Глава шестнадцатая. Ох уж этот Индрик-зверь

 

Яромир с Огнеславой бодро шагали вперёд — недавняя пленница больше не выглядела измождённой. Наверное, встреча с любимым придала ей сил.

Май нарочно замедлил шаг и шёпотом спросил у Тайки:

— Это что вообще за девица?

— Его невеста, — с губ сорвался невольный вздох.

— Как это — невеста? Погоди, а разве вы не… — встретившись с её хмурым взглядом, Май отвёл глаза и пробормотал: — Прости, наверное, я лезу не в своё дело.

Тайка кивнула. Признаться, в тот момент ей было не до вежливости.

А тот вдруг прибавил шаг и окликнул шагающую впереди парочку:

— Эй, постойте! Я что-то не понял, а план-то у нас какой? Мы что, просто собираемся вломиться в хранилище?

— Не просто, — Огнеслава остановилась и глянула на него снисходительно, как на дурачка. — Войдём через тайную дверь. Я заиграю на дудочке, которая погрузит в сон зверя Индрика. Возьмём самоцветы — и дёру. Без них нам Доброгневу не победить.

— Знаю, знаю, — Май почесал в затылке. — А дудочка у тебя откуда?

— Украла, — рыжая девица сплела руки на груди и глянула с вызовом, мол, чего тебе ещё пояснить, неразумному?

— А мы сами-то не заснём от этой дудочки? Она ж, небось, не только на Индрика действует?

Май не доверял Огнеславе, а она столь же явно не доверяла ему. Тайке казалось, что воздух скоро заискрит от их враждебных переглядок. Яромир посуровел и насупился. Похоже, въедливость Мая была ему не по душе.

— Я всё предусмотрела, — с видимой неохотой ответила девица. — Нарвала немного мха, смешаем его с глиной и заткнём уши.

— Ишь, запасливая, — хмыкнул Май. Вроде как и похвалил, но ему будто бы не нравилось, что у Огнеславы на всё находился ответ.

— Я же целительница, — она пожала плечами. — Привыкла думать наперёд. Если тебе не по нраву мой план, предложи лучше. Или уходи!

— Не ссорьтесь, — Яромир поднял руки в примиряющем жесте. — Мы же тут все заодно.

Но Огнеслава, упрямо поджав губы, бросила:

— Я в этом не уверена, — и продолжила путь.

— Ну и девица! Нр-рав — огонь, — шепнул Май Тайке. — Такой палец в рот не клади, откусит — не подавится.

В его голосе смешались восхищение и укор, поэтому Тайка решила уточнить:

— Я что-то не поняла, она тебе нравится или нет?

— Да я сам ещё не определился, — усмехнулся оборотень. — Но спорить охоту уже потерял. Ладно, идём, не бросать же их одних. К тому же, если нам удастся добыть самоцветы, Лис будет в восторге.

— Ага, если до этого не сойдёт с ума, разыскивая нас по катакомбам. Мы же отстали и не предупредили.

— А нечего было впер-рёд убегать, — беспечно отмахнулся Май. — Пускай поволнуется. Бессмертным это полезно.

Коридор раздваивался и петлял. В какой-то момент Тайка поняла, что вряд ли сможет найти обратную дорогу без Огнеславы и её карты. И это, признаться, беспокоило её больше, чем душевное равновесие какого-то там Кощеевича. На всякий случай она скрестила пальцы — на удачу. Пусть им ещё разок повезёт! Вон, с Василисой-то как ловко получилось!

— Почти пришли, — Огнеслава остановилась возле выступа в стене — на первый взгляд совсем обычного — и достала из рукава рубахи дудочку. — А теперь заткните уши, если не собираетесь заснуть.

Все разобрали по кусочку мха, смешали его с глиной. Тайка ещё подумала: надо же, как в мифе про Одиссея. Там, помнится, моряки тоже вставляли себе в уши затычки, чтобы проплыть мимо острова сирен. А ведь, наверное, это отличное средство против чар того же Лиса? Кто не услышит его колдовских песен, тот им и не поддастся. Жаль, что с Доброгневой так не сработает — на неё смотреть нельзя. Это что же получается? Доброгнева у них как Горгона, а Лис — сирена. Ничего себе семейка!

Не удержавшись, она усмехнулась, и Огнеслава нахмурилась:

— Я сказала что-то смешное, ведьма?

Тайка покачала головой. Ей было обидно. Ладно Май — он из навьих, и понятно, почему Огнеслава ему не доверяет. Но она-то чем заслужила? И Яромир не вступался: молчал, словно язык проглотил. А ещё друг называется!

