Глава двадцать шестая. Сон в руку

— Там есть горы! — заполошно подскочив, завопил Гарри Поттер.

Расположившийся рядом Веньмин от неожиданности свалился с края кровати, на котором умудрился задремать.

— Циньайдэ, ты псих, — убеждённо сообщил он, вставая и потирая ушибленный локоть. — И ты уже говорил, что «там горы». Я понял это с первого раза.

— Нет, ты не понял! — воодушевлённо воскликнул дрессировщик. — Там необычные горы!

— Это как? — магозоолог потёр лицо, прогоняя остатки дрёмы, и внимательно посмотрел на него.

— Ты мне раз пять собирался показать это место, но всё время что-то случалось, и мы туда не попадали, словно назло. Помнишь? Я забыл ваше китайское название, но ты умничал насчёт карстовых пород и уникального ландшафта…

— Гуйлинь (1)? — ахнул Веньмин. — Ты уверен? Погоди… тебе что, опять снился Небесный Лис? Рассказывай! — безапелляционно прибавил он. — И подробно! Гуйлинь, конечно, уже лучше, чем просто «где-то на юге в горах», но всё ещё слишком большая территория для поисков. Но всё равно, это реальная, гораздо более реальная перспектива! — забормотал он, снова зашуршав картами.

— Мы плыли по реке на плоту, а Хумэй, он ещё был одет в какие-то забавные этнические одёжки, сказал, что его отец был рыбаком, а мать выращивала рис, — захлёбываясь информацией, оживлённо сообщил Гарри.

Ему втайне импонировало полное равнодушие Лиса к собственному низкому происхождению, а ведь здесь, в Поднебесной, этому традиционно придавалось огромное значение! Причём на словах декларировалось всеобщее равенство возможностей (что у магглов, что у магов), а на деле все понимали: для получения хорошего образования и престижной работы требовались связи. Вон и мастер Шань об этом толковал. И у древних семейств они были не в пример обширнее.

И поэтому лёгкость, с которой холи-джинг упоминал своих предков-простолюдинов, с Гарриной точки зрения, говорила в его пользу.

— Кое-кто, похоже, слегка увлёкся господином Хумэем, — неодобрительно прищурившись, протянул Веньмин. — Будь осторожен, циньайдэ, вот уж ему-то точно свойственны все те черты кицунэ, которыми пугал нас этот бестиарий.

Он потряс толстым талмудом, над которым по-прежнему светилась неразвеянная надпись заклинания перевода.

— «Не доверяй ум, обманет жена рядом лечь!». Я всё помню! — с самым серьёзным видом сказал дрессировщик.

Магозоолог хмыкнул и забрался на кровать, усевшись по-турецки рядом с ним. В руках у него был простой туристический атлас явно маггловского происхождения.

— На редкость толковый путеводитель, — заметив удивление приятеля, объяснил Веньмин. — Вот видишь, — он обвёл ногтём относительно небольшую, если смотреть на карте, территорию, расположенную в долине двух великих рек, — тут есть и рисовые террасы, правда, не те, куда мы с тобой ездили на экскурсию пять лет назад, но тоже красивые… А ещё там живёт демонова туча магглов, Гарри! И чтобы получить разрешение на облёт этих земель на метле, мне придётся напрячь все связи своей семьи, и ты мне будешь очень-очень сильно за это обязан. И что ещё хуже — моему деду. А прочёсывать маггловским методом… Нет, если не будет других вариантов, то куда деваться? Но лучше бы тебе всё-таки вспомнить ещё какие-нибудь подробности из последнего видения, которые позволят нам сузить круг поисков.

— Ну-у-у, Хумэй сказал, что я — хам и нахал, если тебе это поможет, — хмыкнул дрессировщик. — Дай-ка мне лучше ту карту, на которой ты отмечал места, где когда-либо видели кицунэ!

— Ты и правда хам и нахал, — улыбаясь, покачал головой магозоолог, — я прямо каждый раз удивляюсь, что же такого замечательные и воспитанные мы в тебе, дикаре, находим.

