Случай 3. Уйти нельзя остаться

       Олег работает в крупной корпорации и уже устал терпеть нагоняи и работать в выходные дни без доплаты. Контакт с руководством кажется невозможным. Олег хочет уйти с работы, но в ситуации кризиса это кажется слишком рискованным.

 

 Часть 1. Не хочу работать в выходные

       Олег: Сегодня начальник написал мне нечто вроде: «Ты, Олег, плохо работаешь, поэтому ты должен работать больше. Будешь работать каждые выходные, пока не сделаешь нужный объем работ». Я ответил мягко, что согласен с тем, что нужно многое доделать, но я не готов работать очередные выходные подряд. Тут даже дело не в деньгах. Хотя за прошедшие выходные они могли бы и заплатить. Но они решили – раз ты не рассчитал время, которое нужно на эту задачу, то мы тебе и не заплатим.

       Рабочие сроки установил не я, пришлось принять их под давлением. Если я назначаю дату, которая устраивает меня, то их она не устраивает – они начинают кричать, топать ногами, и этой конфронтации я не выдерживаю. Я работал, терпел, а сегодня по этому поводу разозлился. Я на них обижен и с этой обидой не могу ничего сделать. Мне обещали прибавку, но не дали ее. Когда я перешел из одного подразделения в другое, то напомнил им об обещанной прибавке, а мне ответили: «Прибавка? Какая прибавка? Перешел и перешел». Это увеличивает мой протест и нежелание с ними работать. К тому же я устал постоянно выдерживать жесткие рамки. Приходим пораньше, уходим попозже, все сроки стараемся выдерживать. Я стоял над собой с хворостиной два с половиной года, выдерживал эти рамки. Устал, натерпелся и разочаровался. Понимаю, что карьеру в этой компании я не сделаю, она для меня по рабочей обстановке некомфортна. Могут в любой момент сказать, что плохо работаю, угрожать лишением части денег. Понятно, что они просто угрожают, но я пугаюсь, когда говорят, что отправят меня в филиал на Дальний Восток: «Будешь там свои проекты делать!»

       Раньше я занимался одним проектом, теперь – тремя. Я возмущался по поводу переработок, говорил, что это меня не устраивает. Начал искать новую работу, какие-то варианты были, но случился коронавирус, и весь наем остановился. Сейчас есть один вариант, который может получиться. У моего друга, с которым мы уже работали, есть своя небольшая компания, которая занимается разработкой программного обеспечения. Они выиграли государственный контракт, и им нужен человек моего профиля. Это моя единственная надежда. Но если я совсем разозлюсь, то могу хлопнуть дверью и уйти в никуда. Моих запасов хватит на пару месяцев. До сентября с детьми выживу на своих отложенных деньгах. Этого не хотелось бы. Здесь большая компания и все-таки платят. Но конфликт такой, что мне сейчас невыносимо, и я регулярно думаю о том, чтобы все бросить. И под давлением стараюсь работать много, но это вызывает во мне протест.

       Какие еще «за»? Пришла информация о моем бонусе за прошлый год. Обычно его дают до конца июня. Там хороший коэффициент. Коэффициент моего бонуса оказался выше, чем у коллег, чего я не ожидал. Я думал, что я – двоечник. С одной стороны, у меня зубовный скрежет, как всегда. Я ем кактус. Есть обида: обманули с прибавкой, говорят, что плохо работаю. Я на критику очень чувствительно реагирую. С другой стороны, пока некуда уходить и надо забрать свой бонус. Он не очень большой: полторы зарплаты. Тринадцатая зарплата – не очень много, но пара тысяч долларов. Почему бы не забрать, если получается? Но когда на меня давят и критикуют, у меня растет тревога, появляется желание хлопнуть дверью. Я не могу дистанцироваться от этой критики. Я начинаю верить в то, что я плохо работаю. Это невыносимо. Я пока еще не собираюсь хлопнуть дверью, но нервничаю, и это мешает мне работать.

       ЛК: Этого мало. Расскажите в лицах. Каков корпоративный уклад компании? Вы рассказываете так, как будто они в принципе работают на чувстве вины сотрудников. Расскажите в лицах – кто что делает из вашего начальства и прочее.