Целительница тем временем нажала на какие-то выемки в стене, и камень расступился. Вот это да! Действительно, тайная дверь!

Вверх вели щербатые ступеньки, такие пыльные, что было ясно: этим путём давно никто не ходил.

Яромир, оттеснив Огнеславу, первым шагнул в сокровищницу. Его ладонь привычно легла на рукоять меча. Конечно же, воевода должен быть всегда впереди, дабы убедиться, что его спутникам ничего не угрожает. Только сейчас от этой защиты Тайке было тошно. К горлу подкатывали слёзы, и она едва сдерживалась, постоянно сглатывая солёную горечь.

Наверное, целительница уже играла свою зачарованную музыку. По крайней мере, она поднесла дудочку к губам. Но Тайка ничего не слышала — мир лишился звуков, и вместе с ними будто бы ушло что-то важное. Только в ушах билось-стучало глупое сердце. Она поднялась на десяток ступеней вверх — и вмиг позабыла о своих печалях. От открывшегося взгляду великолепия захватило дух. И это у них называется «малая сокровищница»? Да она больше, чем вся Тайкина изба!

Несмотря на отсутствие окон, зала была залита мягким — будто закатным — светом. Тайка задрала голову и увидела на потолке солнце. На первый взгляд вроде нарисованное, но сияющее ярче электрической лампочки. По такому же нарисованному небу бежали облака, и она на мгновение замерла, любуясь. Вот это чудеса!

Вдоль стен сокровищницы стояли многочисленные лари со всяким добром, в раскрытых шкатулках сияли гранёные самоцветы, а каменные чаши полнились золотыми монетами. Часть их просыпалась золотыми искрами на каменный пол, и Яромир наступил носком сапога прямо на чеканный Кощеев профиль — причём наверняка сделал это нарочно.

За одним из ларей кто-то шевельнулся, Тайка шагнула вперёд и наконец-то увидела стража сокровищницы — зверя Индрика. Того самого, от которого Лис сулил проблемы. Похоже, Индрик спал. Его бок, покрытый яркой васильковой шерстью, мерно поднимался и опускался в такт дыханию. Глаза на лошадиной морде были прикрыты, янтарный рог упирался в стену. Зверь был красив, аж дух захватывало: золотая грива волнами стелилась по полу, бока лоснились, густые ресницы подрагивали.

— Он точно не проснётся? — шепнула Тайка Огнеславе, на мгновение позабыв, что ответа не услышит.

И в этот момент глаза Индрика распахнулись, он приподнял голову и шевельнул губами — наверное, что-то сказал. Судя по выражению морды — вряд ли это было радушное приветствие.

Вдруг — бах! — под ногами содрогнулся пол. Тайка едва не полетела кубарем. Сердце заколотилось: это что, землетрясение? Звук обрушившихся камней она услышала даже сквозь затычки.

Май обернулся вороной и взмыл к потолку. Огнеслава вздрогнула, уронила флейту и попятилась. Яромир заслонил её собой. А Тайка, поморщившись, вытащила глину из ушей. В конце концов, она с самого начала собиралась поговорить с этим зверем — почему бы не начать прямо сейчас?

— Здравствуйте! — она улыбнулась. — Это ведь вы Индрик? Мы вас искали.

Зверь поднялся на ноги, процокал копытами по каменному полу и подошёл к ней вплотную. Дивий воин было дёрнулся, но Тайка сделала знак рукой, мол, стой на месте. Конечно, ей было страшно, аж поджилки тряслись. У Индрика вон какие зубищи! И рог острый — проткнёт насквозь, мало не покажется!

— Думаешь, я тебе поверю? — он фыркнул по-лошадиному. — Воришка!

— Вы всё не так поняли! — Тайка не отшатнулась, даже когда зубы щёлкнули прямо перед её носом.

— А что тут понимать? — мотнул головой Индрик. — Ты и твои друзья проникли в сокровищницу. Через тайный проход, между прочим. Но ничего, я его уже обрушил, так что сбежать вам не удастся.

Так вот что это был за обвал! Тайка невольно бросила взгляд на двухстворчатые двери — основной вход в сокровищницу.

— Там закрыто, не надейся, — улыбнулся Индрик.

Он явно был горд собой.

— То есть вы теперь тоже заперты вместе с нами? — Мысли скакали, как бешеные белки, и разговор не клеился. Тайка покрепче сжала кулаки, впившись ногтями в ладони: эй, соберись, ведьма!

— О, я-то могу выйти в любой момент, — зверь топнул копытом, ещё несколько монет из чаши упали на пол и закатились под ларь.

