы в традиционной, «старой» философии (воззрения С.Борчикова, элементы «интегральной теории» и т.д.) означает фиксацию, закрепление в теории наличных рыночных отношений «общества потребления».

Чтобы преодолеть такую «новую статичность», «новую стабильность», надо разорвать устойчивые КР-структуры, выйти в запредельность не только относительно непротиворечивой логики, но и относительно ее краевой парадоксальности.

 

Итак, достижение КР есть достижение границы старой эпохи. Философия С.Борчикова, равно как и «интегральная теория» в части представлений о стабильности КР-колец, есть только фиксация этой границы, легитимизация достигнутого в практике.

Предполагаемая «новая эпоха» оказывается стянутой в точку (точнее – промежуток) настоящего исторического времени.

Но эпоха – это значит длящееся время. Следовательно, действительная, «не точечная» новая эпоха возможна только при разрушении резонансных структур, отвечающих стабильности наличного. Для открытия новой эпохи необходим выход в запредельность относительно моделей С.Борчикова, относительно КР-колец, относительно «схемы свободы» «интегральной теории».

Информационная эпоха лишь тогда есть именно эпоха, когда она несет в себе собственное отрицание, когда актуально нечто большее, чем информация.

Что же есть это «нечто большее, чем информация»?

Это «нечто» есть человеческие отношения «сами по себе», в их сверхфизической, сверхлогической и сверхтворческой непосредственности.

Такая непосредственность разрушается при любой рационализации, при любом, даже творческом, касании к ней.

 

В человеческом измерении такие понятия «интегральной теории», как «схема свободы», «краевая схема», «коммуникативный резонанс» несут за собой, в некотором роде, античеловеческий характер (в геополитике отвечают утверждению стабильности глобалистских транснациональных корпораций) и в итоге должны быть преодолены.

Принцип неопределенности и свобода

Если мы говорим абсолютно точно, если четко обосновываем свои слова, то при этом не приближаемся, а уходим от реальности, в описании которой важную роль играет принцип неопределенности.

Без этого принципа нельзя говорить о действительной свободе; а если же нет действительной свободы, то любой наш разговор является чисто описательным, относящимся к ставшему, актуально или потенциально известному, но не принципиально новому. Без действительной свободы мир оказывается лапласиански заданным – «вычисляемым» по исходным начальным условиям. Когда во времени нет действительно нового, то время можно «изъять» из рассмотрения без каких-либо последствий для полноты описания картины мира.

Но тогда какой смысл в таких «временных» понятиях как «история», «эпоха» и, тем более, «новая философская эпоха»?

 

Интегральность в итоге должна «изъять» творчество из обихода

Из всех известных мне мыслителей С.А. Борчиков достиг, по моему мнению, наивысшей степени интегрального понимания картины мира.

Полнота единения по закону гегелевской триады «тезис – антитезис – синтез» (которую, как минимум, «ощущает» С.А. Борчиков) сама по себе является интегральной, выводящей к принципиально новому и вводящей это новое в плоскость нашего разговора. Последовательное применение диалектического метода может давать новые результаты в самых разных областях знания. Однако до настоящего времени не философия дает инструментарий для специальных наук, а новые достижения в специальных науках стимулируют и валидизируют развитие философии.

В частности, трудно предположить, что единение волновой и корпускулярной теорий света в квантовой теории осознанно следовало из убежденности исследователей в тотальности и инструментальности гегелевской триады.

Принципиально новый шаг в философии заключается не в ее самостоятельном развитии, а в достижении ею полноты органичного единства с другими областями знания – такого единства, при котором эвристические подходы к открытию нового уступают место «автоматическому», методичному, неизбежному процессу творения нового.

При этом как бы осуществляется «секуляризация» творчества; творческий захлеб уступает место систематическому творению. «Новая философия» станет господствующей тогда, когда инструментальным станет одно из основных понятий философии, отграничивающее ее от специальных наук, – понятие свободы.

О «недостаточности» интегральности С.А. Борчикова

Парадоксальное единение несводимых одна к другой моделей в новой модели более высокого ранга есть один из главных признаков действительной интегральности.

Но в чем же тогда, все-таки, ограниченность подхода С.А. Борчикова, недостаточность его «интегральности»?

С.Б. Борчиков, по моему мнению, не делает следующий решительный шаг: он не берет используемый им интегральный метод за основу, за самостоятельный «внутренний» элемент в построениях, а лишь «прикладывает» его к «внешнему» для него частному материалу.

Предельный, краевой метод, приложенный к краевым сущностям, неразличим с этими краевыми сущностями, оставаясь отдельным и независимым от них.

Вот и сам С.А. Борчиков говорит: «знание знания», «воображение воображения» и т.п. Знание знания есть опять же знание.

Говоря о принципиальной философской новизне, мы в этих заметках всё время оказываемся вынужденными отказываться от строгой, последовательной логичности «в пользу» краевой парадоксальности.

Открытие новой философской эпохи в настоящее историческое время не может осуществляться без преодоления логики самой же логикой. В последовательном логическом подходе принципиально новое отсутствует.