       Олег: Есть главный, Александр. У меня основной конфликт возник из-за него. Он такой глянцевый, такой человек с обложки, весь правильный. У него дорогая одежда, кружка Porsche. Он очень категоричный, командующий. Часто начинает с наезда, а я этого очень пугаюсь. В его стиле подойти и сказать: «Что это ты такое сделал? Как ты вообще дошел до жизни такой, что сделал это?» Я словно проваливаюсь в яму и ему ответить ничего не могу. Начинаю нервничать. В какие-то моменты пытаюсь ему угождать, чтобы не получить по голове. Подстраиваюсь, подчиняюсь ему, чтобы избежать этого дискомфорта.

       Он навязывает мне сроки. Я говорю: «Я это сделаю за столько-то времени». Он: «Нет. Это делать – пять минут». Хотя есть объективные примеры. Я выполнял такое поручение с другим коллегой, который тоже человек мягкий, податливый – на нем вполне можно ездить. То поручение, который Александр оценивал в пять минут, мы делали два дня. Вдвоем! Вышли в выходные в офис. Бесплатно. Я делал одну часть, коллега другую. В понедельник сдавали, и тогда «крокодил» сказал доброе слово.

       Он не со всеми конфликтует. Вообще, он не из моего отдела, а из параллельного. Его отдел отвечает за сроки и за деньги, а мой – за производство. Я отвечаю за свою часть производства. Там выставили всю вертикаль надо мной из трех человек, и поэтому самому Александру противостоять не можем ни я, ни мое начальство. Мое начальство пыталось меня защитить, но в результате само стало использовать ту же методику.

       Сейчас работаем из дома, и мне прислали письмо, в котором говорится, что из-за нынешней тяжелой ситуации и из-за моего плохого планирования я должен работать все выходные, пока не переделаю весь объем, и что надо было нормальные даты назвать (повторюсь – даты мне навязывают). На что я ответил: «Все понимаю – хочу с вами работать, не хочу оказаться на улице. Но работать без выходных не могу». Они продолжили с комсомольским задором отчитывать меня, как на собрании: «Ты же понимаешь, мы тебя лишим тринадцатой зарплаты за то, что ты некачественно планируешь». Мне следует сказать либо: «Хорошо! Лишайте меня тринадцатой зарплаты. Я плохо работаю и по выходным работать не стану», либо: «Ладно, давайте мне тринадцатую зарплату – буду пахать». Пахать у меня уже нет сил и мотивации. Выходные я отстоял, но рискую потерять бонус. Работать по выходным не хочу. Я выходные уже отработал и вчера до двух ночи работал. Отправлял промежуточный результат в два ночи. Я просто хочу высыпаться, бегать, пить, есть. Ночью делаю чаcть работы, потому что днем должен делать работу вместе с коллективом, отвечать на их вопросы, и меня дергают – этот отчет заполни, позвони туда, а вот письмо застряло, а сейчас нужно сделать это и это. Это еще одна причина, по которой я не успеваю. Вроде бы ничего весь день не делал в этой текучке, потому что меня все время дергают. Сделать работу, которая требует серьезной концентрации, я могу только после 6–7 вечера, когда перестает разрываться телефон. Последний документ, который я сделал, Александр похвалил, сказал: «Задача выполнена идеально». Крокодил сказал доброе слово первый раз за три месяца. Но я этот документ делал в субботу и воскресенье.

       Обидно еще за то, что я пошел им навстречу и поработал в выходные, но они не ценят этого и считают, что это нормально – требовать от меня работать в мое личное неоплачиваемое время. Я на уступки пошел один раз, но не хочу делать это постоянно. Если раньше на вопрос «зачем?» ответ был бы: «Хочу сделать карьеру, научиться работать в такой среде, хочу заработать деньги». Сейчас я так пресытился этой организацией, что ответа на вопрос: «Зачем мне здесь оставаться?» уже не существует.

       Мой запрос – найти более комфортное место и уйти туда. Пусть это даже будет сопряжено с потерей денег. Мой приятель, который меня зовет, сказал: «Я тебя давно хотел нанять, но все не было денег. Есть контракт, который надо брать. Там много денег, и если я его получу, то позову тебя, а оффером – не могу пока что, условий нет». Я его спросил: не боится ли он работать с друзьями? Не перестанем ли мы быть друзьями, после того как поработаем вместе? Он ответил: «Нет, почему же? Я уже работаю со своими друзьями, и меня вполне все с ними устраивает».

       На своей работе я начинаю вертеться как уж на сковороде, стараюсь что-то делать – просто чтобы избежать дискомфорта, связанного с чувством вины и со всем остальным.