— Отойди от него, дивья царевна! — опомнился Яромир, но Тайка дёрнула плечом, мол, отстань. Раньше надо было беспокоиться, когда своей Огнеславе в рот смотрел и её дурацкий план слушал. Вслух она этого, конечно, не сказала. Вместо этого вскинула голову, глядя Индрику прямо в глаза:

— Мы не воришки. По крайней мере, не в том смысле, в котором ты думаешь. Да, мы пришли за самоцветами, но…

— Ты не лжешь, смертная девочка, — зверь сказал это с некоторым удивлением. Он склонил голову набок, прислушиваясь. Тайка сочла это добрым знаком и затараторила:

— Нам нужны не какие-то самоцветы, а вполне определённые камни из ожерелья Доброгневы. Мы хотим их взять не для наживы, а чтобы предотвратить войну, в которой могут погибнуть хорошие люди. Можно, мы возьмём эти камни и уйдём? Больше ни монетки не попрошу.

— Хм... опять ни слова лжи… — В синих глазах Индрика появилась озадаченность. — Как тебя зовут?

— Я Тайка, ведьма из Дивнозёрья.

— Мне знакомо это имя... — Индрик навострил уши. — Княжна сказала — её смерть в твоих ладонях, предупреждала, что ты придёшь. Я обещал защитить княжну.

— Это ты зря, — буркнул Яромир.

Индрик топнул копытом, и пол ушел у дивьего воина из-под ног. Каменная плита просто взмыла в воздух — Яромир полетел кувырком. К счастью, сноровка не подвела: он успел сгруппироваться, поэтому ударился об стену не головой, а плечом. Каменная крошка осыпалась рядом, несколько осколков на излёте ударили в спину, но вряд ли оставили что-то сильнее синяков.

— Я не с тобой разговариваю, — с ледяным спокойствием молвил Индрик. — Это первое и последнее предупреждение, витязь.

Огнеслава бросилась к Яромиру, помогая тому подняться. В вышине послышалось хлопанье крыльев: это Май, спикировав вниз за спиной у Индрика, нырнул под ларь.

— Зачем вы так? — укорила зверя Тайка. — Яромир не хотел ничего плохого.

— Он мне не нравится. От него пахнет тленом. Вообще-то, от всех вас. Даже от вороны-вещуньи.

— И от меня? — Тайка захлопала глазами.

Индрик потянулся к ней, втянул ноздрями воздух и шумно выдохнул ей прямо в ухо.

— От тебя — нет. Ты — другая. Не понимаю.

— Так давайте я объясню! Княжна вас обманула, она…

— Этого не может быть, — перебил Индрик. — Я чую ложь по запаху.

Тайка вздохнула:

— Можно говорить правду, но не всю.

— Тогда как я могу верить тебе? — зверь прищурился.

— Пожалуй, никак, — Тайка развела руками. — Но вы можете задать мне вопросы, и я обещаю, что отвечу на них честно. Доброгнева наверняка такого не предлагала?

— Нет, — Индрик задумался. — Знаешь, у меня появилась идея: вы против друг друга. Поговорите при мне, я послушаю вас обеих и решу, кому верить, кому нет. Согласна?

— Э-э-э… плохая идея.

— Почему?

— Да потому, что Доброгнева меня заколдует. Говорят, от её взгляда нет спасения. Любой, кто посмотрит ей в глаза, сделает то, что княжна захочет.

— Что, и я тоже? — Индрик скрипнул зубами.

Пол под ногами опять завибрировал, словно чувствуя его недовольство.

— Не знаю, — выдохнула Тайка. — На людей её очарование точно действует, а вот на таких, как вы, может, и нет.

Индрик ещё немного подумал, закусив губу.

— То, что княжна боится тебя, я уже понял. А ты? Боишься Доброгневу?

— По правде говоря, да, — вздохнула Тайка. Ей было немного неловко в этом признаваться, но она же обещала ничего не скрывать. — Она намного старше меня и могущественнее. Дочка самого Кощея, как-никак. Да она на меня плюнет, и мокрого места не останется.

— Тогда зачем же ты с ней воюешь? — Индрик наставил на неё свой рог. — Разве не лучше жить в мире? Не плоди зло, ведьма. Обещай, что не причинишь вреда княжне, и я дам уйти тебе и твоим друзьям. Никто не пострадает.

Тайка вздохнула. Ну как ему объяснить?

— Я не хочу воевать, — она облизнула пересохшие губы. — Мир — самое лучшее, что у нас есть. Это Доброгнева начала, не я. Она хотела убить меня, едва не погубила Яромира, пыталась причинить вред моей матери и всему Дивнозёрью, а ещё — наслала Горыныча на город, где правят мои дед с бабушкой. В ту ночь только чудом никто не погиб. Но раненых было много. Если её не остановить, умрут ни в чём не повинные люди! Возможно, прямо сейчас, пока мы с вами разговариваем, войско княжны уже приближается к Светелграду!