 

Остановка в творчестве есть навязывание себя миру

Но если метод в своей предельной сущности равносилен той сущности, к которой он «прикладывается», то новизна (и, вместе с ней, возможность открытия новой философской эпохи) заключается не в нем самом, а в процессе его приложения, т.е. в наличии субъекта, воспользовавшегося им.

Действительный субъект возможен лишь тогда, когда он действительно свободен, когда у него есть действительный выбор. В свою очередь, наличие такого выбора равносильно наличию некоторой «зоны неопределенности» (ЗН), из которой можно выбирать. Субъективизм возможен только как волевой акт, акт свободы, который, однако, завершается несвободой. Роль творца оказывается состоящей в навязывании своего субъективизма, своей воли, своей явленности реальной (и, соответственно, свободной) картине мира. При этом трудно говорить о какой-либо объективности и адекватности.

Самореализация только тогда действительна, когда она есть процесс самореализации. Остановка в этом процессе означает, по сути, капитуляцию перед новым и стремление успокоиться на достигнутом.

 

«Новая философия» и метод

Осуществление «новой философии» происходит при превышении имеющегося (преобладающего в настоящее время) метода философского осуществления. Такой метод должен быть взят на некотором более широком «фоне», полностью не сводимом к этому методу.

Если мы «находимся в методе», то этого недостаточно для осуществления «новой философии». Нужен «внешний взгляд» на этот метод, нужны более широкие основания.

 

Возможны такие основные принципиальные схемы развития:

1. По возрастающей (А > В > С > Д >…).

2. По кругу (А > В > С > А > В > С > …).

3. По спирали (сочетание развития по возрастающей и по кругу).

С первой схемой мы соотносим прогресс, открытость.

Со второй – замкнутость, закрытость. В этой схеме переходы не отвечают причинно-следственным отношениям, т.к. в таком случае образовывалось логическое кольцо (порочный круг), что недопустимо при традиционном философском разговоре.

Однако именно через принятие такой парадоксальности мы открываем принципиально новое в философии, преодолеваем логику (и время), находим в реальности ее устойчивую во времени «составляющую».

Третья спираль при ее традиционном рассмотрении ничего нового в наш анализ не добавляет.

Чтобы выйти на новый уровень понимания, мы должны сделать эту спираль парадоксальной – неразличимой с кругом, но при этом остающейся спиралью. Описывать такую непредставимую спираль в рамках привычного рассмотрения можно через введения представления о «зоне неопределенности» (ЗН), в которой круг неразличим с каждым очередным витком спирали.

Именно во введении парадоксального единства (неразличимости) открытости и закрытости, именно в тотальном применении принципа неопределенности состоит осуществление «новой философии».

 

Единение субъективизма и объективизма

Почему в настоящее историческое время недостаточно декларировать краевое единение двух моделей (как в квантовой теории света)?

Почему требуется «приравнивать» новую, единящую модель двум предыдущим?

Чем принципиально отличается настоящее историческое время от предыдущих эпох?

Почему в настоящее историческое время требуется осуществление парадоксального единства парадоксальности и отсутствия парадоксальности?

Придание особой роли единящей модели отвечает нашей субъективности (конкретной «точке зрения»).

Изоморфность, равнозначность всех трех моделей отвечает объективности («взгляду из бесконечности»).

Настоящее историческое время отличается тем, что человек впервые передает некоторые функции своего мышления искусственным устройствам – компьютерам. То, что определяет субъективизм человека, постепенно становится присущим не только индивидуальности и не только человеческой общности, но и внешнему для человека миру. Иными словами, субъективное постепенно становится объективным.

Соответственно, закрепление этой тенденции на философском уровне требует философского «равноправия» субъективизма и объективизма при сохранении их раздельности. Именно этому требованию отвечают положительные ответы на вопросы, поставленные в начале данной заметки.

О необратимости «прогресса»

Из единящей две модели третьей, интегральной модели сравнительно просто могут быть получены положения предыдущих, интегрируемых моделей; что же касается процесса получения интегральной модели, то здесь накладываются некоторые условия:

1. Если мы допустим, что мир является единственной полной сущностью, то достижение полноты в новой, интегральной модели невозможно. Модель никогда не будет описывать мир полностью, не будет неразличимой с миром, а будет только приближаться ко всё большей полноте его описания, будет всё более «точной».

При таком подходе принцип неопределенности не работает; всякая неопределенность может быть снята во времени. Время является единственным, общим для всех сущностей и необратимым.

Такая модель есть модель «прогресса», продолжающегося бесконечно.

2. Из известных моделей принципиально новое может быть получено только при инициации необходимого предельного перехода, осуществляемой «из будущего» полнотой новой модели. Будучи полной, новая модель обладает собственным временем и во времени известных моделей присутствует «всегда» (что равносильно «никогда»). Однако в нашем отношении к ней (она для нас «новая») она «находится» в будущем, куда и «вытягивает» известные модели.

При таком подходе полных сущностей оказывается множество, один из главных рабочих принципов – принцип неопределенности, каждая полная сущность обладает собственным временем, п