       Бывает невыносимо, и я готов в какие-то моменты лезть на стенку. Если не будет никакой работы и если мой товарищ скажет, что не сможет меня взять, то просто назначу любую дату и скажу им, что работаю до нее. Просто уйду – в никуда, и плевать, что такая тяжелая ситуация и никто сейчас не нанимает.

       С одной стороны, очень страшно, с другой – понимаю, что мне сразу психологически станет легче. Пару дней отдохну, почувствую себя человеком. Хотя, может быть, будет тревога, которая будет мне мешать. Буду думать: «Я проедаю запасы. Потратил очередные десять тысяч на жвачку. На сколько месяцев еще хватит?»

       ЛК: Вот вы ушли – что потеряют они?

       Олег: Потеряют полтора-два месяца работы. Им нужно будет найти другого человека, ввести его в курс дела. Скорее всего, они будут его шпынять точно так же или чуть меньше. Для них это вопрос поиска сотрудника, и им нужно будет отбиваться от начальства, ведь какие-то работы не пойдут в нужном темпе. Я думаю, что мои непосредственные начальники будут говорить что-то вроде: «Вы же понимаете, что сейчас коронавирус, где же мы найдем людей? Работать надо, но людей нет – кому мы поручим? Был плохонький, и тот сдох. Мы уж его и так стимулировали, и сяк, пугали, что сошлем за Урал».

       ЛК: А что это за пугалка – за Урал? Что имеется в виду?

       Олег: У нас большая компания.

       ЛК: А в чем смысл, если вы айтишник? За Урал или куда-то еще – в чем идея?

       Олег: Имеются в виду командировки. Поскольку компания производственная, то отправят куда-нибудь работать вахтовым методом, и будешь сидеть.

       ЛК: Не могут ли в связи с кризисом сейчас срезать зарплату?

       Олег: Существует такая вероятность. Прошел слух, что инвестиционные проекты будут сокращаться и они оставят тех, с кем им работать комфортно.

       ЛК: Почему им некомфортно с вами?

       Олег: Я брыкаюсь.

       ЛК: А остальные работают и в выходные: днем и ночью?

       Олег: Например, мой коллега – совершенно точно. Он работает больше меня. С Александром у него прекрасные отношения. Он совершенно точно больше меня трудится. Я как-то по его просьбе согласился переработать, но чисто по-человечески, желая ему помочь, а не из-за денег. Когда я соглашался на это в январе, то сказал: «Хорошо, я готов перерабатывать. Давай попробуем эту ситуацию разрешить вместе. Но я готов терпеть это до апреля». С тех пор ничего не поменялось. Один человек уволился, проработал месяц и понял, что не хочет работать в такой культуре. Через месяц ушел, на меньшую зарплату. Объем работы, который был рассчитан на троих, разделили между мной и моим коллегой.

       ЛК: Те, кто там работает, готовы терпеть?

       Олег: Я так понимаю, что очень многие готовы. Я видел людей, которые брыкались, но не знаю, чем это заканчивалось.

       ЛК: Первым делом надо понять, что вас все равно уволят.

       Олег: Да! Я не против, ушел бы сам!

       ЛК: Это не из-за того, что плохо работаете. У вас будет серьезное сокращение всего, что касается инвестиционных проектов.

       Олег: Так.

       ЛК: Это повод расслабиться. Вопрос в том, когда будут увольнять. Допустим, надо уволить одну треть. Вы себя в эту треть поместили. У вас к этому двойное, амбивалентное отношение. Во-первых, несправедливо, вам не захочется. «Уволят – ой как страшно, если это случится». Второе, ваше: «Да гори они огнем». Эти два полярных отношения вызывают в вас резкое повышение тревоги. Два сильных и противоположных желания. К этому добавляется некое решение – «был бы смел, ушел бы сам».

       Олег: Да. Согласен с этим.

       ЛК: Смелости, не хватает.

       Олег: Не хватает.

       ЛК: Если бы я был смелым – ушел бы. Но я несмелый. Это вызывает раздражение, это повод для тревоги. Вообще вы идеальная машина для выработки тревоги. Можете вырабатывать тревогу практически из любых подручных материалов.

       Олег: Да.

 

 Тезисы

       – Два сильных противоположных желания (уйти с работы – остаться на работе) провоцируют сильную тревожность.