Он протянул приятелю карту, в последний момент отдёрнув её и легонько хлопнув Гарри по носу бумажным цилиндриком.

— Зато я — весёлый, непосредственный, и со мной легко общаться, — проворчал «дикарь», отбирая и разворачивая бумаги. — А почему отметки разного цвета?

— Чёрным я помечал до тех пор, пока не наткнулся в легендах на первое упоминание о городе оборотней. После этого я поменял цвет чернил и отмечал красным негативные упоминания о кицунэ, а зелёным нейтральные или положительные. И гляди, какая занятная картина получилась!

— Гуйлинь — густо-зелёный, а чёрные отметки, как и красные, равномерно сконцентрированы в южных и отчасти в восточных китайских провинциях, — констатировал Гарри.

— Лисы, так же, как и ты, циньайдэ, любят субтропики, — рассмеялся Вень. — Но, увы, это не добавило нам данных для поиска, а лишь подтвердило твой сон. Но неужели господин Хумэй больше ничего тебе, «хаму и нахалу», не сказал? Циньайдэ, ну разве можно грубить будущему боссу? Это с твоей стороны ужасно недальновидно: прежде всего нужно было выспросить его как следует. Он точно не упомянул название реки? Или города, где жили его родители?

— Он сказал, что мать работала в каком-то ущелье рядом с рекой, на которой рыбачил отец. Но никаких названий не прозвучало, — нахмурился дрессировщик. — И не говори ерунды, Вень, Хумэй мне никакой не господин! Это даже не смешно. Сроду у меня боссов не было, и, спасибо, не надо мне такого «счастья»!

После этих слов установилась гнетущая тишина. Магозоолог, кусая губы, размышлял о чём-то своём, а Гарри терзался муками совести. Вот вечно он так! Сначала скажет резкость, а потом жалеет, извиняется и лепечет.

— Вень, слушай, прости, а? Ты мне так помогаешь, а я, скотина неблагодарная… — вздохнув, начал он.

— Да-да, — отмахнулся приятель. — Можешь не начинать, я знаю, ты пожалел, что рявкнул на меня, сразу, как только это сделал. Но я вот что хотел у тебя спросить…

Он замялся и стрельнул глазами по сторонам, словно их могли подслушать, а потом вздохнул и нормальным голосом (хотя дрессировщик подспудно ожидал шёпота) спросил:

— Циньайдэ, ты уверен в том, что делаешь?

— А? — не понял тот, недоумённо вытаращившись на магозоолога. — Я вообще-то совершенно ни в чём не уверен, решительно ничего не понимаю и большую часть времени пребываю или в полном офигении, или в растерянности… А ты вообще про что?

Вень невесело фыркнул, неловко ссутулился и пояснил:

— Ты не рассказывал мне о подробностях своего превращения… и почему оно до сих пор не завершено. Но я догадываюсь, что, достигнув конечной точки своих поисков, ты окончательно перестанешь быть человеком, Гарри.

«Храм не пропустит чужака!» — невольно вспомнилось тому. Он вздрогнул и посмотрел на свою правую ладонь, на которой неярко серебрилась сигилла… сколько ещё осталось ждать, прежде чем его рука превратится в лисью лапу не только во сне, но и наяву?

— А ты думаешь, Вень, что я всё ещё человек? — горько произнёс дрессировщик, бросив взгляд на ночной пейзаж за окнами спальни. — Вон, погляди, на склоне Тяньчжу по сосне карабкается ирбис. На охоту вышел, наверное… Видишь его?

— Нет, конечно, — поразился Веньмин. — А ты? Там же сейчас хоть глаз выколи! Самое тёмное время — предрассветное, да и небо затянуто тучами уже неделю.

— Вот о том и речь, — проронил Гарри, отворачиваясь. — А я вижу. И допустим, я поверю, что мою уже начавшуюся трансформацию можно повернуть вспять, но как же тогда Северус? Для него обратной дороги нет.