Тайка вдруг вспомнила, как огонь охватил царский терем, как ворвался в лёгкие горячий воздух, затрещали доски, как рухнул балкон, на котором она совсем недавно стояла… На глаза навернулись слёзы.

— Выходит, ты хочешь остановить войну, а не продолжить её? — В синих глазах Индрика появилось понимание, он больше не метил остриём рога ей в сердце, и Тайка с облегчением выдохнула. Похоже, она была на правильном пути.

— Да. И если ты отдашь нам самоцветы, мы сможем восстановить ожерелье, которое лишит Доброгневу силы. И все, кого она обманом и хитростью заставила себе служить, освободятся.

— Ладно, забирай, — вдруг кивнул Индрик, и Тайка остолбенела, не веря своим ушам. Что, вот так просто? — Я отвернусь, закрою глаза и досчитаю до десяти: это время в сокровищнице — ваше. Коли замешкаетесь — пеняйте на себя.

Благородный зверь не хотел видеть даже сам факт кражи.

Тайка подумала: а ведь теперь, в случае чего, Индрик сможет сказать Доброгневе, что не видел, как они взяли самоцветы. Неужели она только что научила могучее древнее существо юлить и недоговаривать, как делают люди? Ох… пожалуй, это не то, чем стоило бы гордиться.

— Десять, девять...

Индрик считал быстро, мешкать было нельзя. Тайка метнулась к шкатулкам, едва не столкнувшись лбами с Огнеславой.

— Куда лезешь, ведьма? — прошипела та. — Можно подумать, ты знаешь, как выглядят нужные камни.

— А разве не вот эти? — Тайка кивнула на резной ящичек.

Вместо ответа Огнеслава фыркнула ей в лицо. М-да, что-то у них с самого начала не задалось.

— Пять, четыре… — Индрик упреждающе повысил голос.

Целительница сгребла в горсть зелёные камни и сунула их за пазуху.

— А разве рубины бывают зелёными? — шепотом удивилась Тайка.

— Ещё как бывают.

— Ладно, тебе виднее, — она щёлкнула по клюву Мая, который под шумок попытался было стащить монетку. — Эй! А ну кыш!

— Пр-рости, ведьма, — каркнул тот, отпрыгивая. — Не сдер-ржался. Слишком уж блестит, зар-раза.

— Два, один! — торжественно закончил Индрик и повернулся.

От его внимательного взгляда Тайке захотелось нырнуть куда-нибудь между ларей. Пришлось напомнить себе, что они тут вообще-то не в прятки играют.

Глаза Индрика бегали туда-сюда, ноздри раздувались — и Тайка вдруг поняла: он проверяет. Хочет убедиться, что они взяли только самоцветы и ничего сверх оговоренного. Хорошо, что она вовремя заметила воронье хулиганство! Иначе бы кто-то сейчас не досчитался перьев.

— Странные вы люди... — наконец выдохнул зверь.

— Нормальные, — Тайка пожала плечами. — Нам чужого добра не надо. И… спасибо вам. Обещаю, вы об этом не пожалеете!

— Не уверен, — буркнул Индрик. — Послушай, ведьма…

Громкий стук в дверь оборвал его на полуслове, и грубый мужской голос выкрикнул:

— Эй, златогривый! У тебя там всё в порядке?

Тайка молитвенно сложила руки, но Индрик молчал.

Снаружи послышался лязг цепей, и тот же голос предупредил:

— Я зайду проверю.

— Скорее! Тут вор! — зверь клацнул зубами.

Двери с треском распахнулись, и в сокровищницу ввалились шестеро дюжих злыдней.

— А ну ни с места! — рявкнул старший.

Звякнули доставаемые из ножен клинки, заскрежетали выдвинувшиеся когти, в воздух взметнулась крепкая сеть, а Индрик топнул копытом там, где на полу уже отсутствовала одна из плит.

Огнеслава, перекатившись, подобрала флейту. Та сперва издала визгливый звук, но потом заиграла как надо. Наверное, целительница решила усыпить стражу. Но разве злыдни спят?

Мысль мелькнула у Тайки в голове — и пропала. Она с ужасом смотрела, как земля расступается под ногами, и понимала, что уже не успеет отпрыгнуть. Сейчас ухнет в бездонную яму — и поминай как звали!

Последним, что она услышала, было яростное ржание Индрика, а потом свет померк.