— Что тебе до него? — тихо заметил магозоолог. — Его не было в твоей жизни последние пять лет — столько, сколько мы знакомы. А теперь он появился, и ты готов всё бросить ради него? Ты ведь понимаешь, что волшебники, даже у нас в Поднебесной, не будут относиться к тебе по-прежнему? Здесь ты для них интересный объект исследования, ожившая легенда и потенциально могущественный покровитель. А у себя на родине — вечный изгой, опасное непредсказуемое существо… почти животное. Вечно гонимый и презираемый отщепенец. В случае первого же подозрения — объект охоты. Ты готов стать таким, отказавшись от всех своих привилегий, от налаженной счастливой жизни? От нормального общения с друзьями и знакомыми. Ради чего? Ты ведь сам сказал, что его метаморфоза уже необратима.

— Это… трудно объяснить, — откликнулся дрессировщик, откидываясь на подушки и изучая изящную лепнину на потолке. — Нужно знать меня всю жизнь, чтобы понять… Помнишь, Кингсли ещё ругался, как легко поймать меня на удочку, если дело касается Снейпа? Когда из Отдела тайн пришли просить меня о помощи для него, они знали, что я точно не откажу. Даже в случае, если личный риск неоправданно высок.

— Но почему? — с каким-то болезненным любопытством воскликнул Веньмин, наклоняясь к Гарри практически нос к носу и пристально глядя ему в глаза. — А вот, к примеру, мне ты бы согласился помогать в такой ситуации?

— Да, — не колеблясь, ответил тот.

— А пошёл бы за мной? — настаивал магозоолог, удержав попытавшегося отвернуться дрессировщика за подбородок. — Циньайдэ? Молчишь…

— Вень, прости, — покаянно ответил Гарри. — Но для меня это — как один страшный сон! Ты ведь… знаешь про хоркрукс Волдеморта. Я тебе рассказывал.

— Угу, как-то по пьяни, — фыркнул приятель, отстраняясь и отводя взгляд, чтобы скрыть острое разочарование, мелькнувшее в нём. — И как же связаны осколок чужой души и потенциальное отращивание хвоста?

— Не надо про хвост! — простонал дрессировщик, улыбаясь против воли. — А связаны они тем, что и то, и другое — это насилие над моей личностью. Привнесение чего-то чужого и чуждого извне. А вдруг… это сделает меня монстром? Или, если представить, что хоркрукс не уничтожен полностью, разбудит его?

— Гарри! — возмутился Веньмин. — После твоих пьяных откровений и сопутствовавших им страданий я проникся так, что притащил тебе все семейные сканирующие артефакты, даже самые тёмные и запрещённые! Меня потом знаешь, как наказали? Ой, лучше тебе, изнеженному европейцу, и вовсе этого не знать. И ничего! Ничего постороннего в тебе нет, успокойся! Точнее, не было, — лукаво поправился приятель.

Дрессировщик только раздражённо вздохнул.

— Циньайдэ, ты… как там тебя в Британии называют? А, вспомнил! Мальчик-который-выжил… и-теперь-параноит-по-поводу-своего-потенциального-злодейства! Хотя, судя по реакции твоего Министра, ты не один такой… Странные вы люди. Но я спрашивал не об этом и пока так и не понял про твоего оборотня. Почему же ты ради мрачного и нелюдимого типа, в котором я не нашёл решительно ничего привлекательного, готов отправиться в личный персональный ад без обратного билета?

— Ты просто не видел его ушки! — с истовым убеждением фанатика воскликнул дрессировщик. — Это невозможная прелесть! А про хвостик я вообще молчу! И ещё у него красивая спина: узкая, изящная и каждую косточку позвоночника видно. А руки? Потрясающие руки, ты разве не заметил? Бледные, длиннопалые, с выступающими венками — фетиш, в общем, а не руки! А ноги какие? Ты просто ничего не видел, вот и не понимаешь, Вень!

— Гарри, очнись! Он с виду обычный, притом не самый симпатичный европеоид! И с каких это пор ты стал вестись на внешность? Не хочешь рассказывать, так хоть не пудри мне мозги!

Дрессировщик вздохнул. Больше всего на свете он не любил тянуть из себя жилы во время душещипательных бесед, открывающих собеседнику больше, чем тому нужно знать. Но он хорошо изучил Веньмина. Приятель непременно обидится, если сейчас ему не объяснить, в чём дело. А его помощь была ой как необходима.

Гарри вздохнул ещё горше.

— Давай, выкладывай уже, — прыснул магозоолог. — Хватит выпендриваться, циньайдэ!

— Да вовсе я не выпендриваюсь, — обиделся тот. — Я просто не понимаю, как объяснить тебе, что этот человек для меня значит… Помнишь, ты мне как-то рассказывал легенду про слепца, которому родственники пытались объяснить, что трава — зелёная, небо — синее, а речка — жёлтая (2)? Вот и все мои попытки будут столь же тщетны. Северус Снейп… Он — моя навязчивая идея, мой личный бзик, понимаешь? Самый ненавистный школьный профессор, недостижимый идеал владения боевой магией, тот, кого хотелось превзойти любой ценой. Доказать, что я лучше, сильнее, достойнее! Моя вечная головная боль, совершенно непонятный, странный, сложный, раздражающий… Враг, всю жизнь защищавший меня, вопреки своей и моей неприязни. Я искал его одиннадцать лет! Он — первый человек, которого я всерьёз мечтал убить, но когда его смертельно ранило и он умирал (так мне тогда показалось) на моих руках, я почувствовал, что мой мир рушится в пропасть, словно утратив один из столпов, на которых прежде держался. И несмотря ни на что, не поверив собственным глазам, я все эти годы надеялся, что он жив! Я мечтал поговорить с ним откровенно и всё объяснить. Я отдал бы, наверное, полжизни за возможность вернуть ему долг. Мы, конечно, все виноваты перед ним за тот последний военный год, но я — больше всех, ведь это я всем растрепал… ай, да что говорить? Он — мой вечный укор, мой кошмар, моё наваждение! Это моя «зелёная трава и синее небо», и я не представляю, какими словами описать их тебе, Вень!

Гарри видел, как, слетая с его губ, эти слова становятся частью реальности, оплетая ту нитку связи, что тянулась к его блудному верфоксу, где бы он сейчас ни был, и превращая её в мощный огненный канат. Это было одновременно похоже на клятву и не похоже ни на что на свете.

Не в силах остановиться, дрессировщик закончил свою жаркую речь практически настоящим обетом:

— И можешь мне поверить, я не отдам Северуса Снейпа какому-то там Хумэю, будь он хоть трижды господином всего сущего или очередной реинкарнацией Мерлина, Иисуса и Будды в одном лице! Северус — мой, и точка!

Последние слова в лицо ошарашенного его напором приятеля Гарри буквально прорычал. На секунду ему послышался отзвук звонкого смеха холи-джинга.

«Подслушивать нехорошо!» — мысленно бросил ему дрессировщик, ощериваясь.

«А ты не ори так громко», — внезапно пришёл вполне отчётливый ответ, и незримое присутствие исчезло.

— Кхм, это самое… устрашающее признание в любви, какое я когда-либо слышал! — прочистив горло, признал магозоолог.

— Это просто признание, — вымученно пробормотал Гарри, облизывая пересохшие губы. Ну до чего же он ненавидел так открываться! — Признание… всего. Любовь — только одна из граней этого чувства, и притом самая недавняя.

— Это ты так думаешь, — улыбнулся Веньмин, — а со стороны виднее. Что ж, я… понял, что ты за ним пойдёшь хоть на край света. Буквально. Нам осталось только проложить маршрут, и да помогут тебе добрые духи, циньайдэ!

— Спасибо, Вень, — устало отозвался дрессировщик. — Мне пригодится любая помощь, особенно если подсказок во снах больше не предвидится…

— А больше и не надо, — пожал плечами магозоолог. — Я услышал то, что нужно. И убедился в твоей решимости. Понимаешь, я действительно неплохо знаю свою страну, и…

— Ты понял, где находится город оборотней, и молчал?! — взвился Гарри.

— А вот сейчас расскажу, — примирительным жестом выставляя вперёд руки, произнёс Веньмин. — Я, конечно, могу ошибаться, но, подозреваю, что нужное тебе место находится где-то в окрестностях города Лицзян. Просто только там все основные приметы из видений собраны максимально близко друг от друга. И река со странными горами по берегам, и рисовые террасы, и, самое главное, ущелье! Есть там такое — ущелье Прыгающего Тигра (3). И речку, что по нему течёт, ни переплыть на лодке, ни преодолеть вплавь, ни перелететь, ни даже просто обойти пешим маршрутом за последние несколько сотен лет не удавалось ещё ни одному смертному, даже самому могущественному магу.

— Почему? — заинтересовался Гарри.

Он, собственно, практически и не удивился, поскольку уже давно понял, что, где бы ни прятался Северус, отыскать его будет непросто.

— По разным причинам, — пожал плечами магозоолог. — Лодки бьются, летунов сносит, пловцов затягивает в водовороты (даже анимагов, превращающихся в водоплавающих животных!), а идущие своим ходом срываются со скал или их сносит оползень… Вариантов масса! Но самое интересное: в древности ущелье считалось хоть и опасным, особенно на определённом участке, но всё-таки вполне проходимым, а чуть дальше, на более пологих склонах каньона, в прежние времена люди даже выращивали рис. И я так подозреваю, рис выращивают и сейчас, да только уже вовсе не люди. Так вот, где-то в том районе, циньайдэ, и находится город, который ты ищешь.

— Что ж, — подытожил дрессировщик, — как только цикл лечения Джии завершится, я отправлюсь туда. Ты подскажешь мне, как лучше добраться?

— Предлагаю более интересный вариант, — лукаво прищурился Веньмин, — я тебя провожу!

— Зачем тебе это? — сильно удивился Гарри. Он специально не стал ни о чём таком просить, чтобы не услышать в ответ, что в безнадёжные мероприятия ввязываются только дураки.

— А, может, я тоже хочу стать частью красивой легенды о любви двух магов, один из которых превратился в кицунэ, а второй последовал за ним, презрев смертельную опасность, чтобы никогда больше не расставаться? — мечтательно предположил магозоолог.

— Ве-е-ень, — закатил глаза дрессировщик, — ты ври, да не завирайся! Я скорее поверю в бескорыстность гоблина и миролюбивость великана, чем в твоё увлечение сладкими любовными романами. Ты с большей охотой войдёшь в историю как первый в мире волшебник, обманувший двух наивных кицунэ, и человек, получивший всемирную премию Международной конфедерации магов за открытие в области магозоологии! И что ты там, кстати, говорил про китайский аналог Непреложного обета?

Веньмин широко и донельзя язвительно улыбнулся.

— Циньайдэ, поздравляю, ты делаешь большие успехи на поприще хитрости, изворотливости и житейской смекалки! Господин Хумэй уже может начинать тобой гордиться!

И, поймав летящую ему в лицо подушку, магозоолог ехидно рассмеялся.

_____________________________________________________________________________

(1) Гуйлинь:

http://www.pichome.ru/NvU

http://www.pichome.ru/Nvi

http://www.pichome.ru/3D1

http://www.pichome.ru/uJb

http://www.pichome.ru/uJy

http://www.pichome.ru/uJe

(2) В результате попадания в некоторые китайские реки определённых минералов их воды окрашивается в жёлтый цвет. В общем, реки там настолько суровы:

http://www.pichome.ru/Nvk

http://www.pichome.ru/Nv1

http://www.pichome.ru/Nvt

(3) Ущелье Прыгающего тигра

https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/c/c9/DSCN1728.JPG

http://www.pichome.ru/Nv6

Глава опубликована: 02.07.2015